(не)Герой

Мелодия играет, наверное, минут пять, пока музыкант не прекращает. Музыка тягучая и неторопливая, и отзывается в сердце чем-то печальным. Эдгар бы слушал и слушал, не будь он в столь неприятном положении.  А затем воцаряется тишина. Всего на секунду. Потому что в следующий миг беглец слышит тихий шорох листвы под чужой обувью, а затем дышать становится в разы легче. Кто-то освобождает нижнюю половину лица от лиан, и Эдгар жадно хватает ртом воздух. Он уже хочет поблагодарить своего спасителя, но тот не спешит высвобождать его дальше. Глаза всё ещё закрыты, и Эдгар даже разглядеть незнакомца не может, только слышит шорох листьев и треск сухих веточек. Неизвестный ходит вокруг замотанного в "кокон" беглеца. — Гляжу, Виолетта бросила своё дело на середине, — голос, судя по всему принадлежит мужчине. — Не очень похоже на неё. — Выпустите меня, — произносит Эдгар, а затем, вспомнив все правила приличия, добавляет чуть тише, — пожалуйста.  —Не знаю, не зна-аю, — нараспев тянет он. — Это сделала Виолетта. С какой стати мне идти против её решений? — Если бы меня хотели убить, то не бросали бы в этом лесу, — Эдгар едва сдерживает возмущение в голосе. То есть, он тут умереть может, а этому человеку всё равно? — Зачем вы вернули мне возможность говорить? Чтобы поиздеваться?  — Стало любопытно, что такой юноша как ты, делает в этом лесу в такой поздний час? — Мягко смеётся мужчина.  Судя по звукам, он отходит дальше. Шелест бумаги. Это он листы художника нашёл, или?.. — Я так посмотрю, ты не только магией занимаешься, — произносит он. — Вы, юноша, оказывается, человек искусства? Эдгар вспоминает, что среди листов бумаги у него кроме шаблонов заклинаний лежали ещё и наброски, которыми он занимался в перерыве между делами. Видимо, незнакомец сейчас нашёл один из них. А про магию он мог сделать вывод по символам, которые беглец так и не успел закончить.  — Смотря, что вы понимаете под "искусством", — хмыкает он. — Красивую картинку изобразить это только половина дела. А там и вовсе наброски. — Ну и речи, — смеётся собеседник. — Думаю, от тебя будет интересно услышать ответ на один из вопросов. Как тебе моя музыка? Эдгар теряет дар речи. Что ему стоит сказать? Какого ответа ждёт собеседник? Похвалы? Или разозлится, если Валден соврёт? А может наоборот, если тот скажет правду?  Терять всё равно уже нечего.  — Замечательная техника, прирождённый талант… это явно не те слова, которые вам сейчас нужны, — отвечает Эдгар, мысленно пытаясь представить собеседника. Интересно, как он выглядит? — Да и я не буду пытаться строить из себя знатока, моя сфера деятельности совершенно иная. Но когда я услышал эту мелодию, я почувствовал… печаль. Грусть. Тревогу. Что-то такое, тоскливое, что так и заставляет сердце болеть. Простите за банальные слова, но мои ощущения были такими.  Собеседник молчит, наверное, минуту, прежде чем до ушей беглеца доносится звук шагов. А затем он щурится, когда темноту прорезает яркий свет фонаря. Растительность больше не закрывает обзор, и теперь Эдгар может увидеть своего собеседника. Им оказывается высокий мужчина в старом потрёпанном костюме. Длинные красные волосы закрывают лицо, и голову украшают неизвестные цветы, расположившиеся подобно венку. И улыбка. Эта широкая пугающая улыбка, которая может и могла быть дружелюбной, но с очень сильной натяжкой. В руках мужчина держит тот самый кинжал, что выронил Валден. Наверное, именно им и были разрезаны стебли. — Могу я узнать ваше имя? — Спрашивает Эдгар, оглядывая окружение.  — Ах, конечно, — улыбается он ещё шире (хотя, казалось бы, куда ещё). — Зовите меня Антонио. Ваше имя мне уже знакомо, но хочу услышать его от вас.  — Эдгар. Эдгар Валден, — вздыхает он.  Тёмное небо затянуто тучами, и даже звёзд не видно. Единственный источник света здесь — фонарь, видимо, принадлежащий самому Антонио. Вокруг сплошные деревья, и местность кажется беглецу совсем незнакомой. Он осторожно косится на собеседника. Эдгар уже слышал это имя, о нём упоминали Лука и Эмили. Он ждёт, но ничего не происходит. Похоже, Антонио вновь не собирается освобождать его полностью.  — Я видел тебя раньше, — произносит скрипач. — Около лазарета. И это вполне объяснимо, если ты подхватил болезнь, то мог попросить помощи у Эмили. Но почему ты возвращаешься в храм, к Энн? Я думал, ты получил всё, что хотел. Ну, те занятные книжки…. Эдгар даже не меняется в лице. Его хотят подловить на каком-то преступлении? Не получится. Он не сделал ничего плохого.  — Покинуть деревню я не могу. Значит должен найти себе место, — отвечает он. — А это весьма проблематично, если сидеть сложа руки.  — Юный, наивный ребёнок, — смеётся Антонио. — Местным даже до себя дела нет, не то что до тебя. Не трать лишний раз силы.  — А что мне делать? — Хмурится Эдгар. — Ждать смерти?  — Именно, — ухмылка в один момент превращается в угрожающий оскал. — Это неминуемо. Каждый. Каждый здесь существует в ожидании смерти. Они боятся, очень боятся, и спасение питается этим страхом. — Я "спасения" не ищу, — фыркает он в ответ. — И вашу нечисть не боюсь.  — Тогда тебе придётся научиться чему-то большему, чем то, что у тебя есть сейчас, — хмыкает Антонио в ответ, внимательно разглядывая нож беглеца в своих руках. — У Виолетты нет всех сил, которыми владеет он. Но ты не можешь дать отпор даже ей.  Эдгар чуть приподнимает брови удивлённо. К чему скрипач вообще всё это говорит? Почему он по частям высвобождает беглеца, но продолжает говорить с ним о смерти? Что у этого мужчины на уме?  — К чему это всё? — Решает спросить Валден напрямую. — Оставили бы меня здесь и всё. — Мне интересно чем всё закончится, — Антонио чуть склоняет голову набок. — Согласись, это похоже на мрачную сказку. Целая деревня в беде, пребывающая в отчаянном положении, а затем из неизвестных краёв появляется герой, сбежавший принц, бесстрашный и благородный. Звучит немного наивно, поэтому мне интересно как всё обернётся в нашей ситуации.  — Вы ошибаетесь, — хмурится Эдгар. — Я не герой. И никогда не претендовал на эту роль. — И что вызвало такую реакцию? — Антонио лишь ухмыляется и наклоняется чуть ближе, беззастенчиво разглядывая художника.  — К героям высокие требования. И ответственность, — раздражённо отвечает он. — Они слишком добрые, благородные, и прочее-прочее-прочее. Все магические существа им помогают, им всегда достаётся ценный артефакт, принцесса и королевство впридачу. Я не герой, господин Антонио. Я простой беглец.  — Я так посмотрю, у тебя особое представление о героях, — качает скрипач головой. — Ты и правда ещё слишком юный.  Он щурится, а затем тянет ладонь к лицу связанного. Эдгар рефлекторно отшатывается, но далеко сдвинуться не может, и холодные пальцы касаются его кожи. Антонио убирает с лица беглеца растрёпанную прядь волос и выражение лица его на секунду меняется на растерянное. Что он там увидел?  — Так я и думал, — качает скрипач головой и убирает ладонь. Берёт нож в руку поудобнее.  Эдгар не знает, что тот собирается сделать, и даже напрягается, когда Антонио нависает над ним, но тот лишь разрезает лианы. Процесс этот занимает какое-то время, но в итоге абсолютно все растения оказываются разрезаны, высвобождая беглеца полностью. Валден не шевелится какое-то время, словно не веря в происходящее. А затем всё тело пронзает внезапная колющая боль.  Не в силах это терпеть, он сворачивается в клубок, едва сдерживая внезапный крик. За несколько часов в таком положении тело словно окаменело, и любая попытка пошевелиться отзывается неприятно. Эдгар пытается отдышаться и осторожно разминает затёкшие конечности, пока Антонио наблюдает за ним. — П-почему? — Приподнимает он голову. — Почему вы меня освободили. — Кое-кто очень за тебя беспокоится, — мягко смеётся Антонио. — Тем более, этот кокон не предназначен для убийства. Посмотри на свои руки. Кто-то беспокоится? Эдгар хочет уточнить, но, услышав следующую реплику, резко замолкает и повинуется. Трясущимися пальцами он закатывает рукав рубашки и видит… Растения. На месте шрамов от порезов и там, где их и не было вовсе, они тянутся со стороны плеча, и Валдену страшно представить что сейчас творится с его телом. Так вот чего от него хотели? Заразить вновь, когда тот только-только пошёл на поправку?  — Ты же не думал, что тебя так просто отпустят? — Кивает Антонио, наблюдая за собеседником. — Болезнь не только убивает нас, но и медленно вытягивает наши силы. Он слишком жадный, чтобы отпустить такого как ты.  — Такого как я? — Неуверенно переспрашивает Эдгар.  — Способного к магии. И не истощившего свои силы, — объясняет Антонио. — Но, думаю, это не публичный разговор.  Он кивает в сторону деревьев и поднимает фонарь. Белые бабочки. Они везде. Их много. Они вернулись.  — Эй, Лука, что насчёт перестать прятаться и поздороваться с нами? — Щурится Антонио, глядя куда-то на макушку художника. И в следующую секунду художник понимает почему. Краем глаза он замечает ещё одну бабочку, которая, судя по всему, сидела до этого на его волосах. Насекомое перелетает на ладонь Антонио, а Эдгар тянется к лежащему на земле листу бумаги. Перо тоже оказывается неподалёку, да и краска из баночки вылилась только наполовину, какая-то часть даже не успела засохнуть. Художник обмакивает перо и рисует символ. Очевидно, ничего не работает. Даже не загорается синим, что значит дело в Валдене, а не в превращённом. Пальцы трясутся. — Видно, не сегодня, мой юный друг, — хмыкает Антонио, наблюдая за действиями Эдгара. — Прости, Лука, и правда не сегодня, — тяжело вздыхает беглец. Бабочка возвращается на плечо Валдена. Эдгар только вздыхает тяжело и собирает разбросанные вещи. Ничего важного, крышка от баночки с краской, да оставшиеся листы. Валден стягивает с волос ленту, которая сползла до самых кончиков, и прячет ту в карман. Антонио возвращает ему нож.  — Не имею привычки присваивать себе чужие вещи, — объясняет он. — Вижу, ходить ты уже в состоянии.  — Да. Да, мне нужно домой, — Эдгар касается ладонью собственного лба. Горячо. Наверное, весь следующий день придётся пролежать с температурой. — И поспать немного.  — В одиночку ты здесь заблудишься, — Антонио поднимает с земли фонарь. — Что же, я планировал сегодня порепетировать немного, но не получится уже. А в такой темноте ты заблудишься.  — Репетировать ночью? — Удивляется Эдгар. — В лесу? Подозрительно это всё. Слишком глупая причина, звучит слишком неестественно. С чего бы ему так вовремя найти беглеца в лесу? — Настоящих причин я тебе всё равно не скажу, — отвечает Антонио, словно угадав его мысли. — Но творить в ночное время ощущается иначе, согласись?  Эдгар не отвечает ничего. Только вздыхает тяжело и медленно идёт за скрипачом, стараясь запомнить весь путь, который они проходят. Что получается с переменным успехом. Слишком темно. Валден косится на бабочку на своё плече и легонько касается самым кончиком пальцев тонких крыльев.  — Я наберусь сил и верну тебя, а потом мы поговорим, — тихо обещает он. — Надеюсь, ты не в обиде. Эдгар смотрит вперёд и надеется, что Антонио его не обманывает и правда выведет к дому.