(не)Герой

Солнце светит необычайно ярко, но даже его света не хватает, чтобы отогнать окружающий мрак. Время идёт к закату, и Эдгар ёжится от холода, кутаясь в тонкую ткань накидки. Одежда едва спасает от ветра, и на секунду беглец думает о том, как иронично было бы заболеть ещё и обычной простудой.  Идти приходится недолго. Деревня сама по себе очень маленькая, так что потеряться в ней сложно, а храм — самое крупное строение здесь. На ум тут же идут воспоминания о той страшной ночи, когда Эдгар стал свидетелем ритуала, и по коже бегут мурашки. Жутко. Но сейчас не должно ничего случится, верно? Слишком рано. Тяжелые двери отворяются с тягучим скрипом, и Эдгар морщится, прежде чем заглянуть внутрь. Там пусто, и только у дальней стены два человека о чём-то тихо переговариваются с высокой девушкой в тёмных одеяниях. Они оборачиваются всего на секунду, когда скрип двери прерывает разговор, и в свете закатных лучей художник может всего на секунду увидеть какие же у них уставшие и измученные лица. Отсюда разговоров не слышно, и Эдгар встаёт у стены, терпеливо ожидая своей очереди.  Он разглядывает "декорации", но ни одной хорошей мысли в голове не появляется. Воспоминания о ритуале всё ещё свежи в памяти, и Валден больше не может воспринимать это место как то, где люди обращаются за помощью к Богу.  Оно и перестало таким быть Проходит достаточно долго времени, прежде чем незнакомцы уходят, и Эдгар остаётся с монахиней(?) наедине. Та лишь поглаживает тёмного кота, сидящего на её руках, а затем поднимает взгляд и коротким жестом указывает юноше подойти ближе.  — Добрый вечер, — кивает он в знак приветствия. — Вы, должно быть, мисс Энн?  — Верно, — кивает собеседница. — А вас как зовут, молодой человек? — Эдгар Валден, — отвечает беглец. — Обычно те, с кем мне довелось поговорить, уже знали моё имя. — Верно. Сплетни здесь разлетаются очень быстро, — улыбается собеседница, едва приподняв уголки губ. — Но с моей стороны было бы невежливо не спрашивать.  Эдгар только головой качает. Хоть кто-то решил соблюсти правила приличия. Он окидывает девушку взглядом, подмечая то, чего раньше не видел. Например необычный желтоватый оттенок глаз, или цветы, частично закрывающие лицо — та самая болезнь, спасение от которой художник пытался найти у доктора Эмили. А затем взгляд падает на кота, который выглядит так жутко, что Эдгару кажется — ещё чуть чуть и поцарапает. — Что привело вас сюда? — Нарушает Энн молчание. — Какое-то дело? Эдгар не отвечает. Раз уж эта девушка знала его имя, но всё равно спросила, значит и цель визита может знать, и легко поймает его на лжи. Нет. Он не может этого допустить.  — Хотел с вами познакомиться, — отвечает художник. — Узнал, что сегодня можно встретить вас здесь, вот и решил не упускать возможности.  — Значит Лука передал мою просьбу, — мягко улыбается Энн, а затем неспешно садится на скамью, да по тёмному дереву хлопает ладонью, приглашая собеседника.  А Эдгар с места сдвинуться не может, ошарашенно глядя в одну точку. Значит, всё было спланировано? Но почему Бальза не сказал, что это была чужая просьба? Да и, если он большую часть времени существует в облике бабочки… — Я не владею такой магией, — качает Энн головой, медленно поглаживая кота. — Я просто увидела одну из бабочек и сказала несколько фраз вслух. Только в его воле было передать это вам или же скрыть. Не стойте, присаживайтесь, мы не кусаемся.  Вот насчёт последнего утверждения Эдгар сомневается. Если Энн и правда выглядит довольно спокойной, то животное в её руках не сводит с художника злобного взгляда. Жутко.  И всё-таки он садится на самый краешек лавки, стараясь не выглядеть слишком растерянным. Проговорился о возможности разговаривать с Бальзой, и сам не заметил. Нужно быть осторожнее в своих словах.  — Значит, вам тоже что-то от меня нужно, — тихо хмыкает он. — Притворяться нет смысла, раз уж вы всё знаете. Но я не в курсе того, чего вы хотите от меня.  — Просто хотела на вас поглядеть, — качает Энн головой. — Вы новый человек в этом месте, вас обсуждают, но мало кто видел. А ещё хотела убедиться в паре вещей. Но это уже мелочи.  — В чём убедиться? — Настораживается Эдгар, напряжённо выпрямляя спину. Сейчас он напоминает сжатую пружину — один неверный жест, и он точно что-то сделает не так. — О том, что вы понимаете тех, кто обращён, — тяжело вздыхает Энн. — Не бойтесь вы так. Я не желаю вам зла. Эти слова Эдгара не убеждают, но вопреки всему он правда расслабляет конечности. Совсем немного.  — Только Луку Бальзу, — качает он головой в ответ на замечание. — Магия не действует на остальных бабочек.  — И не подействует, — произносит Энн, мягко проводя пальцами по тёмной шерсти кота. — Лука превратился совсем недавно, буквально меньше недели назад. Его душа ещё не настолько разрушена.  — Разрушена? Почему это вообще происходит с другими душами? — Эдгар немного склоняет голову набок. — Разве после жертвоприношения их не оставляют в покое? — Не совсем. В их душах всё ещё есть та сила, которая нужна ему, — качает Энн головой. — Он ещё долго может существовать только за их счёт.  — Откуда вы знаете это всё? — Хмурится художник. Слова можно просто сказать, но есть ли у них доказательства?  — Ох, некоторые вещи я бы предпочла оставить в секрете, — девушка только мягко почёсывает кота за ухом, не глядя на собеседника. — Только вам решать, хотите ли вы мне верить?  Эдгар щурится. Нет, ему все равно ничего не скажут, да и Энн точно знает о том, что их подслушивают. Быть может, не хочет раскрывать?  — Вы говорили, что души разрушаются. Это может случиться с Лукой тоже? — Вздыхает художник. Ему необходимо знать хоть что-то.  — Да. У него есть месяц. Может полтора, если повезет, — кивает собеседница. — Когда его силы закончатся, то начнётся следующий ритуал.  — А если его не станет… Лука сможет освободиться? — Эдгар смотрит на неё испытывающе. Месяц… если он не успеет, то больше не сможет связаться с призраком, а тот окончательно потеряет те остатки души, что с ним остались. Нет. Этого нельзя допустить!  — Тише! — Энн прикладывает палец к губам и нервно озирается по сторонам. Кот недовольно косится на Валдена. — Пожалуйста, думайте о чём говорите! Вам итак повезло, что вы можете продолжать спокойно ходить по деревне и заниматься своими делами. Не злите его.  Эдгар замирает на месте. Уже в который раз его так затыкают. Следует и дальше быть осторожным с подобными словами — не из страха к человеку в красном, нет, а из-за возможности говорить с людьми. Будет очень неприятно, если те вовсе прекратят любые диалоги с беглецом после таких слов. — Простите, — нехотя произносит он. — Всё в порядке, — Энн заметно успокаивается. — Если вы хотите помочь своему новому другу, то вы должны быть осторожнее. Иначе вас заберут раньше. Другу? Эдгар смотрит вперёд удивлённо, не зная что сказать. Друг. Может ли он называть так человека, с которым знаком всего несколько дней? Это больше похоже на взаимовыгодное сотрудничество, нежели на… Тогда почему от этой мысли на сердце неспокойно?  — Души можно освободить, — продолжает Энн. — Я не знаю как, но это возможно. Иначе, если вы навредите ему, то больно будет и другим бабочкам. Возможно, эта боль их разрушит окончательно. Эдгар замирает на месте. Освободить другие души, прежде чем пытаться противостоять человеку в красном. В этом есть смысл, учитывая, что из них он черпает свои силы, то в таком случае лишится источника. А там и шансы на успех куда выше. — Сами решайте, что делать с этой информацией, — произносит девушка, прежде чем собеседник успевает открыть рот. — Не говорите мне своих намерений. Ради своего же блага. Это всё, что я хотела вам сказать.  — Спасибо вам, — Эдгар чуть наклоняет голову вперёд. — Спасибо, что поделились.  — Я не считаю это знание тайным. А вы должны знать с чем имеете дело, когда общаетесь с Лукой, — качает Энн головой и косится на запястья художника. Из под широкого рукава выглядывают светлые полосы бинтов, скрывающие порезы после удаления стеблей. — У вас тоже проявилась болезнь? — Верно, — тяжело вздыхает Валден. — Глупо было ожидать, что она обойдёт меня стороной. — Если вам захочется поговорить об этом, то можете приходить сюда, — Энн улыбается слабо, едва приподняв кончики губ. — Ещё я могу помочь перевязать раны, но не так хорошо, как Эмили. — Как мило с вашей стороны, — Эдгар растерянно улыбается в ответ.  — Бог давно покинул это место, — тяжело вздыхает она в ответ. — Но кто-то должен помочь людям найти душевный покой. Это немногое, что я могу сделать. Эдгар молчит. Это значит, что он в любой момент может прийти сюда и поговорить с Энн. Быть может, ему удастся склонить её на свою сторону. Быть может, он сможет попросить её поговорить с другими жителями и помочь переубедить их. А сейчас… — Спасибо большое за разговор, — кивает Эдгар и поднимается на ноги. — Мне пора.  — Берегите себя, — кивает собеседница в ответ. — Заходите ещё.

***

— Здесь стало довольно чисто, — улыбается Эмили, оглядывая комнату. — В последний раз, когда я здесь была, Лука был совсем плох и не мог даже с кровати подняться.  Эдгар только качает головой и подвигает для доктора стул, а сам садится напротив. Та снимает с него бинты и осматривает тело юноши в поисках новых ростков. И находит их, но в этот раз, когда Эмили удаляет остатки растений, это ощущается совсем не больно. Щиплет разве что, но по сравнению с тем, что было в самый первый раз, это сущие мелочи. Женщина обрабатывает старые порезы и заматывает их свежими бинтами. — Спасибо, — кивает Валден, застёгивая пуговицы на одежде. — Это на тебе рубашка Луки? — Удивлённо приподнимает Эмили брови. — Тебе подходит. — Он мне разрешил, — хмурится Эдгар.  — Я ничего не имею против, — улыбается доктор. — Кстати, он… сейчас здесь? — Нет, — качает художник головой. — Хотели увидеться?  — Нет, — внезапно для Эдгара отвечает Эмили. — Нет, я просто… интересовалась. Да и мы с ним не были близки, чтобы о чём-то говорить.  — Хорошо, — тяжело вздыхает Эдгар. — Но призрака вижу не только я. Если кому-то это будет нужно… — Вряд ли, — Эмили печально опускает взгляд. — После смерти родителей, он отдалился. И почти не выходил из дома. Энн ему помогала, но потом перестала. Сказала, что он попросил оставить его одного. Иногда к нему заглядывал Антонио, но это было очень редко. Да и я начала навещать его только тогда, когда болезнь обострилась. И то, потому что мне приказала Виолетта.  Доктор опускает взгляд, со всей силы цепляясь за ручку сумки с лекарствами. Она не смотрит на собеседника, и Эдгар может заметить, что в уголках её глаз блестят капельки слёз. — Эмили? — Осторожно зовёт её Валден. — Что с вами? — Ничего, — женщина вытирает глаза тыльной стороной ладони. — Просто осознала, что мне следовало быть внимательнее. Он исчез, и я про него забыла, хотя я здесь доктор, и должна помогать людям. Лука был в ужасном состоянии, когда Виолетта попросила меня помочь ему. Если бы я вмешалась чуть раньше, может смогла бы облегчить это перед тем как... Видимо, я заслужила быть следующей.  — Эмили, — Эдгар осторожно касается её плеча. — Вы единственный доктор во всей деревне. Вы не могли уследить абсолютно за всем.  — Ты не знаешь меня, Эдгар, — хмурится она и поднимается на ноги, складывая принесённые медикаменты в сумку. — Лука лишь один из последних случаев. Он не единственный.  — Но вы помогаете мне, — возражает он.  — На этой стадии болезнь ещё можно вылечить. Я не хочу допустить ещё одной смерти от этой заразы, — холодно произносит она. — Не спрашивай меня о подобном больше. Считай, что это был момент слабости. — Если вы переживаете из-за этого разговора, то всё в порядке, — торопливо разводит он руками. — Спасибо, — вздыхает Эмили. — Ты очень добрый молодой человек, но мне не стоило говорить такое. Мне пора идти. Доброй ночи. Эдгар хочет сказать что-то еще, но доктор разворачивается и торопливым шагом направляется к выходу. — И вам доброй ночи…