Осколок зазеркалья

Камило молчал. На лицо спустился мрак, комнату окутала гнетущая атмосфера. С каждым словом собственных сестры и матери ему становилось всё хуже, и он никак не мог это преодолеть. Всё его детство за один день перевернули с ног на голову всего за какие-то несколько минут не самой длинной истории. Не самой длинной, но самой животрепещущей. Для Камило эта история — чуть ли не самая важная часть жизни, его предел. И сейчас этот предел раскрылся перед ним совсем с другого ракурса. Двое девушек нервно молчали. — Мне жаль, что пришлось скрывать это, — решилась с печалью сказать Пепа. Камило даже не глянул на неё в ответ, стискивая бедное материнское сердце виной. Она ведь не знала, что всё выйдет так, верно? Но чувство того, что происходящее было на её ответственности, не покидало. Немного поразмыслив, Пепа неуверенно продолжила. — Знаешь, пока вы были в походе, мы с Джульеттой поспрашивали соседей, повспоминали… Мы поняли, что он действительно был настоящим. Мне правда жаль, что мы так поступили, Камило… Мы хотели как лучше… Она потянула к сыну руки. Тот лишь отодвинул их, вставая с дивана. Долорес, стоящая рядом, тихо пикнула. Камило окрестил их обоих полупустым усталым взглядом. Он вздохнул. — Не трогай меня, — попросил он тихим ровным голосом. Туча над головой матери нарастала, вяло капая на пол, на одежду, на волосы. Она с надеждой вновь потянулась к своему бедному чаду. — Камило… — Убери руки! — Камило грозно рыкнул, отбросив её ладонь, срываясь вдруг на крик, — Ты знаешь, сколько я страдал из-за этого?! Я думал, что я схожу с ума! Я думал, что я псих! Это ты называешь лучше?! Всё, что я пережил… По его лицу едва не покатились слёзы от воспоминаний о тех ночах из детства, когда он сидел в комнате, почти из неё не выбираясь, и плакал, плакал, плакал. Как ему было страшно, как он тосковал, как не понимал, чем заслужил всё это… Камило был ужасно зол на свою семью. Теперь у него была на это веская причина в виде пятнадцати лет лжи. — Камило… — глаза Пепы тоже защипало. Она в третий раз потянулась к сыну, надеясь, что он хотя бы постарается понять её, но он лишь отошёл, бросая ей злостный взгляд. — Не подходи — и, сказав, скрылся в проходе, оставляя двух девушек утешать друг друга в одиночестве. Сердце болело. Слёзы текли по щекам. Теперь их никто не видел, и можно было спокойно выпустить всё наружу. Так Камило и сделал. Попросив помощи у Каситы, он кое-как забрался на крышу, присаживаясь на один из её краёв и обвил ноги руками. Горечь наполнила сердце. Лицедей ещё раз прокрутил чужой рассказ в голове. Слова собственной мамы казались ему ненастоящими. Она не могла бы так поступить, да? Слишком жестоко для маленького невинного ребёнка, вытворять такое. Она бы не решилась, да? Но полученная только что информация утверждала обратное. Камило тихо шмыгнул носом, утирая мокрые глаза. Он почти не услышал, как сзади к нему подсели. Карлос медленно опустился на черепицу, свесив ноги, и незаинтересованно начал пялиться в даль, хотя на самом деле всё его внимание было приковано к сидящему рядом другу. Карлос вдохнул поглубже, прежде, чем начать. — Ну как? Узнал? — тихо спросил он, надеясь, что Камило, возможно, не услышит. Он, однако, всё же услышал. — Да… Губы Карлоса дёрнулись. Он виновато потупил взгляд. — Мне жаль, что так вышло. — В этом нет твоей вины, — вздохнул Камило, — Я действительно думал, что я сошёл с ума. Думал так несколько месяцев. Думал, что обезумел из-за своего дара и придумал себе тебя. А потом я нашёл фотографию под одной из досок. Потрёпанную, обгорелую… Но на ней мы были вместе. Это запутало меня ещё сильнее. Я все эти годы не знал, кому верить… Слёзы вновь покатились по его лицу, спокойному, обделённому даже маленькой толикой света. Карлос сжался от этой картины. Страх наполнил его вперемешку с виной и жалостью за случившиеся. «Подарок» приобнял своего друга за плечи, начиная их поглаживать. Это то, что сейчас нужно было Камило: немного тепла и поддержки от близкого человека. Это же нужно было ему и тогда, но волновало ли это хоть одного из взрослых? Карлос недовольно скривился, вспоминая их совместное детство. Никто в этом городе совсем не изменился, а даже наоборот, все стали только хуже. — Поэтому я так хочу помочь тебе, — спокойно проговорил он, чувствуя, как прижимается к его ладони чужое плечо, специально двигаясь навстречу. Живот неприятно скрутило. Камило ненадолго отвлёкся от мыслей о произошедшей беседе, переключившись на те вопросы, на которые так и не получил ответа. — Карлос, ты так и не вернулся со дня даров? Где ты был? Почему ты вылез из меня? Я не понимаю… Карлос вздохнул. Он с самого начала ждал эти вопросы, но вот, он был с ним почти что две недели, и в голове лицедея они появились только сейчас. И не было лучше времени, чтобы как можно подробнее ответить на каждый. Карлос вдохнул побольше смелости в грудь. Он был готов окутать себя терзающими его воспоминаниями. — Ну, теперь самое время рассказать то, о чём знаю лишь я, да?..