Сдвинь мир, чтобы жить своей мечтой

      — Выходи за меня.       Они были в Египте, на вершине пирамиды, враги следовали за ними по пятам, и она понятия не имела, сколько ещё выдержит дверь, разделяющая их с ними. Спрыгнуть было невозможно, вернуться — тоже не вариант, и они пытались придумать план побега, когда он вдруг об этом спросил.       Она не знала, что удивило ее сильнее: то, что он спросил, или то, что он спросил об этом сейчас.       — Доктор, — сказала она, но ее голос был едва слышен за грохотом и криками их врагов.       — Знаю, возможно, сейчас не лучшее время, — громкий стук в дверь пож их ногами был ярким тому подтверждением, — но именно этого я и хочу.       — Я…       — Ты не хочешь? — спросил он, не дав ей сказать и слова, и обнял ее. Она прикусила губу, зная, что да, ей этого хотелось — ведь она любила его, любила давно, и мечтала, чтобы она принадлежала ему, а он — ей, но ещё она знала, что это лишь мечта.       — Хочу, конечно, сладкий, это обрадуется меня больше всего на свете, но какой в этом смысл? В нашу следующую встречу ты не будешь знать, что мы женаты, как не буду знать и прошлая я. Мы будем мужем и женой всего один день.       — Знаю, — ответил он, сжимая ее ладонь. — Но мне это кажется правильным. Ты. Я. Мелоди Понд — женщина, вышедшая за меня замуж.       Она сморгнула слезу и кивнула; эти слова прозвучали так прекрасно, что она не могла сказать на них «нет». Пусть всего на день, на пару часов, но ей хотелось стать его женой и чтобы он стал ее мужем.       Как только она согласилась, Доктор улыбнулся самой яркой улыбкой, которую она когда-либо видела, отпустил ее руки и резко развернулся.       — Так, мне потребуются… — он оглядел маленькое пространство, едва вмещающее их обоих, и не смог найти то, что искал. — Неважно, — заявил он и начал развязывать галстук-бабочку. — Мы посреди зоны боевых действий, так что устроим сокращённую версию, — он обхватил шёлк левой он рукой и протянул ей другой конец галстука. — Мне нужно бы получить благословение твоих родителей, но… — его прервал громкий стук, по которому было ясно, что ещё один штурм дверь не выдержит. — Может, нам сойдёт и сокращённо сокращённая версия.       Мелоди улыбнулась и подошла ближе.       — Тогда ты можешь поцеловать невесту.       Ей не пришлось повторять. В следующий же миг он прижался к ее губам и страстно поцеловал. Одна его рука легла ей на спину, притягивая ближе, другая до сих пор сжимала галстук-бабочку, неловко застрявший между их телами. Мелоди ощущала, как трясется пол под ними, и смутно слышала крики врагов, но Доктор продолжал целовать ее, а всё остальное не имело значения. Затем всё словно растворилось — всё, кроме его рук, его губ и биения их сердец.       Когда они, наконец, разорвали поцелуй и открыли глаза, их уже не было на пирамиде. Вместо египетской ночи и пустыни на многие и многие мили вокруг их окружали крепкие стены и теплый свет ТАРДИС. Мелоди удивлённо моргнула, как и Доктор.       — Как мы…       — Она телепортировала нас! — воскликнул он и аж подпрыгнул от волнения. Он сцепил руки и развернулся, забыв, что Мелоди всё ещё привязана к нему за галстук.       — В ней же нет системы телепортации, — заметила она, пытаясь отцепиться до того, как он вновь развернется.       — Ну, теперь, видимо, есть.       Он улыбнулся, как ребенок, получивший новую игрушку. Она улыбнулась ему в ответ, высвобождая руку и вытаскивая галстук из его руки. Он замолчал, уставившись на ее пальцы, коснувшиеся его кожи.       — А ты, — сказал он, когда она отпустила его руку, — ты — моя жена. И это куда важнее любого улучшения ТАРДИС, — он обхватил ее лицо, поглаживая пальцами ее щеки, и она ощутила, что глупо улыбается. Ей понравилось, как это звучит.       — Скажи ещё раз, — выдохнула она.       — Что сказать?       — Что я — твоя жена, — сказала она с благоговением, едва веря, что это действительно так.       Доктор улыбнулся и помолчал. Когда же он повторил, это звучало ещё совершеннее:       — Жена.       — Муж.       Они медленно поцеловались, наслаждаясь новым статусом. Следующие несколько часов она множество раз говорила ему эти слова и заставляла его повторять ей их снова и снова. Она знала, что у них есть лишь этот день, и, если другого шанса уже не представится, она хотела использовать его по максимуму.       x.       Приходит весна, уходят снегопады, и солнце поднимается выше в небе. Погода становится теплее, и Ривер убирает перчатки и шерстяную шапку обратно в комод, меняя их на лёгкие шали и открытые туфли. Природа оживает, и даже люди, кажется, чувствуют себя лучше и чаще улыбаются.       С уходом зимы всё становится радостней — кроме Ривер и ее романа. Она всегда представляла, что свадьба Мелоди и Доктора станет лучшей частью книги, ее кульминацией — и точкой невозврата. В первых главах Мелоди была юна и невежественна, и шаг за шагом она росла, узнавала Доктора, доверяла ему и влюблялась. После их свадьбы всё начинает меняться. Сначала изменения незаметны — то Доктор что-то скажет, то забудет, то Мелоди придется его учить.       Через пару глав Мелоди, как и читатель, заметит то, чего так боялась. Она поймет, что знает больше Доктора. Это она будет помогать ему, объяснять ему, видеть, как он молодеет.       Всё, через что она прошла раньше, она проживает вновь, но уже с другой перспективы. Всё, что для него в первый раз, для неё — в последний. С течением времени изменения становятся всё значительнее. Он впервые обнимает её. Впервые берет её за руку. Впервые целует её.       Как и Мелоди, Доктор в начале своей истории не доверяет ей. Пусть он и не ненавидит ее, как она когда-то, он держится отстраненно, посматривает на нее краем глаза, кричит на нее, когда она делает что-то неправильно, или не слушает её советов. И у Мелоди нет другого выхода, кроме как наблюдать, как она медленно теряет любимого, и утешать себя тем, что он обязательно узнает, поймет и однажды полюбит ее. Для нее это прошлое, но для него — будущее.       Писать эти главы мучительно, особенно с пониманием, что через несколько недель Ривер и самой придется попрощаться с Джоном — конечно, метафорически. Она до сих пор не говорила с ним и даже не планировала этого. Эми не единожды пыталась ее переубедить, указывая, что осталось всего пара лекций, после которых им уже не получится пересечься, и посему надо хвататься за этот шанс. Но Ривер ее не слушала. Ей хотелось бы, но она боялась. Боялась разочароваться, боялась, что он ее не поймет, боялась, что она чересчур долго воображала идеальную версию его, на фоне которой он настоящий померкнет. Она зашла слишком далеко.       Поэтому она описывает, как Мелоди медленно теряет ее Доктора, и это в своем роде помогает Ривер. Это ее попытка подготовиться. Она думает, что если опишет страдания Мелоди, то ей самой будет не так больно. И ей не будет, поскольку реальность никогда не сравнится с ужасной участью Мелоди. Это — преимущество трагедий, думает Ривер, на их фоне всё кажется лучше.       А, может, она просто обманывает себя. Жизнь Мелоди с Доктором трагична, но в ней было и нечто хорошее. Она узнала, что такое любовь. У нее был тот, кто понимал и ценил ее, пусть и весьма необычным способом и на короткое время. Она испытывала радость и счастье. Она теряет всё, но ей хотя бы есть, что терять.       У Ривер же есть лишь тысячи страниц, покрытых чернилами и мечтами, которые никогда не сбудутся.