Однажды в сказке в Хогвартсе

      Эмма Свон       Эмма робко подошла ближе к Питеру и замерла в одном шаге от него.       — С чем тебе нужно помочь, Эмма? — парень шумно сглотнул, и ей показалось, что он занервничал.       — У меня довольно деликатная просьба, — легонько прикусив губу, она с осторожностью подбирала слова. — Хотела справиться сама, но не выходит нормально.       — Что случилось-то? — Питер начинал тревожиться, что неудивительно, ведь он явно ощущал ее переживания и в том числе неловкость. — Ты что-нибудь натворила? Почему волнуешься?       — Нет! Ничего я не творила! — молниеносно возмутилась Эмма. — Что ты придумываешь?! Мне нужно сфотографировать кое-что… на моем теле.       — Почему не попросила свою подругу? — нахмурился Питер.       — Ей не нужно об этом знать, — дала она уклончивый ответ. — А ты… ты в какой-то мере догадывался на этот счет, поэтому будь что будет. Только сделай кадр.       Эмма взяла со стола камеру и принялась объяснять ее принцип работы парню. Хотя Зелена просила сделать фотографию больше недели назад, но найти в Хогвартсе у кого-нибудь фотоаппарат оказалось чрезвычайно сложной задачей. Она каждый день расспрашивала кого-нибудь на этот счет, пока вчера не вспомнила, что у Томаса, друга ее брата, как раз была камера, причем он взял ее с собой в школу. Ловко надавив на жалость Генри и Томаса, Эмма заполучила нужный ее аппарат. Оставалось лишь сделать пару кадров.       — Смотри, принцип похож на колдокамеру, но в результате получается неподвижная картинка, — терпеливо поясняла Эмма, пока Питер разглядывал полароид. — Разберешься? Попробуй.       Пэн с опаской взял в руки устройство. Все-таки Эмма никогда не перестанет поражаться, как у многих чистокровных волшебников обычные маггловские вещи вызывают смешанные эмоции. Мэри Маргарет и сама никогда строго не разделяла два мира, волшебный и маггловский, а знакомство с Дэвидом лишь укрепило ее восприятие жизни. В их доме можно было встретить частичку и того, и того мира. И Эмме нравилось это: например, она просто обожала кататься на машине, особенно если Дэвид пускал ее за руль, пусть и ненадолго. Конечно, трансгрессия — это чертовски удобно, но порой хочется ощутить скорость и посмотреть красоты, что окружают их с разных сторон.       Огорошенная Эмма вздрогнула от щелчка камеры и вынырнула из своих мыслей, с недоумением смотря на Питера. Оказалось, что тот опробовал полароид, откуда уже выскочил свежий кадр. Она помотала им из стороны в сторону, ожидая, когда снимок проявится, и недовольно надула губки, замечая, что он не удался.       — Ого, действительно картинка появилась, — восторженно отметил Пэн, беря у нее снимок и рассматривая его. — Давай я отдам этот кадр Киллиану, будет предаваться влажным фантазиям перед сном.       — Еще чего?! — Эмма резко выхватила фотографию обратно и спрятала в карман. — Обойдется твой Джонс без моих снимков. Ладно, принцип ты понял, теперь нужно сделать другой кадр.       Девушка принялась медленно стаскивать с себя мешающую ей одежду, приспуская юбку с бедра и оголяя кусочек тела. От столь интимного действия Питер снова заволновался, и Эмма это отчетливо почувствовала.       — Это так странно — ощущать чужие эмоции, — шутливо произнесла она, чем еще сильнее смутила парня. — Да расслабься, Пэн, я не собираюсь тебя соблазнять. Мне нужно сфотографировать татуировку, а она чуть выше бедра, поэтому приходится совращать тебя немного.       — Ты только Киллиану это не ляпни, а то он с ума сойдет от ревности, — хмыкнул Питер, вероятно, не слишком оценив ее шутку. — Не понял, какое тату и зачем тебе его фотографировать?       — Как много вопросов, Пэн, — недовольно закатила она глаза. — Можешь просто сфотографировать? И желательно побыстрее, а то не хватало, чтобы в класс кто-нибудь зашел и застал нас в такой неоднозначной ситуации.       Эмма задернула блузку, собирая ее на уровне живота, и пальцем провела над линией трусиков, указывая на ту самую татуировку, которую она сделала по глупости и из вредности в одном маггловском салоне.       — Питер, ты что… — она ощутила приятное покалывание внизу живота, но оно было совершенно не к месту. — Сосредоточься, сделай фотографию и разойдемся.       — Сложно, знаешь ли, собраться с мыслями, когда передо мной полуобнаженная девушка, которая медленно раздевается, — буркнул Пэн, однако Эмма продолжала чувствовать разливающуюся по телу волну возбуждения. — Прости, я не специально.       Не успела она опомниться, как он щелкнул затвор камеры, делая необходимый ей кадр. Однако из-за накативших ощущений Эмма не стала отстраняться: наоборот, снова сократила расстояние между ними. Питер протянул ей снимок, появившийся из полароида. Правда, она не торопилась его забирать.       — Питер, меня буквально переполняет желание… — она потянулась к его лицу, прикрыв глаза, и хотела поцеловать, однако тот остановил ее, нежно обхватив ее лицо рукой.       — Эмма, послушай… — лишь успел произнести Питер, как дверь в класс отворилась, а на пороге замер какой-то слизеринец.       Сквозь пелену в глазах Эмма не сразу разобрала, кто именно зашел. Она отпрыгнула быстрее, чем обдумала, как нелепо это смотрелось со стороны. Словно она корит себя за этот поступок. Но ведь она свободная девушка и может себе это позволить! Правда, на душе все равно было паршиво, даже от несделанного.       — Эдвард, ты что здесь забыл? — обратился к слизеринцу Питер, и Эмма наконец-то осознала, кто это.       Эдвард Тич, один из приятелей Джонса. А это означало лишь одно — он поделится с Киллианом этой занимательной сценой с участием Пэна. С одной стороны, ей должно было быть все равно, и даже очередной скандал ее не пугал, но с другой — на душе скребли кошки. Не было ни дня, когда Эмма после их честного и откровенного разговора не гоняла бы в голове мысли о Киллиане и возможных отношениях с ним.       Она все больше ловила себя на том, что находила правоту в его словах. Ей были интересны эти отношения не меньше, чем ему. Он будоражил ее, заставлял ощущать большой спектр эмоций: от отрицательных до положительных. Эмма с каждым днем рвалась к нему все сильнее, желая согласиться на его предложение. Однако каждый раз ее что-нибудь останавливало.       — А Джонс знает, что ты отжигаешь здесь с его подружкой? — прогоготал Тич, похотливо разглядывая ее.       Эмма вспыхнула от его наглости. Питер же следом загородил ее собой, а она за это время в спешке натянула на себя одежду, принимая одетый, пусть и небрежный вид.       — Тич, не лезь не в свое дело! — рыкнул на него Пэн, стараясь поумерить разыгравшуюся фантазию одногруппника. — И не выдумывай то, чего нет.       — Отчего же? — оскалился он. — По-моему, Джонсу будет очень интересно узнать подробности! Между вами и так словно кошка пробежала в последнее время, а тут такое. Может быть, наконец-то до него дойдет, что рядом с ним не самые порядочные люди.       — Завидуешь нашей дружбе? — произнес Питер, и Эмма заметила, что он попал в точку, судя по злости Эдварда. Кажется, парень действительно ревновал к отношениям двух друзей, оставаясь в стороне.       — А может быть, мисс Свон просто такая же, как все? — Тич пропустил вопрос Питера и снова переключил внимание на нее. — Раздвигает ноги, стоит только намекнуть.       Эмма стремительно обогнула Питера, возникая перед Эдвардом. Достав палочку из кармана, она наставила ее на Тича. Оба парня молчаливо прожигали ее удивленными взглядами.       — Запомни, Тич, — она угрожающее посмотрела на него, — ты с такими предположениями отправляйся к другим девицам, которые настолько глупы, что клюнут на твое предложение. Меня интересуют куда более глубокие отношения.       — Я могу войти и поглубже, — похотливо подмигнул ей Эдвард, за что чуть не получил заклинание, на которое так и нарывался.       Чего не сказать про Питера, который и ранее порывался пресечь выпад Эммы и проучить этого наглеца самостоятельно. На этот раз он не сдержался и перешел от слов к делу, врезав ему по лицу. По-маггловски, но по-другому Тич бы и не понял. Эдвард отшатнулся назад, хватаясь рукой за челюсть. Удар был сильным и угодил прямо в цель.       — Кстати, Пэн, — он отходил от боли, продолжая противно ухмыляться, чем невероятно раздражал. — Тебя искала одна очаровательная когтевранка. Ей передать, что ты занят, или как?       — Замолкни, Тич, и вали уже туда, откуда пришел! — Питер повысил голос, выпроваживая незваного гостя. Бросив плотоядный взгляд на Эмму, Эдвард таки покинул класс, оставляя за собой лишь неприятные эмоции.       — Когтевранка? — Свон уловила в бессмысленном потоке слов Тича кое-что любопытное и чуть улыбнулась. — Решил перестать общаться исключительно с книгами?       — Да что вы все ко мне пристали? — не сдержался Пэн. — Словно я в монахи прописался и не могу попробовать с кем-то встречаться…       — Не злись ты, я всего лишь спросила, — она развела руками, не улавливая причины его раздражения. — Буду рада, если ты встретишь свое счастье. Главное, на этапе секса договориться, чтобы не создавать неловкой ситуации. Мы ведь все еще до конца не поняли, как твои ощущения и эмоции действуют на меня.       — То есть тебе можно, а мне нет? — съязвил он, а Эмма не сразу поняла, о чем он, но спустя пару секунд покраснела настолько, что можно было разобрать даже в полумраке класса.       — Прости, я не хотела, — неловко пробубнила она нечто похожее на извинение. — Настроение было такое… особенное… накатило просто.       — Видимо, после того, как ты ушла из комнаты Киллиана, — Питер ухмыльнулся. — Как это он оставил тебя неудовлетворенной?       — Питер! — прокричала Эмма. — Перестань немедленно! Кстати, я не поняла, что там твердил Тич… Вы поругались с Киллианом? Что случилось? Это из-за меня?       — Хотя из-за связи ты и негласный центр моей вселенной, но нет, Эмма, — отмахнулся Питер, не желая продолжать этот разговор. — Мир не крутится исключительно вокруг тебя. А то, что происходит между мной и Киллианом, у меня нет ни малейшего желания обсуждать.       — Но я хочу помочь, — воспротивилась она, намереваясь докопаться до сути.       Эмма подозревала, что для Киллиана их с Питером связь словно красная тряпка для быка, но не осознавала, насколько. За Джонсом в целом можно было заметить страсть к собственничеству. Во многих вопросах. И это напрягало ее, она пугалась этого натиска. Если Киллиан реагирует так остро, не будучи с ней в отношениях, не будет ли дальше еще хуже? Или, наоборот, заполучив ее, он таки обретет свое счастье в ее лице и чуть успокоится? Ответа у нее, определенно, не было, но и ставить крест на возможных отношениях она отказывалась.       — Я тебе помог? — Питер прервал очередной поток мыслей в ее голове. — Помог. А значит, могу возвращаться к своим делам. Увидимся.       И слизеринец исчез из класса столь же стремительно, как и появился, будто бежал от надоедливых пикси. Эмма обреченно вздохнула и, захватив с собой камеру, отправилась к себе. Заходя в гостиную Гриффиндора, она застала там Лукасов, что-то бурно обсуждающих на диване.       После прогулки в Хогсмид и последующей нелепой попытки соблазнить Грэма Эмма максимально избегала возможностей остаться с ним наедине. Ей было ужасно неловко, а ввиду того, что их квартет сейчас переживал не лучшие времена, казалось, что сниженное количество общения не так и бросалось в глаза. Однако она ошибалась.       — Эмма, давай к нам, — заметив ее, позвала Руби, и Грэм обернулся следом, одаривая ее теплой улыбкой.       — Я себя неважно чувствую, — соврала Свон и направилась в сторону комнаты. — Давайте в другой раз.       — Прости, пойду выясню, что у нее случилось. А ты переставай хандрить и пригласи уже Аврору на свидание, она столько времени бросает на тебя томные взгляды, — услышала она звонкий голос подруги, а следом и шаги.       Эмма залетела в комнату, словно за ней неслась стая дементоров, забирая кусочки ее счастья. Внутри нее все переворачивалось, путая ее без конца. Парни сводили ее с ума. Киллиан, который не сдавался и хотел отношений с ней. Питер, который был связан с ней, и это угнетало. Бэй, который, несмотря на расставание, никуда не делся, а лишь напоминал ей о том, что часть ее жизни осталась в прошлом. Счастливая часть. Грэм, который смущал ее, напоминая о ее выходке, отчего ей казалось, что она чуть не предала их дружбу.       — Эмма, ты как? — раздался тревожный голос позади нее, и она резко обернулась, замечая подругу на пороге комнаты. — Сама не своя, и выглядишь как-то… потерянно, что ли. Тебя кто-нибудь обидел?       Эмма поделилась новостями последних дней. Подруги стали реже собираться на их маленькие девичники, все чаще растворяясь в собственных делах, отношениях и проблемах. Естественно, она умолчала о своей связи с Питером. Это уж точно не нужно знать широкой аудитории. Даже Киллиан не должен был узнать.       — Хочешь, припугну этого Тича? Или я могу попросить Гидеона? — великодушно предложила Руби, искренне желая помочь. — Чтобы не распространялся Джонсу, о чем не следует…       — Не надо! — отнекивалась Эмма. — Это наша проблема.       — О, у вас уже есть ваши проблемы, — хихикнула Лукас, но Свон не разделяла ее радости. — Скоро, значит, можно ждать ваших отношений, а затем можно помечтать и о ваших маленьких детишках? Крестной позовешь?       — Куда тебя понесло, Руби? — Эмма нахмурилась, хотя мысль о возможных будущих детях почему-то тепло отозвалась в ее сердце. — Я всего лишь говорю о том, что если Джонс в очередной раз в штыки воспримет донесенную до него информацию, то я решительно задумаюсь о том, чтобы дать ему отрицательный ответ.       — Будем надеяться, что он не поведет себя как идиот и даст шанс вашим отношениям, — мечтательно произнесла Руби. — Он, кстати, выбесил меня тут на днях. Мы, значит, с Гидеоном… проводили время вместе, а он ворвался, начал доставать глупыми вопросами, и я, прости, сболтнула ему про зелье.       — Да, он рассказал и об этом, но тактично умолчал, как именно узнал, — Эмма поджала губы, с интересом рассматривая подругу. — Значит, ваши отношения с Фарреллом вышли на новый уровень?       — Эмс, давай только без твоих нравоучений, — чуть ли не простонала Руби. — Хватает, что мой братец неровно дышит к Гидеону…       — Я и не собиралась. Честно, — уверила ее Эмма. — На самом деле, я хотела извиниться. В штыки воспринимала твои отношения с этим слизеринцем… Возможно, я и не понимаю тебя, хочу защитить от шага на те же самые грабли… Однако я все равно рада за тебя. Ты взрослая девочка, и я не знаю, почему решила, что лучше тебя самой разбираюсь в жизни.       — Эмма, послушай…       — Нет, Руби, серьезно, — продолжила свою тираду девушка. — Ты всегда проще относилась к жизни. Не усложняла, наслаждалась каждым мгновением, а я включала режим зануды. Возможно, я в каждом парне всегда буду видеть подвох. Но я всего лишь беспокоюсь за тебя, боюсь, что ты столкнешься с болью…       — И сама боишься столкнуться с этой самой болью… — закончила за нее Руби. — Эмма, нам всего по семнадцать лет. Когда, если не сейчас совершать ошибки и пробовать жизнь на вкус? Боишься, что Киллиан причинит тебе боль? Так перестань на этом зацикливаться! Несмотря на его несносный характер, он демонстрировал и то, что у него к тебе нечто больше, чем просто влечение. Дай ему шанс. А главное — дай шанс самой себе.       Эмма внимательно вслушивалась в ее слова, заставляя шестеренки в своей голове закрутиться с бешеной скоростью. Несмотря на внутренние противоречия, она была готова дать Киллиану положительный ответ. Особенно в случае его адекватной реакции на сегодняшнюю ситуацию.       — Ты настолько боишься оказаться преданной, что не позволяешь себе ничего, в том числе и быть счастливой, — верно подметила Руби, и Эмма с ней мысленно согласилась. — В жизни полезен любой опыт, в том числе и негативный. Не получится с Джонсом? Значит, не судьба, но вы попробуете и оба убедитесь в этом.       — Руби, почему ты такая… — она не успела подобрать нужное слово, как подруга ее опередила.       — Проницательная? Смышленая? Лучшая на свете? — подкидывала ей варианты Лукас.       — Здравомыслящая, даже в такие непростые моменты, — несмело улыбнулась Эмма и полезла обниматься, крепко стискивая Руби. — Я тебя просто обожаю, даже когда ты несносна.       — Кстати, оставайся у меня, — улыбнулся ей Эмма. — Давно мы не устраивали наших маленьких девичников, поболтаем.       Сходив в душ и смыв с себя усталость сегодняшнего дня, Эмма вернулась в комнату, замечая, что Руби успела удобно устроиться в ее постели. Они проболтали больше часа, делясь историями последних недель. Время перевалило за час ночи, и Свон буквально не прекращала зевать, заражая этим и подругу.       — Кажется, надо заканчивать наши беззаботные разговоры и отдыхать, — усмехнулась Руби. — Спокойной ночи.       — Приятных сновидений, — с теплом произнесла Эмма и отвернулась на бок.       Прошло несколько минут, а сон, как назло, совсем не шел.       — Эмма, спишь? — раздался тихий голос Лукас. Услышав отрицательный ответ Эммы, она продолжила: — Слушай, про ваших детей с Джонсом… Как бы назвала? Мне нужно время, чтобы отговорить тебя от дурацких вариантов.       — Мерлин, Руби, ты вообще о чем думаешь?! — она опешила от ее слов.       Откуда это вообще взялось?! То крестная, то имена выбирай.       Однако, несмотря на ее ошарашенный вид и смешанные чувства, ответ на вопрос подруги у нее имелся.       — Хм, мальчика бы я назвала Джеймс, а девочку — Мия, — мечтательно произнесла Эмма, представляя в голове двух малышей, которые унаследуют гены отца. — Удовлетворила твое любопытство? А теперь спи.       Первым делом с утра Эмма решила отнести снимок профессору Голд, чтобы она поскорее могла приступить к расшифровке ее татуировки. Девушка и так непозволительно сильно затянула процесс, пока разыскивала камеру, которую, кстати, тоже было необходимо вернуть владельцу. Дойдя до класса преподавателя Древних рун, Свон несмело постучала по двери, однако ответа не последовало. Она повторила свой маневр, но снова тишина. Конечно, глупо было ожидать, что в выходной день кто-нибудь будет с утра уже на работе, правда, Эмма все равно решила пройти в класс и посмотреть, нет ли преподавателя в кабинете. Возможно, она настолько в делах, что просто не слышит стуков.       — Зелена, перестань вести себя как избалованный ребенок, — послышался резкий мужской голос из-за прикрытой двери, но Свон не разобрала, кому он принадлежит. — Для этой роли у тебя есть младшая сестра, а я выбрал тебя, потому что ты умная и взрослая девушка.       — Ах, это ты меня выбрал? — профессор Голд не отставала по громкости от своего собеседника. — Я тебе что, вещь на полке магазина, Маркус, чтобы меня выбирать?!       Мистер Кейн? А он-то откуда здесь… И почему обсуждает столь личные темы с профессором Голд?       — Как же мне надоели ваши средневековые замашки… — из нее буквально сочилась ярость. — Что твоя семья, что моя… только и можете распоряжаться чужими жизнями, а на мнение других вам плевать!       — Иначе ты не соглашалась быть моей! — разговор, а точнее, сплошная ругань продолжала протекать на повышенных тонах, но Эмма все еще с трудом улавливала ее смысл, оставаясь по эту сторону двери.       — А ты пробовал?! Откуда тебе вообще что-нибудь знать обо мне и моей жизни, если ты даже не пытался? — Зелена злилась, и было ощущение, что из ее глаз буквально летали молнии, а заодно и предметы по кабинету. — Просто пришел и сказал «хочу ее», как будто покупал куклу, а отец тоже хорош… продал, словно я для него ничего и не значу. Даже не спросил моего мнения. Да что вы за люди?!       — Бесспорно, я обожаю, когда ты злишься, — его голос смягчился и стал каким-то томным и… сексуальным, а пока Эмма это обдумывала, он продолжил: — Так бы и раздел тебя прямо здесь и взял бы тебя прямо на этом столе. Впрочем, что мне мешает так сделать?       Свон была столь обескуражена услышанным, что отступилась и врезалась бедром в соседнюю парту. Та сдвинулась с места, издавая неприятный скрежет, и выдала ее с потрохами. Дверь из кабинета отворилась и на пороге возникли два преподавателя.       — Мисс Свон? Вы откуда здесь? — две пары глаз уставились на нее.       Зелена нахмурилась и с некой опаской взглянула на нее, Маркус же был готов испепелить ее одним взглядом, но продолжал всматриваться в ее лицо, словно желал понять, как много девушка застала из их разговора.       — Доброе утро, профессор Голд, — поприветствовала она Зелену, а следом и Маркуса. — И вам здравствуйте, мистер Кейн. Я лишь хотела занести… заметки по нашему исследованию, пока есть время, — завуалировала гриффиндорка. — Не ожидала, что профессор Голд будет не од… занята.       — Сколько же… учебных проектов у вас, профессор Голд, — загадочно протянул мистер Кейн. — Вы отдыхать вообще успеваете? Нельзя себя так перегружать, вы ведь еще совсем молоды, это вредно для здоровья. Понадобится компания, чтобы развеяться, вы знаете, где меня найти.       — Не хотелось бы вас обижать, мистер Кейн, но мои дела могут затянуться, — они вели какую-то негласную беседу, что Эмма только и успевала бегать глазами от одного к другому. — Поэтому сильно не рассчитывайте на мое общество. У меня много работ на проверку.       Маркус наклонился ближе к девушке и прошептал ей что-то на ухо, отчего Зелена напряглась, вытягиваясь как по струнке. У Эммы от этого пробежал холодок по спине. Новый преподаватель вообще нагонял на нее ужас. С одной стороны, казался таким обходительным и вежливым, но с другой — от одного взгляда ее переполняло желание провалиться на пару этажей ниже, лишь бы не пересекаться с ним.       Шестое чувство подсказывало ей, что это все не просто так, что за этим кроется нечто большее. Эмма даже подумала над тем, чтобы попросить у помощника мамы навести пару справок насчет нового преподавателя по дуэлям. Стефан иногда приходил ей на выручку в обход Мэри Маргарет, чем девушка удачно пользовалась. Однако старалась и не злоупотреблять его расположением к дочери начальницы.       — Что у тебя, Эмма? Сделала наконец-то мне фотографию? — она отмерла и в ужасе огляделась, замечая, что Маркус покинул кабинет, и они остались наедине.       — Да, профессор Голд, — Эмма достала из кармана снимок и протянула его преподавателю. — Не получалось сделать этого раньше. Надеюсь, что вы сможете мне помочь, а то становится не по себе от одной мысли, что какая-то татуировка, сделанная по глупости, может наносить мне вред.       — Не волнуйтесь, мисс Свон, разберемся мы с вашими терзаниями, — подбодрила ее Зелена. — А пока что сосредоточьтесь на занятиях и… других разбирательствах. Мне пора, хорошего вам дня.       — И вам хороших выходных, — улыбнулась Эмма, перед тем как профессор Голд окончательно покинула класс.       Не застав Томаса за завтраком, Свон повторила свою попытку, но уже за обедом. Эмма приземлилась за стол Пуффендуя рядом с братом и его другом, мило улыбаясь второму.       — Эмма, как ты себя чувствуешь? Проблем больше не возникало? — беспокойно поинтересовался Томас и незаметно толкнул локтем Генри, который был занят созерцанием кого-то за слизеринским столом.       — Все чудесно, спасибо за беспокойство, — протянула она. — От брата родного вот не дождешься и нотки волнения.       — Не начинай, Эмма, — ворчливо произнес Генри, возвращаясь к еде в своей тарелке. — Я заходил к тебе в Больничное крыло, а последние дни видел тебя в коридорах в добром здравии. Мне же не каждую секунду пребывать рядом с тобой, сама же первая меня и выгонишь, буркнув, что я тебе надоел.       — Томас, спасибо тебе за камеру, очень выручил, — поблагодарила парня Эмма, а сама снова обратилась к брату, заинтересовавшись, кого он так внимательно высматривал за другим столом. — А на кого это ты пялился? Младший братец повзрослел и влюбился? — дразнила она его.       — Слушай, Эмма, я же не лезу в твои отношения со слизеринцами, — нахмурился Генри, скрывая истинные эмоции. — Вот и ты не лезь ко мне.       — Что-то тебя не очень волновало, когда ты разбалтывал матери о моих отношениях, — процедила Эмма, раздражаясь от скрытности брата. — К тому же я тебя за это еще не простила. Сдал меня, словно имел право лезть в это дело.       — Я твой брат, и если чувствую опасность, то буду лезть! Ясно?! — он настолько резко бросил вилку в тарелку, что на них обернулись рядом сидящие студенты. — Ты зачем пришла? Отдать камеру? Отдала? Молодец! Иди дальше по своим делам.       — Чего это он такой… недовольный? — Эмма обратилась к Томасу, который продолжал сохранять спокойствие, несмотря на накалившуюся обстановку между братом с сестрой.       — Гормоны, — лишь развел он руками. — Пубертатный период у подростков.       — О, Годрик, спаси нас всех! — Эмма сложила ладони в молящем жесте. — Может быть, вам провести полезную беседу о том, как с этим жить?       — Ага, и позови своего Джонса в качестве эксперта, — пробубнил Генри, вернувшись к трапезе и жуя кусок мяса. — Мастер-класс нам проведет.       — Еще чего не хватало! — возмутилась она, быстро осознавая, что именно Киллиан нарассказывает детям на подобном уроке, стоит его только допустить и дать полномочия. — Лучше кого-то более… сдержанного.       На этих словах Эмма повернула голову в сторону слизеринского стола, обращая внимание на Джонса, который, столкнувшись с ней взглядом, довольно улыбнулся, а она непроизвольно сделала в ответ тоже самое. Эти двое так и продолжили бы глупо переглядываться, если бы не одна странная сцена, которая приковала к себе внимание Свон. Мила, вероятно, заметившая их переглядки, резко поднялась из-за стола и уверенной походкой последовала на выход. Ничего удивительного, Эмма почти начала привыкать к этому, однако взгляд брата, который провожал девушку до самого выхода, напряг ее.       Только этого не хватало на ее проблемную голову…       Эмма и без того с опаской ждала первых симпатий брата, но она уж точно не была готова к тому, что ей может оказаться Мила Стоун. Правда, чему здесь удивляться. Девушка-то она видная, способная привлечь к себе внимание парней, от мала до велика. Однако Эмма не предполагала, что под чары этой вертихвостки попадется и Генри.       Остается надеяться, что это было просто помутнение, а не что-нибудь серьезное…       Сама не зная зачем, она поспешила следом за Милой, которая только что вышла из Большого зала.       — О, Свон, ты-то мне как раз и нужна, — стоило ей только завернуть за угол, как Стоун ее уже поджидала там. Словно все и было задумано только ради этого. — Поговорим?       — О чем это, интересно? — притворно улыбнулась Эмма, смотря прямо на Милу.       — Да так, о девичьем, — проронила слизеринка. — Впрочем, общая тема у нас всего одна. Киллиан.       — И что ты хочешь обсудить? — Эмма вскинула брови, не предполагая, куда именно собралась завести их разговор Мила. — Как рушатся твои мечты о неземном счастье?       — Какие мечты, Свон? — делая вид, что не понимает, о чем речь, щебетала Мила. — А, ты об отношениях с Киллианом. Дурочка, серьезно считаешь, что ты ему интересна?       — А ты так не считаешь? — она не переставала удивляться наивности девушки.       — Нет, безусловно, сейчас он временно заинтересован в тебе, и то только потому, что ты игнорировала его, — с умным видом, абсолютно веря в собственные слова, говорила Стоун. — И он будет заинтересован в тебе лишь до той поры, пока ты обламываешь его. Знаешь, хищные инстинкты срабатывают. Парень хочет поймать жертву и не бросает свою идею, пока это не сделает. Однако после моментально остывает.       — Как ты отлично просвещена в том, когда именно парень сваливает, — насмешливо отметила Эмма. — Слишком знакомое чувство?       — Наслаждайся, Свон, пока играешь с ним, но стоит тебе согласиться, как он тебя оставит и снова прибежит ко мне, — девушка игриво провела по своим пухлым губкам. — И я-то согрею, как следует, и его сердце, и его тело.       — Не перегрейся только, пока будешь его ждать, — фыркнула она. — А то вредно для здоровья.       — Перестань иронизировать и услышь меня, Свон! — повысила голос слизеринка. — Он никогда не будет исключительно с тобой. Ты не займешь первое место в его жизни. Всегда будешь запасным вариантом.       — По себе людей не судят, Стоун, — указала на очевидное Эмма, но Мила не собиралась с ней соглашаться. — И я умею прощаться с людьми… Если об меня будут ноги вытирать, то я возьму и уйду, оставлю такого идиота позади. А теперь задумайся… может и тебя кто-то оставляет позади.       — Запомни, он никогда не будет писать романтических писем или пренебрегать своими желаниями ради тебя. Он не будет идти у тебя на поводу, просто потому что ты попросишь, — перечисляла Мила, пытаясь добиться чего-то. — И он не будет обивать твои пороги, когда тебе плохо, потому что он чертовски ненавидит чужие слабости, а особенно женские слезы. Он не принц из сказок, которого ты так упорно ждешь.       И Эмма невольно улыбнулась, осознавая, что с ней он все-таки действительно другой. Мила просто не могла познать ответное чувство от Джонса. Несмотря на ее любовь, сам Киллиан никогда не был неравнодушен к Стоун в ответ. Это понимали все, но Мила упорно отказывалась это принимать.       — Он никогда не полюбит тебя по-настоящему! — из последних сил приводила провальные доводы Мила, не осознавая, что Эмма все это и без нее знала прекрасно.       Более того, Свон признавалась самой себе, что, стоит Киллиану повести себя как придурку, она найдет в себе силы сделать шаг назад, в отличие от Стоун, которая окончательно потонула в собственных безответных чувствах к Джонсу.       — Стоун, я тебя выслушала, а теперь ты меня услышь, — она сократила расстояние между ними, чуть возвышаясь над шестикурсницей. — Твои игры на меня не действуют. Не стоит обвинять меня в том, что Джонс тебя бросил. И тем более не стоит обвинять меня в том, что он выбрал не тебя, а меня. Все претензии к Киллиану, а я тебе не девочка для битья, чтобы на мне отыгрываться. Я и сдачи могу дать.       Мила не нашла, что сказать в ответ, и, эмоционально взмахнув руками, убежала прочь, чертыхаясь.       Отправившись на поле для квиддича, Эмма увидела, что тренировка гриффиндорцев подошла к концу. В сторону замка двигались Руби с Гидеоном, вероятно, чтобы отправиться на очередную прогулку. Из раздевалки вышел расстроенный Грэм, к которому она не торопилась подходить. Он шел с опущенной головой, так и не заметив ее, поэтому Эмма отправилась напрямую к полю, избежав ненужных встреч. Летать она не очень любила, хотя и умела, но вот сидеть на трибунах почему-то обожала. Казалось бы, ледяной ветер, обдувающий лицо и пронизывающий до самых костей, но было в этом что-то.       Однако сегодня ей было не суждено побыть здесь в одиночестве. В конце скамейки она заметила Джефферсона, который смотрел куда-то вдаль, словно разглядывал что-то на горизонте.       — Джефф, ты как? — Эмма подсела к расположившемуся на трибунах другу и потрепала его по плечу. — Что-то ты совсем без настроения.       — Просто устал, Эмс, тренировка была выматывающая, а так все в порядке… насколько это возможно в сложившейся ситуации, — с привычным задором попытался ответить Джефферсон, однако она заметила, что не все так чисто, как он стремится это показать.       — С Грэмом никаких изменений? — осторожно поинтересовалась она, замечая печаль в его глазах.       — А какие могут быть изменения? — невесело усмехнулся Гарсиа. — Он изначально сделал свои выводы, даже не подумав выслушать меня. Даже в суде выслушивают позицию обеих сторон, ведь всегда что-нибудь ускользает от взора глаз. А Грэм просто забил на это. Так что сейчас наша дружба ограничивается проживанием в одной комнате и игрой в одной команде.       — Но ведь ты тоже себя повел не как пример для подражания? — Эмма поджала губы и приподняла взгляд на друга. — Честно, я стараюсь понять и принять позицию каждого из вас, хотя абсолютно беспристрастно реагировать тоже не выходит.       — Да я не оправдываю себя! — выпалил он на эмоциях. — Возможно, я и не считаю себя виноватым в том, что произошло между нами с Руби, но и Грэма в какой-то мере могу понять. Впрочем, ты и сама знаешь, с каким рвением он постоянно защищает Руби. Однако в своем стремлении оберегать ее он забывает, что он ей брат, а не отец.       — Они росли без родителей, ожидаемо, что у него повышенное чувство контроля и ограждения сестры от неприятностей, — пожала она плечами. — Будто ты этого не знал…       — Я неприятность? Вот уж спасибо, подруга, — усмехнулся Джефферсон, но как-то по-доброму, без обиды в голосе.       — Я не об этом, Джефф, — шутливо ударила она его кулачком в грудь. — Просто вспомни, насколько ревностно Грэм относился к любым отношениям, заигрываниям, времяпрепровождениям Руби с парнями… В такие моменты я искренне радовалась, что у меня брат младший, а не старший.       — Собственно, это и была одна из причин, почему мы скрытничали, — хмыкнул он, проводя рукой по лбу. — Его выстроенные рамки слишком строги для моего восприятия мира.       — Джефф, — протянула девушка, подбирая слова, — я спрошу лишь один раз и не буду больше лезть в эту тему. Ты чувствуешь что-нибудь романтическое к Руби?       — Вы с Джонсом сговорились что ли? — резко рассмеялся Гарсиа, впрочем, упоминания слизеринца тоже стало для нее неожиданным. — Ты тоже увидела в том уроке что-то со скрытым смыслом?       — Каком уроке? — не поняла его Эмма. — А, ты о совмещенном занятии. Нет, у меня есть глаза и в другое время, и я замечаю, как ты периодически наблюдаешь за Руби, когда думаешь, что никто этого не видит.       — Мерлин, Эмс, это лишь дружеская забота, — притворно сокрушаясь, покачал он головой. — Если Лукасы по щелчку пальцев отказались от дружбы со мной, то я этого не делал и продолжаю оставаться другом для них. Поэтому и присматриваю за Руби время от времени. Не собираюсь я лезть к ней в душу. Если она считает, что нашла свое счастье в Фаррелле, пусть так и будет, я ее поддержу. Как поддержу и тебя, каким бы ни был твой окончательный выбор.       — Мой выбор? Ты это о чем? — смутилась Эмма, не ожидая, что вектор сменится в ее сторону.       — Ой, да брось, — Джефферсон легонько толкнул ее плечом. — Слизеринцы или, возможно, снова Бэй? Кого бы ты ни выбрала, я присмотрю за каждым.       — Понятия не имею, о чем ты говоришь… — наигранно вздохнула она, скрывая поднятую в душе волну тревоги и… тепла.       — О, Мерлин, как ребенок! — закатил глаза Гарсиа, после чего громко рассмеялся и приобнял подругу. — Сама расскажешь, что происходит между тобой и змеенышами? Или мне закидывать тебя вопросами? А я могу, ты знаешь.       Эмма растерялась, не ожидая столь открытого интереса Джефферсона к ее личной жизни. Чаще всего она делилась подобным наедине с Руби. Иногда они поднимали такие темы на их совместных играх и пьянках, но там скорее был игровой момент, подначивание, чем настоящий и внимательный интерес, как сейчас.       В голову лезли непрошеные воспоминания, связанные с обоими слизеринцами, с трепетом отзываясь в сердце. Почувствовав, как кровь прилила к ее щекам, Эмма коснулась лица и смущенно отвела взгляд в сторону.       — На самом деле, мне просто любопытно услышать из первых уст, к кому ты сама неравнодушна, — привлек ее внимание Джефф. — А то по школе какие только слухи не гуляют.       — Какие еще слухи? — Эмма напряглась, сильнее закутываясь в мантию.       Ей и славы матери хватало, чтобы быть в центре внимания, добавлять к этому любовные драмы она хотела бы меньше всего. Хотя это все сделали уже и без нее.       — Ну, про вас троих в целом много чего увлекательного слышно. Как говорится, даже у стен есть уши, — произнес он и на мгновение замолк, замешкавшись. — В общем, я сегодня пораньше пришел на тренировку, и в раздевалках еще застал несколько слизеринцев.       — И что? К чему ты ведешь?       — Среди них были известные тебе личности, — Эмма закатила глаза, обреченно вздыхая, и дожидалась продолжения истории. — Пэна я не видел. Зато Тич увлеченно делился с Джонсом интересными фактами из твоей личной жизни. Ты и Пэн? Серьезно? Мне казалось, что Джонс своим напором почти взял твою крепость, — он игриво провел языком по губам.       — Фу, Джефф, давай без твоих завуалированных пошлостей, — нахмурилась она, стуча по нему руками и переходя чуть ли не в драку. — Никто не брал меня… то есть, мою крепость. Мерлин, о чем я вообще говорю. Нет, Киллиан, то есть, Джонс не получил моего положительного ответа.       — А Пэн, значит, получил, коль ты лезла к нему целоваться? — он вопросительно вскинул брови вверх. — Или это у вас такие ролевые игры?       — Почему мои друзья такие озабоченные?! — застонала Эмма, не понимая, куда ей спрятаться от этого позора. — Ничего у меня нет с Пэном… и с Джонсом тоже…       — А как же ваши поцелуи на вечеринке Лукасов и последующие признания? — друг не отставал от нее, продолжая провоцировать прямолинейными вопросами. — Тебя тянет к обоим или уже сделала свой выбор?       — Я не знаю, я запуталась, — шумно выдохнула Эмма, зарываясь руками в волосы, которые она окончательно растрепала. — У нас с Дж… Киллианом состоялся откровенный разговор, я обдумывала его и еще другое уже несколько дней. Сегодня еще и Стоун привязалась, но, как ни странно, ее слова снова убедили меня в правоте собственного выбора.       — Значит, Джонс? — ахнул Джефферсон, не разделяя ее трудностей. — А я-то готовился делать ставку на Пэна. Он тебе подходит куда больше, чем Джонс.       — Какую еще ставку? — непонимающе уставилась на него Эмма.       — Серьезно? Ты даже не слышала?! — с удивлением посмотрел Гарсиа, не разбирая, выведывает ли она информацию или действительно не знает. — В школе есть тотализатор на различные события. Громкие отношения вашего тройничка вызвали ажиотаж среди неравнодушных, и теперь гадаем, в чью пользу ты сделаешь выбор.       — Да ты шутишь?! — сказать, что она была в шоке, это ничего не сказать. — Куда катиться этот мир?! На моих возможных отношениях пытаются заработать все, кому не лень.       — Это весело, Эмс, — подмигнул он ей. — И кстати, насколько знаю, счет там примерно равный. Джонс будет опечален, что между ними нет гигантского разрыва.       — Мне выбирать Питера? — состроив серьезное лицо, спросила она. — Я так понимаю, Джонса ты собирался забрать себе?       — Ого, Эмма Свон шутит, еще и такие шутки, — на пару секунд он даже опешил. — Кажется, я попал в параллельную вселенную.       — Дурак ты, Джефф, — возмущенно закатила глаза Эмма, а через мгновение заливисто рассмеялась.       — Так на кого мне ставить-то? — с важным видом снова спросил Гарсиа, дожидаясь от нее конкретного варианта. — Обидно будет проиграть, учитывая, что ты моя лучшая подруга. Поделись эксклюзивной информацией. Ставки принимаются до тех пор, пока ты не озвучишь свой выбор публично.       — Ставь на Джонса, а еще повысь коэффициент выигрыша, сказав, что угадаешь и время моего выбора, — предложила ему Эмма, задумывая ввязаться в этот фарс.       — Ого, похоже, что ты серьезно настроена, — прищурившись, Джефф внимательно изучал ее.       — Ты же хочешь выиграть? Ставь на Джонса и на Хэллоуин, не прогадаешь, — усмехнулась она. — Так, мне нужно в замок. Ты со мной или еще посидишь здесь?       — Задержусь, нужно разложить мысли в голове, — прежний задор пропал, а его глаза чуть погрустнели. — Увидимся еще.       Эмма возвращалась с ужина в гостиную, когда услышала какой-то шум и, прислушавшись, разобрала чьи-то тихие всхлипывания. Отворив дверь в класс, откуда доносились звуки, она заметила Реджину, сидящую на одной из парт и стирающую ладонью слезы с лица.       — Голд, что у тебя случилось? — с ноткой беспокойства, спросила ее Эмма, и всхлипы резко прекратились.       Реджина подняла голову и гневно уставилась на нее в ответ, а следом подскочила с места и через секунду оказалась перед ней.       — Свон, это все из-за тебя! — закричала она, причем так оглушительно, что Эмма растерялась на мгновение. — Ты не понимаешь, его могут отчислить. А все из-за тебя и твоей матери. Оставь его в покое, ему от тебя одни лишь беды.       — Ничего не понимаю, объясни нормально, — Свон пыталась утихомирить девушку, перехватив руки, но та вырывалась, лишь наращивая степень гнева. — Кого могут отчислить? Чего ты такая заведенная?       — Ты дура или где? Киллиана! О ком еще может быть речь?! — злилась Реджина. — Его забрали к директору минут двадцать назад. Все из-за тебя! А я ничего не могу с этим поделать, только и остается рвать на себе волосы от бессилия.       — Иди к себе в спальню, пожалуйста, а я пойду к профессору Дамблдору и сделаю все возможное, что от меня зависит, — отчего-то ей хотелось подбодрить Голд, хотя она не имела ни малейшего понятия, получится ли у нее что-нибудь.       Реджина лишь безразлично махнула рукой в ее сторону, забиваясь в угол класса, а Эмма рванула на второй этаж к кабинету директора. Ее охватил невероятный страх, отчего сердце неприятно заныло, а внутри каждая частичка переворачивалась от ужаса.       О каком отчислении может идти речь, если даже она сама видит, что в этом чертовом нападении не было вины Киллиана?       Она неслась что было сил и надеялась, что мать, которая тоже наверняка была в кабинете директора, все-таки прислушается к ней. Мысли хаотично летали в сознании, из одной крайности в другую. Она не могла потерять его, только не сейчас. Он не заслуживает этого. Она должна спасти его.       Домчавшись до статуи горгульи, Эмма назвала пароль, мысленно радуясь, что он сменится лишь через пару часов, и залетела в кабинет директора. На нее уставилось сразу несколько пар удивленных глаз.       — Эмма, ты откуда здесь?