(не)Герой

Эдгар медленно открывает глаза и устало вздыхает. Ночь была не самой приятной — виделись ему мутные сны, без сюжета, смысла и внятных образов, но почему-то голова всё равно неприятно болит. Солнечные лучи освещают комнату с особой яркостью, и художник щурится, оглядываясь по сторонам. Он всё ещё в лазарете, вот только, похоже, Эмили проснулась куда раньше и открыла окна. Эдгар вздыхает облегчённо, принимает сидячее положение и медленно, с наслаждением, потягивается. О себе тут же дают знать вчерашние порезы, и он закрывает глаза, пытаясь перетерпеть резкую вспышку боли. Слышится скрип двери, а за ним тихий звук шагов. — О, ты уже проснулся, — кивает Эмили, глядя на растерянного "пациента". — Одевайся, я буду ждать тебя за дверью.  С этими словами она удаляется, оставляя его в одиночестве. Эдгар глубоко вздыхает, но не спорит, и осторожно пытается подняться на ноги. Затем художник накидывает на себя одежду, оставленную на стуле, перед этим вновь осмотрев пятна на рубашке. Даже если попытаться отстирать, всё равно следы останутся, и носить её разве что дома, не выходя в люди. Отвратительно. В былые времена он не беспокоился о недостатке одежды, но сейчас в родные покои не вернёшься, всё необходимое не заберёшь. Эдгар тяжело вздыхает, но не желает задерживать Эмили, потому, аккуратно заправляет за собой постель и выходит в коридор. Женщина ждёт его там, а затем жестом указывает следовать за ней. За одной из дверей оказывается комната, в которой при первом рассмотрении видно, мало места. Полки и шкафчики довольно старые, да и посуды мало, на одной из чашек видны сколы, но художник предпочитает не акцентировать на подобном внимание. Эмили указывает ему на деревянную табуретку, которая чуть поскрипывает, но выдерживает вес. Женщина берёт в руки одну из тарелок и набирает в неё суп из небольшой кастрюльки, а затем ставит посуду с едой прямо перед "больным". — Тебе нужно подкрепиться, — произносит она, набирая в кружку непонятный напиток, совсем уж не смахивающий на чай. — А потом можешь делать… что бы ты там ни планировал. — Спасибо, — кивает Эдгар в ответ. — Но вы не обязаны были делать всё это для меня. Достаточно было перевязать раны.  — Это обычное дело, — пожимает Эмили плечами, делая глоток. — В такой ситуации, взаимовыручка очень важна. Жаль только, что не все здешние это понимают.  — Вы поступили как хороший человек, — улыбается Эдгар. — Такие качества ценятся там, откуда я родом.  Эмили только отворачивается и подносит кружку к губам, отчего нижняя половина лица оказывается скрытой. Что же, раз мисс Дайер хочет скрыть свои эмоции, пусть будет так.  Эдгар опускает взгляд в тарелку и понимает, что всё… не так уж и плохо. Несмотря на то, что в супе плавают только овощи, выглядит он вполне съедобно, и беглец осторожно опускает туда ложку.  На вкус оно оказывается куда лучше, чем на вид.  Возможно, художник просто проголодался (не удивительно, ведь в последний раз он ел прошлым вечером, и то быстрый перекус), а может это Эмили настолько хорошо умеет готовить; или же всё разом. Наброситься на еду, подобно голодному зверю, не позволяет только воспитание, в то время как желудок предательски урчит, напоминая о себе. Доктор косится на юношу, очевидно, пытаясь понять, понравился ли ему суп, а тот с явным наслаждением поглощает одну ложку за другой.  — Очень вкусно получилось, — Эдгар не врёт, и даже улыбается искренне.  — У меня было много времени, чтобы попрактиковаться, — кивает доктор в ответ. — Итак, а теперь давай о главном. Я дам тебе с собой лекарство, его нужно принимать два раза в день, утром и вечером. Если вырастут новые растения, приходи ко мне, не режь сам. Я могу научить тебя основам, но… не сегодня. Мне нужно время на подготовку. — Погодите, просто уточню. Вы хотите научить меня самому справляться с растениями? — Переспрашивает Эдгар, не веря своим ушам. То есть, ему не придётся придумывать поводы встретиться, чтобы разговорить доктора? Она сама всё предложила?  — Верно, — кивает женщина в ответ. — Да и… быть может, ты поможешь не только себе, но и другим.  — Тогда я только поддержу, — произносит Эдгар. — Но если вы так говорите… у вас нет помощника, который сможет выполнять вашу работу? Эмили обхватывает плечи руками и отворачивается на мгновение. В свете утреннего солнца беглец может разглядеть, что на её коже нет ни следа злополучных растений, и только неровные тонкие полосы шрамов покрывают руки. Видимо, даже зная, что ей осталось немного, доктор продолжает избавляться от следов неизвестной болезни. — У меня нет помощника, — наконец произносит она. — Ни помощника, ни помощницы. Никого, кто мог бы продолжить моё дело. Искать среди местных… бесполезно. Одни просто не желают, другие не подходят, и могут только усугубить. Да и… последнее время мало кто приходит ко мне за помощью.  Эдгар молчит, не зная что можно на это ответить. Вот так напрашиваться, когда знакомы всего день, не особо прилично, но с другой стороны, ему нужно узнать больше о болезни до того, как случится непоправимое. "Не случится", — тут же мысленно возражает он сам себе. — "Мисс Эмили не умрёт. Никто не умрёт."  Этого ведь он хочет добиться? Освободить жителей от иллюзий тёмного существа, и предотвратить ещё одну смерть. Вот только после разговора с доктором он начинает сомневаться: люди ведь сами выбрали такую участь. Он встряхивает головой. Нет. Добровольно можно идти на самые сомнительные затеи, но нельзя закрывать глаза на то, что людей приносят в жертву ради… ради… ради чего? — Я хотел бы знать больше о том, что происходит во время этой болезни, — наконец нарушает он молчание. — А ещё помогать вам в лазарете. Но это уже слишком наглая просьба, и понимаю, если вы мне откажете. Это логично, в конце концов. Если Эмили согласится, то у Эдгара будет больше возможностей влиться в местный порядок вещей, и получить немного доверия. С другой стороны, если доктор говорит, что к ней давно не обращались за помощью, затея эта становится не такой уж полезной.  И всё же, получить немного знаний о медицине было бы кстати. — Так сразу? — Эмили чуть приподнимает бровь удивлённо, а затем улыбается, едва приподняв уголки губ. — Это может быть сложно.  — Я всё равно слоняюсь без дела, — пожимает он плечами. — Плюс, вы же сами сказали, что я смогу помочь не только себе, но и другим. А ещё эти знания полезны! — Что же, хорошо, да и, сдаётся мне, питаться тебе скоро будет нечем, так что занятие тебе и правда не помешает, — задумчиво произносит доктор. — Давай так. Как себя лечить я тебя научу. А там проверю, насколько ты подходишь для роли моего помощника. Идёт? — Идёт, — кивает Эдгар в ответ. — Спасибо вам!  Эмили только хмыкает, и делает очередной глоток из своей кружки.  Когда наступает время уходить, доктор вручает Валдену склянку со вчерашним лекарством. Пить его нужно два раза в день, утром и вечером, а также она обещает зайти вечером и проверить, не поднялась ли у него температура, там и скажет насчёт следующей встречи. То, что беглец расположился в доме Бальзы, Эмили никак не комментирует, и только просит отнестись с уважением к чужому имуществу.  Дорога обратно кажется в несколько раз короче, чем было вчера ночью. Эдгар оглядывается по сторонам, но не видит людей, окна также закрыты, и, несмотря на яркое солнце, окружение кажется… серым. Безжизненным. Фальшивым.  Так не должно быть.  Впрочем, у беглеца нет времени задумываться о подобном, он уже у дома Бальзы. Один шаг, и он внутри. Эдгар тяжело вздыхает, оглядывая оставленный после вчерашнего приступа беспорядок. Ему разрешили здесь жить, а он оставляет после себя мусор. Стыдно.  Эдгар берёт в руки метлу, одиноко стоящую в углу, и начинает сметать в одну кучу засохшие и скрючившиеся за ночь стебли. Затем он замечает, что в комнате как-то… пыльно. Не удивительно, зная, что случилось с настоящим хозяином дома несколько дней назад. Недалеко от метлы он видит небольшой потрёпанный кусок ткани. Судя по всему, пустили на тряпку для уборки.  Что же. До этого момента за Эдгара убирался кто-то другой, а сам он очень редко занимался подобным. Теперь никто за него порядок не наведёт, и вся ответственность теперь только на нём. Поэтому художник хоть и вздыхает тяжело, но смачивает тряпку и начинает вытирать пыль, попутно собирая весь мелкий мусор, и выкидывая его в корзину вслед за остатками растений.  Когда он почти заканчивает с пылью, то в поле зрения попадает маленькая белая бабочка, которая сначала пролетает вокруг головы, а затем вовсе опускается на волосы. Тот только хмыкает тихонько, и сам не замечает, как губы расплываются в улыбке.   — Лука, если это ты, подожди немного, сейчас закончу и поговорю с тобой, — произносит Эдгар, продолжая протирать полку.  Наконец, когда с пылью всё, он вытирает руки и возвращается к столу. Из внутреннего кармана накидки Валден достаёт сложенный вчетверо листок, где нарисованы волшебные знаки, которыми он привык пользоваться. Он решил, что так будет лучше — не придётся тратить время на прорисовку новых, останется лишь начертить одну линию. Поэтому Эдгар окунает кисть в баночку с краской, и, наблюдая за тем, как бабочка перелетает с его головы на стол, завершает заклинание. Символ светится синим, и через секунду художник видит знакомый силуэт. Лука тут же делает несколько шагов вперёд, отчего оказывается непозволительно близко, и лицо у него по-настоящему обеспокоенное.  — Ты как себя чувствуешь? Всё в порядке? — Тут же спрашивает он, едва получив возможность говорить. — Ох, чёрт, я сразу должен был догадаться, это ведь первые симптомы, я такой идиот, не сказал сразу! — Так, погоди, погоди, — Эдгар, ошарашенный такими внезапными действиями, отступает на пару шагов. — Не так близко. Личное пространство. И прекрати себя винить, всё ведь в порядке. И для начала, стоило бы поздороваться. — Ой. Добрый день, — растерянно произносит Лука, а затем тут же разводит руками, торопливо отступая в противоположную от собеседника сторону. — Извини, пожалуйста! Я просто слышал, что ты был ранен, и что пошёл к Эмили, но вырваться и проверить не мог. Только сейчас получилось.  Эдгар смотрит на него, почти не моргая, а затем качает головой и вздыхает тяжело. Да, ходил к Эмили, да, по глупости порезался, но это не повод настолько сильно беспокоиться.  Взгляд скользит по стеблям, обвивающим чужие конечности и отросших даже на лице. Лука ведь и сам был подвержен этому, может, поэтому так переживает? — Сейчас всё в порядке. Мисс Эмили перевязала мои порезы, — пожимает Эдгар плечами, стараясь не рассказывать всё полностью. Мало ли какие проблемы это может принести доктору. — Всё прошло неплохо. Я в порядке. Почему ты так нервничаешь? — Я должен был понять, что это случилось с тобой, когда ты вчера весь день проспал, а потом жаловался на недомогание, — отводит призрак взгляд. — Тогда я бы мог дать совет, а не тянуть до самой ночи, пока не станет хуже. — Брось это, — Валден только отмахивается. — Всё в порядке. Ты не можешь знать всё наперёд, так что не надумывай. Скажи лучше, ты знаешь как отмывать кровавые пятна?  — Попробуй холодной водой! — Тут же отвечает Лука. — Но я не уверен, что это получится. Такие пятна надо сразу отмывать, а оно у тебя уже высохло давно.  Эдгар вздыхает. Отлично. Ещё и рубашку испортил по собственной глупости. — Можешь взять что-нибудь из моего, — заметив, как меняется лицо собеседника, произносит Лука. — Мне всё равно уже ничего не нужно, а у тебя запасного комплекта одежды нет.  Эдгар только закусывает нижнюю губу и отводит взгляд. Второй раз за день ему напоминают, что здесь ничего нет, и без чужой помощи… — Я воспользуюсь твоим предложением, — кивает художник. — Довольно мило с твоей стороны, позволить мне остаться здесь и пользоваться твоими вещами.  — Это мелочи, — отмахивается Бальза. — Свой план ты не сможешь выполнить, если будешь озабочен вопросами выживания. А я больше не нуждаюсь ни во сне, ни в одежде, ни в пище, так что… — Всё, всё, я понял, — неловко прерывает его Эдгар. — Сейчас попробуем с этим что-нибудь сделать.  Для начала он решает сменить рубашку. Одежда Луки оказывается беглецу почти по размеру, разве что рукава слишком свободные, а сама рубашка оказывается чуть шире в плечах. Но зато не на размер меньше, что уже радует. Разве что по ощущениям ткань кажется более грубой, по сравнению с тем, что до этого носил наследник королевской семьи.  Сейчас же этот самый наследник делает немыслимое для самого себя, своими руками убирает мусор, наводит порядок в чужом доме, а сейчас  по советам призрака замачивает одежду в холодной воде, и водит мылом, в попытках убрать пятна. Что же, Валден знал на что шёл, когда сбегал из дома.  — Ого, ты даже уборку устроил, — улыбается Лука, оглядываясь по сторонам. — Что ещё хочешь сделать сегодня?  — Я хотел попробовать магию, как вчера, — пожимает Эдгар плечами, а затем ненадолго вытаскивает руки из воды. Слишком быстро холод прошибает ладони насквозь. — Вчера у меня был дикий упадок сил, и заклинания могли не работать нормально, ты ведь тоже слишком быстро исчез. Может, сейчас всё получится. Лука замирает на месте и отводит взгляд. Эдгара такая реакция удивляет, и он может только гадать, почему на лице призрака отразились именно эти эмоции. Неуверенность, волнение, страх… — Лука? — Осторожно спрашивает он, отрываясь от своего занятия. — Всё хорошо? — А? — Вздрагивает тот и поднимает взгляд. — Да  да, конечно. А почему должно быть плохо?  Он издевается? Почему должно быть плохо? Эдгар не может скрыть негодования на своём лице, хмурит брови, и складывает руки по бокам, разворачиваясь к собеседнику лицом. — А должно быть хорошо? — Переспрашивает художник. — Ты сам себя вообще слышишь?  Лука только складывает руки на груди, закрываясь, и опускает взгляд. Действительно, с чего бы должно быть плохо? — Я просто… думал, — тихо произносит он, даже не глядя на Эдгара. — Мне ведь больше ничего не остаётся… только наблюдать и думать… Это… нет, глупости, это просто глупости, не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо. — Эй, я знаю что тебе пришлось пережить, — художник подходит ближе и наклоняется, стараясь заглянуть в глаза собеседника. — Даже если мы переведём тему, у тебя ведь всё равно будут эти мысли, да и я не могу это игнорировать. О чём ты думал? Эдгар и сам не ожидает от себя таких слов. Возможно, просто потому, что не так много людей нуждалось в его поддержке, и дать её он мог лишь единицам. Беглец невольно подмечает, что такие слова давным давно говорила она, когда тот чувствовал себя отвратительно, и воспоминания о самом близком человеке пробуждают в сердце тоску. Валден пытается вернуть ход своих мыслей на нужный путь. Ностальгия о прошлом не поможет. Не сейчас, когда другой человек нуждается в поддержке. — Я просто, — Лука закрывает лицо ладонями. — Просто… это всё… это всё так сложно. Я думал, что всё закончится, но оно не закончилось, я всё ещё здесь, но застрял в совершенно неподходящей оболочке, и сделать ничего не могу!  Эдгар молчит, не желая прерывать монолог собеседника. Лучше пусть выговорится, а потом уже можно думать о словах поддержки. Хоть эта самая поддержка у Валдена проходит очень плохо. — И эти превращения… они каждый раз ощущаются странно. Словно… так не должно быть. Словно происходит что-то неправильное, словно мир вокруг расплывается,  — Лука медленно убирает ладони от лица, но глаза его всё ещё закрыты. — Я чувствую себя нормально только когда действует твоё заклинание, но что со мной станет, если ты прекратишь? Что будет, если пройдёт слишком времени? Я тоже навсегда...превращусь?  Призрак трясётся мелко и отворачивается. Голос его дрожит. Эдгар опускает взгляд всего на мгновение, думая, что он может сказать и сделать. Тяжело.  — Лука, посмотри на меня пожалуйста, — он тянется, чтобы осторожно коснуться призрачной руки, но останавливается, понимая, что этот жест не просто не поможет, но и сделает хуже. — Я всё ещё здесь, и никуда не исчезну, а значит сотворю столько заклинаний, сколько нужно, чтобы ты не превращался.  Лука молчит, наверное, целую минуту, прежде чем медленно и неуверенно поднять голову и открыть глаза. Он обхватывает плечи руками и отступает на один шаг. — Я говорил, что это глупая тема, — нервно смеётся он. — Прости.  — Вовсе не глупая, — возражает Валден. — Если бы со мной что-нибудь такое случилось, я бы! Я бы!.. Я был бы очень зол, а ты такой спокойный! И даже не вздумай извиняться. Даже слышать не хочу.  Лука улыбается неловко, и Эдгар выдыхает тихо. Это всё ещё результат, хоть и настоящая проблема остаётся. Страхи Бальзы небезосновательны, и как такое решить художник понятия не имеет. — Я придумаю как освободить тебя, чтобы тебе не пришлось каждый раз возвращаться в эту оболочку, — твёрдо произносит художник. — И тогда тебе не придётся бояться, что ты потеряешь свои воспоминания и разум, как другие призраки.  — Я… спасибо, — Лука опускает голову. — Правда спасибо. Ты правда… не обязан… делать это всё для меня. — И спокойно заниматься своими делами, зная, что ты можешь медленно сойти с ума, пока превращён? — Фыркает Валден в ответ. — В отличие от вашего колдуна, у меня ещё осталась человечность. — Тише ты! — Тут же шикает на него призрак, тревожно оглядываясь по сторонам. — Забыл, что нас могут подслушивать? — А я и не боюсь, — дёргает Эдгар плечом. — И поводов относиться к этому человеку с уважением у меня нет.  — А если он такое и с тобой сделает? — Лука только косится опасливо на собеседника. — Тогда мы оба здесь застрянем. — Не застрянем, — качает Эдгар головой. — Давай думать о хорошем. Скажи лучше, у тебя есть желание? — А? Желание? — Переспрашивает призрак, застигнутый этим вопросом врасплох. — Ну, я хочу, чтобы никто больше не умирал. И чтобы все выздоровели! — Нет, — вздыхает художник. — Твоё личное желание.  — Личное? Этот вопрос заставляет Луку задуматься. Он отворачивается к окну и смотрит долго-долго, прежде чем покачать головой и произнести: — Есть одно. Я хочу выбраться отсюда. Увидеть… как сейчас живут люди. Как изменился мир за эти годы. Просто попасть за пределы деревни. Такое простое, но в то же время такое невыполнимое желание. Эдгар вздыхает тяжело. Ему искренне жаль призрака, потому он подходит ближе, и, сам от себя подобного не ожидая, неловко кладёт руку на плечо собеседника. Пальцы тут же ощущают мелкие частички магии, и едва ли не проваливаются сквозь полупрозрачное тело, но он удерживает ладонь на месте. Лука вздрагивает и поворачивает голову в сторону художника. Неужели он тоже смог ощутить это прикосновение? — Думай об этом желании, — Эдгар пытается улыбнуться ему ободряюще. — И, если повезёт, мы сможем уехать отсюда, а я покажу тебе мой родной дом.  Лука смотрит на него удивлённо, а затем губы его расплываются в широкой улыбке, да так, что и Валден не может не улыбнуться в ответ. Даже не верится, что именно этого человека решили принести в жертву. Он же похож на маленький лучик солнца!  — Я буду с нетерпением ждать этого момента, — кивает призрак. — Но сейча… я чувствую, что мне скоро нужно будет уходить обратно. — Жаль, — вздыхает Эдгар. — Я надеялся, что у нас будет больше времени. Береги себя. — Ты тоже, тебе сейчас это важнее, — кивает Лука в ответ. — И ещё, пока не забыл. Сегодня в храме будет мисс Энн. Если хочешь, можешь попробовать с ней поговорить. Она тоже очень хорошая, и уж из храма точно тебя не прогонит. — Да? — Удивлённо приподнимает он бровь. — Спасибо. Я подумаю насчёт визита. — Хорошо! — Вновь улыбается Лука. — Ещё увидимся, Эдгар!  — Обязательно, — отвечает художник. Призрак машет на прощание рукой, и ровно через секунду частицы магии рассыпаются, а на месте, где только что стоял юноша, вновь оказывается бабочка. Эдгар провожает его взглядом, коротко кивает сам себе, а затем разворачивается к ёмкости с водой, в которой он пытался отстирать рубашку, и вновь окунает руки в ледяную воду, думая о том, что ему только что сказал Лука. Если всё получится, то он успеет поговорить и с Энн, и с Эмили.  И на то, чтобы завершить все дела у него есть всего пара часов.