***
Следующие часы они, как назло, проторчали вместе в тесном и душном темном архиве, копошась в старых делах с рутинной работой. Не разговаривали и не обращали друг на друга внимания. По крайней мере, Рита. Упорно игнорировала раздражающе прохаживающегося из стороны в сторону Данилова. Который долго молчать не мог из-за такого же вспыльчивого характера, который он, в отличии от женщин, мог запрятать глубоко внутрь. И срываться крайне редко. Но мирно и спокойно пишущая что-то Власова за столом посреди комнатки без окон, окруженной шкафами вместо стен, начинала его постепенно бесить. Она умела быть стойкой в своей холодной роли. Тогда Данилов применил очередную тактику. Беспроигрышную. Мужчина медленно, словно удав, сжимающий петли на шее жертвы, сократил расстояние между ними, приблизился к девушке сзади, делая вид, что не боится броска этой кобры. Якобы они уже забыли ссору. Пронесет от ее гнева — стоит только подластиться. — Так, что тут у нас, — мимолётно что-то проговаривая Данилов уставился в ее записи, оперевшись руками на стол и нависнув над Ритой со спины, раздражающе выдыхая на ухо. Но Власова ожидаемо резко вспыхнула, сразу выпрямившись и с недовольным строгим лицом обернувшись на напарника. Будто он неумелый стажёр, который мешает взрослой наставнице и занимается чем угодно, только не делом. — Стёпа… — это был самый строгий и злой ее голос, с ледяным холодом и раздражением отталкивающий на километры от себя. — Я просто хотел помочь тебе с базой данных, — обиженно наигранно отошёл Данилов, намекая ей на ее вспыльчивость и свою невинность и благие намерения. Но одно его присутствие выводило девушку из себя. И то, как трусливо и несерьёзно он пытался все исправить и вообще относился к их конфликту. — Может, просто не будешь мешать мне работать? — эта обидная обратная фраза, которой он отдалил ее от себя утром вырвалась из темных недр ее характера. Внутренний демон никак не хотел засыпать и каждый раз не упускал ни единого момента ухудшить продолжение дел и задеть Степу. И Рита, чувствуя это, свою беспомощность, степень накала и ожидаемые последствия, начала спешно собираться. Чтобы перейти в другой кабинет. Но у самой двери ее остановил тот самый его серьезный голос. Которого она ждала. Решительный, строгий, уверенный, мужественный и спокойный. — Рита. Стой. — он не хочет больше увиливать и ходить вокруг да около. Хотя обиды ещё свежи, и слова звенели в памяти. Не прошло достаточно времени, чтобы они смогли помириться по-хорошему и спокойно. Да и не понимали как. Но в этот момент Власова остановилась и необъяснимым образом чаша весов склонилась в сторону любви. Она не хотела такой «дистанции». Да и ссорой эту перепалку сложно было назвать. В былые годы вообще каждый день друг друга чуть ли не проучить хотели, сурово и по-военному. А сейчас столкнулись их точки непонимания, ведь напарники были очень разными. И теперь точно понимали, что отношения не всегда будут такими идеальными и беспроблемными, как в первые месяцы. Рита медленно и устало развернулась к Степе с полным желанием даже сделать первый шаг и извиниться за себя. Потому что в этот раз ей дорог ее любимый человек. И ради него она готова переступить через себя и свою гордость, хоть и с большим трудом. Но Данилов зря прокрутил ее обвинения в своей голове ещё раз, только подсыпав самому себе соли на рану. Той фразой она дала ему понять, что не собирается вообще идти ни на какой контакт. Почему она такая упрямая и принципиальная? — А ты чего в последнее время такая нервная? — упрямство взыграло и в нем, зеркально подобно ей. Стёпа не понимал, почему ее какая-то, наверное, в большей части, женская обида и злость на преступника перешли вдруг на него. — Я тебя хоть пальцем тронул? — он вообще не касался ее личности, знал, как она реагирует. И это именно то, что он в себе воспитал, дорожа отношениями. — За последний месяц — ни разу, — теперь холодный демон строгости Власовой вспыхнул немного ревностным и недовольным жарким огнем. И ссора на мгновение показалась какой-то ролевой игрой. Сердце кольнуло в груди — перед ней же ее любимый мужчина. Горячо, пылко, страстно любимый… Но не намекнуть об их максимально долгом промежутке в этих отношениях ее внутренняя Лилит просто не могла. Это, возможно, тоже причина ее нервозности и злости. — Ты эгоист, — и ее понесло, ведь повисшая тишина раздражала. Уж этот фронт задевал личность Данилова не меньше… — Даже в отношениях, думаешь только о работе, а не о том, чего, возможно, хочу я и что я от всего этого чувствую. Но она знала, что это не правда. Степа давно изменился и стал безмерно чутким. Быть может, ещё не в идеале, и ей действительно казалось порой, что он «женат» на работе, а Рита только бонус. Любимый, ценимый, уважаемый и одаренный заботой драгоценный бонус. Но Власова просто из детской неудовлетворительности, разрываемая такой колкой обидой и задетым самолюбием, пыталась своего рода отомстить, оскорбить ответно, пусть и так несправедливо. Отвечала тем же, не из злости, а заставляя его почувствовать то же, что и она. Чтобы Данилов понял ее чувства. И взял примирение в свои руки как настоящий мужчина. — Это здесь не при чем, ты и раньше была злая, как собака, — мужчина теперь уже сам поставил руки на стол, нагнувшись вперёд. — Ещё до нашего напарничества. Тебя даже как женщину никто не рассматривал, — в ответ на ее претензии к своему прошлому характеру Стёпа тоже неосознанно, будто заразившись этим вектором, припомнил свои первые впечатления о ней. — тебя вся ФЭС боялась. А парни не хотели вставать в дежурство. Зачем он это говорил? Ведь все эти впечатления друг о друге в первые годы были ошибочными, а поведение обидным и неправильным. Значит, «вся ФЭС боялась»? И почему же в прошедшем времени? Рита замолчала и сделала пару уверенных шагов вперёд, неосознанно и по привычке пытаясь подавить его чисто физически и внушительно, когда закончились аргументы. Говорить обидное она больше не хотела, поэтому предоставила шанс энергетическому общению между ними. Которое прекрасно прокачали оба оперативника за время отношений и умели уже понимать друг друга без слов. Но Данилов сделал то, чего она не ожидала, но хотела — один ответный и уверенный шаг навстречу. Подавляя в абсолютно равной столь же сильной степени, буквально соединив свою энергию с ее. Не надо зарекаться, милая. Он такой же мощный и стойкий, как ты. Он не боится ее и не боялся тогда. И сейчас он был прав. — И не спорь, — этой фразой мужчина просто добил ее и задел уже таящееся внутри женское самолюбие и авторитет всегда правой мудрой женщины. Это что же, приказ на Домострой? Рита сощурилась, ничего не возражая, привычка подчиняться его авторитету все ещё свежа и сильна в ней. Он не ожидал, что этот инцидент так лично ее заденет. Прошло уже полдня, а она все не могла отпустить это, забыть, снова приластиться, вести себя как раньше, наслаждаясь тем, что они вместе. Ведь «собачились» столько лет в прошлом. Данилов всегда видел ее холодной, пугающе спокойной и затаившейся, держащей все под контролем. Что ж, и у нее бывает точка невозврата и кипения. — Может, мне вообще не разговаривать с тобой, Стёпа? — в голос впрыснулся яд и каленое железо, глаза сверкнули острым стеклом. Вся такая раскаленная, в позе абсолютной уверенности. Мол, давай, заткни меня, вот я стою на твоем пути. Они оба понимали, что не чувствуют так, как сейчас говорят — это просто выплеск некоторых обид и напряжения, что так или иначе успели возникнуть между ними в том любовном и прекрасном быту. И о них Рита и Степа просто не разговаривали, а сейчас — предпочли эту сцену показательных обид и самоутверждения. Они уже забыли, где находятся, что было до и будет после. Немое огненное напряжение, застывшие и окаменевшие в ярости тела. Внутри того небольшого расстояния между ними сверкали молнии, слышался треск электричества и ощущалась огромная плотность заряженного воздуха. Они молчали, уже не в силах генерировать какие-то мысли и слова, чтобы еще как-то задеть один другого. Поэтому Власова решила просто уйти. — Не буду вам мешать, товарищ капитан, — снова «дала пощечину» ему этой самой обидной фразой, сказанной в сердцах, девушка. И спокойно, холодно и тихо не спеша развернулась, глядя вниз, и совершенно не в своей манере равнодушно отпустила за собой дверь. Та легонько скрипнула, чуть коснувшись проема. Без всяких истерик, ударов по щеке, слез, криков и хлопаний этой самой дверью на всю ФЭС. Это означало нечто гораздо худшее и болезненное — что ей просто безразлично происходящее между ними дальше. Лучше бы она накричала. А не утопила свои эмоции. Как велел ей Стёпа. Что ж. Сейчас он действительно все понял и жестоко пожалел.***
Эта небольшая ссора, эти разногласия, обидные фразы на адреналине, потеря контроля и срывы были неизбежны. И пришло их время в отношениях пары. Она помешала ему вести допрос, дав волю нервам и гормонам, которые пока никто контролировать не научился. А он нагрубил ей, расстроившись из-за того, что они упустили важную информацию и время, этот вечер они могли бы потратить на долгожданную романтическую встречу. Где скорее всего бы точно всё спокойно и здраво обсудили. Но обстоятельства сыграли в кости с их характерами. И итогом стала ничья. Когда наступил вечер, за рабочей суетой, рутиной и офисным шумом Данилов все же постепенно забыл обо всем произошедшем. И о том, что они конкретно говорили. Все это пустяки. Это закономерный этап, первая ссора. Как первый поцелуй, первые проводы до дома, первый поход в кино и раскрытое вдвоем дело… Такие моменты даже можно отметить. И потом вместе посмеяться над тем, как глупо они себя вели. Они обязательно помирятся. Он уже скучал… Выйдя в начало длинного главного коридора, ведущего к стойке дежурного и выходу из ФЭС мимо всех кабинетов, Степа заметил на другом конце две, стоящие не на рабочем расстоянии друг от друга, фигуры в черном. Сначала промелькнула мысль о Лисицыне и Соколовой, но затем он понял, что волосы у обоих гораздо длиннее. Этот был Майский, зачем-то объявившийся в конторе раньше своей смены. И Рита, уже довольно располагающе и доброжелательно разговаривающая с ним. Данилов остановился, убрав руки в карманы джинс, и задумчиво присмотрелся к этой картине. С ним она всегда другая… Почему? Но уловить, в какой именно манере и настроении девушка, стоящая преимущественно спиной, болтает с ГРУшником, он не успел. Рита, словно кожей чувствуя его взгляд (что вообще-то было приятно осознавать), мельком обернулась, заметив его пристальный и такой тоскливый, как бы он это не скрывал за равнодушием и строгостью, взгляд. И Власова, перекинувшись парой слов с Сергеем, как ни в чем не бывало легко коснулась его плеча на прощание и, наконец, направилась в сторону Данилова, наградив высокого мужчину милой улыбочкой. Льстило ли Данилову, что она сразу оставила Майского при виде его? Нет, все эмоции затмила маленькая подростковая ревность. Хотя между ними ею никогда и не пахло, оба безмерно доверяли друг другу и были уверены. Но сейчас все несколько изменилось. И Степе открылось новое чувство. Он не думал, что она сразу после малейшей перепалки ринулась строить глазки другому, ещё и Серёже, назло Степе, мол так быстро уже сама рассталась и забыла его. Но будь он лет на 20 моложе — точно бы так решил. Когда девушка с показательно равнодушно опущенными в пол глазами медленно шла навстречу, Данилов и не задумался, а что ей надо в том конце, когда пора было забрать вещи и просто поехать домой? Что он и собирался сделать. Уровень его претензии оказал влияние на смелость и мужчина, шагнув навстречу и поравнявшись с Власовой, аккуратно и невесомо, но отчётливо остановил ее, неглядя взяв за локоток. Чтобы не привлекать лишнего внимания и не давить взглядом, по которому и так видны были все эмоции сразу. — О чем болтали? — с одной десятой от всего своего строгого ревностного тона тихо уточнил Степан. — О работе, товарищ капитан. Упрямая. Она все ещё играла отстраненную недотрогу, транслировала обиженку. Как по-женски. Даже по-детски. Если бы это не касалось его, выглядело бы даже мило, зная он, как на самом деле ссорится Рита. Но на самом деле она давно успокоилась и «перебесилась» и теперь просто «лисила», игралась на его нервах. Мужчин нельзя прощать сразу. Девушка демонстративно так же аккуратно и невесомо высвободила руку, ведь он ничуть не держал ее, и продолжила неспешный шаг по своему пути. Рита-Рита, что же с тобой делать? Уже ведь наигрались, сердце болит. Самое худшее и обидное, что может вызвать на себя мужчина со стороны женщины это игнорирование, безразличие, дистанцию и равнодушие.***
По домам они разъехались раздельно. Риту он «проморгал», надеясь, что их отпустят сразу после итогового совещания. Но на нем ни начальства, ни Власовой уже не было. И ребята, коротко обсудив итоги дня и планы на завтра, разошлись в своем темпе. Но Данилов поехал не домой, а к ней. Без цветов, хотя о них задумался уже у подъезда. Но был слишком напряжён для различных бонусов к стандартному примирению. И вообще его внутренний подавленный годами взросления импульсивный наглец упрямо не хотел признавать свою вину и играть такого безобидного романтика перед женщиной. Степа хотел просто поговорить, проработать ошибки каждого, чтобы Рита тоже признала свою дерзость и извинилась. И чем дольше он стоял под закрытой дверью, как дурак, тем злее становился тот внутренний взрывной парень внутри него. Власова, черт тебя побери… Но девушка, занятая лёгким вечерним перекусом, наслаждалась его пыхтениями и недоумевающей физиономией через глазок, не собираясь не то что бы открыть дверь, но и не отвечать на звонки и смс. Которые, спустившись уже обратно в машину, Стёпа исправно присылал каждые полчаса. Но его упрямство и 12 пропущенных ей нравились все больше и даже вызывали улыбку, гордость, поднимали самооценку. Жалости к нему, голодному, холодному, уставшему и злому, ничуть не прибавлялось. Да, она была жестокой в отношениях, если ее задеть. Но от того огненными, чувственными и эмоциональными были эти отношения… Перед сном, допивая ромашковый чай, Рита в тонкой маечке и спальных серых шортиках подошла к окну, выходящему на двор, и, бросив мимолётный взгляд на входящий вызов на вибрирующем телефоне, довольно усмехнулась. Серый Форд стоял у дверей подъезда. На улице уже кромешная темнота. Посиди, милый, подумай.***
Утро было ужасным. Все мышцы сначала затекли, потом онемели, а потом Стёпа прочувствовал, насколько за эту ночь перемерз. Мужчина поежился и быстро включил двигатель и все системы подогрева, растирая руки. Не ел он со вчерашнего обеда, а в кармане оказалась только жвачка, которой оперативник закусил остатки ночных переживаний. Потянулся как смог, размял шею и проверил телефон. Никаких ответов, смс от нее и звонков от начальства. Батарея садится. Сегодня он с Майским в ночную. И если они с Ритой не помирятся или она хотя бы не начнет с ним разговаривать, то Данилов его точно придушит. Но в какой-то момент, вздыхая в очередной раз, Стёпа заметил, что из подъезда быстро вышел знакомый летящий силуэт. Черная кожаная куртка, старые, теперь домашние, рабочие брюки с кучей карманов, массивные берцы. И пышные рыжие волосы. Взгляд успокоившийся, но нотки недовольства и гнева ещё клокочут и мечут молнии по сторонам. Она хмуро огляделась, переходя небольшую дорогу до парковки, держа руки в карманах и будто куда-то опаздывая. Данилову казалось, что вот сейчас она прыгнет к нему в машину, доделывая макияж на ходу, со словами «Гони, нас ждут два трупа». Но Рита будто бы неслась на разборки, при этом с чешущимися кого-то придушить руками. Степа быстро выпрямился, приготовившись к чему угодно на адреналине, но сделал максимально безразличный вид, будто он здесь ждёт свою новую пассию. Высматривает кого-то, но только не её. Власова уверенно и свободно открыла дверь машины и села на пассажирское сидение, будто это ее собственная машина. Или вообще ее заставили отсидеть здесь 15 суток. Вся такая резкая и недовольная, что скажешь слово и она взорвется. Но в то же время между ней и таким себе уставшим от всего, якобы безразличным Даниловым повисла взаимо ожидаемая долгая пауза. Ладно уже. Так и быть. Они достаточно «наигрались». И оба быстро сдались и устали от такой дистанции, которая в обычные дни порой сокращалась до огненного предела. Они к этому не привыкли. И любили друг друга, конечно, больше, чем собственное самомнение и гордость. Они понимали, что нужно мириться, и вообще, эта ссора — такая глупая… Тишина. Рита хоть и сделала первый шаг, пошла навстречу, с видом такого одолжения, но теперь, сидя рядом, со скрещенными на груди руками будто его здесь нет, упорно ждала именно его слов раскаяния. — Ну что, — нарушил это напряжённое молчание мужчина, не глядя на свою все же такую обворожительную в недовольстве спутницу. — будем мириться? — в этом вопросе звучал намек, что первой признавать вину должна именно она. А он как бы лишь подталкивал. — Можешь извиняться, — но Рита не теряла гордости ни на секунду, даже когда по сути уже перешагнула через нее. Поэтому дерзко и уверенно переложила первое слово на него. Правило первого шага со стороны мужчины для нее было непреложным. Данилов, не выспавшийся и не отдохнувший в отличии от нее, не стал спорить. — … Прости, что не дал тебе избить задержанного, — начал он с той же долей недовольства, но потом все же заговорил искренне, ведь обидел ее не только после того допроса. — и назвал злой. Эта тишина, когда между ними хоть немного тронулся лёд, теперь показалась несколько даже интимной. — …И нагло уклонялся от исполнения своих мужских обязанностей целый месяц… — и теперь голос Степы звучал с невероятно откровенной намекающей интонацией. В ответ на последнюю фразу Рита не сдержала улыбку, опустив глаза будто в смущении. Да, да, за это стоило отдельно извиниться. И не только словами. — Теперь ты, — гордость Власовой вдвойне перешла к Данилову, который, сбросив камень с души, разнаглел и намекнул на очередь Риты. Девушка сразу дерзко обернулась, недовольно посмотрев на оперативника в недоумении и возмущении, мол, как он смеет склонять ее к извинениям перед ним? Она вообще невинный ангел и никогда не бывает виновата! Да, да, конечно… Дьяволица, похуже некоторых жестоких мужчин. Но быстро отвернулась, упрямо смирившись с тем, что придется ответить и тоже признать некоторые поспешные ошибочные оскорбления. Девушка закатила глаза и вздохнула. Так и быть. — Мне не стоило на тебя давить и называть народным посланником, эгоистом, самовлюбленным, самоуверенным, упрямым, наглым… — уже от себя озвучила невысказанные ещё с первых лет претензии Рита, колко и дерзко, но все же извиняясь. Просто, чтобы вдоволь поиздеваться. Настроение было хорошее. — Да, я понял, — перебил ее Данилов, которому за эти сутки хватило всевозможных оскорблений от нее. И снова наступила тишина. В секунды которой расстояние между ними снова сократилось до конца. — …Прощаешь? — первая начала слегка заигрывать Рита, глянув на мужчину отдаленно кокетливо и даже игриво, с лёгкой улыбкой. Будто бы это была детская игра и она просто «нашкодила». А Данилов, приняв с ее подачи эту роль строгого «отца», не спешил отвечать. И ещё немного потомил эту интимную разгорающуюся тишину в собственном соку. И вместо слов мужчины раздался отчётливый громкий щелчок блокировки дверей. Стёпа неторопливо и задумчиво вынул жвачку изо рта и прилепил на край лобового стекла. На улице ни души… С этих коротких и многозначительных действий она и завелась. — Иди сюда, — с железной уверенностью, которая пробирала до мурашек, приказал Данилов, легонько и с явным намеком ладонью похлопав себя по колену. Ну а Власова только этого и ждала. Она знала, что именно так и закончится. Наконец-то. Теперь — с ещё большим желанием, страстью и нетерпением они снова воссоединятся. Будто неделю не виделись, а на дворе — с ума сводящий март. Выдержав лишь три секунды гордого, голодного, восхищённого и раскаленного взгляда на своего мужчину, Рита в одно движение с наглой и нахальной улыбкой властно перекинула ногу и опустилась сверху на него, прижавшись к напарнику всем телом и уперевшись руками в изголовье. Маньячка. Непредсказуемая, яркая и ненасытная. Такой Власова оказалась в отношениях. И именно с ним — раскрылась по-настоящему, нежели с бывшими попытками… Как два тигра, они набросились друг на друга, в одном болезненном поцелуе, жаждя разорвать «противника», совершить выброс этой накопившейся злости, словно извержение вулкана. Будто желая сделать больнее, отомстить, она целовала его в самые десна, проникая все глубже с каждой волной движения вперёд, касаясь сильного горячего языка, ровного ряда белых зубов и ласковых губ со сладким привкусом мятной жвачки. Впивалась длинными ноготками в его одежду, хотела изорвать ее в клочья, в беспамятстве и намертво хватаясь за плечи и притягивая напарника за шею. Данилов с довольной ухмылкой обнял ее ответно, подкрепляя и поощряя такое положение и все действия. И отвечая так же крепко и любяще, приглаживая ее рыжие волнистые длинные волосы. Но, будучи снизу, не мог проявить свою силу и забрать инициативу. Да и не хотел. У него практически башню сорвало от ее настойчивости, скорости, родного запаха и тепла. Подталкиваемый адреналином и острыми ощущениями он неосознанно и моментально заразился ее уверенным настроем и почти что потерял контроль от мысли о ее безбашенной авантюре. Ни черта он не был готов так сразу. И от этого только больше завелся. Как же давно они не были вместе физически. Внутренние звери дико рвались наружу… Властно и крепко он положил ладонь на ее шею, запустив пальцы в волосы, страстно и жарко целуя. Его мужское тепло, некая животность, эта мужественная грубая сила, вся его уверенность и напор заставляли сердце трепетать. Прикосновения колючей жесткой щетины к нежной коже лица девушки ощущались так ярко, но приятно, что не хотелось отстраняться. Степа целовал Риту, словно это был самый сладкий глоток меда в его жизни или оазис в испепеляющей пустыне. Его зависимость. Ненасыщаемое желание. Жажда. И они словно подростки в машине под окнами в один холодный темный вечер могли целоваться, не следя за временем, прохожими и вообще погодой за окном запотевшего стекла. В этом порыве страсти и спешки они крали друг у друга поцелуй за поцелуем, как самые настоящие заклятые любовники. Руки мужчины расстегнули змейку куртки и смяли ее по краям на изгибах талии и рёбрах, затем любовно обхватили поясницу, ощутимо сильно прижимая таз к себе. Власова на секунду резко отстранилась и, шумно выдыхая, быстро сорвала с себя кожанку, швырнув не глядя на сидение рядом. И так же порывно и импульсивно спустила с плеч мужчины его куртку, крепко схватившись за грудки. Ярко заявляя о своих намерениях и о том, что она не собирается сворачивать со своего пути. Если она чего-то захотела — она это получит. Логика насильников, но ей простительно все. Потому что именно Стёпа был той самой вечной жертвой, которая частенько менялась с ней местами. И тогда игра становилась куда более опасной и приятно жестокой… Но не сейчас. Уже переходя все рамки приличия Власова в какой-то момент крепко и ловко вцепилась в пояс брюк Данилова и расстегнула ширинку. — Рита, нет, нет, нет, нет… — прерывая и без того сбивчивые рваные поцелуи Стёпа перехватил ее руки и категорично чуть покачал головой, шепотом так нежно и трепетно прося ее остановиться. И ещё раз успокаивающее погладил по волосам. — Не смей говорить мне нет, Данилов… — выдыхает неистово она, не открывая глаз, активно и ловко справляясь и с ремнем сбивающимися от нетерпения пальцами. Все эти ссоры, когда теперь они понимали, что говорили обидное не со зла и не специально, казались невероятно возбуждающими. И от воспоминаний о том, как они накаляли друг друга, раздражали и выводили — кровь пульсировала не только в голове и сердце… — Резинки нет… — едва слышно поясняет Данилов, предупреждающе кладя руки на ее бедра, будто просит слезть. — В другой раз, — и, поймав взгляд наконец остановившейся девушки, с сожалением ее разочаровывает. Вся «нащетинившаяся шерстка» Риты быстро опала и «коготки» втянулись в лапки. А взгляд стал ещё более недовольным, чем был до примирения. Стёпа что, нарочно придумывает отговорки, лишая ее самого желанного за весь последний месяц? И вчерашний день — тем более. — Всмысле «резинки нет», Стёп, ты че, дурак? — осунулась почти по-бандитски возмущённо девушка, сверху на коленях напарника, раскинув руки и устало опустив плечи и голову на бок. Такой глупости и непредвиденного «просака» она точно не ожидала. Они же не подростки, а взрослые люди. Ответственные чересчур, как оказалось, в частности, он. — Ну закончились, — не менее раздраженный и огорченный тем, что все прервалось, не имея шансов на продолжение, Данилов отвёл взгляд, уперевшись руками в уже свои бедра. — С кем закончились? — вздохнула шумно, недовольно и обессиленно девушка, с разочарованием отсев обратно на пассажирское и смяв свою куртку в руках. — С тобой, с кем… — негромко пояснил очевидное мужчина, виновато глядя на пустой бардачок. — Мой напарник всегда должен иметь при себе средства первой необходимости, — предупреждающе и якобы серьезно обратила на него строгий взгляд Власова, поправляя волосы в зеркало салона. — ладно, живи пока, — все же успокоилась Рита, надев кожанку. — До вечера, — и снова пригрозила ему с намеком, будто бы о времени казни за жестокое преступление. — Я в ночную, — Степе вновь пришлось развеять планы девушки. — Ну хочешь, я приеду…? — неожиданно ласково и соблазнительно напарница полжила руку на колено мужчины, ничуть не смущенная тем, что привычного свидания не получится. Эта атмосфера риска и адреналина завела ее надолго. — …С Майским, — добавил опер, расстраиваясь все больше. Досада за досадой. — Ну и отлично… — довольной кошкой промурлыкала Власова, выходя из машины и специально одной лишь фразой и своей этой одобрительной интонацией включая ревность Данилова на максимум. — У него-то точно всегда есть… — и быстро хлопнула дверью. Степа не сразу вышел из ступора и мысленно догнал вектор намеков девушки. И через пару секунд возмущённо обернулся ей вслед. — …А ты-то откуда знаешь?