(не)Герой

Эдгар растерянно оглядывается по сторонам. Последнее, что он помнит — как до ночи просидел за столом, пытаясь найти идеальный символ для заклинания, а затем свеча погасла. Юноша точно хотел зажечь её заново, но потом… А что случилось потом?  В новом месте царит темнота, и только маленькие огоньки слегка разгоняют её. Мягкое слабое свечение исходит из цветов, растущих на земле и чуть покачивающихся на ветру. Вот только холода Эдгар совсем не чувствует. Сон? Это очередной кошмар? Очень часто беглеца начали посещать тревожные сновидения, связанные с семьёй и прошлой жизнью, но сейчас Валден не может угадать, в чем суть нынешних образов. — Ну давай, что на этот раз? — Тяжело вздыхает он, делая осторожный шаг вперёд. Неизвестно, какие демоны поджидают в темноте, и что может таиться буквально под носом юноши.  — Так, так, так, — слышится голос, явно принадлежащий мужчине, прямо за спиной Валдена. Тот замирает на месте. Он узнаёт этот голос, несмотря на то, что слышал его всего раз в жизни. — Вот мы и встретились наконец. — Ты! — Эдгар резко оборачивается,  и осознаёт, что догадка его была верна.  Чуть поодаль, в нескольких метрах от него стоит мужчина с длинными белыми волосами, падающими на спину и плечи; облачённый в красные одежды. Беглец тут же хмурит брови, и смотрит с такой злобой, пытаясь показать, что не боится и не сдастся так просто. Рука тянется к перу, но того не оказывается на месте.  — Я, — губы человека в красном изгибаются в хитрой улыбке, но глаза всё также остаются пустыми, в которых не читается и проблеска эмоций. — Хотел поглядеть на того, кто последний месяц нарушает здешний порядок.  — Посмотрел? Понравилось? — Валден злобно хмурит брови, стараясь вложить в тон голоса как можно больше уверенности. Он не намерен показывать, что боится внезапного собеседника. Потому что понимает, что всё начинается с мелочей. Сначала простой разговор, а затем нечто большее, и очень важно не давать слабину.  Впрочем, реакция Эдгара вызывает на лице мужчины в красном только ироничную ухмылку.  — Не очень, — будничным тоном отвечает он, медленно делая шаги вокруг беглеца, внимательно, не скрывая, разглядывая его. — И что тебе от меня нужно? Решил во сне меня прикончить? — Эдгар разворачивается так, чтобы не оказаться к тому спиной, и смотрит в упор, будто пытаясь прожечь взглядом дыру. — Просто сказать кое-что. В конце концов, ты здесь не местный, и всех порядков не знаешь, — в голосе нечисти слышится неприкрытый сарказм, на что Валден может только нахмурить брови. Он уже понял, что сейчас находится не в реальном мире, а где-то во снах, и сделать сейчас противнику ничего не сможет. — Я понимаю, что тебя сюда занесла случайность, и деваться тебе больше некуда. Я не против твоего присутствия здесь. Можешь помогать доктору, рисовать свои заклинания, общаться с моими бабочками, коль живые для тебя компания неподходящая.  Эдгар напрягается ещё сильнее. Он знал, что за ним следят. Это было также очевидно, что небо голубое, а вода прозрачная. Но это чувство, ощущение, будто данной свободой действий ему делают одолжение, убивает что-то внутри него.  — Но если ты сделаешь следующий шаг, то можешь позабыть о спокойной жизни здесь, — зловещая улыбка не сходит с лица человека в красном, но похолодеть от непонятной волны страха беглеца заставляет мёртвая пустота в бледных зрачках.  Он понимает, к чему тот клонит. Не пытаться спасти Эмили, не срывать ритуал, сидеть на месте ровно, и не лезть.  Нет.  Одной лишь угрозой его не запугать.  — С чего бы мне тебя слушать? — Хмыкает Эдгар, усилием воли стараясь не опускать взгляда. — Люди умирают. Даже их призраки не могут обрести свободу. И я должен просто смотреть? — Эдгар, Эдгар, Эдгар, — мужчина в красном только тяжело вздыхает и качает головой, будто с неразумным разговаривает. — Без моего вмешательства эти люди умерли бы ещё раньше, от чумы, от голода, от истощения. А их души итак обречены на вечность мучений в проклятой бездне. Я могу даровать им спокойные месяцы перед смертью, и существование без страданий после неё.  Эдгар уже собирается подойти ближе, возразить, быть может, сделать что-нибудь безрассудное, но его внезапно отталкивает назад, спина упирается в твёрдую поверхность, а конечности обвивают лианы, не давая даже шевельнуться. Эта нечисть способна даже во сне управлять им, чего уж говорить о реальности?  — Подумай над тем, на что ты их обречёшь, если попытаешься бросить мне вызов.  Острые когти впиваются в подбородок, и мужчина в красном безразлично оглядывает лицо Валдена. Поворачивает его голову так, словно перед ним не живой человек, а безвольная кукла. Тот лишь может вновь (бесполезно) дёрнуться, посмотреть злобно и стиснуть зубы. Чего он себе позволяет!? — Подумай об этом. И, быть может, твой друг успеет сказать тебе то, что вчера не успел, — видимо, закончив всё, что хотел, нечисть убирает руку, а затем разворачивается и щёлкает пальцами. Стебли исчезают, и, потеряв опору, Эдгар падает на твёрдую землю. — Или окажешься вместе с ним, раз уж вы так спелись.  — Да пошёл ты, урод!  Эдгар чуть пошатываясь, поднимается на ноги, и уже собирается броситься вперёд, даже не зная, что именно хочет сделать. Вот только мужчина в красном словно бы растворяется, а окружающий мир поглощает темнота. Юноша резко открывает глаза, и понимает, что всё это время находится на привычной кровати в доме Бальзы. Валден дышит тяжело, и прикладывает ладонь к груди, чувствуя беспокойное биение сердца. Пальцами свободной руки он касается подбородка, куда не так давно, хоть и во сне, впивались когти нечисти. Отвратительно. Эдгар терпеть не может чужих прикосновений, а когда так делает этот… Валден резко вздрагивает, чувствуя как холод пробирается через плотный слой одеяла и ночную одежду. Огонь в печи давно погас, и сквозь щели в окнах внутрь проникает ветер. Эдгар тяжело вздыхает и смотрит на часы. Пока что царит ночь, и вот-вот наступит рассвет, но нельзя ложиться спать. Они с Эмили собирались встретиться в это время, и Эдгар отведёт её в безопасное место, где доктора не достанет злая магия мужчины в красном. По крайней мере, какое-то время.  Беглец накидывает на себя одежду, и понимает, что та совсем не предназначена для нынешнего времени года. Уже середина осени, и вот-вот наступят холода, а тоненькая накидка уже не справляется. Эдгар находит в запасах Луки какой-то старый плащ и мысленно извиняется перед владельцем вещи за то, что берёт без спроса. Хотя он уверен, что Бальза не был бы против.  Лука…. Как он там? Они столько раз встречались, но призрак никогда не жаловался на плохое к нему отношению, вот только на сердце Эдгара неспокойно. Вдруг это последняя капля? Вдруг мужчина в красном всё же сделает тому больно? В конце концов, новый друг целиком и полностью к нему привязан. С такими тяжелыми мыслями Эдгар бредёт в сторону лазарета. Он тревожно оглядывается по сторонам, боясь, что сейчас его вот-вот схватят приспешники нечисти. Разговор во сне зародил в душе Валдена сомнение, и сейчас оно расцветает во всю силу. За каждым его действием следят. Каждым. И художник тут же мчится делать запрещённое, словно ничего не было. За себя Эдгар уже не боится, на него не действуют угрозы, но тогда мужчина в красном может навредить Луке и Эмили, зная, что беглец так хочет их спасти.  С другой стороны, если он решит бездействовать, то точно потеряет их обоих.  С тяжелым предчувствием на душе Эдгар стучит в дверь. Эмили открывает практически мгновенно, словно ждала его. Наставница тут же хватает его за запястье, буквально затягивая внутрь. Юноша едва успевает схватиться за ручку двери, закрывая ту за собой. Дайер окидывает ученика внимательным взглядом, и тут же хмурится. — Снимай верхнюю одежду, — командует она. — Что-то случилось? — Только и может спросить Эдгар, расстёгивая пуговицы.  — Растения, — коротко кивает она, на ходу доставая из шкафчиков инструменты. Растения. Конечно! Как же Валден раньше не догадался? Если мужчина в красном явился к нему во сне, то наверняка он и оставил такой "подарок", ведь до этого беглец успешно сдерживал рост стеблей. Эдгар наблюдает за действиями Эмили  и подмечает, что та более энергична с момента их прошлой встречи. Наверняка заклинание подействовало, и уж с силой его крови смогло сдержать натиск болезни.  Неужели даже с такой защитой нечисть хочет забрать именно её?  — Ты какой-то сам не свой, — произносит Эмили, осторожно беря ученика за руку и подводя его к стулу. Эдгар понимает, что всё это время молча смотрел в одну точку, и выражение лица наверняка было очень растерянным. — Нам нужно спешить, — отвечает он,  стряхивая с себя оцепенение. — Я видел сон, он знает, что мы задумали.  Эмили замирает на месте, и глаза её широко раскрываются. Женщина замирает на мгновение. Но она встряхивает головой и продолжает работу, даже не поднимая взгляда на ученика. Только сейчас до Эдгара доходит, с какой интонацией он обозначил нечисть. Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет! Неужели он… Неужели он начал настолько сильно бояться?  — Ты завтракал? — Внезапно спрашивает Эмили. — Прошу прощения? — Этот вопрос звучит столь внезапно, что вводит Валдена в ступор.  — Судя по всему, не ел, — вздыхает наставница, срезая последний стебель, а затем поднимается на ноги. — Эмили, у нас нет на это времени! — Возражает он, но Дайер жестом просит его замолчать.  — Тогда у нас не будет энергии. Как ты будешь создавать свои заклинания, если твои руки будут трястись от недостатка сил?  Эдгар уже открывает рот, собираясь возразить, но тут же замолкает. Наставница права. Отсутствие сил может сыграть с ними злую шутку. Вот только за обеденным столом он ест торопливо, поглощая крупные куски еды один за другим, даже не чувствуя вкуса. В отличие от него, Эмили наоборот никуда не спешит, и по лицу её не скажешь, что сейчас она чувствует на самом деле.  — Почему вы так спокойны? — Не выдерживает Эдгар. — Нервы сдали, — улыбается наставница, делая глоток из кружки. — Не переживай, я буду в порядке. О себе подумай. Только закончив завтрак она поднимается на ноги и быстрым шагом уходит в коридор. Эдгар следует за ней, и успевает только потушить за собой свет — на мытьё посуды нет времени. Эмили ловко застёгивает пуговицы на своём плаще, и теперь уже ученику приходится за ней поспевать. В один миг от былой неторопливости не остаётся и следа. Ветер за окном воет, словно в знак того, что уходить сейчас — очень плохая идея. Валден мешкает, но всего на секунду. Останутся они, или же нет, но Эмили заберут в любом случае, а ему предстоит наблюдать за тем, как двое людей, к которым он успел привязаться, исчезнут.  Поэтому он тут же догоняет наставницу, крепко сжимая в руках перо. Голова немного кружится, и в ногах слабость — наверняка действия треклятой болезни. Как странно. Эдгар же все стены в доме изрисовал символами, но до него всё равно добрались, а вот Эмили себя прекрасно чувствует. Неужели разница в силе настолько очевидна? Большую часть пути они преодолевают молча, оставляя деревню позади. Ветер воет, пробирается сквозь ткань, заставляя вздрогнуть, а берет уже не спасает от погоды замёрзшие уши. В один момент Эмили предлагает остановится, и беглец не смеет с ней спорить.  В этот момент он резко вспоминает о том, что со всей этой паникой и спешкой позабыл об одной важной вещи. Эдгар тут же достаёт из кармана баночку с краской, которую специально убрал так, чтобы до той было легко дотянуться. Пальцы трясутся от холода, но он старается унять дрожь в руках. Наставница смотрит на эти действия удивлённо. — Давай подержу, — предлагает она, и Валден, кивнув, вручает ей перо, бумагу и флакон, а затем, торопливыми движениями согрев пальцы, закатывает рукав правой ладони.  Он берёт в руки перо, и, обмакнув его кончик в золотую краску, осторожно наносит на запястье рисунок. Линия, ещё одна, полукруг, точка, вторая, витиеватый узор. Останется лишь соединить их, и заклинание сработает. Эдгар не уверен, будет ли у него возможность нарисовать руну, поэтому чувствует себя спокойнее после того, как ощущает материал кожей. Затем, когда следы высыхают, он закатывает рукав, забирает вещи из рук наставницы, и прячет флакон обратно в карман.  — Я не понимаю как и зачем ты это делаешь, — вздыхает Эмили, кивая в сторону тропинки, петляющей меж деревьев. — Но я верю в то, что у тебя получится. — Спасибо, — коротко кивает Эдгар, делая несколько шагов вперёд. — Похоже, кроме веры у нас ничего не остаётся.  Дайер только хмыкает, стараясь не отставать. Кажется, никакой погони нет, и это заставляет сердце тревожно забиться, ожидая, что что-то неприятное случится в конце пути. Не может же всё быть так просто! Даже бабочки все исчезли, будто не было их здесь никогда. Эдгар едва сдерживается, чтобы не сжать кулаки ещё сильнее — боится повредить перо, которое не желает выпускать из пальцев.  — Эдгар, — тяжело вздыхает Эмили. — Понимаю, что не время для покаяния, но… позволишь мне высказаться? — Конечно! — Тут же кивает он, недоумевая, почему наставница вообще спрашивает это в таком тоне. — Я вас выслушаю.  Доктор набирает в грудь побольше воздуха, собираясь с мыслями.  — На самом деле, меня зовут не Эмили Дайер, — нервно улыбается она, старательно отводя взгляд от ученика. — Лидия Джонс, вот моё имя. И, как я уже говорила, по моей вине умерла женщина. А девочка, за которой я присматривала, осталась там совсем одна. Эдгар только кивает, показывая, что внимательно слушает. Хоть взгляд его направлен на окружение, он готов выслушать наставницу. Эти рассказы не удивляют юношу, но он не против. Тем более, другой такой возможности высказаться может и не быть.  — Я дала этой девочке надежду, а потом бросила её. Словила болезнь, и думала, что хоть здесь меня не найдут, и не посадят в тюрьму. Лучше бы посадили. Столько людей умерли у меня на руках. Я могла… должна была им помочь, — наставница вздрагивает и отворачивается. Она… плачет? — Я думала, что заслуживаю смерти. Что это моё заслуженное наказание за содеянное. Что вокруг меня люди будут продолжать страдать, и я не заслуживаю нормальной жизни, но своей жертвой смогу облегчить страдания этих несчастных. Вот только… благодаря тому, что я обучала тебя, благодаря нашим разговорам я поняла, что жизнь не заканчивается. Что исправить ошибки можно по-другому, что это не просто глупые слова. Спасибо тебе, Эдгар.  Эмили… Лидия берёт его за руку и останавливается. Эдгар переводит на неё взгляд, не зная как реагировать на услышанное. Едва успевает рот открыть, как наставница продолжает. — Я бы не хотела, чтобы ты пострадал, — произносит она. — Я не могу потерять ещё одну жизнь.  — Вы так искренне это сказали, — Эдгар опускает взгляд, и накрывает её ладонь своей. — Я и не ожидал, что так повлияю на вас. Признаюсь честно, тогда я просто хотел не умереть от болезни и голода, хах. Я постараюсь быть осторожнее. Но и вы постарайтесь. Иначе всё, что было до этого, окажется напрасным.  — Верно, — улыбается она, смахивая с щеки непрошенную слезу. — Давай пойдём дальше? Эдгар кивает. Не стоит им задерживаться, до большой дороги всего ничего идти осталось. Он уже разворачивается, как резкий хруст веток заставляет вздрогнуть. Слышится противный скрип ржавого железа. Виолетта. Эдгар тут же достаёт из кармана листок с готовыми заклинаниями и обмакивает перо в краску. Эмили выглядит испуганной и в несколько широких шагов подходит к ученику ближе. Валден же внимательно всматривается в лесную чащу, надеясь не дать зайти со спины. Где-то вдалеке мелькает огонёк. Ещё секунда, и в поле зрения попадает ужасающая конструкция, бывшая раньше камином. Угли в ней до сих пор тлеют, а лицо девушки опущено. — Эмили, бегите! — Тут же восклицает он, выпуская в ту сторону заклинание.  Эдгар знает, что Виолетта тоже заложница ситуации. Понимает, что нужно быть осторожнее с магией, и целится в механические конечности. Вот только если ему придётся отбиваться на более близком расстоянии, то есть риск случайно попасть в живое тело. Эмили мешкает.  — Как же ты? — Обеспокоенно спрашивает она, тревожно оглядываясь по сторонам.  — Справлюсь. Пожалуйста, вы мне здесь не поможете, — Эдгар выпускает ещё одно заклинание, в то время как паукообразное создание подбирается всё ближе и ближе.  Наставница сама понимает, что только помешает. А если её схватят, то будут шантажировать ученика. Валден с удовлетворением кивает сам себе, когда видит как Эмили скрывается за деревьями, поэтому всё внимание его переключается на Виолетту. Он помнит про лианы, потому периодически смотрит под ноги. Не зря. Одно резкое движение, и злосчастные стебли оказываются охвачены пламенем, выпущенным из-под пера. Противно скрипит повреждённая металлическая конечность. Создание итак прихрамывает  видимо, после предыдущей стычки, но всё равно подбирается всё ближе и ближе, но Эдгар успешно держит между ними расстояние. И вот первый листок с заклинаниями летит на землю. Ещё несколько стеблей горят. Валден дышит тяжело, чувствуя, как энергия вытекает сквозь пальцы, но юноша не сдаётся. Если он так много вкладывает, чтобы сразиться с приспешником, то чего ждать от битвы с нечистью? Пальцы дрожат, и эта секундная заминка чуть ли не стоит Эдгару жизни. Виолетта подбирается слишком близко, стебли тут же обвиваются вокруг лодыжек, и он, потеряв опору, тут же падает на холодную землю. Над Валденом уже заносят одну из клешней, когда тот успевает ухватиться за краешек бумаги и торопливо начеркать простенькую руну.  Вспышка ослепляет их обоих, но беглецу удаётся вырваться, и, пока Виолетта приходит в себя от очередного заклинания, Эдгару удаётся разрезать ножом стебли. Он торопливо отползает подальше, и уже собирается подняться на ноги, как чувствует тяжелые ладони на своих плечах. А затем голову пронзает резкая боль, и картинка перед глазами начинает расплываться. Пока он сражался с металлическим монстром, сюда успели прийти ещё и люди! Жители деревни с затуманенными глазами плотным кольцом обступили Валдена, лишая его малейшей возможности убежать. Руки и ноги тут же оказываются опутаны стеблями, и всего на одно мгновение Эдгар видит над собой лицо Виолетты. В глазах девушки нет ничего, кроме печали и сожаления.  А затем его тело, словно безвольный мешок чуть приподнимают над землёй, и в следующую секунду проклятые стебли обвивают его, заключая в плотном коконе. Вот дурак! Стоило знать, что его просто возьмут числом, а он позволил подобраться к себе! Вот только долго проклинать себя у Эдгара не получается — глаза закрываются сами собой, а мысли в голове плывут… Последнее, что Эдгар слышит перед тем, как потерять сознание, голос Кевина.  — Отнесите мальчишку туда, куда приказал он. Эмили я разыщу сам! 

***

В комнате царит полная темнота, и только слабое свечение от крошечных крыльев слегка разгоняет беспросветный мрак. Если приглядеться, можно увидеть узоры на витражах, и плотные стебли, простирающиеся далеко за пределы помещения. Мужчина в красном сидит в резном кресле, откинувшись на его спинку. По выражению лица его не понять, о чём тот сейчас думает, а единственный зрячий глаз закрыт. Обычно такое происходит, когда тот решает посмотреть на обстановку снаружи.  Вот только все, каждая бабочка сейчас в комнате. Через что ему ещё наблюдать? Насекомые испуганно разлетаются в стороны, прячутся под высокими потолками, боясь, что тот обратит на них внимание. Из этих душ давно вытянули всё, что только можно, но страх, этот непонятный страх, появляющийся при любом упоминании мужчины в красном, до сих пор жив в истощённых душах.  Тихо. Кажется, что весь мир замер, словно время остановилось. И только одна бабочка, с золотыми брызгами на крыльях, резко срывается с места и пытается улететь прочь. Нечисть хмурит брови, но даже не открывает глаз. Только резко вытягивает руку, и неспокойное насекомое тут же оказывается рядом, словно не было между ними никакого расстояния. Бабочка вновь пытается улететь, но мужчина в красном сжимает когтистую ладонь, заключая ту в кулак.  — Так-так-так, — устало вздыхает он. — Посмотрите-ка, кто у нас тут.  Только сейчас он решает взглянуть на пойманного. Насекомое трепыхается, заключённое в узкое пространство, и явно не собирается сдаваться.  — Твоё время уже закончилось, Лука Бальза. Вы оба слишком долго испытывали моё терпение, — мужчина в красном только хмыкает негромко, но мёртвое лицо его не изменяется совсем. Бабочка внезапно замирает. — Правильно. Не дёргайся.  Он разжимает кулак. Только ради того, чтобы второй рукой схватить маленькое тельце, зажать его между двух тёмных когтей, и поднести чуть ближе к лицу. Хмыкает недовольно, завидев пятна краски. Ну ничего, само сойдёт, и тогда эта душа будет абсолютно такой же, как и сотни других в этой комнате.  — Потому что, если будешь дёргаться, оборву тебе лапки, — губы говорящего растягиваются в зловещей ухмылке. — Красиво летать ты сможешь. Пока не устанешь. Только тогда он разжимает пальцы. Бабочка расправляет чуть помятые крылья, и, покачиваясь из стороны в сторону, улетает на прежнее место. Мужчина в красном только следит лениво за полетом и качает головой. Сколько у него таких обиженных душ было, пытающихся показать характер? И всегда эти истории заканчивались одинаково. Наблюдать за тем, как обрываются последние ниточки надежды — настоящее удовольствие. Проходит ещё какое-то время, прежде чем мужчина в красном поднимается на ноги и открывает тяжёлые двери. Часть бабочек вылетают за ним. Время очередного ритуала, и ему нужно там присутствовать. Мальчишку уже должны привезти, а если доктору всё-таки удалось скрыться… У него есть несколько вариантов получше. За секунду до того, как тяжёлые двери захлопнутся, отделяя оставшихся насекомых от мира, крошечная бабочка с золотым узором на крыльях успевает вылететь наружу.  Прав был Антонио. Что ни говори, но эти двое всё же чем-то похожи.