Обрушить горы к твоим ногам, усыпать их лепестками цветов

      Казалось, совсем рядом с головой звучал ужасный писк, а в висках пульсировало и отбивало с грохотом сердце. Весь мир кружился, а в глазах стояла темень похуже, чем в самом аду. Цинцю встал, но его вело и шатало, будто он выпил десять шотов разом, пытался глубоко дышать, но глотал ком пыли и песка, витающего в воздухе, от чего кашлял до боли в горле. Он не ориентировался, он боялся так сильно, что ноги дрожали, и ему хотелось снова упасть. Через пару секунд он понял, что пищала система, и прямо в голове она выкидывала какие-то предупреждения, но он совсем не слушал их, не вникал.       Он сделал выбор. Он побежал в туннель, где видел духа, потянув Цингэ за собой почти рефлекторно, не задумываясь, а теперь понимал, что та пещера, где они стояли, рухнула. Понимал, что путь назад отрезан. Пыль постепенно оседала, дышать становилось легче, но он понимал, что это далеко не все последствия. Чувствовал. Система не затыкалась, что-то нещадно громко верещала, а он в панике шарил вокруг себя руками по рыхлым стенам горного прохода, оставляя на ладонях кучу рваных царапин. — Цингэ… шиди — Голос хрипел, и горло отзывалось болью. Он не мог его найти. А тот не отзывался.       Стало тихо. Система заткнулась, будто поняла, что ее все равно не слушают, чему можно было бы порадоваться, но Цинцю бросило в жар. Он слышал, как при каждом вдохе и выдохе хрипел, как трещали камни вокруг, он слышал своё сердце, но не чужое. — Цингэ, черт… — Шень зашёлся кашлем, привысив голос, и рухнул на колени, начиная шарить руками и по земле, он метался из стороны в сторону, не понимая, что делает. Только через пару минут он вспомнил, что он заклинатель, только тогда трясущейся рукой, сложив печать, зажег небольшой огонёк — на большее сил не хватало.       Пещерный проход начал обретать черты, неясные, размытые, Шень видел все очень плохо, понял, что жжёт не только горло, но и глаза. Он упорно пытался выловить светлые одежды в чёрных грудах камней, а когда уцепился за них взглядом, все внутри перевернулось. Казалось, все органы резко поменялись местами, его мутило, но Шень, не сомневаясь, начал растаскивать камни у себя на пути. Цингэ оказался наполовину завален ими, до пояса, только очень сильно напрягая слух, можно было уловить его рваные редкие вдохи. Но он был жив. Осознание этого дало хоть каких-то сил, и Шень попытался вытащить его, когда убрал лишние обломки. Его шиди был без сознания, а сам Цинцю молился всем, кому мог, чтобы тот пришёл в себя в скором времени. Ведь если тот… он даже думать не хотел. Он проклинал себя за все уже сейчас.       Это явно был адреналин, если бы сейчас спросили, как он все это провернул, Шень бы и не ответил, просто не запомнил. Все действия были интуитивными. Заклинатель аккуратно настолько, насколько мог, уложил Цингэ на спину, порывисто развязывая пояс его грязных, ранее светлых одежд, ослабляя их, приложил свои испачканные и изрезанные руки к голой груди. Он уже делал это, так же давно и тоже в пещере. Как иронично. Возможно, лорду пика Байджан на роду написано умереть в каких-нибудь горах, но Шень ему уже не позволит.       Через пару долгих минут, что казались Цинцю вечностью, его шиди резко вдохнул воздух, заходясь глухим кашлем, и открыл глаза. Цинцю вскинул брови, но не убрал руки и метался взглядом по бледному лицу. Он подметил все ссадины и ранки, одна была совсем близко к глазу, аккурат рядом с родинкой, волосы, выбившиеся из прически, где-то прилипли к щекам и скулам из-за спекшейся крови, а Цингэ лишь так же неотрывно смотрел в ответ. Он приходил в себя, взгляд становился осознаннее, фокусировался. И Цинцю успокаивался, шумно выдыхая. — Шиди? — Шепотом спросил Цинцю, продолжая пропускать свою Ци через ладони, когда Цингэ прикрыл глаза. — Ты… точно хочешь моей смерти. — Так же шепотом, чуть более хрипло ответил тот, пытаясь вымученно улыбнуться. — Да… только, все никак не выходит. — Шень нервно засмеялся, но все ещё не повышая голос. Он в первый раз действительно боялся за кого-то, кроме себя, в этом мире. По-настоящему боялся. — Скажи, что все хорошо. — Хорошо. — Цингэ вновь прикрыл глаза, чуть нахмурившись, видимо, пытался залечивать мелкие раны и проверял, все ли с телом в норме. — Нужно… вправить кость на лодыжке. — Спустя пару минут озвучил заклинатель.       Цинцю подорвался, не совсем понимая, как именно он это будет делать. Раньше не доводилось. А Цингэ, видимо, поняв его маленькую заминку, принялся неспешно объяснять. Когда Шень, сняв сапог, начал ставить кость на место, шиди только сжал челюсть. Ему на самом деле было дико больно, но Лю видел, как шисюн переживал. Видел и чувствовал, как тряслись чужие руки. Он не хотел пугать его больше. Он винил его в безрассудстве и не понимал, зачем тот потащил его дальше в пещеры, но поговорить они ещё успеют. Сейчас ему не хотелось разводить скандал или что-то около того. Сейчас его клонило в сон, а отголоски чужой Ци, гуляющие по телу, только больше расслабляли.       Он помнил ее еще с того случая и понимал, что так не расслабляет даже отвар Му Цинфана. От чужой Ци он ждал всего, что угодно: отголоски злости или темной энергии, но та лишь давала спокойствие и вносила тихий мир. В какой раз он задумался о том, что Шень не такое зло, каким его привыкли считать. Он беспокоился за него, правда беспокоился, было видно. Плохой человек не смог бы так искусно сыграть такие чувства. Под эти рассуждения шиди и уснул, оставляя Цинцю в тишине.       Только вот тот не остался в тишине, система вновь закидала его уведомлениями, которые Шень все же решился прочесть. Он отполз к противоположной стене, облокачиваясь на неё спиной. Его созданный огонёк летал рядом, а сам заклинатель пару минут следил за мерным дыханием шиди, вскоре подползая обратно и беззастенчиво начиная обрабатывать виднеющиеся на лице, руках и груди ранки. Повторяю. Статус миссии «ожидание». Уровень миссии повышен до «очень тяжёлый». Читы отключены. Счётчик баллов увеличен. Плюс 2000 баллов за квестовое задание «выбор пути». Плюс 800 очков в графу дружбы с персонажем Лю Цинге. Получен новый статус «надёжный товарищ». — А сказать что-то более полезное ты можешь? Функция ООС может быть разблокирована. — С большим промедлением и как-то странно ответила система. Шень остановил руку над скулой шиди, задумываясь. — Ну так разблокируй. — Цинцю удивился, что она не сделала этого автоматически. А также удивился реально большим баллам. Раньше ему давалось десять или пятнадцать, максимум — пятьдесят очков за сложные миссии, а тут… видимо, то, что она говорила про множитель — правда. От этого становилось не по себе, ведь сниматься они будут тоже по «высокому тарифу». — А что на счёт дальнейшего сюжета? Что я должен делать? Я не знаю. Вы должны были уйти из пещеры. По сюжету эту миссию Лю Цингэ должен был провалить, если бы отправился один. Так было по старому сюжету, который я выстраивала. — Ты говорила, что сможешь выстроить новый, в чем проблема?— Шень вытирал кровь с лица Цингэ, совсем не задумываясь спит ли он на самом деле, было важнее понять в какие игры с ним играла система. Все ее поведение в последнее время не складывалось. Казалось, она кучу всего не договаривает. А ещё было впечатление, что вместе со всеми вокруг него, она тоже приобрела свой характер. А это было плохо. Я не смогла. Это слишком нагружает меня. До возвращения главного героя, я смогу лишь озвучивать баллы и развитие отношений с персонажами. — Ты упоминала, что я могу поменять сюжет. Это все ещё так? — Он решил проверить, а то мало ли. Она могла бы подстроить все так, чтобы действия Цинцю никак не отобразились на сюжете. Ведь по сути, все, что происходит в эти пять лет, никак не повлияет на Бинхе… или же, как она и говорила, может. Причем фатально сильно. Вы и меняете. Не теряйте очки. Вам они пригодятся. Прошу простить…       И это было все. Он пытался выспросить у неё что-то и дальше, но система молчала, как партизан. Он окликал ее минут пять или десять, прежде чем махнуть на это рукой. В голове витала целая куча мыслей, а он под ленивое обрабатывание информации, лишь продолжил ухаживать за ранами. Воды в доступности не было, что очень прискорбно, так что весь рукав Шеня вскоре изнутри, той частью, которой он и пользовался, был почти весь в свежей и уже спекшейся крови. Тот успел подумать и о том, что ходить на миссии с шиди слишком затратно для его гардероба. Он даже улыбнулся этим мыслям.       Но все, что происходило, было странным. В последний месяц, если не больше, сразу после падения Бинхе в бездну, все будто перевернулось с ног на голову. Шень понимал, что это, видимо, только начало. Система делала что-то очень непонятное, и это тревожило его больше всего остального. Возможно, тогда, когда Цингэ пришёл к нему с миссией, она не совсем была готова и начала говорить лишнего, Цинцю и ухватился тогда за это. Сейчас же она будто умалчивала ещё больше. Не верилось, что та вдруг не справилась.       Он смотрел на расслабленное лицо товарища, а сам не мог разгладить нахмуренные брови. Он машинально приложил ладонь к его лбу, как делала мама в прошлой и далекой жизни, когда проверяла, нет ли жара. Его не было, и Шень убрал руку. Он вдруг понял, как тихо тут было, понял в какой они ситуации. Лучший боец их школы валяется со сломанной ногой и, возможно, ещё чем-то, а Цинцю весь на нервах и даже не знает в чем тут, собственно, дело.       Шень решил, что полезнее будет не сидеть тут, как целитель перед больным, все равно ни черта не понимает в этом, а пойти дальше по пещере и попробовать вызвать тот дух. Он почему-то не волновался больше за Цингэ, будто ему хватило осознания того, что он просто жив. Думалось, что такой заклинатель в полном порядке, ну или точно будет в нем, раз может дышать. Тем более, он сделал все, что мог. А значит нужно действовать дальше. Все равно он не разберётся ни с системой, ни с Цингэ раньше, чем они тут закончат. Цинцю не мог трезво думать в постоянном напряжении. Он создал второй огонёк, оставляя первый рядом с шиди, встал, совсем не чувствуя всей своей усталости, и осторожно направился дальше по пещере.

———

      Цингэ спал довольно чутко. Привычка выработанная ещё в юношестве. Ему казалось правильным всегда быть начеку, и не важно, в каком ты состоянии. Он просыпался каждый раз, когда слышал резкий шорох. Он знал, что Цинцю ушёл, как знал и то, что тот обтирал его раны. Собственно, и то, и другое были для него непонятными. Цингэ знал, что не только сам сейчас не в лучшем состоянии, но и его шисюн не лучше. Он отдал достаточно много Ци ему, был явно не совсем в спокойном состоянии и душевном равновесии. И ушёл. Разбираться в одиночку. Это было ожидаемо, но, по мнению Цингэ, очень глупо.       Он и раньше замечал за Шенем эту черту. Брать на себя больше положенного и делать все в одиночку. Даже когда это касалось дел пика, там, где бы справились ученики, Цинцю всё равно делал это лично. Раньше Цингэ подумал бы, что это из-за недоверия или гордыни, но сейчас ему казалось, что это не так. Скорее, тот просто не хотел обременять других лишний раз или что-то в этом роде. Цингэ попытался присесть, облокачиваясь на неровную, каменную стену пещеры, подмечая огонёк недалеко от себя. Тот был маленьким и не ярким, что только подтверждало теорию заклинателя. Шень был на пределе сил.       Заклинатель немного нахмурился, все тело ломило, а нога, хоть ее и вправили, все ещё была сломана. Он бы восстановился за пару дней покоя, но сейчас не мог просто лежать и ждать, пока Цинцю там сам что-то сделает. Это было не только из-за остаточного недоверия, от которого Цингэ уже начал отмахиваться, но и из-за внутренних переживаний. Он волновался о нем, как и о любом товарище. Волновался, понимая, что его внутренние переживания и метания, эта вся нестабильность, которым сам Цингэ стал виновником утром, куда опаснее его сломанной ноги и царапин. Это может привести к искажению Ци.       Цингэ был ответственен за него. Все же на миссию его потащил именно он. Сейчас уже даже мало важно, что Шень поставил их в это положение, сиганув в пещеру. На то должны быть причины, которые Цингэ и узнает, как только встанет и найдёт шисюна.       Именно это он и собирался сделать. Закрыть глаза на боль и тяжесть и просто найти товарища, и закончить со всем. Цингэ понимал их скверное положение, наверное, ещё лучше Шеня, но оставаться лежать и ждать чуда, было не в его принципах. Он просто не был таким человеком. Если Цинцю и не мог положиться на других, то Цингэ как раз наоборот привык разделять обязанности, хотя так же мог делать все в одиночку. Именно по этому он, опираясь все на ту же стену, встал, даже не потрудившись как следует завязать обратно пояс и не запахивая верхние одежды. Какой толк то в этом, если все равно все изодрано камнями.       Тусклый огонёк послушно следовал за ним, находясь немного выше головы. Шаги заклинателя были неспешные, но достаточно твёрдые, будто он не ломал ничего, а просто очень медленно гуляет. Гуляет, опираясь рукой на стену и дыша через крепко сжатые зубы. Если бы он был чуть менее упёртым и увлечённым своими мыслями, понял бы, что это безумие. Понял бы, что, видимо, ему камень ещё и на голову упал, такой увесистый, и явно отбил чувство самосохранения: что не лучшей идеей было идти искать шисюна в таком состоянии, что он сейчас не помощник, а обуза, что если и поднимет меч, то явно умрет от болевого шока.       Но Цингэ был упёртым, так что продолжал идти и идти. Он не знал, сколько пролежал после ухода Шеня, так что внутренние переживания только увеличились, стоило подумать об этом. Он не хотел, но думал о худшем исходе. Думал, что могло что-то произойти, и возможных версий становилось все больше с каждой минутой. Он был упёртым и в том, что продолжал отгонять от себя это все. К чему тревожится так сильно сейчас? Он врал себе, конечно, тревожился ведь, как никогда, но он же Лю Цингэ. Он должен разобраться со всем.       Туннель был длинным и довольно узким, на два размаха руки без меча. Через четверть часа он уже перестал чувствовать сломанную ногу. Онемение или вроде того, но зато он стал чувствовать, что не один. Где-то метрах в пятиста от него был кто-то невраждебный. И где-то через несколько минут за очередным извилистым поворотом туннеля, он заметил свечение чужого огонька и услышал тихий шёпот разговора. Стало спокойнее. Цингэ даже пошёл явно бодрее и, заворачивая за угол, увидел Цинцю и лёгкую дымку рядом с ним. Та, правда, сразу растворилась, а шисюн резко обернулся. Только вот совсем не радостно тот окинул его взглядом. — Ты?! — Цинцю взмахнул руками, будто вместо Цингэ увидел нашкодившего ученика, и очень быстро подошёл к нему. Воин даже напрягся на секунду, будто ему и правда сейчас уготован выговор. — Тебе там не лежалось? Думаешь, тут камни мягче? — Зачем ушёл один? — Голос Цингэ ещё хрипел, но уже скорее от долгого молчания. — Мы на задании, а не экскурсии. — Цинцю явно был ослабшим, говорил тихо, хоть и все ещё раздраженно. Цингэ облокотился на стену спиной и неотрывно буравил шисюна взглядом. — Я разбирался в чем дело. — Экскурсии? — Он переспросил непонятное ему слово, скорее, по привычке. Цинцю вечно ими бросался, даже не затрудняясь объяснять их значение, что заставляло Цингэ и правда чувствовать себя неразумным юнцом. Вот и сейчас тот только отмахнулся, отрицательно качая головой. — Разобрался? — Немного. — Цинцю вдруг сосредоточился и подхватил Цингэ под плечо, обхватывая вдобавок торс рукой, повёл его так за собой дальше. Огоньки забавно летали вокруг них, а Цингэ даже не попытался узнать к чему, собственно, эта поддержка. Нет, он понимал зачем, скорее, просто не ожидал такого. А Цинцю вряд ли ответит честно, если вообще ответит. — Все сложнее. — Шень шёл быстрее, чем нужно было для сломанной ноги товарища, и смотрел только под ноги и вперёд. — Я вызвал дух. Это не он обрушил пещеры тогда и сейчас. Этот дух девочка. Совсем ребёнок. — А кто тогда? — Цингэ поежился в руках Цинцю, по правде сказать он совсем не хотел быть в таком положении перед ним, но добился этим лишь того, что шисюн стал держать его крепче. — Она не знает. Но боится этого. Она сказала, что это появилось тут около месяца назад, и с тех пор в пещерах всё рушится и мешает работе — Цинцю взглянул на лицо Цингэ, но сразу же отвернулся. Не привычно было находится так близко, Цингэ сам понимал это и чувствовал. Ему было неловко и даже стыдно, он промолчит уже о том, как, наверное, это все сейчас видится для Шеня. Тот, наверное, в ужасе, Цингэ и не вспомнит, подходил ли тот вообще к кому-то ближе, чем на метр. И теперь он ведь наверняка потом заречётся с ним на миссии никогда в жизни больше не ходить. — А куда идём? — Дальше есть развилка к выходу из пещер, а другая в глубь, где, по словам девочки, обитает эта тварь. Я объясню тебе куда идти. — Цинцю кивнул вперёд, будто там что-то можно было увидеть, кроме тьмы и каменных стен. — Дай угадаю, ты пойдёшь обратно в глубь пещер? — Цинцю кивнул, а Цингэ резко перестал участвовать в их прогулке, останавливая обоих. — С чего ты решил, что я тебя отпущу одного искать непонятно что? — С того, что даже если захочешь попытаться, сейчас я явно сильнее. — Шень улыбнулся, начиная идти дальше, но его шиди все ещё стоял на месте, что все портило. Они переглянулись с совершенно разным настроением. Цинцю, как будто резко стало весело, а Цингэ со своим обычным воинственным видом только больше нахмурился. — Перестань. Ты не в состоянии разбираться с миссией. Ты еле стоишь. Я все понимаю, долг воина и так далее, но засунь гордость подальше. — Ты тоже свою засунь подальше. Сам же не лучше выглядишь. — Цингэ игнорировал явные смешки и стоял на своём.       Он выбрался из хватки шисюна и воплощал собой всю собранность и волю богов. Правда, со стороны смотрелся немного нелепо. Расхлестанная, где-то подранная, перепачканная одежда, рассеченная скула и полуголая грудь. Воин с небес, не иначе. Цинцю знал, что хоть и не ранен, но чувствовал себя скверно: уставшим и с неровным течением Ци. Только вот у него шансов все ещё побольше будет. — Ну и что ты предлагаешь? — Цинцю ещё раз скептически оглядел того взглядом, иронично уперевшись руками в бока, все ещё с легкой полуулыбкой. Ему правда было смешно, но, скорее, с ситуации. И, вероятнее, это была больше нервная улыбка от осознания ситуации.       Оба понимали, что ни один не отступится от своего решения, компромиссами тут и не пахло вовсе. Цинцю уже думал правда решить все дракой, как и привык Цингэ, но, подумав об этом дольше пары секунд, пересмотрел такой вариант. Ему казалось, сейчас Цингэ на чистом энтузиазме все равно победит и отстоит свои права, а только потом в обморок упадёт. А Цингэ, наоборот, хотел решения более дипломатического. Просто убедить Цинцю уйти с ним и переждать хотя бы день. Им обоим нужен отдых. — Предлагаю уйти вместе. — Цингэ все же прислонился плечом к стене. Онемевшая ранее нога решила вновь заболеть, а поддерживать ее в условно здоровом состоянии не хватало сил. Он видел, как Цинцю хотел сразу же возразить. Это было видно по дрогнувшим губам и мимолетному блеску в глазах. — И тебе придется признать, что ты не справишься сейчас. Как и я. Мы плохо подготовились, переоценили положение. Это факт. Я не собираюсь бросать тебя тут без сил и нормально себя чувствовать после такого. — Я признаю. — Цинцю выдохнул, снова подходя к Цингэ, преодолевая смятение и снова подхватывая его. — Оттого и тошно. Ты то когда успел стать таким осторожным? — Он хмыкнул, но ответа на свой вопрос явно не ждал. Язвил, и Цингэ понимал почему. — Долго идти ещё? — Не совсем. Минут тридцать до развилки. Ну и до деревни еще. Продержишься? — Шень начал медленно идти, а Цингэ следом, но уже заметно хромая. Видимо, все же устал держаться своей непоколебимой маски сильного воина. И Цинцю понимал, что боль там, значит, уже слишком сильная. Он помнил, как один раз Цингэ вернулся с задания с тремя, почти сквозными ранами в боках, и ведь упорно долетел, и даже на ковёр к главе с отчетом пошёл. Му Цинфан всю школу тогда на уши поставил, а Цингэ после с месяц в лазарете валялся. Зато какая бравада была. — Нет. — Он говорил ещё тише, чем раньше, что даже немного пугало. Цинцю вновь приостановился, внимательно изучая бледное, даже слишком, лицо своего шиди. — Идём, у выхода отдохнём.