Как соблазнить арахнофоба (если ты – паук)

Если у Эрика спросят о самом позорном случае в его жизни, то теперь ему будет о чем рассказать. Правда, о таком обычно не рассказывают. О таком стыдливо молчат, заливаясь краской, неловко опустив глаза. Это же надо в первый день своего преподавания осрамиться, не дойдя до аудитории. Как после такого смотреть в глаза начальнику академии? Молодой преподаватель, подающий надежды, только-только сменивший лейтенантские погоны выпускника на гордые капитанские звезды. На носу — ученая степень по истории, а в оценочном листе диплома — «безупречно» по всем дисциплинам. Почему он только решил, что курировать женскую группу в военной академии — проще простого? Оказывается, теория очень сильно отличается от практики. Особенно с девушками. Если бы существовала дисциплина по отношениям, то это был бы единственный экзамен, который он бы не сдал. Рядом с женским туалетом — две огромные тени. Словно кто-то поставил квадратные и высокие шкафы в самом неуместном для этого месте. Молодому преподавателю на миг почудилось, что он не в стенах ВУЗа, а в старом добром криминальном квартале родного Брессета. А сам он не капитан Хантер, а все еще мальчишка, у которого сейчас будут выпытывать, с какого он района, и не найдется ли закурить. Правда, было одно принципиальное отличие: фигуры были женскими, в тщательно отутюженной форме курсанток. А вместо привычных ему глазу брюк, к которым он привык за годы обучения, на девушках красовались короткие юбки в клетку. Эрик с возмущением оглядел девиц с ног до того места, где предположительно должны были быть лица. Со своими ста семьюдесятью сантиметрами он смотрелся рядом с ними как мяч с баскетболистками. На миг ему показалось, что у них даже нет голов — лучи света слепящего солнца, заливающего коридор из окна, мешали рассмотреть черты, создавая тень. Эрик почувствовал себя так, словно находился в горах: две огромные глыбы, от которых так и веяло холодом, а вместо тумана — дым с ядреным запахом крепкого табака, точно в кальянной. Курят — понял сообразительный капитан. И, словно в доказательство, одна тень наклонилась, и выдохнула прямо ему в лицо. Эрик закашлялся. То ли от гнева, то ли от табака. В его время, а это было два месяца назад, курсанты не позволяли себе курить в открытую, опасаясь наказания и гнева своего командира. Он не знал нюансы расположения женского корпуса, но был уверен, что в нём наверняка тоже есть незаконное место для курения где-нибудь на улице, на которое преподавательский состав негласно закрывает глаза. Но чтобы вот так, никого не стесняясь? — Назовите свои фамилии, — выпрямился офицер, напустив на себя как можно более строгий вид. Розовая папка с планом лекций прижалась к груди мокрыми от волнения ладонями. Фигуры застыли в недоумении, и Эрик облегченно выдохнул: похоже, у него получилось принять облик «преподавателя». Но если бы ему удалось увидеть себя со стороны, он бы переменил свое мнение. Аккуратный пробор волос, щедро уложенных гелем, очки в тяжелой темной оправе, гладко выбритое лицо — по уставу запрещены бороды; и россыпь веснушек на носу и щеках придавали сходство скорее с ботаником-первокурсником, чем со строгим преподавателем. Никакие капитанские погоны не помогут исправить это впечатление. У Эрика похолодело внутри. Надо же именно сегодня забыть свой китель! И тут же почувствовал укол стыда: будь он курсантом и наткнись он сейчас на дежурных, то не миновать ему наряда вне очереди. Белая рубашка капитана бессовестно демонстрировала пустые петли на плечах. Послышались сдавленные смешки. — Слышь, мелкий, шёл бы ты отсюда, — пробасил прокуренный голос, заставив Эрика усомниться в том, что он действительно находится в женском корпусе. — Детский сад на другой улице, малыш, — ласково вторил ему другой, более мелодичный. Дверь туалета хлопнула и Эрик обомлел. Его взору предстала та самая девушка, которую он спас в «Вишневом Аду». К его удивлению, на её лице не проскользнуло ни тени узнавания. Она жадно затянулась сигаретой, оценивающе осмотрев мужчину сверху вниз и выпустила облачко дыма ему в лицо: — Что уставился? Мамку потерял? В стенах академии она оказалась более дерзкой. Да и выглядела иначе: белая рубашка натягивалась на плечах, чуть не треща тканью по швам, а короткие рукава демонстрировали сильные накаченные руки. Голос тоже звучал иначе. В сравнении с голосом этих двух громил, он казался детским. Это заставило невольно вспомнить сказку про трех медведей. Отец-медведь, мать-медведица и медвежонок. Капитан Хантер же внезапно почувствовал себя маленькой Машенькой, которая заблудилась в лесу. Нет, он не ждал благодарности за спасение. Но разве он не заслужил хотя бы толику уважения? Или Мари так разозлил его уход из кафе, что она решила сорвать на нем зло? Или за два месяца память о нем совсем стерлась? В горле отчего-то встал комок. Что ж. Если она делает вид, что они незнакомы, то он поддержит эту игру. Эрик прокашлялся и выпрямил спину. От этих медведей нужно не просто уйти живым. Их еще и отчитать следует за нарушение дисциплины. — Курение в корпусе запрещено. К тому же, вы достаточно наговорили на гауптвахту, — огрызнулся Эрик, прижав к себе папку еще сильнее. Пальцы чуть дрогнули. — Я — ваш новый преподаватель. Последняя фраза почему-то прозвучала неуверенно. Словно он сам в этом сомневался. Троица грохнула, давясь дымом. Громкий хохот раздался эхом по всему коридору. На миг Эрику показалось, что в единственном окне задребезжали стекла, и он инстинктивно сделал шаг назад. — Вот как? — курсантка, которую Эрик мысленно окрестил «папа-медведь» за грубый голос, наклонилась и с интересом на него уставилась. — И чему же ты можешь нас научить? Если даже не в курсе, как разговаривать со старшими? К своему ужасу, капитан отметил, что он никак не может разглядеть лицо курсантки: чтобы поднять глаза, нужны неимоверные усилия. Единственную попытку он с треском провалил. Хотя именно сейчас это было весьма некорректно с его стороны. Но кто на его месте сможет поднять взгляд выше, когда на уровне глаз расстегнутая рубашка бесстыдно открывала вид на упругую грудь в кружевном белом белье? В горле внезапно пересохло. Обладательница сочной груди выпустила изо рта тоненькую струйку едкого дыма. Преподаватель закашлялся. Глаза предательски увлажнились. Следующее мгновение Эрик помнил плохо. Точнее, ему очень бы хотелось запомнить его плохо, поэтому он весьма успешно убедил себя в том, что ничего не помнит. Однако, в память въелась усмешка курсантки, вгрызлась, словно лисица в легкую добычу. Усмешка победителя. — Зови меня мамочкой, — ухо обожгло горячим дыханием. Тонкий, еле уловимый приятный запах проник в нос, и Эрик смутно ощутил дурное предчувствие. Даже если он усилием воли попробовал бы разложить аромат на составляющие, у него бы это не вышло. Мята? Карамель? Цитрус? Как известно, есть две реакции тела на стресс: застыть или бежать. Хантер за время обучения думал, что выработал в себе только вторую реакцию: годы практики, боевой подготовки и знание болевых приемов — три главных составляющих для спасения. У тела же оказались свои непредвиденные рефлексы. Застыть или бежать? Пф. А что насчет «быстрее размножаться прямо сейчас, пока мы еще живы»? Такого предательства от самого себя он не ожидал. Мир вокруг словно повернулся на карусели, сбив офицера с ног. В последний момент Эрик попытался заставить тело бежать, чтобы спастись от удушливого запаха, но ноги оказались точно из ваты. Словно мужчину за один момент сделали послушной мягкой игрушкой, которой легко управлять. Глаза заслезились. Колени подкосились ровно в тот момент, когда чьи-то мускулистые руки подхватили его тело и потащили прямиком в женский туалет. Папка выпала из рук и с сочным шлепком приземлилась на плитку. Листы с планами спикировали вниз. Очки упали на кафель, звонко брякнув треснувшим стеклом. В нос ударил новый запах, который немного привел Эрика в чувство: смесь нечистот, сырости и дезинфицирующих средств. Вот уж самое идеальное место для секса, тоскливо пронеслось у него в голове. Все мужчины хотя бы раз в жизни фантазируют об оргиях. Но не так он представлял себе это в своем воображении. Не здесь и не с теми. — Подействовало. Раздевайте. — Услышал он словно сквозь туман уже знакомый низкий голос и вяло дернулся. Попытку тут же жестко пресекли, скрутив руки за спиной. В глазах расплывалось, и все что он мог видеть — только огромные нависшие тени, словно коршуны над добычей. Чьи-то ловкие пальцы освободили шею от крепко завязанного узла галстука и дернули полы рубашки в стороны. Гулкий звук прыгающих по кафелю пуговиц эхом разнёсся по туалету. Звякнула пряжка ремня. Эрик застонал: грубое прикосновение болезненно отдалось тянущим ощущением внизу живота. — Уже готов, — удовлетворенно отметил голос, принадлежащий «среднему медведю». Эрик что-то бессвязно промычал и дернулся, отчаянно желая вернуть себе контроль над телом. Но в этот момент чужие шершавые руки с силой зафиксировали подбородок и попытались нагло раскрыть его плотно сжатые губы. — Покажи язычок, будь хорошим мальчиком. Эрик отчаянно замотал головой, насколько позволяли крепко держащие чужие ладони. И тут же ощутил, что не в силах вдохнуть: кто-то цинично сжал нос. Стоило только чуть приоткрыть рот, чтобы жадно втянуть в себя воздух, как внутрь бесцеремонно проник крупный толстый палец. Подлый прием. Не выпуская пальца изо рта, мужчину повалили на пол. Через тонкую ткань рубашки ощущался холод кафельной плитки. Самая крупная тень нависла над капитаном, и он снова ощутил тонкий запах, который сложно идентифицировать. Он догадывался, что произойдет дальше, поэтому с силой зажмурил глаза. Нет, этот момент он не хочет видеть даже с расфокусированным зрением. Даже тень от того места, которое неумолимо надвигалось на него, как ураган на одинокий корабль в ночи. Эрика накрыло волной ужаса. Определенно, его сейчас может спасти только чудо. Бывает, что сама вселенная помогает человеку. Эрик определенно был счастливчиком. Сам он, конечно бы поспорил с этим утверждением: будь он действительно счастливчиком, он бы не оказался на полу женского туалета полуголым. Однако, у судьбы свои понятия об удаче. В этот самый момент Чудо, являясь старостой группы, получило рассылку на почту от начальницы женского корпуса с фотографией и личными данными их нового преподавателя. Капитан Эрик Хантер — гласило письмо — член разведслужбы, кандидат на ученую степень по истории, педагог второй категории. С фотографии солнечной улыбкой светился молодой парень с буйными рыжими кудрями. Щербинка между передними зубами добавляла в образ особого шарма — благодаря этой улыбке он казался младше и совсем не тянул на капитана. Максимум, на первокурсника. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые практически всю жизнь выглядят мальчишками. «Ого, — удивилась одногруппница, заглядывая ей через плечо, и истерично захохотала, — так это препод? Его сейчас Дуня с твоей сестрой в туалете… в кураторы посвящают». По спине пробежал неприятный холодок. Она не может позволить этому случиться. Чудо в спешке побежало по коридору, бросив учебный планшет на парте, и отчаянно застучало каблучками туфель по скользкой плитке. От аудитории до туалета — ровно сто метров, это они с девчонками выяснили еще на первом курсе, когда устраивали бег наперегонки за последнюю сигарету в пачке. Кто бы знал, что этот навык так пригодится. Конечно, она сейчас не в кроссовках, да и хронометраж никто не включал… но прямо сейчас она собирается побить свой собственный рекорд в двенадцать с половиной секунд. Прямо сейчас ей очень нужна эта вожделенная «сигарета». И она не допустит, чтобы кто-то «затянулся» раньше нее. Дверь туалета хлопнула так сильно, что со стен посыпалась штукатурка. — Вы охуели, дуры? Это наш новый препод, идиотки! — откуда-то издалека донесся до Эрика знакомый запыхавшийся голос. — Дуня, блядь, слезь с него, хотя бы этого в живых оставьте! «…Хотя бы этого», — эхом пронеслось в голове капитана. Что значит «хотя бы этого»? Послышался звонкий шлепок, словно кто-то кому-то дал пощечину, и тихая ругань на незнакомом ему языке. Дуня нехотя встала, высвободив своего преподавателя из унизительного плена. Зрение резко начало приходить в норму. И Эрик был несказанно рад, что это не случилось минутой раньше. Так ему хотя бы будет легче забыть все произошедшее. Хантер резко почувствовал приступ тошноты и попытался подняться на ноги. Не вышло. Голова закружилась, а в глазах появились темные пятна. Но самое отвратительное — привкус во рту. Рот хотелось промыть хлоркой, вычистить мятной зубной пастой и прополоскать так, как если бы это было грязное белье. Ему бы и самому сейчас в душ не мешало. Он чувствовал себя грязным. Мари протянула руку, и Эрик с трудом смог сфокусироваться на девушке, удивленно разглядывая всех четверых, нависших над ним. Его чем-то отравили, что у него в глазах двоится? Почему здесь две Мари? В горле снова встала обида: вот ведь предательница, как она могла с ним так поступить после всего, что он для нее сделал? С трудом встав на ноги, Хантер оперся на холодную стену. Тело шатало из стороны в сторону, точно он был пьян. Кончики пальцев покалывало. — Простите, что помешала вам хорошо проводить время, капитан, — холодно проговорила Мари. Эрик закашлялся. На что она намекает? Вообще-то он жертва! — Представляю, как испугались девочки, — продолжала она безжалостным тоном инквизитора, — когда вместо того, чтобы вести у нас лекцию, вы напали на них прямо в женском туалете. Как староста группы, я просто обязана сообщить начальнику корпуса о случившемся. Послышались сдавленные смешки. Хантер почувствовал, как его внутренности просятся наружу. Желудок просил опорожнить содержимое, а голова болела так, словно он был с тяжелого похмелья и пил не меньше недели. Он еле различал слова. Что за бред она говорит? — Проявите хотя бы сейчас уважение, капитан, застегнитесь, когда с вами разговаривают! Только сейчас Эрик увидел, что его брюки бессовестно расстегнуты. Непослушные дрожащие пальцы поспешно застегнули «молнию». Ощущение неловкости перед девушками срочно требовало компенсации. — Назовите свои фамилии, — хриплым голосом приказал он, чтобы хотя бы в своих глазах вернуть себе авторитет. — Медведева, — пробасила Дуня, расплываясь в улыбке. — Берин, — вторила ей курсантка «поменьше», переминаясь с ноги на ногу. — Легран, — равнодушно отрапортовал двойник Мари. На капитана внезапно напал приступ смеха. Что было очень проблематично — смеяться с такой-то тошнотой. Он был прав: действительно, три медведя. «Берин» — с древненемецкого означает «медведица», а «легран» — с древнефранцузского «большой». Медвежонок, который мнит себя большим на фоне взрослых медведей. Точнее даже, два одинаковых медвежонка-близнеца. Попала «Машенька». Изрядно потрепали ее медведи, не в состоянии теперь она провести лекции. Конечно, он снова мог пригрозить гауптвахтой. И даже привести свои угрозы в действия. Но они были правы. Он сегодня без погон и удостоверения. Конечно, они могли принять его за другого. Другой вопрос: неужели это сойдёт им с рук? И тут же вспомнил пару недавних громких дел, когда служащих лишали звания за домогательства. И оба раза домогательства были со стороны мужчин, а не женщин. Ему никто не поверит. — Вон отсюда, — прохрипел он, указывая на дверь. Хотя это именно он был лишним в женском туалете. — А как же лекции? — с укором поинтересовалась Мари. — Лекций не будет.