Месть и милосердие

      Солнце расцвечивает горные вершины всеми оттенками алого, когда случается то, чего все ждали и боялись одновременно:       – ОН ЗДЕСЬ! – доносится с дальней смотровой вышки, – ОН ПРИБЛИЖАЕТСЯ!       Выйдя на середину плато, Грин-де-Вальд снова вглядывается вдаль. Рядом с ним стоит его верный Хьюго: губы слуги то и дело поддергиваются в оскале, пальцы правой руки нетерпеливо стискивают палочку.       Черное пятно вырисовывается на фоне снежного савана. Вздернув волшебную палочку, темный маг посылает в воздух сигнальные искры. Покинув смотровые вышки, его дозорные ныряют в скальные расселины, остальные чародеи занимают позиции у фальшивых костров. Знакомая тьма уже клубится над дальними скалами: извиваясь, диковинно переплетаясь между собой, смертоносный дым приближается к лагерю.       Воздух сотрясает гневный рокот: сжавшись, тьма обрушивается на первый ряд палаток. С треском переламываются знамена, одна из вышек рассыпается, подобно спичечному домику… давай, ломай! Это единственное, что ты умеешь, Криденс Бэрбоун!       Расчищенное плато напоминает мишень – Грин-де-Вальд и Хьюго стоят в самом ее центре, напряженные и сосредоточенные. Тьма уже клубится над ними, плотнея и постепенно принимая человеческие очертания.       Наконец из нее проступает ненавистное юношеское лицо:       – Вы… снова!       – Здравствуй, Криденс, – проговаривает темный маг, снизу вверх глядя в белесые, горящие гневом глаза обскура, – ты явился выполнить свое обещание?       – Я ДАЛ ВАМ ШАНС!       – Шанс на что? На то, чтобы жить в тени, в вечном страхе перед тобой?       – Вы могли остановиться… МОГЛИ ПОНЯТЬ! Я пощадил вас для того, чтобы вы научились милосердию! Научились использовать свою силу лишь там, где это нужно!       – ТВАРЬ! – рявкает Хьюго.       – МОНСТР! – подхватывает кто-то из толпы.       Все же по лицам волшебников пробегает страх, когда обскур смеряет их взглядом. Его дымовые крылья уже застилают небо, отбрасывая на плато густую тень.       – Там, где нужно, Криденс? – поспешно переспрашивает Грин-де-Вальд.       Нельзя, чтобы его люди боялись – он должен внушить им уверенность, показать всю низость их противника…       – …значит, там где нужно? Тогда скажи мне, мой мальчик: зачем нужно было применять свою силу для того, чтобы попросту выплеснуть свою ярость? Зачем решать с помощью силы то, что можно было решить с помощью слов? Давай подытожим: магловский сенатор… твоя приемная мать… те люди, что просто оказались у тебя на пути… они должны были умереть, да? Слезы и гордость Криденса Бэрбоуна стоят очень дорого – тут он не гнушается использовать свою силу…       В белесых глазах проскальзывает растерянность, но в следующую секунду гнев вспыхивает в них с новой силой:       – Не вам порицать меня за мое прошлое! Вы – убийца!       – А я этого и не отрицаю, Криденс. Но у меня по крайне мере есть цель, в то время как тобой движет лишь ярость и жажда разрушения.       – НЕПРАВДА! Я не такой, как вы!       – Ах, ты не такой, как я… да – это, безусловно, заставляет по-другому посмотреть на весь тот террор, что ты устроил под руководством доблестного мистера Грейвса. То, что от тебя несет его одеколоном, а не моим, служит достаточно веским оправданием твоему, кхм… весьма своеобразному способу наводить порядок на улицах Нью-Йорка…       По толпе пробегает одобрительный ропот. Боковым зрением Грин-де-Вальд замечает, как меняются лица его приспешников: страх исчезает с них – теперь они смотрят на обскура с презрением… пора! Сейчас они как никогда готовы выдержать удар!       – Кстати, Криденс – насчет одеколона Грейвса… ты не боишься, что за твое отсутствие он удостоит этой привилегией кого-нибудь еще? Советую тебе перенюхать все Министерство, когда возвратишься в Америку – уверен, благодаря тебе мистер Грейвс стал популярен еще больше…       Последние слова Грин-де-Вальда тонут в чудовищном рокоте. Кое-как он успевает выставить перед собой магический щит, прежде чем обскур обрушивается на него черным водопадом. От силы удара щит сразу же гаснет, но в следующую же секунду воздух рассекает палочка Хьюго:       – Протего Максима! – над слугой и темным магом раскрывается призрачный купол.       Остальные чародеи уже начали осыпать Криденса Ослабевающими заклятиями – их слажен-ные действия и взаимовыручка, как ничто другое вселяют в Грин-де-Вальда уверенность. Вновь и вновь он убеждается в том, что сила лидера – в его сторонниках.       От криков разгневанного обскура содрогаются скалы. Несколько раненых уже заползло в расселины, движения остальных волшебников делаются все более вялыми. Дважды Хьюго Монтье был опутан дымовыми щупальцами, и несколько раз его кидало о камни. Все явственнее Грин-де-Вальд ощущает, как и в его тело закрадывается усталость, дает знать о себе и незажившая нога… только бы выдержать! Только бы не упустить нужный момент…       Наконец случается то, чего темный волшебник добивался. Окончательно впав в неистовство, Криденс взмывает в сумрачное небо: там, в вышине, он сжимается в плотный черный ком, а затем обрушивается на плато, подобно снаряду. Крутанувшись – так, что взвихриваются полы мантии, Грин-де-Вальд уворачивается от смертельного удара. На том месте, где он стоял ранее, разверзлась звездовидная трещина.       Не сдаваясь, обскур снова взмывает ввысь. Жестом Грин-де-Вальд приказывает Хьюго покинуть плато, а остальным магам – быть наготове. Когда же Криденс начинает приближаться, он бросается к скалам, выкрикнув на бегу:       – ЩИТ!       В то же мгновение, когда пикирующий обскур касается камня, палочки чародеев дружно рассекают воздух. Из них вырываются белые молнии: соприкоснувшись в одной точке, они превращаются в яркий сноп света. Растекшись, будто по перевернутому бокалу, он заключает обскура под сияющим колпаком.       Из расселин доносится голос Хьюго, лихорадочно выкрикивающего приказания. Сжимая рукоять своей палочки, Грин-де-Вальд не сводит взора с клубящегося черного дыма, силящегося распереть купол своей мощью… хватит ли его силы и силы его сторонником на то, чтобы сдержать его?       Слуха темного мага достигает подземного гудение. Не опуская палочек, чародеи расступаются, разбивая доселе стройные шеренги. Гудение сменяется гулким скрежетом, и из земли по краям плато вырываются кристаллические столбы – они обхватывают тюрьму Криденса, подобно когтям. Поверх первого купола раскрывается второй, на этот раз точно сплетенный из золотистой паутины. Жестом Грин-де-Вальд показывает, что палочки можно опустить – он видит, как некоторые из его соратников падают от усталости. Теперь вся надежда на знания, что он впитал из древних фолиантов, на математические расчеты, на внимание и внутреннее чутье…       Из расселины показывается запыхавшийся Хьюго:       – Сэр? – вопросительно выдыхает он.       – Подожди, – отзывается Грин-де-Вальд, не отрывая взгляда от обскура.       Тот продолжает клубиться внутри магической тюрьмы, и постепенно среди угольно-черных завихрений появляется что-то еще. Кроваво-красные всполохи, какие-то диковинные фигуры, отдаленно напоминающие очертания человека и наконец – горящие белые глаза.       – Пора! – восклицает темный маг.       – АКТИВИРОВАТЬ ПОГЛОТИТЕЛЬ! – приказывает Хьюго.       Из расселин вырываются лучи мертвенно-голубого света. Кристаллы ослепительно вспыхивают – не выдержав, Грин-де-Вальд заслоняет глаза ладонью. Камень под ним начинает дрожать, воздух неистово звенит, точно тревожимый сразу тысячей хрустальных колокольчиков. Он лихорадочно считает в уме: три секунды… десять… пятнадцать… двадцать семь… он ничего не видит, сквозь оглушительный звон прорываются чьи-то крики… если Криденс вырвется, если ничего не выйдет, если его расчеты неверны…       Неожиданно по плато прокатывается новый непривычный звук. Как будто кто-то расплескал воду или перевернул гигантскую чайную чашку. В следующее же мгновение чудовищный звон стихает. В воздухе повисает зловещая тишина.       Убрав ладонь, Грин-де-Вальд видит своих людей – те стоят на коленях и протирают кулаками ослепленные глаза. Чувствуя, как внутри у него все сжимается, он переводит взгляд на ловушку.       Кристаллы погасли, но купол продолжает стоять. По его внутренним стенкам стекает густая черная жижа.       Еще моргая и неуверенно пошатываясь, чародеи поднимаются на ноги. С недоумением они смотрят вначале на почернелый купол, а вслед за этим – устремляют вопросительный взгляд на своего господина. Грин-де-Вальд чувствует, как плеча его касаются мужские пальцы. Обернувшись, он встречается глазами с Хьюго:       – Получилось? – тихо спрашивает слуга.       «Получилось?» – мысленно переспрашивает себя темный маг. Он боится верить в успех, но он знает: все эти люди, что требуют от него ответа, надеются на него.       – Жди тут, – приказывает он, – будь наготове.       Медленно Грин-де-Вальд шагает к ловушке и подходит к куполу почти вплотную. Взоры всех волшебников сосредоточены на нем, и он почти физически ощущает тяжесть их взглядов.       Как он ни старается, но разглядеть что-либо за черными подтеками ему не удается. Безусловно, Криденс все еще под куполом, но обезврежен ли он? Мертв? Или он просто принял человеческий облик, дабы обхитрить его? В такие минуты Грин-де-Вальд особо явственно ощущал ту ответственность, что он взвалил себе на плечи: если он ошибется, если внутреннее чутье подведет его – все пропало…       Вдруг слуха его достигают какие-то звуки, непохожие на беспокойное перешептывание и его собственное сбитое дыхание. Вначале ему кажется, что это вновь завибрировали кристаллы. После – что это хрустнул снег у него под сапогом, но затем он понимает: это всхлипы – такие, какие издает раненый человек. И доносятся они из-под купола…       Криденс жив, но действительно ли он ранен? Или это всего лишь уловка?       На пару мгновений сознанием Грин-де-Вальда завладевает спасительная мысль: что, если попросту активировать ликвидационные чары? Никакого риска, а обскур будет либо ослаблен, либо полностью уничтожен. Но соблазн захватить Криденса живьем слишком велик – и потому он делает глубокий вдох и приказывает, еще более ощущая тяжесть лежащей ответственности:       – УБРАТЬ КУПОЛ!       Беспокойный шепоток делается громче. Из расселины доносятся оклики Раймонда, скрежет запущенного механизма, жужжание магических приборов. С тихим звоном паутина купола развеивается – нестекшая жижа с всплеском разливается по камню, и глазам встревоженных чародеев открывается странное зрелище.       Горное плато напоминает блестящее черное зеркало: в неприглядной, едко пахнущей жидкости отражаются последние закатные лучи. В самом же центре лоснящейся черной лужи, подогнув колени, сидит хрупкий юноша. Его простая одежда промокла насквозь, безвольно висящие руки конвульсивно дергаются. Каждый раз, когда он всхлипывает, изо рта у него вытекает черная струя.       Неужели?       Все же осторожно, Грин-де-Вальд ступает прямо в едкую жижу и, под гробовое молчание соратников, приближается к тому, кто еще недавно сулил ему смерть. Лицо Криденса Бэрбоуна выражает недоумение – произошедшее еще не уложилось в его сознании. Глаза юноши – уже не белые, а темно-карие, растерянно бегают по сторонам, словно бы ища утерянную силу. Силу, от которой осталась лишь влажное черное пятно…       Торжество разливается по телу Грин-де-Вальда теплыми волнами. С жадностью он заглатывает горный воздух, стараясь унять нервную дрожь, пришедшую на смену былым переживаниям. Затем нарочито громко, чтобы слышали все, он произносит, все же не удержавшись от толики злорадства:       – Как ощущения, мистер Бэрбоун? Падать с вершины больно, не так ли? Особенно, если нет того, кто захочет тебя подхватить…       Он победоносно складывает на груди руки и выпрямляет спину, чтобы еще больше контрастировать с поверженным юнцом. Толпа отзывается ему неверующим молчанием.       Первым, кто понимает случившееся, становится Хьюго. В его серых глазах вспыхивают злые огоньки, губы изгибает хищная улыбка:       – Обскур мертв! Мертв… мертв! МЕРТВ! – повторяет он, словно бы убеждая в этом притихнувших чародеев, – Криденс Бэрбоун теперь не более, чем сквиб!       – Ну и вонючий же сквиб из него получился, – доносится вдруг из толпы, – скверный же у мистера Грейвса одеколон!       Шутка встречается взрывом смеха, но не веселого, а безумного. От той мысли, что они сразились со смертью и победили, соратники темного мага будто сходят с ума: они катаются по земле, заливаются слезами, обнимают друг друга. Из расселины боязливо выглядывают раненые и бледный усталый Раймонд – губы у него искусаны еще больше, по лбу градом стекает пот. Несмотря на это, он первый оборачивается к своему господину и первый поднимает палочку в его честь:       – Грин-де-Вальд! Грин-де-Вальд непобедим!       Вскоре скалы уже расцвечиваются отблесками беспорядочных заклинаний, а в сизом небе рассыпаются мириады искр:       – ГРИН-ДЕ-ВАЛЬД! ГРИН-ДЕ-ВАЛЬД!       Кое-как темному магу удается устоять на ногах: звуки собственного имени, выкрикиваемого ликующей толпой, его словно опьяняют. Разгоряченная кровь стучит у него в висках: охваченный неким азартом, он хватает Криденса за шиворот и трясет его, словно котенка. Затем, окончательно опьяненный ощущением триумфа, Грин-де-Вальд перехватывает юношу обеими руками и поднимает его над головой… все, мистер Бэрбоун! Вы у меня в руках!       Он лично связывает Криденса магическими путами, получая мрачное удовлетворение от каждого затянутого узла. Обмотав голову юноши непроницаемым шарфом, заметя следы баталии, он и его люди трансгрессируют к замку.       Оказавшись за надежными каменными стенами, Грин-де-Вальд отдает несколько распоряжений по уходу за ранеными, и о приготовлении праздничного пира. Дает он пару ненужных поручений и Хьюго – в глазах того опять появился опасный стальной блеск.       Заняв работой остальных обитателей замка, темный маг в одиночку, с траурной торжественностью спускается к тюремным камерам, неся на руках свою недоумевающую жертву. Развязав Криденса, усадив его на койку, он запирает изнутри дверь темницы и прислоняется к ней горячим виском. Теперь, не будучи захваченным чужим восторгом, он может до конца осознать всю важность того, что с ним случилось.       Он выиграл пари с Судьбой. Поставил на карту все – и победил, но самое главное: он умеет проигрывать. Его сокрушили, но он не сдался, не рассыпался в прах, не забился в угол. Каждый может упиваться победой, но лишь сильнейшие выдерживают горечь поражения.        Вновь скрипит дверь тюремной камеры: шелестя мантией, Грин-де-Вальд покидает своего узника… спокойной ночи, мистер Бэрбоун! Посмотрим, умеете ли проигрывать вы!