Однажды в сказке в Хогвартсе

      Эмма Свон       Эмма стояла в библиотеке, ожидая, пока мадам Пинс примет ее книги, и нервно перебирала пальцы рук. За столом неподалеку сидела парочка пуффендуйцев, а через мгновение к ним подошел Бэй, и Эмма прикрыла глаза, чертыхаясь. Она вспомнила, что забыла поменять в финальном графике две фамилии местами. Староста Пуффендуя просил передвинуть его дежурство из-за участившихся тренировок перед их первой игрой. Кажется, Кэссиди слишком сильно горел желанием обыграть слизеринцев. Больше обычного.       Закончив, она подорвалась с места и поспешила к кабинету директора, надеясь, что ей позволят быстренько подправить график.       — Питер, ты чего здесь стоишь? — Эмма заметила парня, который подпирал стенку неподалеку от поворота к кабинету директора. — Ты уже отдал графики?       — Что? — неразборчиво посмотрел на нее слизеринец и перевел взгляд на сумку. — А, нет, не отдал, меня отвлекли.       — Мерлин, спасибо! — она радостно воскликнула и, выхватив пергамент из его рук, принялась зачеркивать неверное.       — Что-нибудь случилось? — нахмурился он, вероятно, пытаясь разобраться в ее хаотичных действиях.       — Забыла кое-что переделать в графике, вот и побежала исправлять их сразу, как вспомнила, — улыбнулась Свон, избавляя себя от лишних хлопот.       — Черт возьми, Эмма, по твоему виду создалось впечатление, что ты прибежала спасать нас от конца света, не меньше, — усмехнулся в ответ Питер. — Пришла бы чуть позже, и Дамблдор отдал бы спокойно, или ребята сами бы поменялись. Будто в первый раз. Я думал, что ты к своей маме бежишь так.       — Что? Моя мама? А она-то причем здесь? Она в школе? — Питер кивнул, а Эмма напряглась, ловя себя на мысли, что слишком часто стала видеть Мэри Маргарет в последние недели. — Давно она пришла?       Эмма сама не разобралась, была ли она рада их частым встречам. С одной стороны, она выяснила у Дэвида то, за что теперь ей предстоит неоднократно просить прощения. А с другой стороны, при виде матери Эмма снова и снова злилась, что та все равно не отвечала на ее вопросы касательно отца. После увиденного ее мысли то и дело возвращались к тому, что ей было необходимо найти этого человека. Нет, знать о дочери он не заслужил, а получить месть за свое мерзкое обращение с матерью просто обязан.       — Не знаю, стояла у кабинета Дамблдора, когда я подошел, — ответил ей Питер, возвращая в реальность, и пожал плечами. — Я не подходил к ней.       — Одна? — продолжала она допрашивать его, пытаясь разузнать что-нибудь о причинах появления в школе.       Несмотря на ее собственные планы, в которых частое появление матери могло ей немного поспособствовать, ее все равно напрягало ее постоянное присутствие рядом. Особенно если учитывать материнское неодобрение ее компании. Да и младший братец может капать на мозги. Как бы там ни было, он всегда был ближе с матерью, не стеснялся делиться с ней секретами так же, как и ябедничать на старшую сестру.       Пусть Эмма и не соглашалась с матерью, что слизеринцы на нее плохо влияли, и не собиралась поддаваться на ее запреты и попытки прекратить их общение, но она все равно опасалась, что ее приходы в школу могут быть связаны с этим. Мэри Маргарет умела действовать тонко, а не только идти напролом, и Эмма это отлично знала. Она бы даже не удивилась, если бы та в свои планы вплела и Генри, ведь ее младший брат тоже время от времени напоминал ей, что компания слизеринцев не лучшим образом влияет на нее.       Будто она совсем немощная и не способна сама разобраться в собственной жизни…       Хотя порой это действительно так.       Ей даже на пользу пойдет, если братец продолжит и дальше засматриваться на Милу. Может быть, хоть ненадолго переключит свое внимание с нее.       Хотя мысли даже о возможности того, что Генри действительно спутался с Милой, ее напрягали. Эта девица ловко использует парней в своих целях, а безнадежно влюбленный подросток может стать хорошим подспорьем в ее дурацких планах. А если еще учесть беспринципность Стоун, то она может запросто вписать Генри в ее коварные задумки лишь потому, что он ее брат. Впрочем, соверши Мила что-нибудь подобное, сразу же огребла бы от нее. Ведь какие бы ни были неразберихи у нее с Генри, она всегда встанет за него горой.       — Нет… — Питер замолчал на мгновение, а следом продолжил, — с моей матерью. Впрочем, они до сих пор там стоят, — добавил он, когда снова раздались женские голоса.       — Чего? — Свон настолько удивилась, что не сразу нашла, что ответить. — Они что, знакомы?       — Почему бы им не быть знакомыми? — недоумевал он, словно это был какой-то чересчур очевидный факт. — Они примерно одного возраста, так что как минимум примерно в одно время учились в Хогвартсе и могли пересекаться. Твоя мама наверняка ведь была старостой, а значит, могла знать других учеников.       — А, логично, наверное, — с долей сомнения подтвердила Эмма. — Хотя все равно так непривычно осознавать, что наши родители когда-то общались точно так же, как сейчас делаем это мы… Ходили по этим же коридорам, творили всякую хрень, а сейчас даже не вспоминают друг о друге.       — Взрослая жизнь многих разводит по разным путям, — с грустью в голосе сказал Питер. — Однако я надеюсь, что некоторые люди все-таки задержатся в моей жизни дольше, чем школьные годы.       — Опять твои странные философские речи, — усмехнулась Свон, ловя себя на мысли, что его слова действительно звучали несколько странно. — Если тебе так хочется остаться в моей жизни, можешь стать крестным моему ребенку.       Ее накрыло необъяснимое ощущение, что пронеслось по ее телу. Эмма в очередной раз вспомнила, как Питер делился с ней информацией об их совместных переживаниях чувств и эмоций друг друга. Однако даже после принятия связи она не испытывала ничего подобного. По крайней мере в тех ярких красках, в каких ей описывал Пэн. Правда, это менялось, стоило ей оказаться рядом с ним. Несмотря на всю его почти привычную скрытность, его эмоции раскрывались внутри нее. Эмма не могла себе объяснить, но интерпретировала эти не свойственные ей ощущения как его. И сейчас это было схоже с… растерянностью и замешательством. Она понятия не имела, что у него произошло, но внутреннее чувство подсказывала, что эта неразбериха связана как минимум с Джонсом, а возможно, еще и с девушкой.       — Слушай, мне пора, — прервал череду ее размышлений Питер. — Если ты сама отнесешь графики, то я пошел.       — Конечно, увидимся, — махнула ему на прощание Эмма. — А ты не тревожься по пустякам, в жизни все обязательно образуется.       Глупо было надеяться, что ее слова возымеют хоть какой-нибудь эффект сейчас, но хотелось подбодрить его хотя бы простой и наивной фразой. Ей казалось, что скоро все действительно образуется. А когда собственная жизнь в порядке, то желание помочь другим вырастает в разы. Словно жизненные силы обретают крылья.       Вырулив в коридор, ведущий к кабинету директора, она застала компанию, о которой ранее говорил Питер: Мэри Маргарет, миссис Пэн и профессор Дамблдор стояли в молчаливом кругу, ожидая чего-то.       — Мама, а ты не зачастила к нам в школу? — усмехнулась Эмма, смотря на то, как напряглась Мэри Маргарет, стоило ей только подойти к ним. — Мне начинает казаться, что надо мной тотальный родительский контроль. Шаг влево, шаг вправо — и Азкабан.       Эмма поймала на себе презрительный взгляд матери Пэна, отчего ей стало некомфортно.       — Узнаю старую добрую Мэри, — усмехнулась женщина. — Помню, что и в школе она постоянно старалась уследить за всем и всеми. Правильная девочка до мозга костей.       — Это определенно перешло на ее работу, поэтому она и лучший мракоборец в Англии, — гордо заявила Эмма, но следом заметила напряженное состояние матери, пока говорила женщина. — Кстати, директор, это вам, графики на следующую неделю, — она протянула ему пергаменты.       — Жаль, что твоя мать не во всем так разборчива, как в собственной работе, — ее губы расплылись в гадкой улыбке, и только Эмма хотела задать уточняющий вопрос, как та прервала ее: — Я бы поболтала, но увы, мне нужно зайти еще к профессору МакГонагалл, забыла ей кое-что передать. Мисс Свон, а с вами мы еще увидимся, и если у вас будут вопросы, то вы получите возможность узнать на них ответы.       И что бы это могло значить? Какие у нее могут быть вопросы к этой женщине? И почему она должна обращаться к ней?       Может быть, это связано с Питером? Или… что, если она знает, кто ее отец?!       — Фиона, профессор ждет тебя, иди уже, — сохраняя выдержку из последних сил, процедила Мэри Маргарет, а Эмма так и не разобрала причины их странного общения. Неужели она правда что-то знает? — Профессор Дамблдор, я быстренько обсужу несколько моментов с дочерью и поднимусь к вам.       И через пару мгновений Эмма осталась наедине с матерью, продолжая с новой порцией подозрений рассматривать ее лицо, которое не выражало сейчас ни единой эмоции.       — Мам, все в порядке? Ты какая-то слишком напряженная? — Эмма хмурилась, изучая ее реакцию. — Мать Питера напомнила тебе о чем-то неприятном?       — С чего ты взяла? — ее голос звучал непривычно холодно.       Будто она разговаривала не с дочерью, а с подчиненным. Хотя такое тоже случалось, когда мама не перестраивалась после работы на семью. Мэри Маргарет подошла к ней ближе, с теплом смотря на дочь, заправила непослушные волосы за ухо и улыбнулась.       — Не бери в голову. Просто кое-что вспомнила, но это пустяки.       Эмма сделала вид, что поверила ее словам, изогнув губы в улыбке, но сама осталась в сомнениях. Поиски человека из прошлого матери вызывали у нее множество вопросов. И главный из них: в каком периоде ее жизни искать того, кто ворвался в ее мир и разрушил его изнутри своими пагубными выходками.       Могло ли быть такое, что Мэри Маргарет знала ее биологического отца еще со школы? Возможно, слова Фионы были сказаны не впустую?       — Эмма, как твои дела? Как ты после недавнего инцидента?       — Мам, а тебя действительно интересуют мои дела? — прищурившись, но с улыбкой спросила Эмма. — Или ты все-таки больше хочешь узнать, как у меня дела с конкретным человеком, а точнее слизеринцем?       — И это тоже, — на выдохе произнесла Мэри Маргарет. — Мое мнение на его счет непреклонно. Но я обещала тебе открыто не лезть в ваши… что между вами? Отношения? Или ты все-таки благоразумно отнеслась к моим словам?       — Так, давай договоримся, что я тебя выслушала, услышала, что ты не доверяешь семье Джонсов, но ты не можешь судить о конкретном человеке лишь по его семье, — Эмма не была намерена поддаваться на провокации матери. — Если мне нужно на своем печальном опыте убедиться, что ты права, значит, я это сделаю. Но слепо верить твоим убеждениям я не буду, мам.       — Тебя не переубедить, — хмыкнула она, отчего-то улыбаясь. — Вся в мать.       Или в отца. Все-таки Мэри Маргарет можно было иногда и переубедить.       — Мама, позволь мне наделать собственных ошибок… — повторила ей Эмма. — Ты ведь тоже в свое время творила глупости и совершала ошибки.       Она боялась услышать подтверждение ее слов, считая, что она сама могла стать для матери досадной ошибки.       — Дочка, запомни, ты не ошибка, — заверила ее Мэри Маргарет, обнимая. — А еще ты у меня слишком умная девочка, чтобы совершать глупые ошибки, я верю, что ты сделаешь правильный выбор.       — Не думаю, что у нас с Джонсом те отношения, где могут появиться неисправимые ошибки, — Эмма смахнула слезу с щеки.       — Хотелось, чтобы именно так и было. Но возможно, ты вспомнишь еще мои слова, когда он сделает тебе больно, — все равно добавила она то, что Эмме слышать не хотелось. Ведь где-то в глубине души она чертовски боялась ошибиться.       — Слушай, мам, а ты сможешь дать мне немного денег на наряд к Хэллоуину? — девушка вовремя вспомнила о том, что ее запланированная выходка требовала вложений.       — Конечно, как просить денег, так вы первые, а как нормально пообщаться с матерью, так мы язвим, — упрекнула ее не без причины Мэри Маргарет.       — Ну, мам, прости, я была не права, — искренне извинилась Эмма, состроив жалобное выражение лица. — Но мне действительно нужны эти деньги. Хочется блеснуть на последнем Хэллоуинском балу.       — Или блеснуть перед кем-нибудь конкретным? — лукаво подметила она, пожалуй, попадая в самую точку. — Ладно, ответ и так известен нам обеим. Выбрала уже что-нибудь конкретное?       — Еще нет, но идеи есть, — озорной огонек вспыхнул в ее глазах, что явно не ускользнуло и от внимания матери.       — Кажется, мне не стоит знать, в чем именно моя дочь собирается заявиться на этот праздник, — обреченно вздохнула Мэри Маргарет, а Эмма лишь закатила глаза, но улыбку все равно не сдержала. — Сколько тебе нужно? Хотя давай лучше так сделаем: пусть магазин пришлет мне квитанцию, и я сама оплачу. Надеюсь, что сумма не шокирует меня до обморока.       — Будто я когда-нибудь безразмерно транжирила твои деньги, мам? — притворно возмутилась девушка. — В финансовом вопросе я всегда оставалась благоразумна и не тратила родительские деньги без разбора.       — В отношениях с Бэем ты в целом была другая, — Мэри Маргарет снова сравнивала ее с прошлым, и на душе стало не по себе. — Не старалась излишне его впечатлить, что ли.       — Я и сейчас ни на кого не собираюсь производить впечатление. Лишь порадовать себя по большей части, — огрызнулась Эмма, хотя и знала, что врала на этот счет. — Просто Бэю это не нужно было, с ним мне приходилось быть инициатором, а я так больше не хочу. Возможно, он и любил меня, но наши пути разошлись, мам, не пытайся даже сравнивать с ним или приводить его в пример. У меня нет желания вспоминать его.       — Хорошо, я тебя поняла, Эмма, и обещаю, что постараюсь не лезть в твои дела, — заверила ее женщина, а следом добавила с некой грустью: — Особенно амурные. Возможно, если бы моя мать не лезла в свое время в них, моя жизнь бы тоже сложилась иначе.       — Что? Бабушка выбирала тебе парня?       — Твоя бабушка настырно лезла в мою жизнь — это все, что нужно тебе знать, — мать не дала ей возможности продолжить расспросы, обрывая ее на полуслове. — Эмма, мне пора, меня ждут дела и профессор Дамблдор. Надеюсь, что ты выберешь самый потрясающий наряд и сразишь всех наповал. Главное, чтобы мне не пришлось краснеть потом за какую-нибудь твою необдуманную выходку.       — Постараюсь этого избежать и спасти тебя от позора, мамочка, — уголки ее губ дрогнули.       Мэри Маргарет поцеловала ее на прощание и шагнула на лестницу, ведущую в кабинет к директору, а Эмма побрела к себе в спальню.       Утро начиналось слишком тяжело. Она лениво потянулась в кровати, после того как отключила настойчивый будильник, который напоминал ей о необходимости плестись на занятия. По возвращении вечером Эмма обнаружила книгу у себя на тумбочке. Очередной анонимный подарок, что пришелся ей по душе.       Алые паруса. Маггловская повесть о мечте.       Эмма и сама не поняла, отчего эта история тронула ее до такой степени, что она зачитывалась книгой полночи, заснув лишь под утро. С одной стороны, история больше похожа на сказку, но с другой — это история о вере в чудеса. О том, что рядом с вами однажды может оказаться человек, который исполнит каждое ваше желание ради одной вашей улыбки. И опустит всех тех, кто насмехался над вашей мечтой.       Подойдя к зеркалу, Эмма с легким ужасом взглянула на свое отекшее лицо в отражении. Детская история пробила ее на эмоции, и она не смогла сдержать слез в некоторые моменты. Однако, несмотря на ее опухший вид, внутри разливалось приятное тепло. Было стойкое ощущение, что со стороны она выглядела глупо и излишне беззаботно. Ей не составило труда догадаться, что каждый новый анонимный подарок был доставлен ей от вполне конкретного человека. Но поражало и волновало другое: что он так чутко ведет себя сейчас, что чувствует ее столь тонко.       Киллиан никогда не отличался трепетным вниманием к девушкам, с которыми… проводил время. По крайней мере при ее взгляде со стороны. По школе бродили всевозможные слухи, но все они сводились к тому, что Джонс вел себя как избалованный мальчишка, которому все обязаны своим вниманием. Если он обратил на девушку свои взоры, то это уже подарок судьбы. И даже со Стоун он не вел себя так, словно между ними настоящие и искренние отношения. Словно их связь была лишь демонстрацией для окружающих.       Впрочем, это и была главная причина, почему она раньше ему совсем не поддавалась. Ее абсолютно не интересовала фальшь в отношениях. Несмотря на некоторую популярность в школе, выставлять личную жизнь напоказ ей не нравилось, а уж тем более жить в угоду чьим-то ожиданиям. Но сейчас, когда Киллиан стал столь внимательно относиться к ней, Эмму переполняло окрыляющее чувство.       Но откуда ему известна ее любимая еда… и ее любимые цветы? Или откуда он догадался, что подаренная книга могла так заинтересовать ее?       Откуда вообще в нем столько внимательности?       Пожалуй, больше, чем этому, Эмма удивлялась лишь его адекватному поведению. Она попросила паузу, и он ее дал. Не лезет в своей привычной манере, меняется ради нее. А это уже значит многое. Даже если бы все его желание сводилось лишь к постели, то он жертвовал многим ради обычного секса. Тич наверняка ему тоже напел про их сцену с Питером в классе, а он — ноль высказываний в ее адрес. Либо Питер успокоил его прежде, чем Джонс умудрился натворить глупостей, либо он действительно меняется.       От этого Эмма еще сильнее полюбила гениальную идею устроить шоу, которое всем так было необходимо (раз они устроили целый тотализатор касательно этой темы). Отчего-то захотелось утереть любопытные носы и заткнуть всех завистников, а точнее завистниц, заявив свои законные права на этого парня. Для ее маленького, но фееричного представления необходим был наряд и помощь двух ее друзей: одна поспособствует в выборе наряда, по крайней мере составит компанию, а другой — не позволит ей сбежать в случае, если она струсит в последний момент, потому что Джефферсон по-прежнему оставался единственным, кто был в курсе задуманного.       — Эмма, доброе утро, — поймал ее Грэм после завтрака. — Как твои дела? В последнее время мы почти не общались. Я скучаю по нашему совместному времяпрепровождению.       — Все хорошо, просто много дел, — с ноткой безразличия ответила ему Эмма, словно делала одолжение этой беседой. — На самом деле мне просто тяжело разрываться между всеми вами. В отличие от тебя, Грэм, я не могу выбрать кого-нибудь одного, вы дороги мне в равной степени.       — Помню время, когда ты не одобряла Гарсиа в нашей компании, — поднял Лукас неприятную тему, но Эмма понимала, что нужно расставить точки в этом вопросе. — Даже ревновала меня к нашей дружбе, а сейчас вполне счастливо проводишь с ним время на трибунах.       — Ты же не собираешься меня упрекать в этом? — она нахмурилась, не разбирая, к чему именно он вел. — Грэм, повторюсь, вы оба мои друзья, и я не собираюсь пренебрегать одним ради другого.       — Прости, — он ухватил ее ладонь, — я действительно вспылил. Я не такой, как вы с Руби, для меня сложно, я бы даже сказал, что невозможно принять его вы… его выбор. Я по-другому воспитан, Эмма, — парень посмотрел на нее с тоской в глазах. — Мы потеряли родителей, когда были еще совсем детьми, тогда я понял, что обязан стать для сестры опорой и поддержкой. Я не могу подвести ее.       — Но ты и не можешь опекать ее всю жизнь, ты не можешь заменить ей отца, — Эмма старалась поддержать его, но и честно сказать о том, что думает в сложившейся ситуации. — Грэм, послушай, ты хороший старший брат, и Руби за тобой как за мощной каменной стеной, но займись своей жизнью, а не только ее. Мало ей неодобрения вашей бабушки, так еще и ты вечно как коршун летаешь над ней. При всей ее тяге к свободе ей катастрофически не хватает воздуха… так, чтобы вздохнуть полной грудью.       — Хочешь сказать, что я ее подавляю? — он злился, и Свон заметила это.       — Хочу сказать, что тебе стоит дать ей больше свободы, — Эмма стояла на своем. — Чтобы она не переживала каждый раз, что же скажет старший брат и не навредит ли ее кавалеру.       — И Фаррелла будешь защищать, как и Гарсиа? — процедил он, метая глазами молнии.       — Мерлин, Грэм, ты еще и в этом начни меня упрекать! — не сдержалась она, отвечая на его выпад. — Слушай, если ты остановил меня, чтобы исключительно поругаться, то я не собираюсь продолжать эту тему. Мне пора.       — Вообще-то… — он замялся, подбирая слова, — я хотел пригласить тебя на бал.       — Что? — его приглашение напрягло ее. — Туда обычно ходят парами, причем здесь я?       — Подумал, что после расставания с Кэссиди будет хорошей идей пойти туда вместе… как друзья, разумеется, — продолжил Грэм. — Руби идет с Гидеоном, разумеется, поэтому с сестрой пойти не получится. Надеялся, что лучшая подруга спасет меня от одиночества на этом вечере страха.       — Грэм, лучше обрати внимание на Аврору, которая с завидным постоянством строит тебе глазки, а ты не обращаешь внимания, — в его компании ей стало не по себе, неловкость смешалась с непониманием. — Или ту девушку, к которой неравнодушен ты. Бал как раз подходящее место для долгожданных признаний. А я иду с Джеффом, прости, мы с ним договорились еще на прошлой неделе.       — Забавно, и ты сделала выбор в его пользу, — недобро усмехнулся он. — Кажется, мои жизненные устои все-таки какие-то неправильные.       С этими словами он удалился столь же стремительно, как и появился перед ней, оставляя на душе неприятный осадок. Занятия прошли как в тумане, Эмма даже чуть не схлопотала наказание на уроке у Слизнорта, испортив зелье. Видимо, старикашка и сам был в предвкушении собственной вечеринки, так что сделал ей поблажку. Хотя в тот момент, когда Джонс все-таки получил это самое наказание, Эмма даже пожалела, поймав себя на мысли, что часть нее желала оказаться с ним наедине (а еще и грязным котлами, да).       Их взятая пауза начинала сводить ее с ума, но она осознавала, что нужно держаться, чтобы получить максимальный эффект и те самые необходимые эмоции. Эмма улыбнулась собственным мыслям, фантазируя над хэллоуинским нарядом. У нее были старые задумки, но девушка осознала, что Джонс с его стойкой выдержкой заслужил кое-что особенное. И он это получит.       Дьявольскую красотку, которая сведет его с ума окончательно и бесповоротно.       День приобретал дурную направленность, и Эмма решила отправиться к загонам Хагрида, где он содержал различных магических существ. Свежий воздух шел ей на пользу, а голова постепенно проветривалась, освобождая ее от гнетущих мыслей. Правда, вблизи хижины Хагрида даже в будний день оказалось многолюдно, и она забрела подальше в лес, но настолько, насколько ей позволяли прописанные в уставе правила.       Кажется, прошло не меньше получаса, а то и часа, пока Эмма игралась сначала с семейством нарлов, маленькими зверьками, похожими на ежей. Они без разборка фыркали, веселя девушку. А затем ее внимание привлек шишуга, внешне схожий с маггловской породой собак Джек-Рассел-терьер, только с раздвоенным хвостом. Пес напомнил ей о детском желании завести собаку дома. Правда, Дэвид и по сей день горел этим желанием. Эмма даже не обратила внимание, когда ее одинокую компанию разбавили.       — Бэй? Что ты здесь… — Эмма опешила, когда увидела знакомый силуэт сбоку от нее. — Откуда ты узнал, что я здесь?       — Я не знал, просто пришел сюда, чтобы отдохнуть в очаровательной компании, — спокойно ответил он, поглаживая пса, который энергично вилял хвостом. — К тому же я ведь сам тебе однажды показал это место, а ты с тех пор называла мое секретное место нашим общим.       — Да, хорошее было время, — с теплом вспоминала она былые дни. — Хотя и странно, что никто больше не знает о нем. Хагрид обычно чертовски болтлив.       Планы Кэссиди в дальнейшем продолжить обучение в сфере магозоологии на подсознательном уровне привили ему любовь ко всем существам на этой планете. Как магическим, так и маггловским. Эмма иногда шутила, что если у него не сложится с магозоологией, то его всегда дождется какая-нибудь ветеринарная клиника или частная практика.       — И правда, — с улыбкой произнес он почти шепотом. — Знаешь, в последние недели я частенько обдумывал все случившееся с нами, но вновь и вновь возвращался к тому, что мы все правильно сделали.       — То есть измена — это правильно?! — буквально выплюнула она со злостью на него… да и на себя. — Кэссиди, это ни черта не правильно!       Активно жестикулируя руками и говоря на повышенных тонах, Эмма не сразу обнаружила, как напугала животных, которые боязливо покинули их общество вместе с птицами, вспорхнувшими с деревьев.       Ей резко перестало хватать воздуха, и она начала задыхаться. Иногда с ней случались панические атаки, которые она была почти не в состоянии контролировать. Оставалось лишь прерывисто глотать воздух в надежде прийти в себя и успокоиться.       — Эмма, дыши, медленно и постепенно, — он робко водил рукой по ее спине, чуть приобнимая, и приводил ее в чувства своим теплом и заботой. — Я несколько о другом собирался тебе сказать. Ты чего так разнервничалась?       — У меня иногда случается, возможно, ты помнишь, — смущаясь, ответила она, окончательно приходя в себя.       Эмма понимала, что нужно взять себя в руки не только ради себя, но и из-за Питера, который слишком чувствительно ощущал каждую ее яркую эмоцию. Не хватало еще чтобы он как сумасшедший носился по замку в ее поисках. А в предыдущие разы именно так и было. Неважно, день или ночь на дворе, но он ее все равно находил.       — Пришла в себя? — удостоверился Бэй. — Готова меня выслушать?       Эмма неуверенно кивнула ему.       — Наши отношения зашли в тупик, из которого, как бы ни прискорбно было это признавать, нас вытащил Джонс, — ему непросто далось это признание. — Вероятно, я не тот человек, который может сделать тебя счастливой. По крайней мере, так основательно, как ты заслуживаешь этого.       Свон молчаливо прожигала его взглядом, но вдруг вздрогнула от неожиданности, когда ее руки коснулось нечто мокрое. Она опустила голову, замечая, что пес вернулся в их компанию и теперь облизывал ее ладонь, тем самым приводя ее состояние в норму. Невольно улыбнувшись, Эмма потеребила его мордочку. Оставаться здесь в компании бывшего желания не было, поэтому она неторопливо поплелась в сторону замка. Бэй продолжал вести свои беседы ни о чем, вспоминая прошлое. И Эмма поймала себя на мысли, что они наконец-то оказались близки к тому, чтобы проговорить собственные проблемы, которые как снежный ком наслаивались друг на друга.       Как говорится, им способствовало и время, и место, и компания.       — Бэй, скажи, к чему эти хождения по кругу? — ее голос задрожал, и они оба отчетливо это слышали. — Мы, с одной стороны, говорим о произошедшем, а с другой — все равно продолжаем недоговаривать.       — Эмма, ты сама сколько пыталась сказать мне правду? — давил он на больное. — Сама ведь понимаешь, что это чертовски непросто.       — Я любила тебя, — на глазах наворачивались слезы, — искренне и всей душой, Бэй, а ты взял и предал меня. Мне было очень больно от твоего поступка. От того, что мы не нашли в себе силы открыться друг другу. Было ли вообще между нами то доверие, которое должно быть в паре?       — Было, Эмма, но кое-что выходит за рамки доверия между девушкой и парнем. Порой что-то не получается рассказать никому.       — Что ты имеешь в виду?       — Эмма, послушай, я соврал тебе, — слишком уверенно произнес Бэй. — Я не изменял тебе.       Слова сорвались с его губ, и даже если бы он захотел их забрать назад, у него бы не вышло. А Эмме показалось, что у нее зазвенело в ушах, и она перестала разбирать сказанное.       — Что? — она оторопела, отступая назад и выдерживая дистанцию, когда он попытался взять ее за руку. — Повтори, что ты сказал…       — Я сказал это лишь для того, чтобы подтолкнуть тебя к необходимому нам обоим шагу, — признавался дальше Кэссиди. — Я же не слепой, перестань делать из меня идиота. Ты почувствовала влечение к Джонсу, еще когда встречалась со мной. Да, у нас были проблемы, да, между нами были тайны, но тебя влекло к этому чертову слизеринцу… И я ненавижу себя за то, что позволил ему пробраться так глубоко тебе под кожу… и юбку.       — Бэй! — возмущенно воскликнула Свон, приходя в себя и смущаясь.       — Что? Не строй из себя недотрогу, — она не переставала поражаться его прямолинейности. Возможно, именно этого ей и не хватало, но ничего не вернешь. — Я тебе не давал того простора, какого ты хотела в отношениях и в постели. Мы оба были неопытны, но со временем я так и не оказался готовым к твоим экспериментами в постели. А твои искушения... В общем, я не удивлен, что тебе захотелось большего.       — Бэй, это не так… — Эмма пыталась смягчить его резкие фразы, но углы оказались чертовски острыми и больно кололи в ответ.       — Себя-то не обманывай, Эмс, — хмыкнул Кэссиди, нервно теребя губу.       — Почему именно сейчас? — нарушила она возникшую между ними тишину.       — Что? — не сразу понял ее Бэй.       — Почему именно сейчас ты решил признаться, что не изменял? — Эмма пыталась узреть фальшь в его взгляде, в его действиях, но не находила. Он действительно соврал, чтобы вытащить их из болота, в которое она же их и загнала.       Эмма терялась в догадках и искала этому всему свое объяснение. Раньше она даже не подозревала о тотализаторе в школе, а теперь по-новому взглянула на этот вопрос.       Мог ли Бэй решить, что из-за ее неопределенности в выборе пары у него еще оставался шанс?       Организаторы определенно поспешили, выдвигая лишь двух кандидатов. При желании у нее целый гарем наберется.       Правда, это все равно ничего не изменит, ведь ни один из них не трогает ее сердце так, как это умудряется делать Джонс. И если Бэй надеялся на последний шанс ее вернуть, то это было напрасно.       — Не мог больше скрывать, — прозвучал его уверенный ответ. — Решил, что нам нужно поставить окончательную точку и не ждать, что что-нибудь может перемениться.       — И почему я должна тебе верить? — она и сама не понимала, за что пыталась зацепиться. Почему ждала, что он снова врет ей.       — Ты ничего не должна, — Кэссиди чуть улыбнулся, с теплом смотря на нее. — Тем более мне.       — Бэй, ты всегда помогал мне в трудные моменты… — говорила Эмма, осознавая, что они действительно ставят финальную точку. — И даже наше расставание взял на себя. Возможно, я никогда не заслуживала тебя. Ты слишком хороший для такой взбалмошной девчонки, как я.       — Знаешь, забавно, что твои слизеринцы утверждают, что я тебя плохо знаю, но на самом деле это ведь не так, — казалось, что он держался из последних сил. — Просто я не мог прежде озвучить то, что было необходимо озвучить, чтобы разобраться с нашими проблемами.       Эмма и Бэй не заметили, когда они вышли из леса и ступили на ведущую в противоположную сторону дорожку. Они продолжали их беседу, не обращая внимание на происходящее вокруг.       — Но что-то оказалось весомее этих разговоров?       — Возможно, — отстраненно бросил он, и Свон не обратила внимания на мелькнувший огонек злобы в его глазах. Следом он смягчился. — Эмма, я никогда не любил и не смотрел на кого-либо, кроме тебя. Ты особенная, и навсегда такой и останешься в моей памяти. Я лишь прошу тебя быть осторожнее с Джонсом. Он может навлечь беду на твою жизнь.       — Долго еще будешь жить старыми устоями? — знакомый надменный голос послышался позади нее, и она обернулась, замечая там Киллиана. — Все слизеринцы плохие… чистокровные семьи обязательно заняты темными ритуалами, а их бизнес ни разу не легальный.       — Еще скажи, что я не прав, Джонс, — недовольно буркнул Бэй. — Предрассудки не рождаются на пустом месте, знаешь ли.       — Но в любом деле есть свои исключения, — коварно улыбнулся он, а Эмма поймала себя на мысли, что ей не удается оставаться серьезной в ответ. — Просто нужно уметь давать вторые шансы.       — Твоя семья — это зло, Джонс, — буквально выплюнул ему в лицо Кэссиди. — И ты не сможешь уберечь ее от вашего дурного влияния.       — Все еще не можешь смириться, что вы расстались? — ухмыльнулся Киллиан, наслаждаясь собственным превосходством над парнем.       Кажется, эти двое начинали забывать, что она стояла рядом с ними, заводя разговор дальше и дальше в дебри.       — Мы не расставались, мы оба совершили то, что причинило нам боль, отсюда и саморазумеющееся прощание, — Бэй ответно давил на больные точки. — Знаешь, Джонс, а я ведь убежден, что Эмма с тобой ненадолго. Пусть я и вижу, что ты действительно к ней испытываешь нечто особенное, но на этом ваши отношения долго не проживут. Возможно, ей и было слишком спокойно в наших с ней отношениях, но с тобой она со временем тоже устанет, только уже от буйства красок. Пэн ей больше подходит.       Мерлин, и этот приплетает Питера в их отношения…       — Какой ты разбирающийся в отношениях, — фыркнул Джонс, сдерживаясь. — И чем же это Пэн ей больше подходит? С ним ей явно будет еще скучнее, вечно в своих исследованиях… еще и маменькин сынок, который потакает ее прихотям. Куда уж ему справиться с ней?       Так, а откуда эта враждебность в отношении Питера?       Эмма замечала, что между ее слизеринцами что-то происходило, но не думала, что их недомолвки выходили за рамки небольшой ссоры. Похоже, что дела обстояли серьезнее.       — Он куда более внимателен к ней, — Эмма закатила глаза. Вечно все вокруг считают, что лучше нее знают, что и кто ей нужен.       Мерлин, спаси и помоги.       — Всю меня обсудили? — но ее слова остались без внимания, парни были слишком увлечены спором друг с другом.       Что ж, мешать дальше она им не стала и просто оставила вдвоем, удаляясь в сторону замка.       — Свон, постой, — пока она скрывалась от назойливой парочки бывшего и, возможно, будущего, на нее налетел один из слизеринцев.       — Что случилось?       — Мне нужна твоя помощь, точнее твоей матери, — статус Мэри Маргарет накладывал определенный отпечаток и на ее существование, но редко кто осмеливался подходить к ней с подобными просьбами.       — Ничего не понимаю, можешь объяснить нормально? — Эмма хмурилась, не разбирая, что вообще происходило.       — Моего отца… — голос сбивался на каждом слове, — его арестовали, посадили за то, чего он не совершал.       — Все преступники так говорят, — развела она руками, а недавний инцидент неприятным уколом прошелся по ее сердцу.       — Нет, Свон, послушай, он действительно не виноват, — его истерика продолжала набирать обороты. — Поговорили, пожалуйста, с матерью, объясни ситуацию.       — Какую ситуацию? Я абсолютно не в курсе происходящего, — Эмма искренне не понимала, какую помощь он от нее требовал. — Прости, но это не мое дело. Работа моей мамы — это ее дело, ей лучше знать, кто преступник, а кто не заслуживает своей участи. И поверь, если твой отец действительно не виноват, то она найдет этому подтверждение.       — Да никому это не интересно… найдет она! — слизеринец кричал настолько громко, что привлек внимание Джонса и Кэссиди, которые уже спешили к ним. — Вы такие эгоисты, вам нет дела до чужих, непричастных к вам людей!       Слизеринец достал палочку из кармана, намереваясь напасть, и следом выпустил заклинание в нее. Эмма хотя и увернулась, но все равно упала на холодную землю. В спешке девушка потянулась за своей палочкой, правда, она ей так и не понадобилась: Киллиан обезоружил его раньше, чем произошло что-нибудь плохое.       — Какого хрена ты творишь?! — он налетел на слизеринца, вцепившись в его мантию, а ярость буквально плясала в его зрачках. — Совсем крыша поехала?!       — Эмма, ты в порядке? — к ней подлетел Бэй, пока Джонс разбирался со своим подопечным. — Он в тебя не попал?       — Все хорошо, не беспокойся, — успокоилась его Эмма и поднялась, опираясь на его руку. — Спасибо.       — Я проведу с ним воспитательную беседу, — непривычно серьезным тоном сказал Джонс. — Если подобное повторится, то будет разговор уже с директором, — обратился он к слизеринцу.       Вчерашний странный выпад слизеринца, перепалка парней, ссора с Грэмом настолько утомили ее, что весь вечер она провела у себя в спальне, избегая всех, кого только возможно. Лишь спонтанный сюрприз на ее тумбочке вновь заставил ее улыбнуться, забирая тяготы дня.       Однако сегодня у нее была договоренность с Руби пойти в Хогсмид, чтобы выбирать наряд для грядущего мероприятия, до которого оставались считанные дни. Дамблдор разрешил старшекурсникам выбраться в деревню в будний день после занятий, чем студенты с радостью и воспользовались. Переодевшись в одежду попроще, они выдвинулись из замка.       Ей начинало казаться, что они с Руби определенно поменялись ролями. Обычно это подруга тащила ее выбирать разнообразные очаровательные наряды, а Эмма лениво плелась за ней. Однако сегодня Руби была не особо заинтересована в происходящем. Хотя это очень удивляло Эмму, ведь это их первый бал, куда они пойдут вместе с Гидеоном.       — Я не понимаю, ты что, не хочешь удивить своего слизеринца?! — Эмма напряглась, смотря на потерянное состояние Лукас. — Я была уверена, что кто-кто, а ты придумала себе самый развязный костюмчик чертенка, чтобы сразить его наповал и свести с ума окончательно.       — Слушай, это правда, что ты собралась идти с Джеффом на бал? — с прищуром взглянула на нее Руби, и ей стало не по себе.       Прежде это казалось отличным решением, чтобы никто к ней клинья лишний раз не подбивал, но друзей она стороной обошла. Сначала Грэм решил вдруг ее пригласить на бал, а теперь Руби словно упрекала ее за компанию Джеффа.       Мерлин, почему так сложно дружить большой компанией, обязательно кому-нибудь что-то придется не по душе.       — Да, какие-то проблемы? — Руби прятала от нее взгляд, делая вид, что очень заинтересована природой вокруг.       — Да в общем-то нет, просто не представляла, что вы споетесь настолько, — произнесла Лукас, теребя длинный шарф в руках. — Обычно он приглашал меня, поэтому и странно. Не привыкла к такому, что ли. Сколько всего переменилось за эти пару месяцев.       — Мы взрослеем, мы меняемся. Ничего удивительного, — пожала плечами Эмма. — Для тебя Джефф стал пройденным этапом, а дружба с ним осложнилась.       — Да уж… усложнилась, — нехотя согласилась Руби. — Между вами точно ничего нет?       — Чего?! — Свон от неожиданности закашляла, подавившись воздухом. — Совсем сдурела, что ли? Твой слизеринец на тебя дурно влияет. Определенно. Подожди, Руби, это что, ревность? — в голос рассмеялась она. — Да ты шутишь! Ты кого сейчас вообще ревнуешь и каким образом? Нас как друзей… или все-таки у тебя остались какие-то чувства к Джеффу?       Ее вопрос остался без конкретного ответа, так как они подошли к магазину, и Руби, воспользовавшись возможностью улизнуть, забежала внутрь и поспешила к продавцу.       — Здравствуйте, я ищу что-нибудь яркое, — начала она озвучивать свои пожелания. — Возможно, брючный костюм.       — Решила усложнить Фарреллу доступ к своему телу, — негромко прыснула Эмма, оказавшись с ней рядом.       Руби обернулась и ошарашенно уставилась на нее, словно она сказала, что убила кого-то.       — Кто ты, и что ты сделала с моей подругой? — максимально серьезно спросила Лукас. — Мы явно на тебя дурно влияем…       — Мы?       — Я и Джонс, — хихикнула Руби, возвращая себе хорошее настроение.       Эмма неспеша перебирала варианты, что висели на вешалках, пока подруга убежала примерять пару моделей, что принесла ей продавец.       — Так что там с Джеффом? — вновь спросила она Руби, когда та вышла в длинном черном платье из примерочной.       — А что с ним? — нахмурилась она своему отражению в зеркале и, обернувшись, бросила взгляд на Эмму.       — К кому ты ревнуешь? — уточняла Свон.       — Да какая ревность, Эмс! — отмахнулась она, но Эмма заметила, что все сложнее, чем подруга стремится продемонстрировать. — О ней даже речи быть не может. Просто для меня странно и непривычно: раньше ты из парней отдавала предпочтение Грэму, а сейчас вдруг Джефферсон.       — Ничего не вдруг, а вполне закономерно, — произнесла она, поднося вешалку с костюмом к телу и следом возвращая обратно. — У Грэма сейчас есть поддержка в твоем лице, а Джефф остался один, ибо ты с головой окунулась в Фаррелла и поддерживаешь брата, а Грэм встал на твою сторону и тоже оставил друга позади. Я никого не осуждаю, вы все мои друзья, но логично, что я захотела поддержать и Джеффа.       Руби снова скрылась в примерочной, надевая уже брючный костюм, который планировала изначально. Эмма же присмотрела себе одно черное платьице, но ей сообщили, что оно забронировано. Однако нашлось кое-что похожее. И пока продавец скрылась из виду в поисках этого платья, Свон подошла к Руби.       — Мы идем с ним на бал чисто за компанию, — уверила она подругу. — Он, вероятно, тоже привык ходить с тобой, а мне просто не хочется назойливых ухажеров, один вечер с которыми ни к чему не приведет.       — Я-то думала, что ты будешь ждать приглашения от Джонса, — и снова этот ее игривый взгляд, как у хитрой лисы.       — С чего бы это вдруг? — Эмма решила не рассказывать о своем плане даже Руби. Лишь Джефферсон был посвящен в него частично.       — У вас же потепление, логично, что на этот бал вы могли пойти вместе, — отметила та очевидный факт. — Но он, похоже, боится твоего отказа сильнее, чем желает разделить этот день с тобой.       — Вау, Руби, ты потрясающе выглядишь! — воскликнула Эмма, когда та вышла в красном брючном костюме, обтягивающем ее красивые формы, верх которого венчало шикарное декольте.       — А ты не собираешься демонстрировать, что выбрала? — заинтригованно поинтересовалась она в ответ.       — Хочу оставить в тайне, тем более что я еще не мерила.       — Даже от лучшей подруги?! — возмутилась Руби.       — Особенно от тебя, — рассмеялась Эмма. — А то кто-нибудь обязательно узнает.       — Спасибо, подруга, хорошего же ты обо мне мнения, — недовольство так и сочилось из Руби, но она лишь закатила глаза.       — Не обижайся, бал всего-то через пару дней.       — Никакой эксклюзивной информации, — притворно возмутилась Лукас. — Ужас, как я с тобой живу.       — А ты со мной уже и не живешь, как мне выделили отдельную комнату, — не сдержалась она и рассмеялась.       — Не придирайся к словам, — фыркнула Руби. — Терплю твою невыносимую натуру.       — Кто из нас еще невыносимый…       — Иди уже примеряй свой таинственный наряд, пока я не забежала в примерочную и не спалила твою никому не нужную таинственность.       Эмма зашла внутрь, изучая платье, которое ей принесли. Пожалуй, это было тем самым попаданием в образ, который она придумала. Хотя она и не представляла, как его наденет, ведь это был абсолютно не ее стиль. Но ошарашенное выражение лица Джонса заслуживает ее маленьких жертв. Да будет шоу.