Сдвинь мир, чтобы жить своей мечтой

      — Ты любишь танцы? — как-то вечером спрашивает её Джон, когда они сидят в пижамах на софе. Прошла всего пара недель с тех пор, как они начали встречаться, но они уже, по сути, живут вместе. Днём Ривер работает либо в книжном, либо над новым романом, Джон — преподает, а по ночам они встречаются в его или её квартире, беседуют, ужинают, занимаются любовью или просто обнимаются в кровати, пока усталость не начинает брать своё. По выходным они гуляют по картинным галереям, ходят по магазинам или попросту бездельничают дома. Они очень быстро привыкают к привычкам друг друга, но Ривер совсем не против. Ей нравится быть вместе с ним, ведь им всегда есть, чем заняться. Танцами, правда, пока не пробовали.       — А какие танцы? Грязные? — она подмигивает, и он чуть краснеет — даже спустя столько недель она способна его смутить.       — Нет, больше бальные.       — Бальные?       — Да. Каждый год в университете устраивают рождественский бал. Немного старомодный, но меценатам нравится… Он проводится за пару дней до самого Рождества, так что можешь не волноваться, что мы не успеем встретиться с Эми и её таинственным женихом, — шутливо говорит он, и она пихает его в плечо. Джон в курсе, что она изнемогает от любопытства с тех самых пор, как Эми объявила, что выходит замуж следующим летом, но не сказала, за кого.       — Ты точно хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашивает она, решив проигнорировать подкол. — Хочешь, чтобы твои коллеги познакомились с безумной дамочкой, сталкерившей тебя несколько месяцев и пишущей дурацкие романы?       — Вовсе они не дурацкие! Я — герой одного из них, — обиженно заявляет он, и она хмыкает.       — А вот и нет. Героиня — я, а ты просто… деталь.       — Эй!       Он начинает её щекотать, и на какое-то время они забывают о танцах и бале.       А спустя пару дней Ривер обнаруживает себя в вечернем платье и на шпильках, идущей под руку с Джоном в университет. Чёрный смокинг ему очень идёт — даже чёлка в кои-то веки не падает на лицо при каждом движении. На улице стоит страшный мороз, но в помещении тепло и уже довольно многолюдно. Ривер следует за Джоном, знакомится с его коллегами и тут же забывает их имена. Некоторые вспоминают, что где-то её видели, но большинство просто окидывают её взглядом и ведут разговор с Джоном.       Через какое-то время другой профессор физики увлекает Джона в разговор, в котором Ривер не понимает ни слова (она потерялась еще на «античастице», а дальше всё пошло ещё хлеще), и она сжимает ему руку и уходит бродить по залу. Взяв немного закусок в буфете и поздоровавшись там и сям, она потерянно оглядывается и пытается понять, как быть дальше. Тут к ней подходит какой-то парень.       — Не хочешь потанцевать?       Он протягивает руку, и она смотрит сначала на танцпол, потом — на занятого разговором Джона и всё же отвечает на приглашение. Они выходят к другим танцующим парам, и парень одной рукой берет её за ладонь, а другую кладёт ей на талию (весьма целомудренно, подмечает Ривер).       — Я — Шон, — говорит парень, пока они танцуют. — Из техподдержки. А ты?       — Ривер.       — И с какой же ты кафедры, Ривер? Мы, кажется, раньше не встречались?       — О, нет, я не из университета. Я пришла с Джоном. С профессором Смитом, — спешно уточняет она. — С кафедры физики, — она машет в сторону Джона и его коллеги; они до сих пор общаются, но она невольно замечает, что он то и дело посматривает на неё. Шон, увидав его, заметно смягчается, а его флиртующий тон мгновенно угасает.       — О, я знаю Джона. Постоянно с ним пересекаюсь. То проблемы с компьютером, то он чего-нибудь разнесёт… Ты его знаешь.       Ривер со смехом соглашается. На прошлой неделе им пришлось купить новые бокалы, потому что все остальные у неё он разбил. Он всё такой же неуклюжий, как и в день их встречи.       — Впервые вижу, чтобы Джон привел с собой друзей, — продолжает Шон, и от этих слов она испытывает противоречивые чувства. Её эгоистично радует, что она — первая, с кем он рискнул прийти, но в то же время её печалит, что прежде он не знал, кого с собой позвать. И, вспоминая его признание, она понимает, что до встречи с ней его жизнь была довольно одинокой.       — Я не просто друг… — уточняет она.       — Значит, вы с ним… — говорит Шон, и Ривер улыбается.       — Верно, вместе.       Шон глядит на Джона, и Ривер с удивлением замечает теплоту в его взгляде. Такой реакции, особенно от другого мужчины, она никак не ожидала.       — Рад за него. И за тебя, конечно. Но больше за него. Он заслуживает счастья — а ты ведь сделаешь его счастливым, да?       Она кивает. Она не может ничего обещать, потому что не знает, что готовит грядущее, но она будет стараться добавить счастья в его жизнь — как и он в её.       После этого они молчат — лишь наслаждаются музыкой и танцуют. На середине второй песни к ним подходит Джон и откашливается. Шон улыбается ему и почти сразу же отпускает Ривер, не дожидаясь вопроса от Джона.       — Она вся твоя, — говорит он, подмигивает Ривер и отходит. Она с благодарностью сжимает его ладонь, после чего протягивает руки к Джону. Он интуитивно подхватывает её пальцы и обнимает за талию, и Ривер ощущает собственничество в его жесте. Ей это не нравится. Она поворачивается, чтобы пожелать Шону спокойной ночи, но тот уже скрылся.       — Ну и кто это был? — спрашивает Джон, и она смеётся.       — Ты знаешь, кто. Шон, он каждый день тебе что-то чинит.       Джон фыркает, крепче прижимая её к себе. Он бормочет что-то под нос, но у неё не получается разобрать.       — Ревнуешь, сладкий? — интересуется она.       — Нет! Разумеется, нет. С чего бы? — чересчур поспешно отвечает он, и она вновь смеётся.       — Ты очень мил, когда ревнуешь, — нежно добавляет она. И это правда.       — Я не… — начинает было он, но потом недовольно надувает губы. Но тело у него расслабляется, и какое-то время они молчат, наслаждаясь близостью друг друга и покачиваясь в такт музыке. — И… что тебе сказал Шон? — в итоге спрашивает он.       — Ничего.       — Лжёшь. Я видел, как вы говорили. Ладно, что тогда ты ему сказала?       Она поворачивает голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Ей хочется прогнать его неуверенность, и потому она даже не понимает, как говорит:       — Я сказала ему, что люблю тебя.       Джон напрягается, но потом его взгляд смягчается, а на лице возникает улыбка.       — Правда?       — Нет, — честно отвечает она. — Но я только что сказала тебе.       Пальцы Джона нежно ласкают её кожу; в его глазах видно столько теплоты, что она не жалеет о сказанном. Может, время и обстановка и не располагают к такой близости, но она рада, что призналась в этом.       — Я тоже тебя люблю, — наконец, отвечает он. Она улыбается, чувствуя, как сердце грозится взорваться от счастья, и, когда он наклоняется и целует её, всё же жалеет, что их окружают коллеги Джона. Ей хочется сорвать с него одежду и выгнать всю эту ревность страстью прямо на танцполе.       — Нам пора уходить, — на выдохе шепчет она, когда он отрывается от ее губ.       — Мы только пришли, — замечает он, но его взгляд говорит, что он желает её не меньше, чем она его.       — Знаю. Но для того, чем я хочу с тобой заняться, вокруг слишком много народа, — для пущего эффекта она прижимается к нему бёдрами, и он стонет в ответ.       — Женщина, ты меня погубишь.       Он хватает её за руку и прекращает танцевать, а потом они сбегают с вечеринки, словно подростки, и со всех ног несутся домой.       x.       Открыв глаза на следующее утро, Ривер видит лишь холодные лучи солнца и падающие снежинки, тающие на стекле. На миг она зачарованно смотрит на них, после чего потягивается и зевает. Поёжившись из-за сквозняка, она поворачивается и пытается прижаться к теплому телу Джона. Вот только его нет. Она вздыхает и потирает глаза, плотнее закутываясь в одеяло. Она слышит, как Джон шумит на кухне, и не понимает, как он способен что-то делать в такую рань, когда ей хочется разве что закрыть глаза в вернуться ко сну — или притянуть его к себе и согреться.       Она то засыпает, то просыпается, пока, наконец, Джон не распахивает дверь в спальню. Он садится на одеяло, и она улыбается, убирая с лица кудряшки.       — Доброе утро, — говорит он, наклоняется и целует её в губы, и она вздыхает. Она не может устать от него: от его губ, прикосновений, сильных рук на её шее, щетины, царапающей ей кожу. Она любит всё.       — Доброе утро, — сонно отвечает она.       — Завтрак готов, — сообщает он, и она стонет, пряча голову под подушку.       — Ещё слишком рано, — ворчит она, а он смеётся в ответ. Но он не настаивает, чтобы она вылезала, и она ощущает, как выпрямляется матрас. — Полежи со мной, — просит она, и её голос проникает даже сквозь толстое одеяло.       — Две секунды.       Она слышит, как он роется в шкафу и ругается, потому что не может что-то найти. Она открывает глаза, но не вылезает, гадая, чем он занят. Только она собирается сесть, как он радостно вскрикивает, а потом садится (чуть ли не прыгает) рядом с ней на кровать. Она удивленно выглядывает из-под тёплого одеяла и замечает, что он держит в руках запакованный подарок.       — С Рождеством, — говорит он, и она хмурится.       — Рождество же через два дня, — замечает она, но он продолжает улыбаться.       — Я знаю. Но через два дня мы будем у Эми, а она точно задаст кучу вопросов, если это увидит, поэтому я хочу подарить это тебе сейчас, пока мы одни.       Поддавшись любопытству, Ривер садится, устраивается поудобнее рядом с Джоном и берёт в руки подарок. Она пристально его рассматривает: он длинный, но плоский, хоть и увесистый, завернут в синюю бумагу и перевязан красной лентой. Он похож на все подарки в мире, но что-то в нём кажется ей знакомым.       — Это книга? — пытается угадать она, но Джон лишь улыбается.       — Открой.       Она приподнимает бровь, замечая нечто странное в его глазах, и пытается понять, что за книга могла вызвать подобную реакцию. Сорвав ленту, она пару минут шуршит оберточной бумагой, пока, наконец, не добирается до подарка.       — О, боже… — ахает она и удивлённо прикрывает ладонью рот. — Ты… Серьёзно?       Теперь она понимает, почему подарок казался таким знакомым. Она сама его упаковала. В её руках лежит «История телефонных будок» — та самая, которую Джон купил в их первую встречу.       Джон улыбается всё шире, пока она молча смотрит на книгу, не в силах вымолвить ни слова.       — Помнишь, я сказал, что в тот день купил бы что угодно, лишь бы поговорить с тобой? Ну… Так и случилось. Я хранил её в надежде, что однажды смогу открыть её с тобой. Я никогда не понимал, что она принесёт нам столько удачи — тебя, твою книгу. Нас. Может, нам вставить её в рамку и повесить в коридоре…       — Джон, это… — Ривер не может поверить, что это не сон, что она держит в руках ту самую книгу. Доказательство его любви к ней. Напоминание об их запутанной истории. Миг, когда всё началось. — Я не знаю, что сказать.       — Тогда не говори ничего.       Не успевает она моргнуть, как Джон хватает её за шею и целует. Она сразу же отвечает и прижимается к нему, бросая книгу на одеяло. Освободив руки, она обхватывает его за плечи и притягивает к себе. Он стонет, а она едва переводит дух, не в силах надолго оторваться от его губ.       Целоваться под таким углом немного неловко, поэтому она приподнимается и садится ему на колени. Она слышит, как книга падает на пол, сползая вместе с одеялом, которое обнажает её перед ним. Но ей уже не холодно. Джон обнимает её, прижимает к груди, согревает всем телом. Вообще говоря, ей кажется, что она сгорает изнутри, и лишь Джон знает, как потушить это пламя. Она отчаянно обхватывает его бёдрами и, отпустив его руки, возится с его шортами, которые он надел, когда вставал с постели. Когда она, наконец, оттягивает их вниз, его член, прижимающийся к её животу, такой твердый и подрагивающий в её руках, показывает, что он жаждет этого так же, как и она.       Они разрывают поцелуй, и она начинает покачиваться — раз, другой, после чего находит общий с ним ритм, но Джон вдруг останавливает её.       — Ривер.       Она исступлённо стонет: всё её тело молит дать ещё, и она не понимает, как ему хватает сил сдерживаться.       — Джон, — больше молит она, нежели говорит. Он удивляет её, с невыносимой нежностью гладя её по щеке.       — Я люблю тебя, — шепчет он, и его голос чуть дрожит, и Ривер не знает, от напряжения ли или от искренности. После её вчерашнего признания они повторяли эту фразу много раз, но она до сих пор им в новинку, которая вызывает дрожь по всему телу. Она нежно целует его и опускается, позволяя ему проникнуть всё глубже.       — Я знаю, — шепчет она, и его тело дрожит в ответ. Ей не понять, как они умудрились ещё не кончить — физическая близость и глубина их чувств переполняют их с головой.       Они начинают двигаться вместе — сначала медленно, затем неистово; его толчки перемежаются словами любви, пока, наконец, она не кончает, а Джон — практически следом за ней. Какое-то время они лишь целуются и наслаждаются близостью. На полу их ждёт «История телефонных будок», и Ривер кажется, что это — лучший подарок из всех, что ей делали на Рождество.