Всё даст им война

Посмотрев вслед сбежавшему чародею, Кирилл почувствовал одновременно зависть и облегчение. В его задаче про козла, волка и капусту только что стало на одну переменную меньше, но это, к сожалению, её не упростило, а только запутало. Возможно, потому что Женя как раз был тем самым несчастным дедом, который пытался уберечь всех троих. И теперь этот дед ушел в Институт. Себя в этой задаче Кирилл видел волком. Немощный вампир и едва-едва возвращенный щенок сделать ему ничего не могли, и… Вампира всё-таки стоило бы убить. В свою очередь, упырь ясно дал понять, что совершенно не против отобедать потомком литовского графа… По крайней мере был не против до того, как Луна восстановила справедливость. Сам щенок же… Да, он определенно был капустой. Тут даже добавлять ничего не хотелось. Александр, всё-таки, не удержался и закатил глаза, когда Ярослав упомянул про свой возраст. Кириллу захотелось поморщиться от едкого запаха неподдельного страха, которым пахнуло от щенка. Оборотень уже порядком устал вдыхать его за последние сутки. — Ты чуть не подох. — жёстко напомнил Кирилл. — И чуть не стал убийцей… — некстати вклинился вампир. — Как нехорошо. Взгляда хватило, чтобы он заткнулся, но Кирилл понял, что зря рассказал ему о том, что у Жени на него далеко идущие планы. Судя по заблестевшим глазам упыря, этот козёл совершенно точно собирался воспользоваться своей временной безнаказанностью и истрепать нервы Кириллу так сильно, как только сможет… И почему чародеям так сильно нужны были обязательно живые проклятые? — С родителями надо будет решить пару формальных вопросов. — смилостивился Кирилл. — Вернее, со всеми вами. — Я… — Ярослав покорно встал с пола, потянулся к карману куртки, но телефона там не обнаружил. — Я схожу за телефоном и вызову такси. — Так и сделай, будь любезен. — вампир зевнул и потянулся, хрустнув позвонками. — Часов на девять, думаю, подойдёт… — Вызывай ближайшее. — мрачно перебил Кирилл. Ярослав послушно кивнул и зашагал вниз по лестнице. Сбегать ему смысла не было — Кирилл во всех возможных подробностях объяснил ему щекотливость ситуации, в которой он оказался… А вот вампир то ли оказался особенно непонятливым, то ли просто вредным… — Дяденька, там — солнышко. — вампир картинно растопырил грязную пятерню, видимо, собираясь проиллюстрировать свою фразу. — Один его лучик, и во мне будет не очень красивая дырочка. — Там пасмурно. — Там ветер. — упырь ткнул пальцем в сторону окна. — Я двести лет живу в Питере. Я знаю, как тут меняется погода. — Ну хорошо, ну будет в тебе дырка — и что? — Как что?! — от возмущения Александр чуть не подавился набранным в лёгкие воздухом. — Да твой чародей тебя по стенке размажет, если со мной хоть что-нибудь случится. — Я очень сильно перед ним извинюсь. — очаровательно улыбнулся Кирилл, стараясь скрипеть зубами не слишком громко. На самом деле, вампир и правда драматизировал. Над Питером неслись облака, и ненавистное Александру «солнышко» показывалось лишь изредка. Уж перебежку до такси он бы точно успел совершить, не осыпавшись пеплом на тротуар. Нужен был только хороший рывок… И вот здесь начинались проблемы. Вампир был «пустой» — обескровленный. Пахло от него тленом, рвотой и ветошью, и даже слегка — гниением. Его не просто так бросило в спячку — организм изо всех сил старался сохранить ему жизнь. И теперь нужна была кровь — хоть какая. Просто чтобы он пережил поездку. Живой вампир, видевший обращённого луной, был опасен. Он грозил обнаружить другим расам эту небольшую, но неприятную особенность. И Кириллу не хотелось даже думать о том, кому могла бы показаться соблазнительной идея обзавестись несколькими сотнями таких зверушек, и как бы этого могли достичь… И, всё-таки — нет, теперь Кириллу вампир нужен был живым. Он нужен был как угроза. Как аргумент в споре с влиятельными… Людьми — всего лишь людьми. Теми, кто решил, что лишать своего сына выбора, на который тот имел полное право — это отличная идея. Его не привели в стаю, как только в нем проснулся щенок. Ему не дали поговорить со старейшинами. Его не спросили, какую судьбу он выберет. Ему не объяснили всех граней принимаемого решения… Ярослав не смог бы забыть привода в стаю… Если бы это был его выбор, он стал бы одним из самых важных моментов в его жизни. Попробуй человечину, стань настоящим оборотнем, живи по заветам предков, или, ну… Будь человеком, но только до конца — трави в себе собаку, каждое полнолуние аккуратно принимай таблетки. Знай, что тебя убьют, если будешь обращён Луной и попадешься кому-то на глаза… Щенок не знал об этом. Его родители, сделав выбор за него, не объяснили даже, в чем он состоял. И теперь вампир, увы, нужен был, чтобы показать им всю серьезность ситуации. Так что хорошо было бы доставить его на место ещё не окочурившимся. — Сколько ещё продержишься без крови? — серьезно спросил оборотень. — Если графы подадут стейк с кровью — возможно, до ночи, а там… — вампир легкомысленно развел руками. — Разберусь. Если отпустишь. Мелькнувшая на несколько секунд почти детская сосредоточенность растворилась тут же, уступая место кривоватой ухмылке, обнажающей клык. Возможно, упырь рисковал порвать клыком собственную тонкую кожу на губах, и именно поэтому ухмылялся. Может быть, ему действительно было смешно. Кирилл не знал. Резкие прыжки в интонациях и внешних состояниях, успевшие надоесть оборотню, почти никак не отражались на эмоциях упыря. Он актерствовал, и вряд ли это было неосознанной защитной реакцией… О нет — Кирилл достаточно знал вампиров. Те, что доживали хотя бы до сотни лет, выучивались юлить и приспосабливаться, выворачиваясь из любой ситуации. Этот не был исключением. Эмоции, среди которых сильнее всего ощущалась уверенность, и чуть менее ярко — невнятная тревога, он не прятал. Однако и воли им не давал. Чувства не влияли ни на его разум, ни на его действия. Вампир будто бы существовал одновременно в двух ипостасях: внешней — дёрганной и почти комической, и внутренней — умной, расчётливой и по-змеиному плавной… — На стейк с кровью можешь не рассчитывать. — Ярослав, запыхавшийся от подъёма по лестнице, показался в дверном проёме. — Можем спускаться. Скоро приедут. — Я важный гость. — Александр щёлкнул пальцами, будто подзывая официанта. — Неужели для такого почётного потерпевшего в доме главного прокурора не найдётся даже самого маленького стейка с кровью? — Моя семья — вегетарианцы. — скучающим тоном пояснил Ярослав, что-то увеличивая в телефоне. — Ну а хотя бы кровь без стейка? — невинно поинтересовался Александр. Ярослав не удостоил его ответом. Кирилл перевёл взгляд с одного на другого. То, что пацан был сыном прокурора, немного меняло дело. Вернее… Очень сильно меняло. Законников оборотень терпеть не мог. Законы он уважал, но на тех, кто их составлял или, ещё хуже — тех, кто сделал делом своей жизни их применение, уважение не распространялось. Тут просто задавить авторитетом или запугать живым вампиром бы не вышло… Может быть, отец вообще решился не приводить сына в стаю, потому что точно знал, как именно можно было обойти законы оборотней… — Человеческие новости надо слушать, дядь. — Александр фамильярно похлопал Кирилла по груди, видимо, увидев на лице оборотня явное замешательство. — Сыновей прокуроров надо знать в лицо, ну или хотя бы по фамилии… Никогда не знаешь, как это может пригодиться. Вампир, заговорчески улыбнувшийся сыну прокурора, видимо, не до конца осознавал, в каком положении сейчас находится. А положение было незавидное. Подраться с сыном простого охреневшего от своей безнаказанности оборотня, выбравшего жить человеческой жизнью и с сыном главного-в-чём-бы-то-ни-было-прокурора… О, это было два совершенно разных положения. И если в первом случае Александр был просто обычным козлом, то во втором он рисковал оказаться самым настоящим козлом отпущения. — Приехало. — Ярослав помахал телефоном, привлекая внимание. Вампир с плохо скрываемым интересом проследил за движением такси на экране, но заставил себя оторваться вовремя, пока щенок этого не заметил. Он ещё раз взглянул в окно и внезапно заявил Кириллу: — Отдай куртку. — Нет там солнца. — А мне холодно. — вампир гневно сверкнул глазами. — А ещё у меня руки нет, я босиком, и лицо — не дай бог в кошмарах увидеть… Хочешь, чтобы люди всё это запомнили? Ярослав вздохнул, потянул через голову толстовку, бросил её вампиру, неловко подхватившему её левой рукой: — Надевай и поехали, ах да… Попытки Александра влезть в толстовку, возможно, могли бы оказаться ещё занятнее, чем его же попытки вылезти из свитера, но щенок быстро сориентировался. Вампир с его помощью просунул здоровую руку в рукав, а после Ярослав расправил на нём толстовку, подумал, и засунул пустой рукав в карман на животе. Так увечье не слишком сильно привлекало внимание. Капюшон Александр натянул самостоятельно. К сожалению, скрывал он немного. Подгнившее лицо вампира сбоку, может, и не разглядели бы, но спереди всё было видно. — Сойдёт. — Ярослав скрестил руки на груди, оглядывая вампира. — Пошли. Там время ожидания ограниченное. Без толстовки щенок оказался ещё мельче, чем Кирилл предполагал. Сейчас мясом мальчик, судя по запаху, всё-таки питался, но, видимо, в детстве был лишён этого удовольствия, потому и вырос слишком субтильным для оборотня. Кирилл пропустил Александра вслед за щенком по лестнице, сам пошёл замыкающим, на всякий случай оглядывая место преступления. Дом, конечно, был заброшенным, но… Стоило попросить Женю избавиться от следов преступления прежде, чем он сбежал. Мало ли какие любопытные личности могли бы сунуться сюда, привлечённые, как и Кирилл, запахом крови вампира и оборотня… О побоище ни в коем случае нельзя было заявлять во всеуслышание. В накалившейся обстановке это могло привести к непредсказуемым и неконтролируемым последствиям. Хотя нет — весьма предсказуемым. Клыкастые бы встали на сторону своего, а Александр, почувствовав поддержку и опору, выдал бы тайну обращённых луной, тем самым поставив под угрозу не только политическое положение расы Кирилла, но и само её существование… Вампиры и чародеи, объединившись против оборотней, стали бы действительно грозной силой. Объединиться им мешали постоянные вопросы и разногласия, но общий враг, к тому же страшный, мерзкий и опасный… Спускаясь по лестнице к черному ходу, Кирилл с удивлением отметил почти стоическое спокойствие щенка. Ни ржавый запах засохшей крови, ни разрушения его будто не интересовали. Конечно, возможно он уже успел все рассмотреть, пока ходил за рюкзаком, но… Похоже, пацан, готовясь к тяжёлому разговору, собрался замкнуться в себе, и все эмоции выдать уже после. Такие вот отложенные истерики Кириллу приходилось видеть — зрелище было не для слабонервных. Щенок обернулся к вампиру, старавшемуся выверять каждый шаг, чтобы не идти по каменному крошеву. Выходило это не то, чтобы слишком быстро, к тому же, то и дело все-таки наступая, Александр отдергивал ногу, и на секунду застывал, стараясь то ли убаюкать, то ли переждать боль. В такие моменты здоровый вампир мог бы схватиться за перила, но Александру просто нечем было хвататься, так что равновесие он удерживал с большим трудом. Все это Ярослав, конечно, где-то в глубине души осознавал, но его раздражению это вовсе не мешало. Неозвученное «давай быстрее» повисло в воздухе. Александр пожал плечами, забрался на перила, опасно покачнулся, но усидел и заскользил вниз, опережая Ярослава. Будь у вампира свободная рука, он непременно бы отсалютовал щенку. Спустившись, Ярослав почти галантным жестом распахнул дверь со сбитым замком, и… Кирилл чуть не врезался в Александра. Тот застыл на пороге, с заметным напряжением оглядывая пространство перед домом. Погода успела испортиться окончательно: вдобавок к пронизывающему ветру, сверху начал накрапывать мелкий дождик. Вампиру нечего было бояться, но Александр пребывал в ужасе. Его будто бы парализовало. Вампир явно не был намерен возвращаться в спокойное состояние. Страх, исходивший от него, был иррациональным, слишком острым, гораздо сильнее, чем страх перед пережитым накануне. Ярослав решительно качнул головой, пытаясь отделаться от чужого едкого запаха, прищурившись, схватил Александра за руку, потянул за собой. Щенок не умел ещё говорить достаточно тихо, чтобы его понимал только собеседник, и его тихий шепот Кирилл услышал: — Там нет ничего страшного. Дыши. Сейчас мы дойдем до такси. В машине безопасно. Слушай меня. Ты не умираешь. И не умрешь. Никто тебе не угрожает. От щенка тянуло легкой досадой, но ни удивления, ни испуга не ощущалось. Подобное он видел не в первый раз. Наверное, он и сталкивался с подобным далеко не в первый раз. Может — помогал отцу работать со свидетелями, которые боялись шагнуть в зал, наполненный ненавидящими их людьми? Или не помогал отцу, а был прокурором сам? Он тринадцать лет прожил человеком, не зная о том, что у него был выбор. Не стал курсантом, ему не выбрали наставника — вместо этого он закончил школу, потом институт, нашел работу… Тем временем, Александр, лицо которого Кириллу не было видно, что-то ответил, и сделал небольшой, но решительный шаг. Если бы у вампира было достаточно крови, чтобы запустить сердце, Кирилл бы наверняка оглох от его стука… *** Поездка в такси вышла на редкость неприятной. Каменный остров с его россыпью резиденций и дач сильных мира человеческого, был недалеко, но необходимость объезжать субботние пробки существенно увеличила их маршрут. К тому же, сошлись, кажется, все звёзды: и потребовавший закрыть окно вампир, и вонючая ёлочка, от которой у Кирилла страшно разболелась голова, и Ярослав, чересчур громко и раздражающе допытывавший вампира о причинах «агорафобии». Клыкастый уныло огрызался, по существу ничего не говорил, в конце концов обозвал щенка «компульсивно навязчивым» и отвернулся к окну, давая понять, что больше разговаривать не намерен. В зеркало заднего вида Кириллу было видно, что вампира укачивает. Ему могло бы стать легче, если бы он закрыл глаза, но, судя по всему, обратно в спячку вампиру совершенно не хотелось. Таксист остановил машину прямо под знаком «остановка запрещена», но зато — напротив входа. То ли поспешил избавиться от мертвенно бледного пассажира, то ли испугался Кирилла, то ли узнал Ярослава, и решил, что штраф ему не грозит… На этот раз Александр даже не стал их задерживать. Вернее, это Ярослав вытащил его из машины за руку сразу, не дожидаясь косого взгляда таксиста. Сцена того, как сын прокурора вытаскивает за руку из такси какого-то босого бомжа, параллельно нашёптывая тому на ухо слова, слышные одному Кириллу, могла бы послужить отличным поводом для желтостраничных газет. Однако оборотень был почти уверен, что всех журналистов, если они и были, распугала мерзкая погода. Дождь облегчения городу не принес. Его капли, оседающие на коже, казались вязкими, и Кирилл предпочел нырнуть под козырек над калиткой высокого забора, не дожидаясь медлительных спутников. Ярослав принялся рыться в рюкзаке в поисках ключей, но Кирилл опередил его и нажал на звонок. — И вот зачем? — поинтересовался щенок. — Затем, что это официальный визит. — оскалился Кирилл. — Пускай открывают сами. Прежняя злость — хорошая азартная злость, возвращалась. Ему нечего было бояться родителей щенка, будь они хоть два раза прокурорами. Он представлял власть выше человеческой. К тому же, на его стороне была правда. — Официальный визит… — хмыкнул вампир, которого только-только перестало пошатывать. От Кирилла не ускользнуло, что он придерживался за край длинной футболки щенка. — А я не одет… — Хочешь прокатиться до магазина? — любезно предложил Кирилл. — Торговый центр, заполненный толпами людей… Думаю, тебе понравится. Калитка пискнула, открываясь. Охранник в будке напротив ворот даже не взглянул на Ярослава. Интересно, сколько ещё людей в доме держали Баярунасы? Наверняка, каких-нибудь поваров, уборщиков, личных водителей… Как они сдерживали зверей в себе, отказавшись даже от мяса животных, но при этом окружив себя откормленной, беспечной и здоровой добычей? То, что нежданные посетители вовсе не удивили стража порядка, было неудивительно. Кирилл не сомневался, что щенок предупредит семью. Наверняка успел отзвониться им, пока ходил за рюкзаком. На это намекало и то, что на пороге их встретил сам хозяин дома в сопровождении жены. Они оба стояли, прямые, как сошедшие с картины Гранта Вуда, разве что одетые приличнее, гораздо приличнее. Дорогие костюмы, пошитые в одном строгом, почти пуританском стиле, почему-то навевали тоску, а их лица… Кирилл коротко склонил голову в приветствии. Он был выше их по статусу, но под их пронизывающими насквозь взглядами это почти не ощущалось. — Прошу. — произнес отец Ярослава, открывая дверь. — Обед накрыт. Полагаю, такие вещи не обсуждаются в дверях. — Это будет очень кстати. — тут же встрял вампир. Осуждение щенка разливалось, отягощенное волнением и жгучим стыдом за Александра, и Кирилл не смог за ним различить эмоций других Баярунасов. На пороге мать задержала Ярослава, и тот слегка отстал от Кирилла и Александра, проследовавших за его отцом в небольшую светлую столовую. Стол был накрыт, но, действительно, как и предупреждал Ярослав, мяса там не оказалось. Щенок появился в столовой спустя несколько минут напряжённого молчания, одетый в такой же, как у отца, пиджак и застегнутую под горло рубашку. От него исходило с трудом сдерживаемое бешенство. Видимо, первую порцию лекций он уже успел выслушать. В столовую, в закрывающуюся дверь, проскользнула серая кошка, и без промедления, запрыгнула на колени к хозяйке. Кошка в доме у тех, кто должен был обращаться в собак. Иррациональная, инстинктивная злость подкатила к горлу, но, к счастью, именно в этот момент прокурор заговорил: — Кирилл, как я понимаю, вы — представитель Совета? — уточнил отец Ярослава, разрезая вареные овощи на мелкие кусочки. — Да, Игорь, но, в первую очередь — представитель Стаи. — Кирилл к своим овощам не притронулся — голова, разболевшаяся после поездки в такси все ещё не проходила. — В таком случае, я, в первую очередь — представитель Прокуратуры Российской федерации. — невозмутимо сообщил Баярунас-старший. — Как и мой сын, как и моя жена. И наш долг — задержать вас и вашего компаньона немедленно, как особо опасных серийных убийц. Кирилл едва не хмыкнул. Попробовали бы они его задержать… Взрослому опытному оборотню, к тому же, во время полнолуния, не помехой было бы даже подразделение спецназа, что уж говорить о трёх травоядных задохликах. — Мой сын не является членом Стаи. — продолжил прокурор. — А значит, на него не распространяются законы, в том числе и тот, который мой сын, по вашей версии, нарушил. — Если мне не изменяет память, то незнание законов не освобождает от ответственности… — Кирилл чуть наклонился вперёд, отодвигая от себя тарелку. — Ваш сын не перестает быть оборотнем от того, что вы не представили его Стае. — А вы не перестаете, полагаю, находиться на территории РФ, где убивать нельзя. — пожал плечами отец Ярослава. — Мой сын находится вне действия законов вашей Стаи, точно также, как вы находитесь вне законов человеческого мира. Вот за это Кирилл и не любил законников. — Вы обязаны были представить своего сына Стае после первого же обращения. — надавил Кирилл. — Нет. — пожал плечами прокурор. — Я изучал законы Стаи гораздо тщательнее, чем вы. Я не был обязан. Он ни разу не обращался. И именно поэтому я этого не сделал. Это был мой осознанный выбор. — Этот выбор должен был сделать ваш сын. — прервал прокурора Кирилл. — Он не мог решать такие вещи в тринадцать. — подала голос мать Ярослава. — Убивать или не убивать — это не тот выбор, который может сделать подросток. — Не убивать, отказаться от всех преимуществ расы, держать на привязи зверя, особенно в полнолуние, знать свои обязанности и об ответственности за их нарушение… — Кирилл говорил монотонно, переводя взгляд с отца на сына. Однако взгляд прокурора оставался нечитаемым, как и его запах. Оборотни не врали друг другу. Напряжение в столовой можно было тронуть рукой, но сделать это никто не осмеливался. Повисла тишина. Оглушительно прогремели ножки стола — это Александр, отодвинулся от стола, взял свою тарелку, стряхнул ее содержимое прямо на белую скатерть и вытянул руку с зажатой в ней тарелкой, ровно над полом. — Я ее разобью, если хоть кто-то меня прервет. — предупредил вампир. — А теперь, когда я привлек ваше внимание… Я сейчас отвратительно слаб, и боюсь не дожить до конца вашего философского спора. Раз вы все здесь представители закона — выслушайте свидетелей, и потом уже пускайтесь в софистику. Я, Александр Сергеевич Казьмин, клянусь говорить правду, и только правду. Ярослав был принят мной за человека, загипнотизирован и укушен. После чего, чтобы избежать воздействия гипноза, обратился в… Борзую, если мне не изменило зрение. Был оставлен мной в состоянии собаки, затем обратился в какую-то стремную херню, я пытался защищаться при помощи болгарки. Затем он откусил мне руку, после чего я впал в спячку, в которой и пребывал, пока меня не разбудил Кирилл. Претензий к Ярославу не имею. На этом у меня все. — Спасибо… — прокурор, всю речь созерцавший растекавшуюся по скатерти подливку. — Но имейте в виду, что клянутся на Библии. — Ещё скажите: положив на нее правую руку. — хмыкнул вампир, но на этот раз пустым рукавом размахивать не стал. Видимо, опасался, что самостоятельно обратно свою не слишком надёжную маскировку не приспособит. Тарелку на стол Александр возвращать не стал, вместо этого указал ей на Ярослава, и тот, сообразив, что теперь — его очередь, проговорил уверено и четко: — Я, Ярослав Игоревич Баярунас, клянусь говорить правду и только правду. Я был загипнотизирован и укушен Александром, после чего моя звериная сущность вырвалась из-под контроля. Затем я, находясь под влиянием луны, напал на Александра, откусил ему руку. Защищаясь, Александр отрезал мне конечность. Я потерял сознание, и был обнаружен Кириллом. Претензий к Александру не имею. На этом у меня всё. — Великолепно! — Александр с чувством выполненного долга, грохнул тарелку об пол, и резко встал из-за стола, чуть покачнувшись. — Засим, свидетель номер раз, удаляется… Где у вас уборная? — Налево по коридору. — Ярослав увернулся от испуганной кошки, кинувшейся к ещё не открытой двери. Как только вампир в сопровождении кошки удалился, Кирилл развернулся к прокурору. Теперь расстановка сил менялась. Александр во всеуслышание признался в том, что это он виновен в обращении Ярослава, а значит… — Если я не ошибаюсь, это — первое ваше обращение? — поинтересовался у Ярослава Кирилл. — До этого — ни разу, верно? — Верно. — В таком случае, вам стоит представить вашего сына Стае. — Кирилл развел руками. — В ближайший месяц. Это чисто формальное мероприятие, так как сын ваш уже попробовал мясо человека, пускай и мертвого… — Вы только что обвиняли меня в том, что я не позволил ему выбирать. — хмыкнул прокурор. — И теперь сами не даёте ему выбора. Вы заставляете его идти на убийства… — Выбор есть всегда. — пожал плечами Кирилл. — Такая жизнь или смерть. Мы никого на этом свете не держим… Но Ярослав начнет испытывать голод, потом звериная сущность, которая теперь едина с его личностью, возьмёт над ним верх, и он в любом случае убьет. — Это не выбор. — вмешалась мать Ярослава. — Это бесчеловечно. — А он больше не человек. — Кирилл встал из-за стола. — Отведите его в Стаю, про Александра не говорите. Его обращения никто, кроме вас, не видел. В Стае ему помогут. Или пристрелите, если вам так уж невыносим такой вот ребенок. — Хорошо. Я отведу. — прокурор казался подавленным. В дверях Кирилл столкнулся с Александром. Тот выглядел чуть лучше, от его лица пахло кошачьей кровью, а от штанов — кошачьей же мочой. — Подслушивал? — спросил Кирилл шепотом. — Разумеется. — улыбнулся вампир, обнажая клык. — Они его сожрут. — Оборотни не врут друг другу. — Кирилл покачал головой. — Я бы почувствовал, если бы он соврал. Вампир только развел руками, мол дело хозяйское. — Тарелку ты зря… — Кирилл всё-таки должен был это сказать. — Не за что. — Александр неловко похлопал его левой рукой по плечу. — Я же обещал, что пригожусь. Я вообще полезный… Ничего такого он Кириллу не обещал, даже когда на коленях стоял, жалкий и беспомощный, но сейчас его пугала предстоящая неизвестность. Единожды приняв в споре сторону Кирилла, он теперь счёл себя в праве набиваться оборотню не то в напарники, не то — в союзники. От вампира стоило отвязаться побыстрее. Необходимости в таком союзнике Кирилл не испытывал, а вне серьёзных ситуаций вампир становился обузой, роскоши возиться с которой Кирилл не мог себе позволить… Почти сбежав от Александра, Кирилл виноватым себя не почувствовал. Даже приступ «агорафобии», которым неизбежно ознаменовалось их прощание, оборотня не смягчил и не умалил его решимости. Не помогли также попытки ухватить Кирилла за одежду, валяние в ногах, и даже угрозы тем, что чародею это не понравится… Женя способен был напугать разве что тех, кто с ним не был знаком лично. Дальше угроз Кирилл слушать не стал. Он просто развернулся, и пошёл прочь, не слушая возмущений клыкастого. Кирилл был уверен, что дольше минут двадцати истерика Александра не продлится. Его сдвинет с места или голод, или отсутствие публики, способной ему сопереживать, или, на крайний случай — опасность быть сожжённым солнечным светом. Морось успела прекратиться, и пасмурное небо постепенно начинало светлеть. Вампир обладал потрясающей способностью — желанием жить… Даже фобия, если она действительно существовала, рано или поздно должна была уступить этому желанию. Каменный остров был пустынным, как всегда, и Кирилл обратился прямо посреди улицы. На бегущую собаку обращали внимания куда меньше, чем на бегущего человека. Бежать стоило — до электрички, которая нужна была оборотню, оставалось не так много времени. Электрички были самым удобным способом добраться до штаба стаи. Шла туда, разумеется, и автомобильная дорога, но маршрутки ходили реже, а такси было Кириллу не по карману… До окончания полнолуния убивать было нельзя, а значит, деньги стоило экономить. Благо, проезжать на электричке в собачьем обличии было не так уж сложно. Присутствие в электричке собаки, особенно — умной и опрятной, вроде Кирилла, пассажиров и контролёров чаще всего умиляло, а не раздражало. Иногда его даже подкармливали прелыми бутербродами, если он подавал лапу или «служил»… Главное было не натыкаться на службу отлова животных… Но они попадались совсем редко, к тому же, за умного пса заступались пассажиры. Кирилл не совсем понимал, сколько Женя планирует оставаться в Институте, но подозревал, что трудоголики, вроде чародея, засиживаются допоздна. К тому же, оборотень мог поспорить, что разгуливать по ночному Питеру в одиночестве чародей не захочет. К тому же, Кирилл рассчитывал вернуться не так поздно. *** Пригородная станция, в нескольких километрах от которой располагался штаб оборотней, встретила Кирилла тишиной и покоем. Здесь мало кто жил: отпугивали слухи о пропажах незадачливых туристов, а единственная деревня располагалась слишком близко к болоту, чтобы привлекать дачников. Кирилл осторожно уложил на перрон добычу — пакет с бутербродами, сунутый ему под шумок какой-то маленькой девочкой. Её мама в электричке успела вручить ему сосиску, а девочка, видимо, не горящая желанием есть тёплые влажные бутерброды, решила сплавить их собаке. Дождавшись, пока электричка отойдёт, он перетёк в человеческое обличие и осторожно развязал пакет. Там было немного. Голод от перекуса не отступил. Стоило, наверное, всё-таки позавтракать, и, может быть, даже у Баярунасов съесть несчастную морковку. Не отравили бы они его, в конце-то концов… Теперь думать об этом было уже поздно. Мимо, обдав Кирилла порывом ветра, промчался сапсан. Оборотень поднялся, провожая его взглядом, встряхнул головой, и перепрыгнул через ограду… Конечно, можно было бы спуститься по лестнице, пойти пешком, а не мчаться, свесив на сторону язык. Однако каждый раз, возвращаясь сюда, Кирилл предпочитал бег напрямую через лес попыткам придерживаться дорог. Этот лес он знал прекрасно — пускай множество деревьев упало с того момента, как он закончил обучение и покинул штаб, пускай, не будь дождя, он различил бы запахи совсем незнакомых юных оборотней, пускай лес пересекали новые тропинки… Он всё ещё помнил времена, когда жил здесь, а в крохотную трёхкомнатную квартиру в центре Петербурга, приезжал только на каникулы — встретиться с семьёй. Именно здесь, в этом лесу, он, как нигде ещё, чувствовал, какое у него сильное тело, и что он может много ещё пробежать, не запыхавшись и не споткнувшись, что все проблемы решаемы, а большая схема вещей… Раздался шум, среди деревьев мелькнула знакомая серебристо-белая шерсть. Кирилл, повернув голову, смог разглядеть мчащуюся сквозь лес борзую. Кирилл знал этого оборотня со времён обучения, и не мог ошибиться. Безусловно, тот тоже Кирилла узнал, и теперь старался бежать с ним вровень, не забегая вперёд. Возможно, этому были причины, помимо желания бежать рядом со старым приятелем — борзой красавец то и дело оглядывался назад, что-то то ли высматривая, то ли проверяя. Причину Кирилл разглядел, только остановившись у высокого забора штаба. Вслед за борзой, оказывается, все это время скакала рыжая коротколапая корги. Едва добравшись до ворот, она обратилась в светло-русую девушку, донельзя запыхавшуюся и измотанную. — Ты скажешь ей, что в звериной форме она быстрее отдышится? — шепотом поинтересовался Кирилл, пожимая протянутую руку Валерия. — Пускай сама додумается. — хмыкнул тот, глядя на девушку с плохо скрываемым одобрением. — Давно она у тебя? — Тика-то? — Валерий чуть свел брови, подсчитывая. — Примерно полгода. На вид девушке было не больше тринадцати, но, учитывая, что она уже обзавелась наставником… Наверное — восемнадцать, может — чуть меньше. — Подаёт надежды? — уточнил Кирилл. — Настоящий волкодав… — Валерий лениво потянулся — он, естественно, даже не вспотел. — Любой волк ею подавится. Теплоту в его голосе ирония не прятала. Кириллу даже не нужно было принюхиваться, чтобы почувствовать благосклонность наставника и ничем неприкрытое восхищение ученицы… Если бы кто-нибудь сказал Кириллу, что этот оборотень вырастет в заботливого и обожаемого наставника, он бы не поверил. — Почему Тика? — спросил Кирилл у Валерия. — Мюзиклы любит и фэнтези… — пояснил тот. — Если бы я так рассуждал, выбирая имя, ты бы помнил меня, как Дарта Вейдера. Кирилл непонимающе взглянул на Валерия, но тот отмахнулся. Брать чужие имена и отказываться от фамилий на время обучения, было в их случае бесполезно. И учителя, и наставники слишком хорошо знали их семьи, и не могли относиться к ним также, как к другим курсантам. Выбранные ими имена легендарных полководцев прошлого были просто данью традиции, и ничего не меняли. — Ладно… Тебе ведь к «самим»? — Валерий выразительно показал пальцем наверх. — Примерно туда. — кивнул Кирилл. — Тогда рад был повидаться. — Валерий протянул ему руку. — Надо будет как-нибудь встретиться… Расскажешь, что в свете, а то я здесь совсем одичаю… — Непременно. Он притворно вздохнул и обернулся к ученице, которая уже успела слегка привести себя в порядок: — Ещё круг! Тика безропотно присела на корточки и рывком перетекла в звериную форму. Она устала, и превращение явно отняло у нее много сил. Валерий церемонно кивнул Кириллу, и обратился вслед за ученицей, увлекая ее в лес. Борзая и корги… Смотрелось смешно, но Кирилл помнил, что маленькие собаки дрались на войне ничуть не хуже больших, вроде него самого. Оборотень видел, как такса умудрилась загрызть здоровенного абаса до смерти, и с тех пор совершенно лишился стереотипов. Разумеется, Тике предстояли куда более усердные тренировки, чем её крупным собратьям, но с таким наставником она обещала вырасти в хорошего бойца. В этом Кирилл не сомневался. Курсанты, стоявшие на воротах, пропустили Кирилла без вопросов — почуяли своего. Иван Геннадьевич встретил Кирилла в кабинете, одобрительно улыбнулся, почувствовав ещё не успевший выветриться запах чародея. — Он тебе доверяет. — скорее не спросил, а констатировал Иван Геннадьевич. — Именно так. — Кирилл чуть наклонил голову. — Рассказывай. В кабинете пахло заинтересованностью и усталостью. В полнолуние запахи ощущались острее, и, несмотря на проветривание и кондиционеры, Кирилл чувствовал оставшуюся с ночи неуверенность, сомнение, напряжение, но все давила решимость, подобная его собственной. Не было сомнений, что совет Стаи собирался сегодня ночью, и что, в итоге, решение было принято. Иван Геннадьевич ждал его, чтобы его озвучить. Кирилл коротко пересказал события ночи, получив одобрительный кивок за вызов вампира на дуэль. Отчёт о ночной беседе Иван Геннадьевич прослушал без единого движения, но дневные события заставили его встать и пройтись по кабинету. — Ты говоришь, что на том найденном вами мертвом вампире — проклятие? — переспросил Иван Геннадьевич, оборвав Кирилла на середине фразы. — Которым заинтересовался твой чародей… — Именно. — Не держи меня за идиота. — рявкнул высший. — Магия не цепляется за мертвецов. Он или проклят, или мертв. Выбери что-то одно. — Вампиры ведь и так мертвецы. — Труп и мертвец — это разные вещи. — менторским тоном сообщил Иван Геннадьевич. — Он жив. — сдался Кирилл. Пытаться врать высшему было изначально не слишком хорошей идеей. Вернее — провальной по всем фронтам. — Как и Обращённый Луной, так? — Иван Геннадьевич побарабанил по столу пальцами. — Мне отдать тебя под трибунал? — Чародей пообещал похоронить нас всех под обломками дома, если вампиру будет причинен вред. — виновато пояснил Кирилл, глядя на вмятинки, появившиеся там, где стола касались пальцы высшего. — Ему действительно нужен этот вампир, вернее — его проклятие. Он сказал, что подобного этому не существует. — Разумеется, не существует. — Иван Геннадьевич нахмурился, что-то прикидывая. — Иначе бы уже не существовало вампиров. Они могут… Почти все, что могут, только когда пьют человеческую кровь. — Значит, это проклятие поможет нам уничтожить вампиров? — захотелось завилять хвостом. — А кто сказал, что, уничтожив вампиров, чародеи не примутся за нас? — Иван Геннадьевич его восторга не разделил. — Ты хочешь почувствовать, каково это, когда тебя рвет человечиной? Об этом Кирилл действительно не подумал, но выходило и впрямь паршиво. Кто мешал чародеям расшифровать проклятие и применить его вариацию не только к вампирам? Из-под пальцев Ивана Геннадьевича вылетела щепка, и он остановился, будто бы удивленный тем, к чему привела его несдержанность. — Чародеям нельзя давать в руки такое оружие. — подытожил высший. — Вампира убьют. — Но ведь закон о ненападении… — Я расскажу об этой ситуации вампирам. Уверен, они примут верное решение, к тому же, не нарушат закон, убив своего. Мы получим их поддержку. — Иван Геннадьевич снова прошёлся по кабинету. — За своевременную наводку и спасение. Наверное, в этот момент недоумение Кирилла заслонило все остальные запахи я кабинете, потому что Иван Геннадьевич страдальчески закатил глаза. — Драться против и вампиров, и чародеев, мы не сможем… — как курсанту, начал втолковывать Иван Геннадьевич, но потом, видя, что Кирилл воспринимать его слова не хочет, сухо закончил. — Сначала вампиры нас поддержат, а потом будет поздно… — Ясно. — согласился Кирилл, хотя мелочность и притворство ему не нравились. — Так вот… Насчёт тебя. — высший, наконец, взял себя в руки. — Перестань строить из себя оскорбленную невинность и слушай… Ему предлагали стать другом Евгения, его соратником в деле борьбы против сложившихся в Совете традиций, вековых устоев и законов. Ему предлагали стать самому и сделать Евгения угрозой для всех нелюдей. Вернее — иллюзией угрозы. Иллюзией, которую в нужный момент победят именно оборотни. На глазах у всех, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что именно спасители Северной Столицы заслуживают привилегий в Совете… — Ты сам понимаешь, что дело сложное и опасное… — Иван Геннадьевич посмотрел на Кирилла в упор, строго и серьезно. — Никому, кроме тебя, его передоверить уже не смогут, да и не думаю, что нашлись бы более достойные кандидаты. Кирилл отвёл взгляд — ему отчего-то стало неприятно. Конечно, у Стаи не было других кандидатов… Никто больше не мог согласиться пожертвовать своей карьерой в Совете ради эфемерных привилегий. Никто больше не мог согласиться рисковать жизнью рядом с маленьким чародеем, которого собирались показательно казнить ради тех же эфемерных привилегий. Никто больше не мог… А это означало, что Кирилл должен. Ему нечего было терять. У него ничего не было. Ни учеников, ни семьи, ни надежды на возвращение былого места в Совете — ничего, кроме Стаи… Отец, окажись он здесь, наверняка, дал бы Кириллу подзатыльник, а Ивану Геннадьевичу приказал бы не морочить его сыну голову, но отца здесь не было. Он тяжело заболел, не смог охотиться и умер от голода в своей квартире, пока Кирилл был на войне. — Я согласен. *** В Петербурге блестели лужи. Они отражали начинающее розоветь небо, провода, рановато вспыхнувшие фонари. До города Кирилла подвезли. Молчаливый личный водитель Ивана Геннадьевича, может быть, довёз бы Кирилла и до самого входа в Институт, но, во-первых, Иван Геннадьевич посоветовал Кириллу больше не показывать, что в этом замешаны другие оборотни — действовать самому и не приезжать больше на базу, а во-вторых, Кириллу хотелось пройтись пешком — проветрить голову. Он шел медленно, бездумно разглядывая яркие листки с женскими — ненастоящими — именами и телефонами. Их срывали дворники, но они появлялись снова, вызывающие и кислотные. Кирилл знал, что звонить стоит только по номерам с самых-самых неприметным. Тогда можно было и правда встретить девушку, а не рогатую тварь, кожу которой не прокусишь, от которой уйдешь голодным, в странной апатии и с пустым взглядом… Публичный вход организовали, когда три расы подписали договор о дружбе и взаимовыручке. Якобы, любой мог прийти и попросить чародеев об оказании услуги, однако чародеи тянули из своих клиентов совершенно конские деньги, неподьемные для простых нелюдей. Разве что для тех, кто предпочел коммерческую деятельность политическому влиянию, вроде семьи Валерия. Хотя им-то услуги магов вряд ли были нужны. Так что, по большей части, публичный вход выполнял функцию общего чародейского места для курения. Судя по запаху, ударившему в нос, курили здесь не только табак, но и что-то, в человеческом мире ещё неизвестное. Люди, получившие доступ к магии, поддерживавшей жизнь в их хрупких телах, переставали контролировать свои пороки. Отец говорил, что самая частая причина смерти среди магов — самоубийство в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Может, так оно и было. Кирилл остановился чуть поодаль, чтобы не дышать их дымом, но его заметили почти сразу же и узнали — тоже. Вчерашний проход на чародейскую трибуну не остался незамеченным. Даже самые рядовые сотрудники Института то и дело поворачивали головы в его сторону, думая, что Кирилл не чувствует их липкого интереса. Подобное внимание оборотня бесило, но он упрямо продолжал стоять напротив входа. Самые нетерпеливые уже должны были побежать к Жене: «там пришел и стоит этот твой» или «за тобой приехал любовник» или «маньяк, который искал тебя вчера, здесь». После вчерашнего разговора с вампиром, Кирилл почти не сомневался, что произнесена будет вторая… Маленький чародей вряд ли обладал репутацией, способной защитить его от чужой бестактности, вряд ли внушал страх и уважение, раз уж с ним поступали так, как поступали. Кирилл бы за подобное убил, но Женя был Женей — искусным, но неприспособленным к жизни чародеем… И это из него Иван Геннадьевич хотел сделать существо, внушающее страх. Им хотел напугать все расы… Он появился спустя минут пятнадцать. Даже не принюхиваясь — по тому, как маленький чародей, притворяясь, что поправляет хвост, прикрывает голову руками, Кирилл понял — действительно вторая. Оборотень пошел на встречу ему, молча кивнул. Женя ответил тем же. От него пахло жгучим стыдом и бессилием. Какими были чародеи за закрытыми дверями Института? Оставались ли они простыми обалдевшими от собственных способностей людьми? Становились ли злобными гениями, ставившими эксперименты на людях и нелюдях? Правда ли их тюрьма пожирала узников, чтобы Институт жил, или охотничьей нормы чародеев хватало? Что было сегодня с Женей? Чародей сунул руки в карманы, посмотрел на оборотня снизу вверх. Когда Кирилл положил ему руку на плечо и притянул к себе, едва заметно напрягся, но промолчал. — Пошли. — Кирилл сказал это тихо, так, чтобы слышал только Женя. Чародей отмер, обнял Кирилла, потом отстранился, сбросив руку оборотня с плеча. Если бы не слухи, это выглядело бы, как простое дружеское объятие, но слухи уже ходили… — Любовники. — констатировал Женя, когда Институт остался позади. — С чего они это… — Я вызвал на дуэль вампира, который вчера следил за тобой. — не стал скрывать Кирилл. — Он по-другому не понимал. — Спасибо… — выдавил Женя. — Главное — сработало. Чародей казался по-настоящему несчастным. Его эмоции путались, наползая одна на другую: смущение, страх, благодарность, усталая радость, неудовлетворённость, исследовательский интерес, снова страх, азарт, тревога и бессилие… Смеялись ли над Женей в Институте? Пытались ли вывести на эмоции? Поддался ли он? Смог ли работать в такой обстановке? Спросить «как прошёл твой день?» он имел полное право, но, в сущности… Оборотень не хотел знать. Не хотел слушать о маленьких проблемах маленького чародея, потому что не уверен был, что сдержится и не расхохочется ему в лицо, выслушивая о косых взглядах коллег и какой-то неразрешимой магической задаче, решению которой препятствовали эти самые косые взгляды. Чародей ведь не догадывался о том, что проблемы не у него одного. По пути, определённому Стаей, ему предстояло идти, ощущая себя правым, с верным товарищем, который прикроет спину, с гордо поднятой головой, и умереть — счастливым героем, и может быть даже угодить за это в рай. Людей туда, кажется, ещё пускали… Кириллу нечему было завидовать, но он завидовал. Завидовал тому, что чародею не придётся лгать, не придётся никого играть, а ещё — тому, что ему не предлагали делать выбор, и он мог бы обвинить в своих бедах кого-то ещё, кроме себя самого. — Что с вампиром? — спросил Женя, когда они свернули на набережную. — Он сбежал. — враньё сорвалось с языка легко, в любом случае вампира бы уже могли убить. — Сожрал кошку у Баярунасов в поместье, и рванул в окно. — Не беспокойся. — пожал плечами чародей, опасно перебирая пальцами. — Проклятие оставляет след. Его найдёт магия. Кирилл чуть не выругался. Исследовательский интерес пополам с холодной рассчётливостью был смесью, которую Кирилл почувствовать не ожидал. Возможно, он не наврал, на прощание напугав Александра подземельями Института. Может быть, смерть от рук своих была бы для него более милосердным вариантом, чем столкновение с чародеем, решившимся расшифровать проклятие во что бы то ни стало… А может быть, Иван Геннадьевич, не знавший Женю лично, и не попавший под его влияние, был прав насчёт тайных целей чародея? Чародей, глядя на реку, чуть сосредоточился, немного неестественно вывернул руку и что-то зашептал. — Давай не здесь. — мягко попросил Кирилл и, не совсем понимая, что делает, накрыл рукой пальцы Жени. — Что это тебе даст сейчас? Рука чародея показалась неестественно замёрзшей. Взгляд, которым Женя, попытавшийся выдраться из хватки, одарил оборотня, был едва ли теплее. Что-то тёмное полоснуло по эмоциям чародея, но исчезло также быстро, как и появилось. Кирилл не успел понять, что это. — Ничего, ты прав. — чародей обессиленно опёрся на парапет одной рукой. — Только, пожалуйста, не лезь больше… Магия ревнует. — Не знал, что магия верит слухам. — Кирилл, почувствовав, как рука Жени согревается, чуть ослабил хватку. — Нельзя просто так взять и остановить плетущего заклинание. — чародей развернулся к Кириллу всем телом, почти возмущенно глядя на оборотня. — Магия не любит тех, кто может забрать у неё чародеев. — И что же она мне сделает? На мосту грузовик громыхнул чем-то железным. Кирилл не обернулся. Чародей выглядел донельзя возмущённым, и это почти веселило. — Не зафиксировано ни одного случая, чтобы чародей смог отказаться от магии ради… Кого бы то ни было. — Женя экспрессивно дёрнул свободной рукой. — Потому что повода не было. Все, кто подавал повод, умирали раньше. — Нужна мне твоя магия… — фыркнул Кирилл. — Ты без неё, мягко говоря, не то, чтобы вообще кому-то был нужен. Чародей, проглотив оскорбление, обречённо кивнул. — У тебя идеи, за которые придётся воевать. — уже чуть мягче добавил Кирилл. — Тебе бы даже слова не дали в Совете, если бы не боялись твоих способностей. — Я уже понял. — буркнул Женя. — Можешь не повторяться. Ты прав… Пойдём. Кирилл преувеличенно широко зевнул. Где бы ни была квартира чародея, он хотел побыстрее проводить его туда и отправиться ловить чаек. Толстые нешуганные птицы при должной степени отчаяния потребляющего были на вкус очень даже ничего, даже в сыром виде. Однако надеждам Кирилла сбыться было не суждено. Женя со знанием дела, остановился перед дверью на углу Гороховой. Оттуда пахло настоящим мясом, и сидеть внутри, дожидаясь чародея, стало бы для оборотня настоящей пыткой. — А ты чего застыл? — удивился чародей, открыв дверь и заметив, что он не заходит. — Тебя вампир укусил? — Я тебя на скамейке подожду. — пообещал Кирилл. — Я вижу, как ты смотришь на птиц. — Женю чуть ли не передёрнуло. — Считай — расплачусь за гостеприимство. Вообще-то отличным вариантом было не ждать чародея на скамейке, а отправиться на охоту сейчас же… — Или свиданием. Не знаю. — чародей упёрся плечом в дверь, которую пытался захлопнуть ветер. — Заходи уже, а? Она тяжёлая.