Месть и милосердие

      Редкие снежинки оседают на свинцово-серых скалах, обугленных стволах деревьев и парусине палаток. Несколько знамен высятся над небольшим лагерем – на них начертан знак Даров Смерти. Широкое плато окружают костры и треножники с дымящимися чайниками и котелками – со стороны кажется, что оно предназначено для танцев, шуточных дуэлей и всего того, чем развлекают себя боевые маги в часы отдыха.       У костров толпится не меньше сотни чародеев: на лицах у одних написаны волнение и страх, у других – предвкушение и решимость. Механически они помешивают воду в котлах, безо всякой нужды разливают кипяток по пустым чашкам. Это спектакль – их действия не более чем маскировка для истинной цели, ради которой они явились сюда.       Из пестрой толпы особенно выделяются три фигуры. Первая принадлежит невысокому волшебнику со встрепанными каштановыми волосами, облаченному в плащ из красноватых драконьих чешуек. Вторая – высокому магу в строгой темно-синей, похожей на шинель мантии. Его белые волосы зачесаны назад, разномастные глаза (правый – голубой, левый – темно-карий) щурятся, вглядываясь в изломанную горами линию горизонта. Шагая, он чуть припадает на левую ногу.       Третья фигура принадлежит крепкому чародею в черном кожаном одеянии. Он довольно молод и его можно было бы назвать красивым, если бы не горящие безумством глаза и искусанные в кровь губы, возбужденно шепчущие двоим спутникам:       – Вы уверены… вы уверены, что он прилетит, мистер Грин-де-Вальд?       – Теракт выглядел натурально? – уточняет высокий чародей.       – Да. Мы занесли в здание кучу магловских трупов – тех, что с поля боя. И оставили достаточно следов… но все же, почему вы так уверены в том, что мертвые маглы заденут чувства этой твари? В Америке именем Криденса Бэрбоуна пугают детей – его кличут не иначе, как министерским палачом!       – Он не палач, – подает голос волшебник в чешуйчатом плаще, – он – цепной монстр Персиваля Грейвса. Этот мракоборец натаскал его…       – И приучил кидаться на все, что хоть чуточку мной пахнет, – добавляет Грин-де-Вальд, – поэтому не волнуйтесь, Раймонд – Криденс скоро будет здесь. Не потому, что ему жаль маглов, а потому, что у него появится веская причина разделаться со мной. Вы ведь знаете этих министерских – больше всего на свете они любят преподносить свою жестокость как праведный гнев.       – Да, сэр, – кивает Раймонд, – мистер Монтье, желаете ли вы проконтролировать последнее приготовление? – спрашивает он, учтиво поклонившись второму спутнику.       Бросив теплый взгляд на господина, Хьюго следует за Раймондом к скальным расселинам. Оставшись в относительном одиночестве, Грин-де-Вальд чувствует, как страх вновь закрадывается в его сердце. Он не может не волноваться – ведь это игра с огнем. Если все получится, он не только отомстит, но и избавится от страшного врага. Но если его знания подведут его… люди, что сейчас находятся рядом с ним, будут обречены на гибель, а самый преданный из его слуг и он сам – на мучительную смерть…       Возвращая себе решимость, темный маг впускает в свое сознание болезненные, тягостные воспоминания:       Тьма… повсюду тьма… она сжимает его, мешая дышать, просачивается под его кожу, выкручивает кости. Боль нестерпима – он кричит и его крик единственное, что еще указывает на то, что он жив.       Точно сквозь дымовую завесу из тьмы проступают очертания восемнадцатилетнего юноши. Коротко остриженные черные волосы окружены пеплом, яркие губы изгибаются в оскале, а в белых глазах читается одно – желание причинить ему еще большую, еще более невыносимую боль…       Из последних сил ему удается повернуть голову. Там, внизу маячат несколько фигурок – с высоты они кажутся кукольными. Президент американского министерства магии миссис Пик-вери и дюжина мракоборцев – на их лицах написан ужас. Ужас написан и на лице магозоолога Ньюта Саламандера, по иронии судьбы – или волей великодушного Дамблдора, опять оказавшегося в центре пекла. Персиваль Грейвс лучится торжеством – кто бы сомневался? А юная Тина Голдштейн смотрит на разошедшегося обскура с восторгом… да, вот кто удивил его больше всех! Вот от кого он не ожидал такого бессердечия, такого преклонения перед разрушительной силой, такой беспощадности…       …его с треском кидают на брусчатку, вжимают в нее – так, что хрустят ребра. Тьма клубиться над ним – Криденс Бэрбоун готовится нанести последний удар. Он умрет вдали от своих соратников, и никто не позаботится даже об его искореженном теле. Ничто не спасет его. Ничто, кроме…       – КРИДЕНС, СТОЙ! – голос Ньюта Саламандера эхом проносится над площадью.       Неужели кто-то встал на его защиту?       – Остановись, Криденс!       Над ним нависает неуклюжая тень…       – Мистер Саламандер, не вмешивайтесь…       – Остановите его, мистер Грейвс! Смотрите, что он с ним сделал!       – Перед вами преступник, мистер Саламандер. И угроза для всего магического общества!       – Передо мной жертва насилия!       Слышится рокот – Криденс Бэрбоун теряет терпение:       – Уйдите, мистер Саламандер… уйдите, я хочу убить его!       – Вначале ты убьешь меня, Криденс. Если ты действительно чудовище, если твоя ярость для тебя дороже всего, ты сможешь убить и меня!       Досадливый вздох: Персиваль Грейвс бросает неприязненный взгляд на магозоолога. Затем он задирает голову кверху и говорит – пренебрежительно, с гнусным задором:       – Ладно, Криденс, бросай его! Давай сдадим его властям…       – Я хочу отомстить, мистер Грейвс – за себя и за вас!       – Ты отомстил. Смотри, как славно ты его потрепал! Спускайся… не трать время на этого гада! У нас с тобой есть дела поинтереснее, не так ли?       …кое-как он поднимается на колени и первое, что видит – это усмешку Персиваля:       – Вы арестованы, мистер Грин-де-Вальд. Снова.       Из толпы выступают двое мракоборцев. Тьма развеивается – Криденс Бэрбоун принимает свой человеческий облик. Тина Голдштейн не сводит с него взгляд…       Он чувствует отчаяние, оно заполняет все его существо. Да – он жив, но он в окружении врагов. Впереди – ничего, кроме тюрьмы, а может и того, что хуже смерти… но, нет! Он не сломается: пусть они пленили его, но он не будет просить их о милости…       Он поворачивается к Криденсу, он хочет было сказать: «я тебя не боюсь!», но когда он размыкает губы, изо рта у него начинает сочиться кровь… отчаяние захлестывает его с новой силой, в висках навязчиво стучит: «смерть близка, смерть близка…».       И тут в этом океане безнадежности вспыхивает спасительный маяк:       – Мистер Грин-де-Вальд, не двигайтесь! Вам станет хуже! Подождите, я сейчас…       – Какого Мерлина, мистер Саламандер?! Что вы задумали?!       – Не мешайте мне, мистер Грейвс! Я делаю то, что должно – оказываю помощь раненому…       – Я тоже делаю то, что должно – отправляю преступника за решетку!       – Вы лишь делаете то, что хотите!       – Мистер Саламандер…, – раздается дрожащий голос Пиквери, – мистер Саламандер, мы не варвары! К нему приведут тюремного врача…       – Он никуда не пойдет, пока не поправится!       …из тумана выступает бледное лицо магозоолога. Непослушные рыжие волосы, травяные глаза, россыпь веснушек – почему он раньше не замечал, как тот красив?       Левая рука у него сломана и висит как плеть, правая каким-то чудом осталась цела – Ньют бережно берется за нее и помогает ему подняться. Он жадно пожирает глазами каждую черту юноши, каждую деталь его образа. Он знает: Ньют Саламандер будет последним человеком, делающим ему добро. Серое драповое пальто, желто-коричневый жилет, белая рубашка…       И вдруг он видит нечто, резко не соответствующее образу магозоолога: поверх его жилета висит грубый медальон с гравированной министерской «М».       «Это портключ», – мелькает в голове спасительная мысль.       Или не мысль? Быть может, это был шепот?       …здоровой рукой он тянется к заветному медальону.       – НЬЮТ! – кричит Персиваль.       Но магозоолог не двигается… последнее, что он видит, прежде чем мир превращается в сплошной водоворот красок – это слезы, блестящие в его травянистых глазах.       Его телепортировало на глухую магловскую улицу. Фантастическими усилиями он доползает до какого-то вонючего погреба и накладывает на себя чары Помех, чтобы спокойно зализать раны.       Он не знает, как добрался до ближайшего из своих убежищ. Но первое, что он сделал, увидев своих соратников – это повалился в траву с мыслью, что больше он уже не встанет. Он солгал им, сказав, что его попросту отделали мракоборцы, и что причина тому была только его неосмотрительность. Его соратники не должны знать о том страхе, о котором теперь знает он – они должны быть уверенными в своих силах, должны видеть в конце пути свет, а не всесокрушающую тьму обскура…       Под ложным предлогом он отзывает своих агентов из Америки и разворачивает деятельность в других странах. Кое-какие вести все же доходят из-за океана: Персиваль Грейвс занял пост премьер-министра, но были те, кто поговаривал, что он «уже давно новый президент, а Пиквери у него в служанках». Бывший мракоборец славился своей деспотичностью, но никто не смел оспаривать его власть. Причиной тому, конечно же, был Криденс – самый юный в истории Америки борец с преступностью, а за глаза – палач, юноша-монстр, министерский инквизитор и «собачка мистера Грейвса».       Каждый раз, узнавая что-то о Криденсе Бэрбоуне, он чувствует, как внутри у него закипает гнев… нет, он не может растрачивать себя на месть. Ведь у него есть цель – он должен снять с волшебников оковы Статуса о секретности, вывести их из «подполья» и положить конец магловской тирании! Ради этого он живет, ради этого дышит…       Но когда он почти что забывает о Криденсе, тот напоминает о себе в самый неожиданный момент. Он руководил операцией в швейцарских горах – с большим трудом он и его соратники одолели отряд министерских боевых магов. Это была чудовищная баталия – их атаковали прямо в магическом поселении. Некогда прекрасный городок лежит в руинах… ничего: он восстановит его, чтобы провозгласить частью своей империи.       Он вел своих людей обратно в укрытие, когда заметил на горизонте подозрительное черное облако… гроза? Стая птиц? Нет – птицы не кидаются на людей, не разбивают их о скалы, не высасывают из них жизнь, превращая в безжизненную скорлупу…       Вновь его окутывает тьма и вновь из нее выступает разгневанное лицо Криденса Бэрбоуна:       – Ты умрешь! Ты поплатишься за все, что сделал! Теперь тебе не убежать!       Его люди то ли мертвы, то ли лежат без сознания – он снова один. Жизнь покидает его слабеющее тело и все, на что у него хватает сил – это выкрикивать проклятия:       – Ты все тот же жалкий юнец, Криденс! Ты ничто без своего обскура! Тебе никогда не стать настоящим волшебником – ты умеешь только разрушать! Тебя запомнят как монстра – на фоне твоих поступков мои злодеяния померкнут! Встретимся в аду, Криденс… встретимся в аду!       Вместе с последними словами у него вырывается хрип… это конец – его тернистый путь окончен, он так и не прошел по нему до конца.       …он удивился, когда раскрыл глаза и вновь увидел солнечный свет. Из паутины лучей показывается лицо, но это не Криденс… мистер Саламандер? Нет…       – Вы очнулись, сэр! Слава Мерлину, вы живы!       – Хьюго?! Как… как тебе это удалось?!       – Этот мерзавец едва вас не убил…       – Как ты смог с ним справиться?!       …но Хьюго Монтье не одолел обскура – он был перед ним беспомощен и понимал это. Поэтому он сделал нечто иное: он опустился перед Криденсом на колени и со слезами стал вымаливать прощение для своего господина. Он унизился ради того, чтобы спасти ему жизнь…       Неизвестно, что пробудило в Криденсе жалость – быть может, причиной тому были воспоминания из прошлого. Однако за его, казалось бы, милосердием крылось обыкновенное лицемерие. Да, он отпустил своих жертв, но на прощанье пригрозил им, что «если они продолжат свое гнусное дело, он найдет их, и их обоих будет ждать очень мучительная смерть». Вот она – жалость великого Криденса Бэрбоуна! Он сохранил ему жизнь, но отнял у него то, ради чего он жил – его цель.       Мощь обскура посеяла страх среди его людей, а лишившись цели, он сам начал впадать в тоску. Весь мир словно померк, он перестал понимать, для чего он живет и для чего дышит.       И тогда он впустил в свое сердце пламя – болезненный, но надежный огонь мести, что может дать опору и помочь снова встать на стезю.       …и вот он поднимается на трибуну, чтобы зажечь этот огонь в сердцах своих сторонников:       – Мои братья! Мои сестры! Мои друзья! Новое препятствие воздвигнуто на нашем пути к свободе. Новый тиран диктует нам свои условия, вынуждая нас жить под гнетом страха! Имя этого тирана – Криденс Бэрбоун! Юнец, наделенный могуществом сотни чародеев, взращенный министерским мракоборцем и приученный кидаться по первому же «фас». Вы спросите меня, опасен ли Криденс? Да, он опасен… но так, как опасны фанатичные, вооруженные до зубов магловские солдаты. Криденс Бэрбоун не более, чем разрушитель. Его собственная мощь ослепляет его и заставляет недооценивать своих противников.       Вы – гении волшебного мира! Вы из тех, кто полагается не на грубую силу, а на силу слова! Ваш ум – ваше самое грозное оружие… так направьте его против Криденса! Мощь обскура ничто по сравнению с вашими знаниями, вашим талантом! Идите за мной, если не желаете бояться! Идите за мной, если верите в себя!       Гром аплодисментов – и вновь вспыхивают огни в потухших глазах. Новая цель, движение и действие, снова есть ради чего жить и дышать…       Поэтому он сейчас здесь, на этом плато. Здесь разыграется еще одна битва и решится его судьба. Он либо все погубит, либо вернет, либо отомстит, либо сам станет жертвой мести…       Для многих Геллерт Грин-де-Вальд стал воплощением свободы – и он докажет им, что они не ошиблись в своем выборе. Он умрет, но не будет бояться. Он умрет, но не свернет с намеченного пути.