(не)Герой

Эдгар щурится, когда яркие солнечные лучи начинают светить прямо в лицо. Так хочется накрыть себя одеялом, и проспать ещё лишних полчасика, но внезапное осознание заставляет его резко подняться и сесть. Сколько сейчас времени? Неужели уже далеко за полдень? Художник вновь падает на подушку устало, чувствуя, как тихо звенит в ушах. Ему так хорошо спалось, но при этом голова такая тяжёлая, что вставать и делать дела прямо сейчас кажется ему настоящим самоубийством.  Такое состояние в планы Эдгара не входило. Обычно подобное случается в конце осени-середине зимы, когда становится холодно, а тело ослабевает перед болезнями, но это… Он тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Простое недомогание, вызванное стрессом и резкой сменой обстановки. Всё будет нормально. Должно быть нормально.  Эдгар сам не замечает, как вновь проваливается в сон.  Он медленно открывает глаза и бросает взгляд на окно. Небо успело окраситься в тёмно-оранжевый свет последних лучей закатного солнца. Художник тут же принимает сидячее положение. Весь день? Он потерял так целый день?! Нет-нет-нет, так нельзя. Нельзя, совершенно нельзя, нужно чем-нибудь заняться, а не спать целыми днями. Эдгар с трудом поднимается на ноги, и делает несколько осторожных шагов. Голова всё ещё кружится немного, но не так сильно, как было несколько часов назад. Сначала — умыться. Затем — поискать еды в запасах этого дома и поесть. Эдгар распахивает окно и вдыхает полной грудью. Свежий воздух немного приводит его в себя.  Замечает он маленькое белое пятнышко на стене не сразу. Эдгар вздыхает и качает головой — значит в первую встречу тот потрудился привлечь к себе внимание, а сейчас скромничает. Странный же человек, хотя, вернее будет сказать — призрак.  Нужный символ беглец выводит уверенно, нисколько не сомневаясь в результате. Однако, ладонь всё равно чуть подрагивает. Видимо, даёт о себе знать внезапная слабость Но даже эта маленькая неприятность не мешает колдовству случиться. — Как давно ты здесь? — Эдгар поднимает взгляд, смотря прямо на полупрозрачную человеческую фигуру.  — Ну-у-у, — тянет Лука, отводя взгляд. — Я всё равно не мог попасть внутрь, так что не важно. Всё в порядке? Ты весь день проспал, да и выглядишь не очень.  И как долго Бальза ждал, раз знает, что Эдгар не мог проснуться до этого времени? Да и слова про то, что не смог попасть внутрь… это ведь его дом, в конце концов? С другой стороны, если такая маленькая бабочка не может пробраться внутрь, то и других "нежеланных гостей" в виде других крылатых насекомых можно не ждать.  — Я и правда потерял много времени, — хмурится художник. — Это недомогание порушило все планы на этот день!  — Но ведь солнце ещё светит, хоть и в закате, — мягко улыбается призрак. — Может, успеем ещё что-нибудь сделать из запланированного. Да уж, оптимизма ему явно не занимать. Даже в таком состоянии. Эдгар вздыхает и отодвигает от себя пустую тарелку, а затем кладёт на полупустую поверхность стола лист бумаги. Лука заинтересованно подходит ближе и осторожно смотрит на то, что же там задумал беглец.  На желтоватой бумаге оказывается план деревни, нарисованный вручную самим мистером Валденом. — Мне нужна твоя помощь, — коротко кивает он, видя на лице собеседника заинтересованность. — Я здесь новый человек, и ничего не знаю. Расскажи кто где живёт, и для чего нужны эти здания. Как я понял, твой дом тут. А храм, где проводят ритуалы — здесь. Ещё я знаю вот этот дом, а остальное… — Да, да, точно, — задумчиво отзывается Лука. — Вы же никого не знаете, точно. Сейчас объясню! Призрак склоняется над самодельной картой и водит полупрозрачным пальцем по чуть неровным квадратикам домов, иногда сверяя у самого художника некоторые моменты. Тот только молча кивает на чужие объяснения, отвечает коротко на вопросы, и незамедлительно делает пометки. Всё-таки, с первого раза и не запомнить столько имён. — А здесь дом мисс Эмили, и, по совместительству, лазарет, — заканчивает объяснения Лука. — Если тебе станет хуже, то сходи к ней. Она не откажет в помощи, я уверен. А то ты выглядишь неважно. — И с чего такая уверенность? — Эдгар только чуть приподнимает брови недоумевающе. Однако, в словах Бальзы есть смысл. Пора начинать знакомиться с местными, а не отсиживаться в стороне, и местный доктор подойдёт самым лучшим образом для начала.  Слова про здоровье Валден предпочитает пропустить мимо ушей. Просто понимает, что скорее всего это не беспокойство со стороны призрака, а простая вежливость, обязующая высказываться подобным образом. В конце концов, не так уж долго они знакомы. — Я знаю мисс Эмили много лет, — пожимает Лука плечами. — Тем более, ты сам ещё юный, да и не делал ничего, что могло настроить людей против тебя. А мисс Эмили, как доктор, никогда не отказывала в помощи тем, кто в ней нуждается.  Как благородно. Однако, Эдгар не может полностью довериться словам собеседника — больно наивно они звучат, да и саму Эмили он совсем не знает. Впрочем, в этом отношении он и не продвинется, пока не начнёт хоть какие-то первые шаги. — Ладно. Сейчас всё равно уже поздно, — вздыхает беглец. — Итак, ты ведь чувствуешь других бабочек? — Конечно, — тут же отзывается призрак. — А что? — Можешь указать мне, где они находятся? — Эдгар глядит на подсыхающие чернила, и поднимается на ноги, собираясь спрятать получившийся план местности куда-нибудь на полку. — Хочу поставить парочку экспериментов.  — Хорошо, — даже не сомневаясь отвечает Бальза. — Следуй за мной.  Вот так сразу? Что же, хорошо. Быть может, у них опять не так много времени на все дела — близится ночь, да и не ясно, как скоро Луку призовут обратно. Если бы Эдгар проснулся раньше, может, не пришлось бы спешить. Впрочем, в прошлое вернуться невозможно, так что и жалеть нет смысла. Бабочки, будто бы почувствовав, что художник собирается сделать, разлетаются в разные стороны и исчезают из поля зрения. Лука хмурит брови, но ничего не говорит. И Эдгар молчит, не зная, как вообще можно разогнать возникшую тишину. В конце концов, он никогда не был в этом хорош.  — Можно спросить? — Разумеется, первым начинает говорить Бальза.  — Ты уже спрашиваешь, — Эдгар только плечами пожимает. — Давай.  — Ты ведь не отсюда, — констатирует собеседник факт. — Так… как так получилось, что ты оказался в этой дыре? Валден только хмыкает, не торопясь с ответом. Оглядывается по сторонам, разглядывая пейзажи — призрак повёл его в совершенно противоположную от жилых домов сторону, и растительности с каждым шагом становится всё больше. Осень давно вступила в свои права, и большая часть листьев осела на землю, а то, что осталось на скрюченных ветках, держится на честном слове. Трава пожухла, а от цветов не осталось ни следа, но бабочек всё равно слишком много.  Зато их не получится спутать.  Что же привело его сюда? Долгая история, которая не кажется беглецу такой уж интересной. Усталость от родного дома и строгих правил, желание тишины и покоя, попытка разобраться в себе, спонтанный побег сначала от семьи, а потом от недоброжелателей. Сейчас Эдгар понимает, как сильно сглупил, и сколько ошибок успел совершить. Понимает, но отгоняет от себя всякие мысли о случившемся, не желая испытывать чувство вины. Проще ведь обманывать себя, убеждая, что так будет лучше, что о младшей сестре есть кому позаботиться, и что отец наверняка бы окончательно в нём разочаровался, узнав, что сын не только трусливо сбежал, но и практиковал втайне от всех колдовство. Обо всём этом художник не готов говорить при Бальзе вслух.  — Череда обстоятельств, и только. Я и не должен был быть здесь, — разводит Эдгар руками. — На меня напали и хотели ограбить, а потом нашли двое местных, и помогли встать на ноги.  — Вот как. Не самая приятная ситуация, — медленно кивает Лука. — А ты… не хочешь вернуться домой? — Почему ты это спрашиваешь? — Уклончиво произносит художник.  — Просто, если бы ты сбежал из дома по собственной воле, то и желания вернуться не возникало бы, — задумчиво отвечает Лука. — Да и ты как-то не торопишься покидать это место. — Покинешь вашу деревню после такого, — фыркает Эдгар. — Да и мне лучше остаться здесь. О моем присутствии знают, и вряд ли позволят просто так уйти. Или наоборот позволят, но тогда я принесу с собой болезнь, и пострадает ещё больше людей. Этого нельзя допустить. Он звучит уверенно, но сердце всё равно гложет сомнение. Эдгар и правда бежал по доброй воле, но оказаться должен был в совсем ином месте, не здесь. Можно и правда было уйти как можно скорее, как только раны затянулись, но сейчас...сейчас уже слишком поздно. Хоть он и отрицает причину утреннего недомогания, но нельзя рисковать.  Как и возвращаться домой причин слишком мало. Одна единственная причина. С которой он собирался связаться как только всё успокоится, но, видимо, с письмом придётся подождать. Очень долго ждать.  — Ты ведь сам предупреждал меня о слежке, — Эдгар делает глубокий вдох, надеясь, что эмоции, вызванные непростыми мыслями, не отразились на его лице. — Я не хочу говорить то, что можно использовать против меня. — Я понимаю, — Лука кивает, и, кажется совсем не обижается на отказ отвечать. Вот и замечательно. — Я просто хотел узнать тебя получше. И немного забылся. — Ты просто поддерживал диалог, всё нормально, — коротко кивает художник. — Что же, что-то как-то неудачно у нас с тобой всё сегодня. Они выходят на открытую местность, скрытую за деревьями. Полуразвалившихся домиков не видно, а на поляне, куда вышли беглец и призрак, нет буквально ничего. Трава пожелтела и пожухла, а от цветов не осталось ничего. Осень давно вступила в свои владения, вот только…  А были ли здесь цветы весной и летом? — А что за эксперимент ты хочешь поставить? — Спрашивает Лука. — Может, они перестанут так нас шугаться? Они ведь всё прекрасно понимают, и слышали твои слова. — Хочу попробовать то же заклинание, что и на тебе, — пожимает Эдгар плечами. — И вернуть бабочке человеческий облик. Точнее узнать, возможно ли это. Ты превратился совсем недавно, но как быть с теми, кто в таком виде существует месяцы, если не годы? — Оу… это… действительно могло бы помочь, — растерянно произносит Бальза. — Было бы здорово, если бы кто-то поделился тем опытом, который пока скрыт от меня.  Эдгар только кивает в ответ молча. Как хорошо, что призрак всё понимает, и не обижается по надуманным причинам. Например, одной из таких могла быть мысль, что его помощь бесполезна, и беглец ищет кого-то, кто знает больше, в качестве замены.  Что, на самом деле, не так.  Удача улыбается им, и несколько бабочек не разлетаются испуганно в стороны, позволяя себя осмотреть. Ничего особенного, на крыльях никаких узоров, а по размеру крылья чуть больше, чем у Бальзы в этом обличии; темное тельце, да пара тонких усиков. Эдгар достаёт бумагу и выводит на ней неторопливо нужный символ. Ничего.  Художник хмурится, но ничего на это не говорит. Лука молчит, не желая как-то сбить колдовство, и выражения лица его не видно — слишком уж Эдгар поглощён работой. Он выводит второй, третий, четвёртый символ, они светятся слабо темно-синим сиянием, но насекомые перед беглецом остаются прежними. Единственное, что художник замечает краем глаза — белую вспышку, но никаких новых призраков не видно. Возможно, он просто истощён. А может эти бабочки слишком давно существуют в таком виде, что вернуть человеческую оболочку даже на короткое время не представляется возможным. — Сами видите… не получилось, — тяжело вздыхает Эдгар. Так странно, говорить в пустоту, с бабочками чёрт возьми, но он всё равно должен. — Если кто-то понадеялся, то прошу прощения. Я бы и сам хотел, чтобы оно сработало.  Вот так, теперь точно всё. Эдгар оборачивается, чтобы сказать что-то Луке, но того неожиданно нет рядом. Зато на месте, где только что стоял его собеседник, кружит маленькая белая бабочка. — И эксперимент провалился, и тебя удержать не смог, — грустно хмыкает он, протягивая ладонь. — Останешься здесь, пока не призовут, или?.. Бабочка только осторожно опускается на ладонь беглеца, и крылья только чуть подрагивают на ветру. Что же, можно считать, что он остаётся с Валденом. — Тогда возвращаемся, пока не стемнело.

***

Оставшийся час они провели в тишине. Эдгар, хоть и привык говорить с самим собой, когда делает какие-то повседневные вещи, при посторонних он себе не может такого позволить. Даже несмотря на то, что Лука снова превратился в бабочку, и ничего осуждающего не скажет. Когда за окном окончательно темнеет, его новый товарищ улетает сквозь приоткрытое окно, а Эдгар закрывает створки. Холодно.  Он уже снимает накидку, собираясь идти спать, как чувствует, что что-то цепляется за одежду. Валден тут же подскакивает с места, зажигает свечу, и подходит к треснувшему стеклу зеркала. И то, что он видит, заставляет юношу сначала ужаснуться, а затем злобно скрипнуть зубами. Тёмно-коричневые стебли, подобные тем, что опутали каждого жителя здесь, тянутся с шеи и плеч, а на оставшейся части рук и теле виднеются маленькие ростки, которые, видимо, появились совсем недавно. Эдгар даже не задумывается, когда хватает кинжал, и с особым рвением срезает отростки.  Это отвратительно.  Отвратительнотвратительноотвратительноотвратительно. На пол падают первые капли крови, оставляя на по-аристократичному бледной коже тонкие дорожки, срезанные стебли художник кидает прямо на пол, и отпинывает в сторону злобно, тихо шипит от боли, но не останавливается. Он вырежет всю гадость до последнего росточка. Под кожей что-то зудит и чешется, и Валден понять не может, от новой болезни или просто от нервов. Но в одном он уверен точно — это отвратительно, чувствовать на себе нечто настолько чужеродное.  Свежие раны не прекращают болеть, напоминая о себе, и Эдгар шипит, но не теряет чувства реальности. Всё будет в порядке. Всё обязано быть в порядке. Иначе как он исполнит все свои планы? Да и местные жили же как-то, с чего бы ему умирать?  С такими мыслями, он пытается заставить себя подняться на ноги. Взять с полки листок, аккуратно сложенный вдвое. Руки дрожат.  Эдгар накидывает рубашку, не думая даже о том, что она пропитается алыми пятнами, и на трясущихся ногах движется к выходу.  Этот визит он запланировал на завтрашний день, но, видимо, придётся потревожить доктора прямо сейчас. Эдгар надеется, что мисс Эмили и правда такая ответственная, как её описывал Лука.