Холодные сердца обжигают больнее

Барнс всегда невероятно молчаливый, пугающе тихий. Редкий случай, когда из него на людях можно вытащить что-то связное, не говоря уже о чем-то достойном звания диалога. Брок же наоборот – всегда неприлично громкий. Иногда его просто-напросто не заткнуть. Пошло шутит, отборно матерится, смеётся заливисто, заразительно. Джеймсу это нравится – быть не центром внимания, а рядом с ним. Не привлекать, а любоваться привлекательным. И он любуется. Невзначай придвигаясь ближе, ловит каждую эмоциональную жестикуляцию, вслушивается то в яркие, то во вкрадчивые интонации, закидывает руку за спину Брока, обозначая самодовольной ухмылкой – мой бесяка. Рамлоу кожей все это чувствует. И каждый раз, поворачивая голову, ловит чертей в глазах Джея. Сам вспыхивает тут же, шало улыбается, притираясь незаметно ближе к горячему крепкому телу. И весь остаток вечера, будто случайно, касается своего супера. То похлопает по плечу, задерживаясь на нем дольше нужного, сжимая длинными пальцами. То ухватится за кисть живой руки, будто заботливо уводя из-под траектории пьяного амбала, которого занесло на танцполе. То в одобрительном жесте опустит руку на лопатки и ненавязчиво переместит её, медленно скользя аж до самой поясницы, разгоняя по телу Барнса миллиард колючих электрических искр. Джеймс уже тысячу раз проходил это всё. Знает наизусть все эти приёмы и трюки. Но всё равно каждый раз плавится и накаляется от растущего возбуждения. Еле сдерживается в нетерпении, чтобы не утащить Брока в туалет и не взять прямо в одной из кабинок. Грубо, быстро, как тому нравится. Но он сдерживается, из раза в раз. Ведь Рамлоу заслуживает большего, чем пошлый перепихон в грязном туалете ночного клуба, или ресторана. Он сдерживается и в такси. Пока Брок жадно припадает к его шее, вылизывая солоноватую от пота кожу супера, нетерпеливо сжимает уже каменный от желания пах, запуская пальцы в отросшие волосы и стягивая их в кулаке так ощутимо, но так безгранично нежно. И уже дома, в их общей квартире, они меняются местами – Джей рычит гортанно, стонет глубоко, громко шепчет Броку в самое ухо пошлости, вжимая того в стену прямо в коридоре, прикусывая кожу на ключицах и плечах, оставляя чуть багровеющие следы, которые тут же зализывает извиняясь. А Брок закусывает губы, чуть ли не до крови, хрипло выдыхает имя своего детки, в спальне утыкается лицом в подушку, сдавленно выстанывая проклятья, когда Джеймс берет его сзади плавно, но сразу до основания перевозбуждённого члена, крепко удерживая за плечи, и вдалбливаясь резко и быстро. Джей почти не умолкает, сопровождая каждое движение комментариями, прерываясь только на то, чтобы набрать воздуха в легкие. Он говорит какой Брок красивый, как его ведет от каждого изгиба мышц на мощной спине, как горячо ощущается членом плоть внутри него, как от его густого пряного запаха мозг дуреет неимоверно. Всё это заставляет Рамлоу сильнее выгибаться и подставляться на каждом слове. Закусывать подушку, не желая ни на секунду перебивать и лишать себя хоть единого звука, потому что голос его супера звучит для него ахуенно и действует почти как наркотик. А замешанный с почти животным желанием, заставляет полностью теряться в пространстве, забывая кто он, и сколько всего творил в своей жизни. Кончают они оба ярко, в унисон – Барнс несдержанно вскрикивая, Рамлоу вторя хрипло, придушенно. И все снова возвращается на свои места. Джеймс затихает, рухнув сверху на Брока и чуть съехав на бок, нежно оглаживая любимые скулы кончиками пальцев. А Брок начинает проговаривать мягко, но четко, как ему было хорошо, как он любит своего детку, как ахуенно было чувствовать того внутри себя, и как теперь он ощущает медленно вытекающую тонкой струйкой горячую сперму из растраханной задницы. Джей заливается краской, пряча лицо в подушку, а Брок обвивает его руками, притягивая к себе настолько близко, насколько это вообще возможно, не останавливаясь нашептывает нежности, куда-то в шею, пока они оба не проваливаются в глубокий сон в объятьях друг друга до самого утра.