Синдром «спасателя», импульсивность, склонность к гомосексуальным связям
Эрик гневно выдохнул и «ласточкой» запустил «дело» подальше. То спикировало в аккурат под телевизором, плюхнувшись на пол со смачным шлепком. Несколько вложенных бумаг ворохом взлетели вверх и медленно опустились на папку сверху. Это он-то импульсивный?! Это у него-то «синдром спасателя»? Да он в жизни никого не спасал, он просто действовал по необходимости, по совести! Наверняка эта дрянное заключение появилось после того, как он помог Мари избежать прыжка с башни. Но кто-то же должен был это сделать! Кто, если не он? К последней же фразе у Эрика замечаний не было – это было просто одно из доказательств того, что начальник академии в курсе, как именно он зарабатывал на жизнь. Вспомнив о Мари, он осторожно выудил из общего вороха папок одну, с ее именем, и с благоговейно трясущимися руками открыл первую страницу.Мари Легран. Эмиграция: Единая Держава, г. Веберг; Иммиграция: Северный Союз, г. Шаттон, 2488 г.
Эрик на миг отложил папку в сторону и потер пальцами переносицу. Данных об арахно-корнях и перелёте с другой планеты не было. Возможно, еще родители сестер иммигрировали в Единую Державу, поэтому и нет информации об этом. Но почему близнецы переехали в Северный Союз? Насколько Эрик знает, в Державе к инопланетянам относятся гораздо толерантнее. В Союзе же предпочитают делать вид, что рас, меняющих облик, не существует, и это все страшные сказки для детей на ночь. Эрик открыл заключение психолога Баранского и обомлел.Высокая степень агрессии, демонстрационное поведение, патологическая ложь
Офицер схватился за голову и растерянно помассировал себе виски. Он был прав, когда думал, что с этим прыжком с башни было что-то не то. Психолог не предпринимал никаких мер не просто потому, что Мари – арахнид. Он был уверен, что это просто «демонстрационное поведение». Так ли оно было на самом деле? Неужели тем самым она хотела привлечь внимание одного-единственного человека – Эрика? Но он был там, наверху башни, а Баранский – нет. Тот не видел, насколько решительно и в то же время потерянно выглядела Мари. Эрик был уверен: он действительно спас ее от прыжка. «Патологическая ложь» так и резала глаза. Эрик дрожащими руками достал папку с именем Софи, и нервно пролистал до психологического заключения. Все то же самое, слово в слово. Хантер тяжело вздохнул. Смутное подозрение закралось в его голову. Преимущество разведчика заключалось в том, что у него всегда есть способ узнать о любом человеке все, что угодно. Поэтому буквально в течение часа, пообщавшись с нужными ему людьми, он выяснил, что отца у сестер нет (умер от «несчастного случая»), а мать все еще живет в Веберге. Она на самом деле длительное время находилась в больнице, причём психиатрической, но выписалась ещё два месяца назад. И сейчас находится в ремиссии. Денежные переводы она действительно получала, именно в той сумме, что отправлял Эрик. Мужчина мысленно присвистнул. На «патологическую ложь», конечно, не тянет, но заставляет задуматься. Куда уходили деньги последние два месяца? За это время никаких переводов матери не было. Но Эрик при этом продолжал посылать деньги сёстрам. Мужчина откинулся на спинку дивана. Он не курил, но сейчас у него возникло непреодолимое желание затянуться сигаретой. Если бы он был Баранским, то написал бы себе в заключение плюсом ко всему этому – «наивный дурак». В дверь настойчиво постучали. Настолько неистово стучат только тогда, когда ты затопил соседей снизу и к тебе идут с разборками. Эрик, предвкушая долгий разговор, по курсантской привычке быстро избавляться от «лишних улик», лихорадочными движениями принялся засовывать все папки с личными делами в узкую тумбочку под телевизором. Те запихиваться не хотели и упрямо падали с полок. Офицер понимал, что на самом деле он и домой их приносить не имел права – это незаконно. Нельзя, чтобы кто-то их увидел. Поэтому он решительно толкал их обратно, в надежде, что стук в дверь прекратится. Но тот возобновился с новой силой. Эрик увидел того, кого сейчас ожидал увидеть меньше всего на свете. На пороге стояла Мари Легран собственной персоной. Словно чувствовала, что он именно сейчас думает о ней. – С новосельем! – чересчур радостно прокричала она, подняв вверх початую бутылку шампанского. Такой он ее еще не видел: растрепанной, с лихорадочным румянцем на щеках и нездоровым блеском в глазах. Курсантка скалилась улыбкой чуть ли не от уха до уха и при всем кажущемся внешнем дружелюбии почему-то выглядела враждебно. По крайней мере, так казалось Эрику. В воздухе явственно пахло дешевым алкоголем и вишней. Легран явно была пьяна. Хантер машинально сделал шаг назад. Перед глазами так и стояло заключение Баранского: «патологическая ложь». Что если девушка сказала ему неправду про феромоны, и они у нее просто пахнут вишней? Он принялся судорожно вспоминать, куда он дел автоинъектор с адреналином, про который врач сказал постоянно носить с собой – сильная аллергическая реакция может повториться даже при малой дозе токсинов. И тут же осадил сам себя. Используй она действительно феромоны – его бы сейчас уже не было. Возможно, психолог и прав – Мари склонна ко лжи, но ему, Эрику, она говорит правду. По крайней мере, офицеру хотелось в это верить. Но сейчас его интересовало другое. – Как ты узнала?.. – растерянно спросил он. Хантер совершенно точно помнил, что никому не говорил свой новый адрес. Мари фыркнула, грубо отталкивая его в сторону, чтобы пройти внутрь. Дверь захлопнулась за ее спиной. Эрик почему-то не стал препятствовать девушке. В самом деле, куда она пойдет в таком виде на ночь глядя? Он просто не мог ей отказать. – Я тебя умоляю… – пробормотала она, закатив глаза, и бодро скинула с ног кроссовки. Чересчур бодро, учитывая степень ее опьянения. – Все знают! Только и говорят о том, какой красивый капитан поселился в двадцать седьмой. А что, хотел скрыть от меня, где ты теперь живешь? А еще сменить имя и облик, и теперь разочарован? Мари надулась и сердито сложила руки на груди, выжидающе просверлив мужчину взглядом. Словно ждала от него объяснений. Эрик смутился. – Я как раз хотел тебе рассказать… – почему-то принялся оправдываться он. – На этот раз я тебе поверю, – указательный палец потрясся прямо перед его носом, и мужчина даже застыл от такой наглости. Кто бы говорил о доверии! Шаркающей походкой Мари прошла прямо на кухню, и на круглый стол из светлого дерева с силой опустились две бутылки шампанского, одна из которых была почти пустой. «Любовь со вкусом вишни» – вульгарно кричали этикетки. Эрик поморщился. Как можно вообще пить эту дрянь? – Ты в курсе, что у тебя завтра экзамен? – поинтересовался он, отстраненно наблюдая, как девушка хозяйничает в его шкафах в поисках бокалов. Бокалов у него не нашлось, поэтому на стол водрузились две стеклянные кружки с голубыми ручками. – А ты? – издала смешок Мари, разливая по кружкам оставшийся напиток. Хантер нахмурился. Действительно. Это он сейчас должен переживать, потому что экзамен завтра по истории, и принимать его именно ему. Не может же он допустить, чтобы его ученица его не сдала. Одна из лучших учениц. Эрик тоскливо поймал себя на мысли, что готов ей поставить «отлично» в зачетку прямо сейчас, не дожидаясь завтрашнего утра. Мужчина медленно опустился на стул и откинулся на спинку, наблюдая, как девушка залпом опустошила сначала одну, потом другую кружку. Похоже, что его новоселье она уже хорошо отпраздновала, и теперь решила праздновать дальше. – Как себя чувствует твоя мама? – получилось более ядовито, чем он ожидал от себя. Но Мари не уловила новые нотки в его тоне. – Она идет на поправку благодаря тебе, – расплылась в улыбке она, и поставив локти на стол, кокетливо опустила подбородок на раскрытые ладони. – Вот как, – протянул мужчина, убирая со стола целую бутылку и поставил ее в холодильник, громко хлопнув дверью, – а я слышал, что она уже прекрасно себя чувствует. Настолько прекрасно, что выздоровела еще два месяца назад, без моей помощи. Лицо Мари внезапно стало злым. Совсем как у Софи в больнице, когда они вместе ждали операции. Ноздри раздулись, а губы превратились в тонкую линию. Нужно быть осторожным, отметил про себя Эрик, он ходит по очень тонкому льду. Одно неаккуратное движение – и его голова попрощается с шеей. – Если ты ждешь от меня извинений, то их не будет, – процедила она сквозь зубы. – Это была твоя инициатива. Эрик хмыкнул, уловив в ее голосе уже знакомые сердитые нотки. Ему даже не нужно было видеть Мари, чтобы понять, что ее лицо сейчас искажено гневом. Сделав вид, что ничего и не случилось, мужчина с нарочитым спокойствием достал из морозильной камеры острые куриные крылышки, и отправил их в духовой шкаф. Он чувствовал затылком: она напряженно следит за каждым его движением.Форум «инопланетный», тема «арахниды».
ЭХ: неужели нет никакого секрета, как избежать «гильотины»?
Злой Медведь: есть один секрет, но тебе не понравится. Нужен свежий труп, тогда они, возможно, переключатся на него.
ЭХ: что значит «возможно»?! А без трупов как-то можно?
Злой Медведь: голодная паучиха – убийца. Сытая – еще тысячу раз подумает.
На стол торжественно водрузились румяные крылышки, распространяя пикантный аромат. – Разве я сказал, что о чем-то жалею? – невинно поинтересовался Эрик, настойчиво пододвигая полную тарелку Мари, – я просто хочу знать правду. Девушка не спешила притрагиваться к еде. Кусая губы, она переводила растерянный взгляд с тарелки на мужчину и обратно. Словно обдумывая свой дальнейший ход, как если бы это была игра в шахматы. – У нас есть младший сводный брат, которому нужна операция… Эрик цокнул языком, и отрицательно покачал головой, откинувшись на спинку стула. – Думаешь, я куплюсь на это во второй раз? – он многозначительно потряс указательным пальцем и наклонился вперед, понизив голос до полушепота. – Правда, Мари. Мне нужна правда. Девушка разрыдалась. Хантер тоскливо наблюдал за ее страданиями, понимая, что еще немного и он просто не вытерпит, сделав все, что угодно, только чтобы она не плакала. Женские слезы – это невыносимо. Эрик сжал зубы и медленно вдохнул через нос, пытаясь себя успокоить. – Думаешь, я только и мечтала, как жить на Земле? – вопросила девушка и шмыгнула носом, вытирая его салфеткой. – Родители переехали сюда, когда нас ещё не было, по эмиграционной программе Галактического Совета. Потом вся эта предвоенная обстановка… и нас отправили учиться в Северный Союз, потому что здесь, якобы, безопаснее. Здесь в нас никто не верит. Эрик внимательно слушал, стараясь не поднимать глаз. Только старательно складывал салфетку в несколько раз, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от рыданий девушки. – Но ты знаешь, каково это – когда одни думают, что тебя не существует и ты никому не можешь сказать правду? А другие обходят тебя стороной, потому что знают, какая ты тварь? – Мари закрыла лицо руками, и ее плечи затряслись. – Ты знаешь, каково это – когда тебя никто не любит? Эрик знал. Его мать и брат были метаморфами. А теперь еще и он сам. И все, что он хотел – чтобы его судьба стала другой, не такой, как у его матери. Он устало потер переносицу и вздохнул. «Земля для людей!» – вспомнились ему плакаты на митингах. Но мужчина молчал. Он понимал, что они оба сейчас учились друг у друга: она – говорить правду, а он – доверять. Ответ, почему ей нужно столько денег, лежал на поверхности, но Эрику не хотелось перебивать Мари. Он жаждал, чтобы она сама призналась в том, ради чего этот разговор и затевался. – Ты слышал про Освальд? – девушка подняла на него свои заплаканные глаза и сердце мужчины рухнуло куда-то вниз. – Вот куда я хочу. Там матриархат. Таких как мы, там будут носить на руках. Но чтобы получить гражданство, нужно иметь хотя бы миллион стисс на счете. Понимаешь? Эрик понимал. Не одобрял способы получения этого самого миллиона, но прекрасно понимал. На Земле было легко получить гражданство. Чем и пользовался Галактический Совет со своими распоряжениями в период демографического спада. А вот вылететь отсюда на другие планеты – уже проблема. – Сколько еще нужно? – хриплым голосом спросил он и удивился собственным словам. Он же сам недавно клялся, что сёстры больше ничего не получат! Мари отчаянно замотала головой. – Нет, капитан, – твердо отрезала она, вытирая слезы, – это только наши проблемы. Я же говорила вам не вмешиваться. У Эрика сдали нервы. Меньше всего на свете ему хотелось видеть девушку плачущей. Он подскочил со стула, и подняв Мари из-за стола, крепко прижал к себе. Она не сопротивлялась. Наоборот, прижалась к нему всем телом и обвила руками талию. – Это полностью моя инициатива, – горячо прошептал он ей на ухо, – я так хочу. Тот, у кого нет своей собственной мечты, легко инвестирует в чужую. Все, о чем он мечтал на данный момент – чтобы Мари была счастлива. По крайней мере, ее желание можно купить за деньги. И если он может ей в этом помочь – он только будет рад. Эрик же больше всего на свете хотел того, чего никто не мог ему предоставить: чтобы брат был жив. На этом фоне его научная работа с путешествиями во времени была совершенно пустой мелочью. Казалось, что именно эти слова Мари жаждала услышать всю свою жизнь. В ее глазах блеснуло торжество. Она расплылась в хищной улыбке, медленно обвив мужскую шею руками. Девичья ладонь слегка надавила на затылок, заставляя Эрика опустить голову вниз. Тот повиновался, словно ведомый каким-то наваждением. Краем сознания мужчина отметил, что алкоголем больше не пахнет – только сильный аромат свежей вишни, от которого почему-то кружилась голова. Нападение девушки было стремительным. Ее губы буквально впились в его рот, жадно, неистово, страстно. Словно Эрик был самым главным желанием в ее жизни. Словно она была голодна и жаждала насытиться поцелуем. Мужчина невольно приоткрыл рот, и твердый язык ворвался внутрь, принявшись исследовать каждый уголок, словно хозяин собственные владения. Хантер не мог противиться этому, не мог держать оборону против такой яростной атаки. Он не мог и не хотел сделать ничего, чтобы остановить ее. Эрик горячо отвечал на поцелуй, чувствуя, что теряет последние остатки разума, который, словно надоедливое уведомление на планшете, напоминал, что он имеет дело с арахнидом! Девушка отстранилась, тяжело дыша, словно ощущая его скованность. Не отрывая затуманенного взгляда от его глаз, она медленно очертила подушечкой большого пальца полуоткрытый рот мужчины. Эрик неосознанно потянулся к лицу девушки, желая большего, и упрямо отогнал от себя мысль о настоящей сути своей партнёрши. Девичья ладонь грубо обхватила его за шею, и жадные губы приникли к его жаркому рту. Тот же самый страх, который только что сковывал мужчину, вдруг разжег в нем страсть. Понимание того, что его в любой момент могут убить, только подлило масла в пылающий огонь ненасытного желания. Нельзя любить наполовину. Это как прыжок с парашютом – либо ты прыгаешь, либо нет. Когда летишь вниз с огромной высоты, бесполезно переживать о том, что парашют скорее всего не раскроется – ты уже на пути к возможной смерти. Адреналин и желание бушевали в крови, стуча в висках. Действия Мари были смелыми и уверенными. Она погружала свой твердый язык в мягкую податливость его рта – решительно и в то же время легко, словно вонзая в жертву нож. Ее руки с наслаждением блуждали по его телу, заставляя мужчину забыть о своих страхах и сомнениях. Эрик почувствовал, как не хватает воздуха, когда рука девушки вдруг опустилась ему между ног, и нежно огладила через ткань брюк выпирающий бугорок. – Ты улетишь вместе со мной на Освальд, капитан? – горячим шепотом поинтересовалась она, и шея Эрика покрылась мурашками. У нее на него планы, обрадовался офицер, она не собирается его есть прямо сейчас! Оставалось только надеяться, что планы разума действительно смогут помешать инстинктам. Цепкие пальцы обхватили член сквозь одежду и крепко сжали, словно подсказывая правильный ответ на вопрос. Эрик шумно втянул в себя воздух через стиснутые зубы. В таком состоянии он был готов пообещать все, что угодно, только чтобы это продолжалось, только чтобы его не томили ожиданиями. – Я сделаю все, что ты захочешь, – хрипло выдохнул он, и невольно подался бедрами вперед. Девушка расплылась в довольной улыбке и тихо прошептала, почти касаясь губами его уха: – Хороший мальчик. Заслужил подарок. В следующий момент его впечатали спиной в стену, и он легко стукнулся затылком. Рука девушки уверенно расстегнула брюки и нырнула под бельё. Эрик почувствовал, как отчаянно пульсируя, кровь приливает к низу живота навстречу решительным движениям. Наслаждение легким покалыванием расходилось волнами от каждого прикосновения умелых пальцев. Сердце бешено застучало в груди, грозясь выпрыгнуть наружу. Мари с победным видом опустилась вниз, и медленно втянула головку в горячий рот, обводя языком нежную кожу, словно заслуженный трофей. Эрик шумно выдохнул и прикрыл глаза. Закусив губу, он хотел только одного: освобождения от нарастающего напряжения. Но Мари словно дразнила его, двигаясь чересчур медленно. Губы то неспешно спускались вниз, до самого основания, то так же лениво скользили вверх, слегка задевая зубами. То громко выпускали член изо рта, то остервенело набрасывались на него, словно на лакомый кусочек добычи. Мужская ладонь сама собой легла девушке на голову, пропустив волосы между пальцев. И была резко одернута, не допустив, чтобы их намотали на руку. Мари ускорилась. Ее умелый язык вырисовывал причудливые линии, словно наслаждаясь каждой венкой, каждым сантиметром. Эрик тяжело дышал, машинально подаваясь бедрами вперед. Тысяча осколков удовольствия мучили его тело, сосредоточившись внизу живота. Пульс бешено стучал, и внутри все словно сжималось в жажде освобождения. Которого не последовало. Эрик разочарованно простонал, мысленно требуя продолжения. Она же не может так с ним поступить? Она не может его бросить на полпути! Мужская ладонь скользнула вниз, и тотчас была остановлена грубым шлепком. Мари с хитрой ухмылкой поднялась вверх, и чересчур медленно принялась расстегивать на мужчине рубашку, словно невзначай задевая ноготками напряженные соски. Эрик потянулся было дрожащими пальцами к пуговицам блузки девушки, как его с силой остановили. – Хорошие мальчики не съедают сладкое за один раз, – вполголоса промурлыкала Мари ему на ухо, и медленно провела языком по скуле. Эрик почувствовал, как спина покрылась мурашками, словно это были не едкие слова, а короткий разряд током. Мари энергично стянула с него рубашку, оставив на мужчине один только галстук. Туго затянув его на шее, словно удавку, она намотала его на руку и потянула к себе. Мужчина невольно захрипел, подавшись вперед. – Будь послушным и получишь десерт, – проурчала девушка, и легко прикусила зубами пульсирующую венку на шее. Эрик нервно сглотнул и перекатившийся кадык на мгновение принес боль под затянутым галстуком. Адреналин вскипел внутри с новой силой, и тело пронзило странное тепло, отдающееся покалыванием в каждой клеточке. С арахнидами шутки плохи – вспомнились ему слова с форума – лучше делать так, как они хотят, тогда, может быть, останешься жив. Он понимал, что в случае опасности может и сам сменить облик на любой другой, защищая себя. Но ему не хотелось поранить девушку. К тому же происходящее больше не пугало, а возбуждало. Это казалось таким правильным: делать все, что хочет Мари. Словно она оказывала ему огромную честь. Заставив мужчину вышагнуть из упавших брюк, Мари потянула его за галстук, вынуждая пойти за собой. Эрик ощущал себя так, будто был щенком на поводке. Он был готов пойти за ней хоть на край света, и это тоже казалось правильным. Усадив мужчину на диван в гостиной, девушка деловито уселась сверху, попутно избавив себя от узкой юбки. До офицера запоздало дошло, что Мари пришла к нему без белья. Но догадка о том, что, должно быть, она таким образом спланировала свое вечернее времяпрепровождение, так и не оформилась в полноценную мысль. Не давая Эрику опомниться, девушка подушечками пальцев обвела его пупок, и спустилась вниз по дорожке волос. Мужчина зашипел, ощутив легкую прохладу на своем члене – Мари уверенно опустила пальцы в откуда-то взявшуюся баночку с жидким презервативом, и «одевающим» движением провела сверху вниз, до самого основания. Тот моментально застыл тонкой пленкой. Рубашка девушки полетела в сторону, явив взору Эрика небольшую аккуратную обнаженную грудь с набухшими сосками. Офицер облизнул пересохшие губы и шумно выдохнул. Потому что в этот самый момент Мари торопливым и умелым движением направила член в себя. Мир вокруг крутанулся, словно карусель, и исчез, медленно растворяясь вспыхнувшими в глазах искрами. Два громких стона смешались в один. Девушка двигалась быстро, резко, жадно, словно ей было катастрофически мало, словно каждым скользящим движением она присваивала мужчину себе, пытаясь получить его еще глубже. Эрик потянулся к бедрам Мари, чтобы сжать их, но вновь получил только болезненный шлепок по руке. Не успев разочарованно осмыслить, что ему не дают проявлять инициативу, он обрадовался, когда Мари приложила к своей груди его ладони. Мужские пальцы мягко сжали твердые возбужденные соски, и девушка хрипло простонала, запрокинув голову. В каждом ее движении, в каждом ее стоне, в каждом вдохе и выдохе было обещание наслаждения. Мари впивалась ногтями в плечи Эрика, оставляя на нем царапины, пытаясь притянуть его еще ближе, получить еще больше, словно ей было мало его, хоть он и заполнял ее полностью. Яростно двигаясь ей навстречу, мужчина чувствовал, что сходит с ума, впитывая в себя ощущения. Хотелось жадно вдыхать девичий запах, раствориться в ней, стать одним целым, неразличимым. Его кровь кипела в жилах, дыхание сбивалось, кожа вибрировала. Их остервенелое желание сплелось в один комок. Мари хищно прижимала его к себе, не давая вздохнуть. Дико вцепившись пальцами за волосы мужчины, девушка схватила его подбородок и вынудила открыть рот, вложив в него большой палец. В следующий момент она приникла блестящей от пота грудью к его рту, и место пальца занял напряженный сосок. Эрик жадно впился в него, лаская языком и губами, обдавая жарким лихорадочным дыханием. Где-то глубоко внутри зародилась волна наслаждения, и мужчина стремительно и напористо продолжил двигаться, чувствуя, как сильно его «обнимает» изнутри Мари. На этот раз она его не останавливала – наоборот, подавалась бедрами навстречу. Узко, влажно, горячо. Ее внутренние мышцы крепко сжались вокруг члена, и, зашипев, девушка грубо впилась ногтями в плечи Эрика. Мужчина полностью вышел, чтобы в следующее мгновение крепко сжать ее ягодицы и снова войти на всю длину. Стон ее удовольствия превратился в короткий вскрик, и мир тотчас взорвался тысячами звезд. Слишком ярко, слишком громко, слишком ошеломительно. Словно кто-то выкрутил колесико ощущений на максимум. Эрик не успел восстановить дыхание. Не успел поцеловать полуоткрытые пересохшие губы. Не успел сказать, как сильно он любит Мари и что больше он ее никогда не отпустит. Даже не успел сменить облик, не почувствовав опасность. Потому что в этот момент в его шею с диким рыком впились острые зубы. Прямо в пульсирующую венку. Острая боль на миг пронзила его тело, и вся жизнь моментально пронеслась перед глазами. Неужели это и есть конец?***
Солнечные лучи пробивались сквозь приоткрытые «римские» шторы и рисовали золотистые узоры на полу. По гостиной разносилось тихое сопение – свернувшись калачиком, Мари спала на диване, укрывшись мягким пледом. Ее ангельское личико светилось безмятежностью и спокойствием. Глядя на этот маленький комочек умиротворенности, нельзя было даже предположить, что внутри него скрывается жестокий хищник. Мужчина заботливо поправил плед, и осторожно погладил девушку по голове, чтобы не разбудить. О том, что он все еще жив, ему напоминали ноющий синяк на шее и до сих пор дрожащие пальцы. Ему повезло – красавица не превратилась в чудовище. Не успела. Эрик вовремя вспомнил советы с форума о том, что пауков нужно кормить – после секса арахниды особенно сильно испытывают голод. Никогда раньше офицер еще не видел, чтобы в куриные крылышки впивались зубами с таким остервенением, жадно похрустывая сломанными косточками. Всю ночь Эрику было не до сна, не до объятий и не до нежных поцелуев. Он с ужасом понимал, что только что избежал злой участи, и на месте крылышек мог быть он. Так и не сумев успокоить трясущиеся руки, мужчина решил отвлечься, пока «чудовище» в теле девушки мерно посапывало. Мужчина сидел на полу, прямо на белом пушистом ковре. Личные дела аккуратной стопочкой лежали на журнальном столике. Бегло пролистывая каждое из них как можно тише, Эрик откладывал папку в другую стопку, и каждый раз беспокойно поглядывал на спящую девушку. Только бы не разбудить. Потому что иначе он не будет знать, что делать. Еды в доме было не так уж и много, и он не был уверен, что прокормит ее внутреннюю ненасыть. В делах не было ничего интересного. Перед глазами уже рябью пробегали строчки родных городов курсантов и беглое размашистое заключение психолога «психических отклонений нет, к службе годен». Создавалось впечатление, что академия набирает кого угодно, не особо проверяя. Лишь бы были люди. Лишь бы пришел служить хоть кто-то. Даже с низким средним баллом, неудовлетворительными физическими показателями и с неполным средним образованием. Будто бы Шулер собирал армию. Хантер устало потер переносицу и лениво раскрыл следующее дело. И замер на месте, шумно выдохнув, совсем позабыв о том, что рядом находится Мари. Опасливо оглянувшись в ее сторону, Эрик торопливо принялся водить пальцем по строкам, словно боясь что-то пропустить.Эмиль Элисон, место рождения: г. Брессет, Северный Союз. Дата рождения: 7 ноября 2476г.
Эрик закусил губу и подушечкой указательного пальца провел по фотографии. С нее улыбался молодой парень с пшеничным цветом волос, доходящих до линии подбородка. Четкий овал лица, острые скулы и тонкий нос. Темные круги под голубыми, как ясное небо после дождя, глазами. Он выглядел настолько уставшим, что казалось, прожил не одну жизнь. Нет, он совсем не был похож на его брата. Но имя, родной город, и день рождения совпадали. Они с братом – семидесятого года рождения, но возможно ли, что его близнец «скосил» себе шесть лет на черном рынке, чтобы поступить в академию восемнадцатилетним? Сердце Эрика забилось сильнее. Слабая надежда вдруг затеплилась внутри от маленькой искорки печатных букв и фото. А эта улыбка… Короткая и сдержанная, одним уголком рта, так похожая на насмешку. И взгляд при этом исподлобья, недоверчивый, словно у затравленного зверька, которому впервые протянули руку помощи. Того и гляди откусит. Брат часто смотрел на него именно таким взглядом. Подозрительным, настороженным, скептическим. Эрик вздохнул, почувствовав себя виноватым. Он заслуживал такого взгляда, после того как их отношения разладились. Если бы можно было повернуть время вспять, если бы только он не сдал его в диспансер… если бы Эмиль был жив… Офицер нервно сглотнул. На самом деле у его брата-близнеца были рыжие волосы, как у него самого. Но тот слишком любил облик длинноволосого блондина-сердцееда. Они часто ссорились по этому поводу и Эрик грозился, что подстрижет Эмиля, когда тот будет спать. Этот парень совсем не похож на его брата. У него другой облик. Но почему сердце так ноет и пропускает удары? «Ты можешь изменить внешность, но ты не можешь изменить суть. Я узнаю тебя в любом облике», – говорил он близнецу. Узнает ли он на самом деле? Распознает ли родную душу в чужом теле? Пальцы лихорадочно пролистали личное дело до психологического заключения.Биполярное расстройство личности, параноидальная акцентуация характера.
Диагноз обведен несколько раз, а рядом – три восклицательных знака.Рекомендации: еженедельная психологическая коррекция, медикаментозное лечение.
Заключение: годен к разведке. Ю. Баранский.
Эрик нервно забарабанил подушечками пальцев по бумаге. Брат или не брат? Близнецу тоже ставили «биполярное» в диспансере. Действительно ли это его Эмиль? Офицер перечитал дело заключение несколько раз и усмехнулся: парня с таким диагнозом вообще не должны были брать на службу. Похоже, что академия переживает не лучшие времена, если берут в разведку параноиков и «биполярников». Офицер задумался, бегло пролистав страницы в поисках ответа на вопрос: а человек ли он? К его сожалению, никаких особых отметок в деле не было. Должно быть, о метаморфах пишут шифром, который Хантер не знает. Ни в своем, ни в делах арахнид, он тоже не нашёл упоминания расы. Пальцы перелистнули первую страницу, и Эрик заново жадно вчитался в строки.Родственники: нет.
В области сердца больно кольнуло. Если это его Эмиль, то мог бы и сообщить, что у него есть брат! А если нет… то они с этим парнем уже многим похожи. Эрик схватился за голову. Вопросов снова было больше, чем ответов. Только одно он знал наверняка: ему просто необходимо увидеть этого парня и поговорить с ним. Эрик почему-то не сомневался, что он обязательно распознает брата в чужом обличии. Ничего страшного, если он поработает в академии еще немного. В конце концов, Мари тоже улетает в Освальд не завтра – им еще требуется довольно приличная сумма. В воздухе словно повис вопрос, на который Эрик уже знал ответ где-то в глубине своей души. Если этот парень окажется его братом, останется ли он с ним, или уедет с Мари? Отвечать самому себе на это мужчина не стал. Захлопнув папку, офицер покосился на часы. Через час ему уже нужно было принимать экзамен. Он обеспокоенно повернулся к спящей Мари, и понял, что просто физически не сможет разбудить ее. И не потому, что боится ее паучьего облика. А потому что ему кажется просто кощунством будить это милое и нежное создание. Еще раз потоптавшись возле дивана и поправив свисающий плед, Эрик решил пойти на сделку с совестью. «Безупречно» – расписался он в зачетной книжке Мари Легран.***
Девушки плакали, вытирая глаза платочками. Осторожно, самым уголком, чтобы не повредить яркий макияж. Эрик и сам готов был расплакаться. Хоть и не ожидал от себя такого. Ему казалось, что выпускной женской группы будет самым счастливым днем в его жизни. Он ошибался. Глядя на их новые лейтенантские погоны вместо курсантских, ему тоже хотелось пустить слезу. Во-первых, потому что сам приложил к этому немало усилий, и во-вторых, вспомнил свое торжественное вручение. Прошел всего лишь год, но оглядываясь назад, прошлый Эрик казался ему наивным и глупым. Он повзрослел за это время настолько, насколько не мог это сделать за пять лет учебы в академии. Девушки были красивыми: в белых рубашках, узких синих юбках, и в праздничных кителях с гербом Северного Союза – двумя перекрещенными топорами. Головы венчали темно-синие пилотки со значком академии. Теперь бывшие курсантки – настоящие офицеры. В душном летнем воздухе сильно пахло вишней. Алкоголь – догадался Эрик, заметив, как Софи поспешно прячет бутылку за спину, стоило ему только подойти к девушкам поближе. «Любовь со вкусом вишни» – узнал офицер в знакомом запахе любимое шампанское Мари. Капитан усмехнулся: только к концу года ему удалось добиться того, что курсантки начали прятать от него сигареты и алкоголь. А не как обычно – нагло пускать ему дым в лицо и дышать перегаром. Новоявленные офицеры не выглядели хмельными – должно быть, алкоголь выветривается из их крови так же быстро, как у метаморфов. Или же они выпили еще достаточно мало. – Мы будем скучать, капитан, – разревелась Дуня, увидев своего теперь уже бывшего куратора. – Мы уже скучаем. Огромной «медведице» пришлось наклониться очень низко, чтобы обнять офицера. Тот на миг перестал дышать, боясь, что вот-вот хрустнут ребра. Насчет феромонов он уже не переживал: по рассказам Мари он знал, что ребенок родился здоровым, что арахнидам нужно для вынашивания плода гораздо меньше времени, чем человеческим самкам, и что малыш останется жить с бабушкой, пока Дуня продолжит службу. Эрик тщетно гнал от себя картинки, где бабушка-паук передними лапами вяжет спицами детские распашонки, а задними мерно покачивает люльку. Но никак не мог заткнуть свое воображение. – Я тоже буду скучать, – признался капитан, когда Дуня выпустила его из своих крепких объятий. – Особенно по вашим идиотским выходкам. Раздался раскатистый хохот. Эрик выдержал драматическую паузу, дождавшись, когда смех уляжется, и задал серьезный вопрос, который мучил его все последнее время: – Каково это – знать, что придется убить того, кого любишь? Девушки хитро переглянулись. – Сказать ему? – хохотнула Софи, обращаясь к подругам. Те закивали, лукаво улыбаясь. – Вообще-то в этом нет необходимости, – пожала плечами Мари, отвечая на его вопрос. – Мы просто хотели поддержать этот миф. Мы сильные, но наши тела хрупкие, есть уязвимые места. Мы хотели, чтобы нас все боялись. Инстинкты инстинктами, но… иногда возможно их контролировать, как феромоны. Обычно мужики сами виноваты в том, что теряют голову. Они примитивные, им только сиськи покажи, они уже не соображают. Хантер прокашлялся, переваривая все сказанное. Если бы она рассказала ему слезливую историю о том, как их никто не понимает и как им страшно от самих себя, то он бы понял. Он был готов услышать что угодно, только не это. «Патологическая ложь» – вспомнилось ему заключение психолога. Эрик и Мари договорились больше никогда не врать друг другу, если хотят быть вместе, поэтому мужчина не сомневался: девушка действительно говорит правду. Вот только от этой правды ему было еще более жутко, чем от диагноза Баранского: оказывается, у арахнид всегда есть выбор, владеть своими инстинктами или идти у них на поводу. Они еще более жестоки, чем ему казалось. – Конечно, кроме вас, капитан, – поспешно заверила его Мари, – вы не такой. Офицер почувствовал, как к горлу подступает комок. Ему вполне было понятно, почему она так говорит. Уверяет, что ее чувства и намерения искренны и что она никогда не поступит с ним таким образом. Только вот почему капитану все еще страшно? Он издал нервный смешок, затем другой, и наконец, расхохотался безумным смехом, словно ему рассказали смешную шутку. Еле восстановив дыхание, он сдавленно проговорил: – Да-да, конечно. Я не такой, я особенный. Так я и поверил! Нет уж. Меня не обманете. Мне еще дорога моя голова, я к ней привык. Девушки переглянулись так, словно действительно рассказали ему страшный секрет, а он в него не поверил. Если постоянно врать, а потом вдруг сказать правду, то эта правда покажется маловероятной. Несмотря на то, что капитан хотел верить Мари, часть его, отвечающая за инстинкты самосохранения, тревожно била в набат. – Правильно, капитан! – поддержала его Дуня. – Женщинам вообще верить нельзя. – Одной я все-таки верю, – неожиданно для себя сообщил Эрик, пристально глядя Мари в глаза. Та тепло улыбнулась ему в ответ так, словно только они вдвоем владели секретом, который остальным девушкам знать необязательно: они вместе, несмотря ни на что. Он – метаморф, она – арахнид. Их силы равны. И это был первый раз, когда он серьезно признался ей в любви.***
Настенные часы медленно отсчитывали секунды. Чересчур медленно – казалось Эрику. Его взгляд растерянно блуждал по кабинету, цепляясь то за флаг, то за бронзовый бюст маршала Шнайдермана, то за россыпь розовых стикеров на пробковой пробке на стене. «Не забыть!» – большими буквами кричало большинство из них. Что именно не забыть – было написано слишком мелким почерком, и офицер уже не мог прочитать. На этот раз Шулер пригласил его сам. И не только его: в кресле напротив, как у себя дома, расположилась довольная собой Мари. В парадной форме: белая рубашка с лейтенантскими погонами и узкая синяя юбка. Каштановые волосы убраны в тяжелую косу, а на лице – ни грамма косметики. Такой она выглядела в глазах офицера еще привлекательнее. Вальяжно положив ногу на ногу, она умудрялась смотреть на генерала сверху вниз, несмотря на то что Шулер перед ними стоял. – Так вы согласны? – во второй раз спросил генерал. – Да! – чересчур жизнерадостно ответила ему Мари. Два любопытных испытующих взгляда уперлись в Эрика, в ожидании его ответа. Тот поежился под ними и отвел глаза в сторону. Все происходящее напоминало ему скорее свадьбу во дворце бракосочетания, чем предложение о подработке в кабинете начальника. Слишком торжественно, слишком пафосно, слишком лживо. Шулер не имел права нанимать своих преподавателей для личных разведывательных целей, но именно сейчас он этим и занимался. Причём делал это так, словно оказывал для них огромную честь. Эрик задумчиво забарабанил подушечками пальцев по подлокотнику кресла, тщательно обдумывая предложение. Генерал вздохнул, вспомнив правила игры: Хантер просто так не соглашается. Это Легран может сказать «да» только из-за денег или любопытства. Эрику нужно другое. Статус. Амбиции, чёрт бы их побрал. – Я выделю для тебя личный кабинет, – пообещал Шулер, доверительно понизив голос. Эрик заинтересованно вскинул брови. Медленно потер двумя пальцами переносицу, и наклонился вперед. – А еще я изменю внешность, – заявил он, не отрывая пристального взгляда от генерала. – Эр-р-рик, – предупреждающе прорычал Шулер, уперевшись ладонями в стол. – Что? – пожал тот плечами. – Работа опасная, под прикрытием. К тому же меня чуть не убили из-за этого вашего камня. – Хорошо, – нехотя согласился генерал, поняв, что если он хочет заполучить себе личного разведчика, то придется учитывать и его условия. – Фамилию тоже сменю. Мне нужны будут новые документы. – Хорошо, – проскрипел зубами Шулер. – Тогда я согласен, – просиял Эрик. Шулер не поверил собственному счастью, ожидая, что список будет несколько длинным. И, пока обе стороны не передумали, вытащил из верхнего ящика стола договоры. Как человек военной закалки, генерал не любил недоговорённостей и сюрпризов. Все права и обязанности обязательно должны быть прописаны в документе. На стол аккуратно опустилась фотокарточка, на которой был изображён уже знакомый всем присутствующим камень: бурый, с золотистыми прожилками. Толстые генеральские пальцы осторожно придвинули фото ближе к разведчикам, чтобы те смогли его повнимательнее рассмотреть. Хантер и Легран недоуменно переглянулись и вопросительно уставились на Шулера. – Разве это не тот самый камень, который я вам уже отдал? – поинтересовался Эрик, озадаченно потирая подбородок. Генерал неопределенно крякнул и отвел маленькие глазки в сторону, сконфуженно ослабив указательным пальцем тугой белый воротник рубашки. – Я… то есть, майор Шулер его потеряла. Эрик хмыкнул. С одной стороны он был удивлен, как можно вообще упустить столь значимый для всех камень, но с другой стороны он сам умудрился его лишиться. Поэтому счёт был равным. Оказывается, что не один он такой дурак. – Стало известно, что камень будет находиться на борту пассажирского аэролёта до столицы Единой Державы двадцать пятого сентября. Где и у кого именно – вам предстоит выяснить. Есть информация, что он будет на виду. Его необходимо изъять и принести мне. Эрик закатил глаза. Задание начинало больше походить на «иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Однако, это был его шанс вернуть себе камень. Конечно, протокол изъятия он составит по всем правилам, вот только на этот раз он не оплошает, и вернёт Шулеру вместо оригинала ничем не отличимую копию. Даже если потом окажется, что это подделка, к капитану не будет никаких вопросов. Откуда он мог знать, что на борту аэролёта – пустышка? Теперь, зная, что Шулеры охотятся за камнем, он не мог позволить им его заполучить. Если этот предмет настолько ценен для службы безопасности, Эрик просто не может разрешить им обладать его кристаллом времени. – Здесь краткий список людей, у которых когда-либо мог быть этот камень, – генерал бросил на стол стикер, и у Эрика волосы на голове встали дыбом. В списке был и он, и его брат, и профессор Лорентсен, и Мари Легран, и еще несколько людей, имена и фамилии которых ему ни о чем не говорили. Эрик нахмурился. Его самого чуть не убили за этот камень. Мог ли пострадать его близнец из-за этой проклятой штуки? Совпадение ли, что именно их дом разрушен, или у него разыгралась паранойя? Как бы то ни было, а упускать кристалл времени офицер больше не собирается. Он обязательно разберётся, как им пользоваться. – Что-то майора Шулер давно не видно, – поделился опасениями Эрик с Мари, когда они вышли из кабинета. Покрутив в руке новое удостоверение на имя «Эрика Петерса», он убрал его в нагрудный карман. Странно, что генерал даже не стал возражать, что офицер решил взять фамилию ненавистного им путешественника во времени. Словно предвидел это. – Говорят, она тяжело заболела, – мурлыкающим тоном протянула Мари так, словно сама приложила к этому свою огромную пушистую паучью лапу. – Кстати, кэп. Ты в курсе, что теперь мы не просто «пара»? – Что?.. – не понял он ее намеков. Девушка с силой припечатала мужчину к стене, обвела подушечками пальцев очертания его подбородка, и горячо выдохнула прямо в лицо: – Теперь мы – напарники. Эрику нечем было на это возразить. Тем более что его рот заткнули глубоким поцелуем. Это казалось действительно более значимым и интимным, чем просто встречаться. У него еще никогда в жизни не было напарника.