Как соблазнить арахнофоба (если ты – паук)

Эрик возвращался в подавленном настроении. Хуже быть уже не может, думал он. Мало того, что по его амбициям разведчика проехались танком, так еще и плакала его работа по путешествиям во времени. Вспомнив о смерти капитана Якобсона, Хантер совсем приуныл. Интересно, что случилось с ним на самом деле? Это выглядит очень странно и подозрительно. Неужели они настолько не хотят, чтобы Эрик продолжал заниматься научной работой? Это может означать только одно. Он нарыл что-то действительно важное. Настолько важное, что должно быть, это информация доступна не всем. Или, если Эрику повезло еще больше… эта информация засекречена. Хантер остановился прямо посреди пешеходного перехода, даже не заметив, что зеленый свет светофора погас пару секунд назад. Фургон с уборочным оборудованием предупреждающе просигналил. Эрик просиял. К нему возвращался былой азарт. Настоящие исследователи не пасуют перед трудностями. Взять хотя бы его кумира – революционера капитана Петерса. Его столько раз хотели убить за то, что он говорил правду, а он все равно выжил. По крайней мере Эрик на это надеялся. Или профессор Лорентсен, который ведет его любимую документальную передачу. Канал столько раз хотел его закрыть, а он продолжает заниматься тем, что ему нравится. Просто ушел на другой канал, «последний мистический». И выдает исторические данные за театральный бред. Но тот, кто умеет отделять зерна от плевел… Сигналы автомобилей становились громче, и до Эрика только дошло, что он стоит как маркированный столб посреди дороги и мешает проезду. Еще чуть-чуть, и уже некому было бы заниматься любимым делом. Потому что лепёшки не пишут научных работ. Расписной фургон завернул за угол, и остановился в нескольких метрах от одной из многоэтажек военного городка, бесцеремонно проехавшись по газону. И застыл, словно наблюдая за тем, куда именно направляется Эрик. Хантер нащупал в кармане ключ от своей новой жизни. Он уже полтора часа как преподаватель. Поэтому ему любезно выделили комнату в корпусе для педагогического состава. Общежития для курсантов были разделены на женское и мужское и находились непосредственно возле самой академии. Для преподавательского штата корпус находилось в самом сердце «Вишневого Ада» – так прозвали военный городок благодаря ярко-алой расцветке домов и небольшому фруктовому магазинчику на соседней улице, на вывеске которого стабильно не горела буква «с» в слове «сад». Причем ладно бы дома были полностью покрыты краской. Нет. Стены были хаотично забрызганы чем-то красным, словно в самом центре городка убили огромного доисторического динозавра, а мытье стен стоило слишком дорого, чтобы коммунальные службы могли себе это позволить. Поэтому так и оставили высыхать, ссылаясь на «креативный дизайн». Эрик не любил слово «креатив». Потому что обычно за ним прятались абсурдные идеи, подобные этой. Он не представлял, в каком бреду был дизайнер, который делал проект этого места. Послышался пронзительный женский крик. Ключи выпали из кармана, спикировав прямо на брусчатую мостовую, и жалобно звякнули. Больше всего на свете Эрик терпеть не мог три вещи: несправедливость, женский плач и крошки в постели. И если последнее он как-то мог контролировать, то с первыми двумя пунктами было сложнее. Не дай бог когда-нибудь женщина будет плакать от несправедливости этого мира в его постели, полной крошек, он этого не переживет. Эрик зарычал от бессилия, повернувшись на звук. Не зря ему не понравился этот чертов фургон. Он оказался машиной для мытья окон, которая позволяла себе слишком много: водитель припарковался на площадке, рядом с которой и близко не было никаких окон. Более того, два крупных валика и одна щетка принялись тереть воображаемые стекла. А на самом деле медленно наматывали на себя длинные волосы молодой девушки. Судя по всему, водитель был либо пьян, либо являлся обезьяной, сбежавшей из цирка. Внутри все похолодело. Если прямо сейчас он что-нибудь не предпримет, то на его глазах с человека снимут скальп, и ему придется винить себя в этом до конца своей жизни. Обвинять саму девушку в том, что она прошла слишком близко от потенциальной угрозы уже не было никакого смысла – потому что опасность уже случилась. Щетка медленно поднималась, натягивая волосы словно струны на гитаре. Девушке уже пришлось встать на носочки, чтобы хоть как-то отсрочить неизбежное. Руки хаотично дергались в попытке зацепиться за выступ кузова, чтобы подтянуться. Сквозь грубый рев машины слышались всхлипы и отчаянные крики. Собиралась толпа зевак. Кто-то снимал происходящее на планшет, кто-то просто с интересом наблюдал за происходящим, но никто даже и не подумал вмешиваться. Словно все это было представлением для скучающей толпы. Эрик от досады скрипнул зубами. Он понимал, что пытаться сейчас быстро обрезать волосы будет бесполезно, пока машина работает. Нож работает грубо и медленно. У офицера на это просто нет времени. Водитель не видит, что творится у него сзади, и валики будут продолжать закручивать свои спирали. Эрик решил не церемониться. Подняв с брусчатки увесистый камень, он с размаха запустил его прямо в кабину водителя. Послышался звон стекла. – Ты охуел?! – прокричала сквозь рёв машины высунувшаяся из кабины морда, покрытая красными пятнами от негодования. Эрик изумленно вскинул брови, еле сдерживаясь, чтобы не запустить очередной булыжник прямо по этой наглой физиономии. В ответ он покрыл его таким забористым матом, что будь его мать жива, наверняка надавала бы ему по ушам. – …и машину свою вырубай, горилла безмозглая! – добавил он, рявкнув. Толпа заинтересованно подтягивалась, предвкушая пикантное развитие событий. Планшетов, поднятых в воздух, стало в разы больше. На какой-то миг Эрику показалось, что еще чуть-чуть, и сюда приедет снимать новости сам «Единственный» канал. Но никто из них так и не поможет. Эрик не ошибся. Водитель действительно чем-то напомнил гориллу, когда вылез из тесной кабины. Было непонятно, как он вообще смог в нее залезть, с такими-то формами. А еще он был ужасно пьян. Благо, адскую машину он остановил. И только тогда заметил намотавшиеся на валики девичьи волосы. Это его, правда, ни капли не смутило: сама виновата, курица дубовая, нечего ходить, где вздумается! К разочарованию толпы, драки не случилось. Офицер просто пригрозил водителю штрафом за парковку в неположенном месте и вождение в нетрезвом виде, и бросился помогать девушке. А раскрасневшаяся «горилла» так и не набила ему морду за выбитое стекло, наверное, побоявшись капитанской формы. Освободить волосы от частых щетин без повреждений не удалось, поэтому Эрик принялся обрезать их ножом, впервые пожалев о том, что не носит с собой ножниц. Только сейчас он заметил, что девушка практически висит на согнутых руках, вцепившись за выступы кузова, словно за планку турника. А это, надо отметить, только кажется пустяковым на первый взгляд – даже для профессионалов это энергозатратное упражнение, выполнить которое сложно с первого раза. А вот травму получить легко, если ты в этом деле новичок. Девушка явно не была новичком. Об этом ярко свидетельствовал рельеф мышц. На какой-то миг Эрик даже почувствовал неловкость, сравнив свою физическую подготовку с девичьей. И порадовался, что на нем сейчас рубашка и китель, а не футболка. Нашелся спасатель! Обрезая последнюю прядь, он отметил, что волосы на ощупь были мягкими, и их было приятно касаться. Будет жаль, если из-за этой красномордой гориллы она их обрежет, побоявшись попасть в подобную ситуацию еще раз. Длинные, гладкие, каштанового цвета, они были словно из рекламы шампуня. Освободившись от плена щеток, девушка уткнулась носом в грудь Эрика, громко всхлипнув. Тот растерялся, но не отстранился. В голове пролетела мысль, что теперь рубашка будет мокрой от слез. И словно в противоречие самому себе, приобнял девушку за плечи, прижав к себе сильнее. – Сильно испугалась?.. Та кивнула. Эрик почувствовал, как ее руки, словно плющ, медленно обвили его талию и пальцы вцепились в его спину. Теперь рубашка будет мятой, отрешенно подумал он. И тут же порадовался, что у девицы нет длинных ногтей. Он обязательно почувствовал бы их своей спиной. – Все хорошо. Все позади. – Он неуверенно провел ладонью по голове успокаивающим жестом. Чтобы еще раз почувствовать гладкость и мягкость волос. Девичьи плечи мелко задрожали. Эрик беспомощно вздохнул и принялся мысленно перебирать все слова поддержки, которые могли бы подойти к этому моменту. Что там говорил психолог на лекциях про оказание первой психологической помощи пострадавшим?.. На ум почему-то ничего не приходило кроме «не ссы, могло быть хуже» и «зато скальп целый!». Он слишком долго прожил вдвоем с братом, поэтому не представлял, как именно поддерживать девушек. Он почувствовал себя деревянным сухарем, у которого ноги и руки не гнутся, а в голове одни опилки. И только спустя мгновение понял, что всхлипы были какими-то странными. Больше похожими не на плач, а на… Хантер нахмурился. Это ему нравилось меньше. Лучше бы она рыдала, в самом деле. Девушка смеялась. Сдавленным смехом, подавляя слезы и надрывным полухрипом, задыхаясь от хохота. Но из захвата не выпускала. Истерика, понял Эрик. Он так и не придумал, что сказать, как девица сама спасла ситуацию, подняв голову. – Ну вот, я давно хотела обрезать волосы. Наверное, это знак. Большие серые глаза были мокрыми. Черные ресницы слиплись, оставив на веках разводы туши. Круглое лицо – бледное, словно нарисованная маска гейши. Пухлые губы чуть дрогнули, за что тут же были искусаны ровными зубами. Сама ситуация совсем не была романтичной. Машина для мойки окон, потерянные волосы… да и слезы никого не украшают. Это только в фильмах герои красиво плачут. А в реальности – опухшие красные глаза, сопли, да мрачная гримаса горечи. Совсем не то, к чему располагают объятия. Но Эрику почему-то не хотелось освобождаться из них. Ему нравилось ощущать быстрое биение чужого сердца и слышать эти полувсхлипы. Это значит, что девушка была живой и его это радовало. Это значит, что он спас ее, и она чувствует к нему благодарность. Это значит, что он – настоящий герой. Герой, который стоял сейчас как вкопанный чурбан и не мог выдавать из себя ни слова. Давай же, Эрик, подбадривал он сам себя, тебе же понравились ее волосы, просто сделай комплимент, это не сложно. Сама ситуация подталкивает к этому! – Не надо обрезать, – вместо этого твердо заявил он тоном, не терпящим возражений. – Просто соблюдай технику безопасности. Как есть, чурбан, с тоской пронеслось в голове. И чтобы хоть как-то спасти свое положение, протянул бедолаге маленький набор бумажных платков, достав из кармана кителя. Как говорил заместитель начальника по воспитательной работе, с собой всегда нужно иметь платок или салфетки – никогда не знаешь, где придется рыдать в следующий раз. Девушка нехотя отцепилась от Эрика и кончиком платка вытерла растекшуюся тушь. – Мы раньше не встречались? Твое лицо выглядит знакомым. Хантер поспешно замотал головой. Он подозревал, что люди, которые задают ему этот вопрос, в тайне смотрят порно, иначе откуда бы им узнавать кого-то в его чертах? – Тогда познакомимся? Меня зовут Мари. Давай сходим в кафе?.. – быстро протараторила девушка, наступая, словно танк в фарфоровой лавке. Словно привыкла рваться в бой, и делала это даже там, где неуместно. Эрик инстинктивно сделал шаг назад. – Прости, Мари. Но я занят. – Ну вот, и тут я опоздала, – заметно расстроилась она. – Нет, не в этом смысле, – попытался оправдаться Эрик, – у тебя изначально не было никакого шанса. Ты не в моем вкусе. Я просто действительно очень занят, у меня много дел. Он сам себе удивился. Что он, вообще, несет? Разве он не сам только что хотел познакомиться? Утешил, называется. Да ему книги писать нужно! О том, как испортить знакомство с первой минуты. Он сделал еще один шаг назад, словно идя на попятную. Еще немного, и он был готов просто унизительно бежать с места позора. Эх, жаль, что еще не придумали технику для стирания памяти. Он бы обязательно ею сейчас воспользовался. Но Мари почему-то просто рассмеялась. Задорно, звонко, словно он только что рассказал анекдот. – А ты честный. Мне нравится. – И, протянув оставшиеся неиспользованные платочки, с чувством произнесла полушепотом: – спасибо. Эрик понял: это не за салфетки. В груди стало тепло. Все не так уж плохо. Платочки отправились обратно в карман. Хантер похлопал себя по кителю, словно вспомнив что-то важное. – Черт… – простонал он, – ключи… – Ты потерял ключи? – быстро осведомилась Мари, цепляясь за последнюю надежду, как утопающий за соломинку. – Если я их найду, ты скажешь, как тебя зовут? – Если ты их найдешь… – Эрик лихорадочно пошарил глазами в поисках заветной связки, – то я с тобой даже в кафе пойду. Буквально через несколько секунд Мари с победным видом потрясла перед его носом связкой ключей. – Но как?.. – удивился Хантер. – По запаху, – пошутила девушка. Впрочем, голос её звучал серьёзно. Ближайшее кафе оказалось кофейней и называлось «1,5 чашки». Находилось оно на соседней улице, рядом с «Адом». Никто не знал, почему именно полторы чашки, а не, скажем, две с половиной. Посетители шутили, что в кофейне обычно сидит «полтора покупателя». Несмотря на странное название, кафе на удивление было уютным. Открытая кладка кирпича, металлические светильники, крупные стеллажи с книгами и старинными статуэтками. Офицер с девушкой расположились возле окна, на красных массивных кожаных диванчиках. Свисающая с потолка люстра создавала домашнюю атмосферу, разбавляя полумрак заведения спокойным теплым светом. Вкусно пахло кофе и выпечкой. Эрик любил кофе. Черный, крепкий, без сахара, и желательно, с лимоном. Впрочем, это сложно было назвать любовью. Никто же не любит, скажем, чистить зубы по утрам? Это, скорее необходимость. Так и здесь. Без кофе и энергетиков в академии было просто не выжить. Поэтому Хантер удивился, когда Мари заказала себе латте. Ведь это так же бесполезно, как просто попить молока. Ни бодрости, ни вкуса кофе. Сплошная сладость. Не то чтобы Эрик не любил сладости. Любил. Скорее он считал, что все должно быть практичным в первую очередь. А потом уже – приносить удовольствие. – Так тебя совсем недавно назначили преподом, Эрик? – игриво поинтересовалась Мари, наматывая на палец обрезанный локон. Хантер чуть лимоном не подавился. Как она могла узнать про новую должность? Девушка услужливо решила ответить на его немой вопрос: – Я не видела тебя здесь раньше. К тому же сюда селят только преподавателей, да и выглядишь ты молодо. Значит, новенький. Так что ты преподаешь? Эрик занервничал. Впервые за длительное время он остался наедине с девушкой, и не знал, как правильно вести разговор, чтобы оставить приятные впечатления. Поэтому отвел глаза и буркнул куда-то в сторону окна: – Историю. – Да? А у нас как раз историк умер недавно, – словно бы «между прочим» обмолвилась Мари так, будто говорила о чем-то незначительном. Ложечка жадно захватила пену напитка и отправилась в рот. Эрик отрешенно отметил, что на пухлых губах остался молочный след. До него только дошла вся абсурдность ситуации. Она же курсантка! Погибший капитан Якобсон преподавал историю. Эрик прямо сейчас находится в кофейне вместе со своей курсанткой. Уму непостижимо. Это нарушение субординации. Пора заканчивать этот цирк. – Зовите меня «капитан», Мари. И кстати, что вы делаете в военном городке? Ваше общежитие совсем в другой стороне. Девушка заливисто рассмеялась, отставив кружку в сторону. И оценивающим взглядом прошлась по офицеру. Тот почему-то смутился, на миг почувствовав себя голым. – Такой суровый и такой умный капитан. Это допрос? Скажем… Здесь продают очень вкусную вишню и неплохой кофе. Эрик демонстративно рассматривал рисунок на стене, точно он был сейчас важнее всего на свете. Одна полная кружка кофе, а рядом – половина, словно кто-то, будучи не в своем уме, разрезал посудину бензопилой. Вдоль. Он лихорадочно соображал, как бы ему потактичнее закончить неудобный диалог и уйти домой. Зря он на это вообще согласился. Нужно было уйти еще там, возле машины-убийцы. – Мне пора. – Отчеканил он, так и не найдя лучшей фразы для прощания. – А номер телефона, капитан? – театрально надув губы, поинтересовалась Мари. – Вы же не оставите курсантку без своего номера? Вдруг мне срочно понадобится узнать какой-нибудь исторический факт? – Я никому не даю свой номер телефона, – безжалостно уведомил ее Эрик. – Даже друзьям? – Друзьям – тем более. Глядя в спину уходящему капитану, Мари победно проговорила: – Так вот ты какой, капитан Хантер… Было бы нелепо предполагать, что она не запомнила номерок на связке ключей. Десятый дом, пятнадцатая комната. И все-таки он наивный.