Кратные звезды над Родиной.

Здравствуйте. Я Иван Брагинский. Душа самой большой в мире страны – России. Мне больше тысячи лет, я сам сбился со счета, да это и не суть. Сейчас мое полное имя Российская Федерация, раньше я был Империей, тогда моя страна была больше. А не так давно я был главой еще более крупного государства – СССР. Страны-республики, входившие в Союз, были моей семьей, я их очень любил и оберегал. Наверно поэтому они и ушли, моя опека душила их… Так Гил говорит. Вы не знаете, кто такой Гил? Это Гилберт Байльшмидт, бывший Пруссия, а сейчас моя «заграничная» Калининградская область. Вояка и задира, редкостный стебщик и выпивоха, буян и самодур, а еще он хороший друг. Воспоминания захватывают разум, и потому мысли скачут в голове, что ваши кузнечики. Мы – души стран – не можем влиять на ход истории, не принимаем решений, мы лишь бессменные советники при правителях, и не особо можем повлиять на их решения. Мир для таких как я больше похож на тесный салон «Запорожца» или «Оки», в который залезло пятнадцать пьяных мужиков с гармошкой… Ну, вы знаете этот анекдот. Нам приходится, общаясь между собой, опираться на политику, экономическую или военную выгоду и прочие заморочки. И будь это не так, мир выглядел бы по-другому. Все плюсы нашего существования — это долголетие, граничащее с бессмертием, да длинная память. А самый неприятный минус, перекрывающий все, это то, что даже в любви мы не свободны. Например, мне мой президент говорит, что я должен любить Америку, но он такой неприятный, я бы даже сказал, отвратительный. Но я вынужден улыбаться ему, говорить с ним и — самое гадкое — иметь с ним какие-то дела, даже если мне до зубовного скрежета хочется отоварить его моим краном по пустой голове. Не хочу говорить плохо об этом, фактически еще ребенке, но и хороших слов для него не подберу. Видно, что-то напутал Англия с воспитанием. Все пытаюсь понять, как у этого чопорного засранца выросло это жизнерадостно-надоедливое, липучее существо с вечно бредовыми идеями и способностью вляпаться самому и втянуть других в самое говнистое дерьмо. Что удивительно, но у Гила получилось воспитать из своего брата более достойную личность. А ведь Гилберту насрать на приличия и мнения. Хотя немцев обоих в середине XX века шибануло по мозгам Третьим Рейхом, а когда они опомнились и прозрели уже поздно было. Но я простил им: и так наказаны, зачем камень за пазухой держать. Людвиг как младший попал под союзническую оккупацию, а прусса разжаловали как страну. Мне было жалко его видеть в те дни – померкший, замкнутый, ушедший в себя, непохожий на того забияку, которого я знал; он наводил на меня ужас одним своим появлением и пугал сильнее, чем сестра со своими приступами «женитьбы». Кормить его приходилось силой, иначе не ел. Падал в горячечные обмороки, бредил о своем бесконечном величии и детстве Крауца, хрипло шептал ему ласковые слова или просил не разлучать его с братом. Потом приходил в себя и тенью слонялся по дому, с грустью и тоской смотрел на меня, и тогда я видел в его яхонтовых глазах бескомпромиссный упрек. «Почему ты не помог и ему!..» - кричал его взгляд, и я тонул в чувстве вины и невозможности ничего изменить, только крепче и жестче держал рядом семью, буквально устанавливая диктат и тиранию. Я слишком боялся потерять их, и закручивал гайки где только мог. И они покинули меня, бросили на произвол Судьбы, в спешке побросав в чемоданы личные вещи, и забыв хлопнуть дверью… Теперь это прошлое. А тогда…