Всё даст им война

— Твою мать, Кир, на меня смотри… — Женя упал на колени перед Кириллом, пачкаясь в его крови и бесполезно пытаясь удержать рвущееся из рук тело. — Саш! Оборотень от боли вряд ли соображал, с какой силой молотил по полу конечностями, задыхаясь и уже не имея возможности кричать, и как сложно было Жене хотя бы попытаться помочь ему. Вампир, несмотря на свое довольно хрупкое телосложение, кое-как умудрился хотя бы ноги Кириллу зафиксировать. Оседлал, придавил к полу. Руками расщепив до крошки бетонную стену, упёрся в нее, чтобы хоть так компенсировать существенную разницу в весе. По вампиру не попали даже рикошетом — слишком быстрый и ловкий. Разве что расцарапал ладони, когда не успел выскользнуть из-под опускающегося щита одного из чародеев, и вынужден был уворачиваться, неспособный причинить тому вред. Сам Женя не лез на рожон, держался под щитом. Магия просто не успевала напитаться кровью в достаточной мере, чтобы управлять им. Как только их прижимали, Женя переносил их в другое место через пару порталов, чтобы гоняться за ними было сложнее, наносил пару сокрушительных ударов, пока чародеи вычисляли место переноса… А затем просто закрывался щитом, и выжидал ошибок соперника. Когда допускали — поднимал щит и бил… Ошибки им помогали допускать Саша и Кирилл. Причем Саша — куда эффективнее. Кирилл был быстр, но все же, в него возможно было попасть. Один из чародеев, особенно сильно замешкавшийся, пустил оборотня под свой щит, и тут же был растерзан. Гигантский пёс в начале переломил ему запястье рабочей руки, а после — разорвал шею. Однако чародей то ли от испуга, то ли намеренно уронил щит прежде, чем Кирилл набросился на него. Так, что кто-то из товарищей-чародеев успел установить на оборотня мишень — сложное в исполнении, но чрезвычайно эффективное заклинание, позволяющее не мазать по сопернику заклинаниями, как бы он ни метался. Пришлось срочно возвращаться домой. Втроём. Без Ярослава. У них попросту не было времени его отбивать, да, что уж там говорить — и возможности тоже не было. Судя по тому, как часто бились в щит пули, ОМОН стрелял на поражение… А в пределах церкви чародей бы снова стал обычным человеком. Нет, он не мог рисковать ни собой, ни Кириллом, ни Сашей. Хотя теперь чародей отчётливо понимал, что Ярослав бежать не пытался. Слишком шокированным он выглядел, когда люди потащили его внутрь. Кирилла с установленной на нем мишенью, больше не спасала скорость. Опрометчиво снизив напор на Женю, и тем самым дав ему возможность подготовить портал для возвращения, чародеи попытались добить оборотня… Теперь, глядя на то, как Кирилл мечется в агонии от нестерпимой боли, Женя видел весь ужас того, куда сумасшедших чародеев могло завести отчаянное желание причинить боль. Заклинание «язык без костей». Страшное и болезненное, обращающее мышцы в кости, начиная с языка. Его приводили в пример на занятиях по расшифровке, как одно из тех заклинаний, где эмоциональный фон и произнесенные слова не совпадали. Женя знал, как от него спасти. Конечно же знал: все движения были отпечатаны в его голове… Вот только фантомный холод Петербургской магии, теперь все время окружавший его пальцы и заставлявший их дрожать, тонкое медицинское заклинание разогнать не могло. Он, при всем желании, не мог расплести вцепившуюся в язык невидимую магическую паутинку, не заразившись сам, и не навредив Кириллу. — Делай что-нибудь! — потребовал Саша, изо всей силы удерживавший оборотня. — Он же сдохнет! Кирилла выгнуло, и он умудрился сбросить вампира с себя. Тот тут же вскочил на ноги, и самоотверженно бросился к оборотню… Женя попытался подуть на начавшие согреваться и сотрясаемые дрожью пальцы, но ревнивая магия ускользала от чародея. Она не желала делить одного из лучших своих чародеев ни с кем… Никто не смел вставать на ее пути, и теперь она радостно уничтожала того, кого Женя готов был поставить на первое место в своей жизни… Нет — мириться с этим магия не собиралась. Однако не собирался и Женя. Он ведь видел плетение, а значит, мог бы попытаться развязать его механически, если бы руки не дрожали… И было рядом существо, готовое и способное выполнять команды. Вот только проводником магии Саша не был. — Выруби его. — Женя услышал свой голос — жёсткий, без капли волнения, будто со стороны. Саша не колеблясь, со всей силы, на которую был способен, ударил оборотня затылком об пол. Крепкие кости не сломались, но Кирилл тут же затих, вывалив наполовину окостеневший язык. — Магия — это заплетённые нити, которые я вижу, а ты будешь развязывать. — Женя серьезно посмотрел на Сашу. — Дотронешься хоть до одной — будешь как он. Понял? — Нет… От серебряного медальона, который Женя вытащил из кармана джинс, Саша отшатнулся, как от огня. Однако любопытство взяло верх: — Это ещё зачем? — Ты сам нити не сможешь подцепить, есть ещё риск, что сам на себя проклятие перетащишь. Медальон — это артефакт. Ещё и из серебра. Только с помощью него… — Женя говорил быстрее, чем обычно, но вампир уж наверняка способен был разобрать его речь. — Будешь захватывать и распутывать их медальоном, как я тебе говорю. — Через брезент я не прикоснусь к этим… нитям? — поинтересовался вампир, деловито натягивая рукава своей толстовки на руки и только через толстовку забирая медальон. — Брезент не спасет, другой план реальности… Так что слушай меня внимательно. Женя расслабил взгляд, позволяя себе разглядеть все разрастающиеся и сильнее запутывающиеся нити вокруг языка Кирилла. — Раскрой медальон. Саша сдвинул застёжку, и резко дёрнул рукой, распахивая его. Солнце сверкнуло на серебре, блик как-то странно прыгнул, будто из медальона что-то выпало, но Женя не успел даже взглянуть, что там. Вампир двигался слишком быстро — глаза чародея за ним не успевали. — Начинай опускать над его языком. — проинструктировал Женя, провожая внимательным взглядом руки вампира. — Теперь смыкай и тяни наверх… Саша, надо отдать ему должное, ассистировал молча, хотя для него это наверняка выглядело, как полный бред. Нити были настолько легки и так просто растягивались, что ощутить их натяжение вампир не мог ни при каких обстоятельствах. — Влево. Разомкни. — Саша послушно провел рукой с медальоном налево, вытягивая первую петлю на достаточно большое расстояние. — Теперь снова вниз… Захвати. Это было почти также, как вытаскивать в автомате игрушки. Вот только у Жениного манипулятора замены не было, а с каждой вытащенной петлей становилось все легче ошибиться и запутать узел ещё сильнее, или повредить вампиру, дав ему дотронуться до петель, застывших в воздухе и слегка покачивающихся от потоков магии, гулявших вокруг. Для удобства вампир снова оседлал оборотня, опёрся ему на грудь свободной рукой. Надо было только распутать основной узел, не дав горлу Кирилла закостенеть. У них оставалось мало времени, однако и Женя, и Саша понимали, что осторожность в приоритете. Поэтому каждую петлю Саша вытягивал все аккуратнее и медленнее. Наконец, из-под запутанных нитей показался кончик самой первой. Женя едва не выругался от облегчения. — Теперь ещё аккуратнее. Левее. Ещё пара миллиметров. Захвати и тяни. — вампир потащил нить на себя, вытаскивая кончик из захвата. — Назад! Кончик стегнул по воздуху, почти попав по руке вампира, но тот вовремя уклонился, беспрекословно подчиняясь чародею. — Вверх и назад, прости. — поправился Женя. — Нить стегает только параллельно земле. — Окей. — Саша всё-таки смерил его красноречивым взглядом, полностью информирующим чародея о том, какого вампир мнения обо всем происходящем. — Предупреждай только заранее. Он принялся за работу снова, каждый раз по команде Жени отскакивая вверх. Куратор говорил, что в этот момент надо представлять себя котом, испугавшимся огурца, чтобы не попасть под удар. Потом от Владычицы чародей узнал, что некоторые кошки магию видят, а огурцы… Почему именно огурцы — даже ей было неизвестно. — Я почти не чувствую дыхания. — сообщил Саша, в очередной раз наклоняясь над оборотнем. — Не отвлекайся. — Женя видел не только нити проклятия, но и живое ядро оборотня, сопротивляющееся вторжению — огонек магии: чуть больше, чем у человека, чуть сильнее… — Осталось немного. У них было ещё несколько минут в запасе, даже если бы Кирилл перестал дышать. Но этого не понадобилось. Саша в очередной раз вытянул петлю, и Женя увидел, как нити проклятия начинают сами собой истончаться, возвращая мягкой ткани гибкость и подвижность. Женя осторожно двинул закостеневший, едва начавший розоветь, язык Кирилла из стороны в сторону. Повернул оборотня на бок, чтобы тот не захлебнулся в собственной слюне, и сел рядом на пол рядом с Сашей, опершись спиной на Кирилла. — Спасибо. — выдавил чародей. — Не спасет. Ему похуй. Вампир подкинул медальон на ладони, заставив его щёлкнуть и захлопнуться. Потом поднес его к глазам, силясь разглядеть, что было на нем изображено, но вскоре оставил это бесполезное занятие и вернул медальон чародею. — Так, ну… — Саша деловито закатал рукава толстовки, и хлопнул себя по коленям. — У него к нам долг жизни. Как делить будем? — Ну, спасал-то его ты. — пожал плечами Женя. — Получается, твой и… — И как ты себе это представляешь? — вампир свел указательные пальцы вместе, и смущённо посмотрел на Женю. — Кирилл, тут такое дело, я спас тебе жизнь, и поэтому будь так любезен, спаси меня от смерти, а до тех пор — исполняй мою волю… Он меня на месте прикончит, там никакой долг жизни не поможет. Да и, как никак, спасали мы его вместе, так что… — К чему ты клонишь? — Хочешь себе ручного оборотня? — прямо спросил Саша. — Я скажу Кириллу, что ты его спас единолично. Тебе он и так подчиняется, подтверждающий это долг ничего не изменит. Я бы от такого не отказался… — Звучит чересчур щедро. — Женя прищурился, пытаясь угадать, какой подвох был на этот раз. — Спаси Яра. — угрюмо потребовал вампир, стискивая пальцами края рукавов. Долг жизни Кирилла, к тому же, в обрисованных Сашей обстоятельствах, был тем, за что вампир мог бы без колебаний заломить любую цену… Однако он просил всего лишь вытащить своего «хозяина». — Я постараюсь это сделать. — медленно произнес чародей. — А я постараюсь отдать тебе долг жизни Кирилла. — Саша скрестил руки на груди. — Что за детский сад, Жень? Вампир нетерпеливо встал с пола, прошёлся по комнате с таким видом, будто бы Женя сейчас должен был достать из воздуха Яра. — Как я, по-твоему, сейчас это проверну? — чародей устало посмотрел на мечущегося Сашу. — Я его даже найти не смогу. Он ничем уникальным не проклят… — Никто из вас, чародеев, никогда никого не искал? — вампир удивленно вскинул брови, замирая на месте. — Магии не нравится, когда тебе нужен кто-то, кроме нее. — Женя подтянул колени к груди, и посмотрел на Кирилла. — Вот сейчас она не хотела, чтобы я его лечил. — А как вы размножаетесь? — Почкованием, Саш, почкованием… Вампир хмыкнул, но потом его лицо снова стало сосредоточенным. Было видно, что он что-то просчитывает в голове. — Нам нужен мониторинг. — наконец авторитетно заявил Саша, потом на пару секунд исчез, вернулся с телефоном Ярослава и пакетом крови, уселся на полу, и уткнулся в экран. Телефон Сашу, как ни странно, послушался, и Жене пришлось вспоминать, что экран реагирует не на тепло, а образовавшиеся утечки тока в результате прикосновения проводящего ток тела. Это знание — оставшееся ещё с человеческого технического института, теперь казалось таким бесполезным. Женя сполз на пол рядом с Кириллом, и закрыл глаза, не вслушиваясь в шуршащий из динамика телефона голос диктора, который вскоре замолк. Чародей приподнял голову, машинально проверил состояние оборотня — тот дышал, пускай и слабо. Минут через десять должен был очнуться, судя по состоянию магии внутри него самого. Вампир неотрывно смотрел в экран, о чем-то раздумывая. — Ты что-то нашел? Ответа не последовало. Саша вздохнул, покачал головой. — Что такое? Вампир показал телефон к Жене, и отвернулся. Яркость у экрана была невысокая — вампир берег привыкшие к темноте глаза, и чародей поначалу не понял, что он там рассматривал. Это было селфи Ярослава под медной табличкой «Памятник Архитектуры. Охраняется государством». Наверное, сделанное за несколько часов до того, как всё началось, а может быть — и раньше. В сущности, это не имело никакого значения… — Ты скучаешь по нему? — Я не могу о нем не думать, Женя! — взорвался Саша. — Твоя триебучая магия… Она… Я не думаю о нем, только когда смотрю на него. И то — это сублимация. Я не могу не думать о том, на кого смотрю… Что-то не так. Если бы все знавшие Ярослава подверглись бы такому же воздействию, ОМОН бы не стал стрелять по чародеям. Увидев оборотня, они бы просто столпились вокруг него, глядя на «спасённого» заложника. Формулировка. Дело было в формулировке. За прошедшую неделю Женя успел просмотреть воспоминания почти обо всём своем обучении. Погружался в боевые тренировки, даже пару семинаров по введению в некромантию смог выдержать, но потом всё-таки эту область оставил — слишком неприятными были воспоминания об одном из подвалов института, в котором перемещались от стены к стене управляемые чародеями трупы — выглядящие, словно живые, но не являвшиеся таковыми на самом деле: с чересчур правильной походкой, прямыми спинами и бессмысленным взглядом… Единственное место в памяти, куда он не сунулся, был совсем недавний вечер ритуала. Поток магии такой силы, что он будто бы, стремясь освободить себе побольше пространства, протачивал себе путь через Женино тело, опасение не удержать магию, и совершить непоправимое… И по-настоящему искренняя рабская покорность, накрывающая с головой. Именно из-за последнего Женя и не хотел даже мысленно возвращаться в тот вечер. Это не было влиянием магии, иначе чародей без потерь смог бы подчиниться Ярославу… Вот только это была не магия, это было искренне, и это было совершенно нездорово. Желание отдать всего себя, выдержать без звука вытачивающий изнутри поток магии — лишь бы желание «хозяина» исполнилось, лишь бы он был счастлив… — Ты догадываешься, почему так вышло? — осторожно спросил Женя, одновременно глядя в собственную память сквозь тонкий слой времени. — Я понятия не имею. — «Я хочу, чтобы каждый, кто знает и любит моего ученика, возвращался бы мыслями к нему снова и снова…» — повторил Женя вслед за голосом Кирилла в своей голове. Саша издал какой-то странный звук, вроде смешка на вдохе. — Ты сам. — О, разумеется, в этом виноват я сам… — Саша подобрал телефон, и снова уставился на селфи Яра. — Не обязательно это озвучивать, я понял, спасибо. Женя чуть нахмурился. И никаких истерик? Никаких обид на этот раз? Никаких требований избавить от «проклятия» немедленно? Только лёгкое раздражение в голосе. — Я на антидепрессантах, это от агорафобии. — буркнул Саша, не отрываясь от созерцания фотографии. — Завидуй молча. — Ты украл их у Ярослава? — Разумеется… — вампир пожал плечами. — А ты тоже употребляешь? — Нет. — Зря. Тебе бы не помешало. Однако судя по тому, как Саша инстинктивно прижал локтем карман джинс, через ткань которого просвечивали кругляшки таблеток, ни во что не упакованных, делиться он с чародеем не собирался в любом случае. Скорее — собирался выяснить, где достать ещё, в случае, если запасы Ярослава закончатся. Кирилл шевельнулся и сразу же сел, полез в рот пальцами, проверяя, все ли в порядке с языком. Жене пришлось шарахнуться от него в сторону, чтобы не выдать, что оборотень все это время служил ему подушкой. — Чародей тебя спас. — сообщил вампир тут же, не дожидаясь вопроса. — Это было… — Чародей, значит… Жизнь мне спас. — Вот-вот. — Саша хмыкнул, услышав свою же фразу из уст Кирилла. — Поверь, спасти жизнь человеку довольно просто… Взгляд у оборотня, все ещё не до конца пришедшего в себя, казался мутным. Ситуация повторялась до мелочей. День Сурка с Женей в главной роли — не иначе. Чародею хотелось сказать: «забей, это было не сложно», но Кирилл уже величественно склонил голову — гордый, недовольный, но покорный и принимающий свою участь… Саша, напоследок наградив чародея взглядом, не означавшим ничего, кроме «помни, что ты пообещал», испарился из комнаты вместе с телефоном Яра. — Да. — сдавленно подтвердил Женя. — Все так. Медальон все ещё был в его руках, и Женя протянул его Кириллу. На лице оборотня не отразилось удивления. Он молча взял медальон, ощупал его, будто проверяя ценность, остановился на замке. — Он от отца. — произнес оборотень. — Я не открывал. — Мне пришлось. — Женя осторожно положил руку ему на колено. — Нужен был проводник магии, чтобы зацепить нити… Так было нужно. — Верю. Кирилл не был приучен врать, а сейчас пытался. Женя был не в праве его винить. Чародей чувствовал, что заслужил это — тем, что не отдал медальон тут же, тем, что получил долг жизни, такой важный для Кирилла, фактически, обманным путем… — Что внутри? — Ничего… — Женя попытался припомнить, но движения вампира были слишком быстры, чтобы чародей смог рассмотреть внутренность медальона. — Я ничего не видел. Пальцы Кирилла тронули защёлку, но оборотень так и не открыл створки. Спрятал медальон в карман, обмотав цепочкой. — Ты даже не посмотришь? — Я же сказал, что тебе верю. — раздражённо бросил оборотень. От резкого тона захотелось зажмуриться, но Кирилл, почувствовав, что был слишком резок, взял Женю за руку, успокаивающе гладя его по тыльной стороне ладони. Магия чародея не трогала оборотня, притворяясь ласковой и безобидной. Вот только это снова было обманом… И снова Женя не мог обвинить магию. Магия, давая своим проводникам силы творить невозможное, требовала верности, беспрекословного служения только ей, и жестоко мстила тем, кто вторгался в сердце ее чародеев. Женя чувствовал, что магия ревновала. Она мстила, мешая творить лечебные заклинания, требовавшие мелкой моторики, но между тем, все равно не могла бросить одного из лучших чародеев без защиты, и атаки, совершавшиеся с запаха, проходили без потерь, даже, кажется, усиливались… Женя понимал, что прежнего взаимного уважения с магией ему не достичь. Слишком глубока была трещина. Он больше не был для магии кем-то особенным, одушевленным, почти равным — всего лишь выдающимся, особенно остро заточенным инструментом, который тронула ржавчина. Его стоило отчистить или выбросить. Выбрасывать было жалко. Женя поднял на Кирилла взгляд. Карие глаза оборотня сверкнули каким-то обречённым пониманием, которое чародей рассмотреть не успел. Кирилл сгреб его в объятия, плотно прижимая к себе, почти до боли, на грани с нею. Вот только Жене именно это и было необходимо — напоминание о том, что вот он — его оборотень: сильный и живой — стараниями чародея, способный стать преградой между ним и всем остальным миром. Женя ткнулся ему в стык шеи и плеча, почти повисая на оборотне не в силах пошевелиться. Говорить не хотелось. Казалось, будто бы любое из слов, произнесенных им, услышит магия, вновь истолкует неверно, и захочет отнять у него оборотня прямо здесь и сейчас, на этом самом месте. Он не мог подобного позволить. Ни сейчас, ни потом. Именно поэтому и молчал. — Постарайся не уснуть. — попросил Кирилл, осторожно перебирая его волосы и машинально пытаясь распутать колтуны — занятие совершенно бесполезное. — Пока я рядом с тобой, и ты спишь, я не могу пошевелиться… А мне неудобно. Все затекает. Женя, не отрываясь, качнул головой. Это делал не он. Это магия, проточившая в нем куда более широкий, чем нужно для заклинателей, пробой, теперь могла проникать в мир сама собой. Чародей не мог этого не заметить, но и контролировать тоже не мог. Для этого нужен был другой чародей, достаточной силы, чтобы закрыть этот пробой. — Ты не знал? — то ли угадал, то ли почувствовал, Кирилл, и тут же спохватился. — Можешь не извиняться, если… — Я постараюсь что-нибудь с этим сделать. — Женя отстранился, складывая руки на коленях. Магия, только что едва не убившая Кирилла, до этого не разрешала ему покидать Женю. Ее логику толковать было невозможно, но она что-то делала определенно. Делала тихо, играя их жизнями, вела свою незаметную линию, касающуюся как минимум их двоих — ту, развитие которой неспособны были предугадать даже самые искусные стратеги… Просто потому что никто, кроме Жени, неспособен был ее заметить. Он должен был разобраться с этим сам. Просто обязан был. — Ты слишком много думаешь. — озабоченно произнес Кирилл. — Люди для такого не приспособлены. — Я чародей. — прозвучало почти жалко и одновременно — зло, если бы он был обычным человеком, Кириллу не грозила бы опасность, которой он в упор не замечал. — Чародей Совета, возможно — самый искусный на территории республики. — Как скажешь, Жень. — покладисто ответил оборотень, всматриваясь в лицо чародея. Кирилл, вообще-то, смотрел на него редко. Ему хватало того, что он чувствовал в эмоциях, чтобы понимать Женю, и потому взгляд в упор был для чародея непривычен. Однако иногда Кирилл всё-таки всматривался в лицо Жени, смотрел так, будто бы пытался отыскать в чародее что-то неуловимое. Позволения на что-то или наоборот — запрет? Было заметно, что Кирилла волновало Женино человеческое происхождение. Это возможно было проследить по осторожности и некоторой скованности его движений, по постоянному контролю за собой. Он будто бы постоянно проверял, так ли делает всё, и вот эти редкие взгляды в упор были высшей точкой его непонимания. Иногда чародею казалось, что вот сейчас оборотень спросит: «кем стать для тебя, Женя?», но он никогда не спрашивал. Всё пытался угадать самостоятельно. Женя иногда думал, что ответил бы, если бы этот вопрос всё-таки был задан. Он хотел бы сказать: «собой». Порой подсознание чародея, уставшее от вечного страха, дарило ему несколько секунд, в которые он не мог вспомнить, где он, и что с ним. Если в эти минуты рядом оказывался Кирилл, Жене казалось, что они познакомились давным-давно. Так давно, что чародей уже не мог вспомнить, при каких именно обстоятельствах это произошло. Было только смутное ощущение надёжности и защищённости, безусловной привязанности и искренности… Кирилл наклонился к его лицу и осторожно поцеловал в губы. Женя подался к нему, инстинктивно прикрывая глаза. Оборотень снова не угадал, но это было уже не важно. Да, они были похожи со стороны на глупых влюблённых подростков, неспособных на настоящие чувства. Именно такими видел их древний, но не слишком умудрённый жизнью Саша… Женя знал, чувствовал, что Кирилл просто не может выразить того, что к нему чувствует, что ищет окольные пути только оттого, что боится навредить. Чародей же, в свою очередь, не мог объяснить ему ничего из того, что ощущал. Из-за страха перед магией и из-за неловкости, прицепившейся к нему намертво после почти что семи лет отшельничества в окружении книг. Им просто нужно было то время, которое могло бы у них быть, промолчи Женя тогда, на собрании. Этого времени, разумеется, не было. И они оба как будто бы старались успеть пройти по самым важным вехам отношений за рекордно короткий срок, отметиться на каждом этапе, и сама бешеная скорость развития этой странной, но необходимой связи, напоминала о том, как мало им оставалось прожить на этой земле. Женя слабо представлял тот вариант, при котором им обоим удалось бы выжить. Даже при условии почти невозможной победы над остальной нечистью, осталась бы магия, от которой никто из чародеев не смог отказаться ещё ни разу за всю историю. Она всегда побеждала любовь. Время играло против них, а оба — и чародей, и оборотень, старались вырвать у него из лап такие нужные мгновения, разменивая их на возможность просто посидеть рядом, в конце концов поговорить. Несколько дней назад, вспоминая заклятие разреза, Женя снёс петли с люка на крышу, в которые и метил. По шаткой лестнице, которую тоже случайно, по касательной, задел заклятием, выбрался наверх. Закат ещё не начался, но до него оставалось не более двадцати минут. Чародею хотелось позвать сюда Кирилла, чтобы — как в тот вечер, когда коллеги Жени несколько преждевременно приняли их за любовников, просто сидеть и смотреть на догорающее солнце. Тогда, когда всё уже началось, но ещё казалось обратимым, они шли после часа, проведённого за одним столом, по залитым непередаваемым фиолетовым оттенком сумеркам, ещё даже не держась за руки. Просто рядом. Жене хотелось позвать Кирилла, но он этого не сделал. Он знал, что Кирилл скажет своё фирменное «трата времени», посмотрит в глаза и снова не угадает. Чародей встретил закат на питерской крыше в гордом одиночестве, злясь на самого себя за нерешительность и мелочность, так и не проникнувшись мечтами подростков, прущихся на экскурсии по крышам толпами. — У меня губы болят. — несерьёзно пожаловался Женя. — Я не могу залечить. — Ты не говорил… — Кирилл улыбнулся с почти заметным самодовольством. — Я могу не… — Нет-нет-нет, всё в порядке. — чародей, опустив взгляд, прикоснулся ко рту пальцами. Было не больно, только саднило постоянно, напоминая об оборотне. Каким же странным казалось, что они ещё не переспали. Этот шаг казался логичным напрашивающимся и, почему-то, последним. Будто бы, шагнув, возможно было уткнуться в надпись «конец» и подразумевающееся после постельной сцены «долго и счастливо», неинтересное сценаристам. Как бы хотел Женя, чтобы его жизнь перестала быть отличным поводом для чёрной трагикомедии… Как будто бы этой сценой возможно было, если и не стереть всё остальное — страшное, что ждало их потом, то хотя бы оправдаться, мол, прожил жизнь не зря. Успел, пускай и напоследок. Победил, пускай — в битве, а не в войне против самой магии… — Жень… Всё, правда, нормально? — позвал Кирилл, прикасаясь к его запястьям, отнимая руку от губ. — Я же не так сильно… Чародей изучающе посмотрел на оборотня. Тот казался обеспокоенным, слегка растерянным и очень виноватым. Его ноздри раздувались. Он чувствовал запах Жени, он угадывал его намерения, и почему-то всё не хотел встречаться с ним взглядом. — Ты хочешь прямо здесь. — наконец спросил оборотень — глухо и низко. Почувствовал. Озвучил. Отрубил любую возможность отступления, но так и не посмотрел на Женю. Как будто бы был виноват в чём-то страшном и стыдился этого. — В спальне? — предложил чародей, чувствуя, как сердце заходится в ожидании чего-то неминуемого. Не в предвкушении, а именно в ожидании чего-то вроде экзамена по любимому предмету. — Хорошо. Кирилл встал, подал руку Жене, рывком поднял его на ноги, открыл им дверь, зашел и уселся на диван, уже привычно скрипнувший под его весом. В движениях оборотня — выверенных и точных движениях офицера, вдруг проглянула какая-то неестественность. Будто бы душа его была далеко — слишком далеко от тела, чтобы перемещать его с обычной лёгкостью. Женя вспомнил у входа, что стоило бы, наконец, оградить Сашу от необходимости выслушивать всё это и отвлекся на воровское заклинание отвода внимания от помещения. Оно было быстрым, очень простым, специально чтобы успеть вынести награбленное. Конечно, несколько пассов пришлось сделать, но это было не так сложно. Он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить то, каким настороженным взглядом провожал оборотень его движения. Чародей подошёл к Кириллу, погладил оборотня по небритой щеке, осторожно поцеловал в уголок губ. Сердце у оборотня стучало сильнее, громче, чем обычно. Чародей прикоснулся воротнику помятой рубашки Кирилла, дрожащими пальцами попытался расстегнуть пуговицы, но оборотень перехватил его ладони, отстранил от себя, принялся раздеваться сам. У него было сильное развитое тело и, вместе с тем — нежная не тронутая шрамами светлая кожа, больше подходящая аристократу, чем воину. Жене нестерпимо хотелось прикоснуться к нему, взглянуть хоть раз, как тут же заживают на оборотне засосы. Прочувствовать на себе всю мощь этого невероятного существа, лишь внешне похожего на человека. Показать ему, что достоин, что не сломается… Женя опустился боком на диван рядом с Кириллом, все ещё не отрывая взгляда от его постепенно обнажающейся груди. Дыхание чародея, наоборот, замедлилось, будто бы каждый вдох давался ему с трудом. Он смотрел на оборотня чуть расширенными зрачками, стараясь не упустить ни единого движения. Кирилл все также, будто преодолевая сопротивление, повел плечами, позволяя рубашке соскользнуть на диван позади него. Наконец, посмотрел на Женю — выжидающе. Уже не дожидаясь разрешения, не ища одобрения — пустым, затуманенным от напряжения взглядом. По мышцам проходила видимая дрожь. Что-то животное поднимало в нем голову. Он был похож на великолепно выдрессированного пса, сделавшего «стойку» на добычу. Готового ждать хозяина сколько угодно — того, что не бросится без приказа. — Кир… — ласково позвал Женя, прикасаясь к его груди, напротив сердца. — Все хорошо, ты можешь… Я… — Ты… Сам, если хочешь. — выдавил Кирилл и замолчал. Чародей выдохнул. Он хотел оборотня. Конечно, это было не главным, но отрицать этого он не мог. Женя успокаивающе погладил его по предплечьям, упёрся лбом в лоб — непозволительная роскошь при их разнице в росте. Кирилл прикрыл глаза, и чародей тут же принялся мелко выцеловывать его скулы. Жене хотелось, чтобы Кирилл схватил его сзади за волосы, оторвал от себя, прикусил кожу между шеей и плечом — на чародее бы этот знак принадлежности не зажил бы, повалил бы спиной на диван… Но оборотень продолжал сидеть неподвижно, выдавая то, что жив, лишь частым дыханием. Чародей потянул через голову свою помятую футболку. Он выглядел куда хуже Кирилла, так что, наверное, даже хорошо, что глаза оборотня были закрыты… Женя решился, положил руку поверх его ширинки, провел несколько раз сквозь ткань, ощущая, как тело оборотня откликается против его воли. Кирилл судорожно вдохнул через нос, раздвигая ноги чуть шире, подставляясь под ласкающую руку. Добившийся хоть какого-то ответа чародей почти с восхищением смотрел на то, как от его действий этот сильный, невероятно красивый мужчина, постепенно расслаблялся, из каменной статуи самому себе превращаясь в живое существо. Оборотень будто отмер — положил руки на пояс чародея, огладил кожу над ремнем джинс. Его большие ладони были настолько горячи, что, казалось, могли расплавить. Женя понимал, что это не магия даже, а так — психосоматика. Пальцы Кирилла прошлись по рёбрам, чуть надавили — это не было больно, оборотень контролировал свою силу. Кирилл открыл глаза. Всё та же пустота в них, в сочетании с тем, как осторожно оборотень касался Жени, кружила голову. Захотелось поцеловать его снова. Кирилл услужливо склонил голову, а потом подался вперёд, поддерживая чародея под спину, накрывая его рот своим, вынуждая отклониться назад от такого напора. Это не было похоже на то, что было прежде, это было то, чего хотелось Жене все эти дни: контроль, наконец-то отданный не метафорически, а на самом деле, пускай и на короткое время. Чародей успел только удивлённо выдохнуть, когда его уронили спиной на диван, почти вышибая воздух из лёгких. Кирилл почти рывком расстегнул его ширинку, чудом не сломав молнию, обхватил член, и принялся двигать ладонью — резко и грубо. Женя откинул голову назад, едва не стукнувшись о подлокотник дивана. Почти насухо скоро стало неприятно, даже немного больно. Он отвел руку в сторону, бессильно вцепляясь в тряпьё, разбросанное на их спальном месте. Пытаясь отвлечься от неприятных ощущений, он вдруг понял — руки не дрожали. Так было в бою, когда сотворение заклинаний согревало его вечно замёрзшие руки, так было когда магия сама владела им… И так отчего-то было теперь, рядом с оборотнем, чей жар, казалось, мог расплавить чародея прямо на этом диване. В любом случае, это давало ему возможность. Об этом заклинании ему как-то рассказали в курилке, куда он увязался за чересчур весёлыми одногруппниками. — Что ты делаешь? — Кирилл рывком задрал его руки за голову, и ладно бы — просто задрал, он переплёл свои пальцы с пальцами чародея, не давая остановить начатый эффект. — Отпусти… — объяснить причину уже не хватило возможности. Захлестнуло болью. Одновременно — и от самого заклинания, уже сотворённого, и от заломленных рук. Женя дёрнулся, выгибаясь в спине: всё-таки, пробовать незнакомое заклинание на себе было слегка самонадеянным решением. Магия довольно сильно жглась, да и вообще ощущение растянутости в этом конкретном месте было не слишком привычным. Последний подобный опыт у чародея был ещё в человеческом институте, и Женя успел подзабыть, каково это. — Отпущу — и ты щёлкнешь. — Кирилл выпустил одну его руку. Как будто Женя способен был на что-то ещё, кроме этого. Магия покинула его тело, оставляя вход смазанным и растянутым. Возможно, чуть сильнее, чем нужно. Кирилл, нависший над ним, с беспокойством посмотрел ему в лицо, ласково провел вдоль скулы, стёр большим пальцем блеснувшие в уголках глаз слёзы. Страх, который заставил оборотня заломить чародею руки, сменился на его лице беспокойством. — Я сам… Это я сам. Это не ты. — Женя порывисто обнял его за шею одной свободной рукой, притягивая к себе. — Кир, пожалуйста… — Но ты же не готов… — начал, было, оборотень, но, увидев заговорческую улыбку Жени, замолчал. Потом, кажется, скрипнул зубами и, не церемонясь, перевернул чародея на живот, стащил с него джинсы окончательно. Рука вплелась в волосы Жени, прижала голову к дивану, и чародей почувствовал, как его вход ощупывают, проверяя. Поза, в которой его зафиксировали, была не слишком удобной. От тряпок пахло ветошью и пылью. Страха не было. Хорошо подготовленное тело принимало Кирилла без боли, хотя толчки порой были чересчур сильными, а пальцы, запутавшиеся в волосах, казались железными, способными раздавить череп. Женя попытался подложить руку под щёку, но прижимал его Кирилл слишком сильно, и чародей не рискнул вырываться. Удовольствие прорывалось вспышками, иногда действительно становилось почти приятно, и Женя пытался вцепиться в эти ощущения, сосредоточиться на них. Выходило паршиво. Гораздо отчётливее было всё остальное. Запахи, звуки, и то, что Кирилл только придерживал его за бёдра. Не смотрел больше, не позволял вывернуться. Спина ныла от неудобного положения, колени норовили разъехаться в стороны. Но Женя ведь пообещал — самому себе пообещал, что выдержит, что окажется достаточно крепким. И, если освободившийся от рамок Кир был таким, то кем был чародей, чтобы судить его… Оборотень замер в нём. Сперма внутри ощущалась тёплой. Жене хотелось бы быть в этот момент лицом к Кириллу, чтобы прикоснуться к только что напряжённому, а теперь — расслабленному телу, чтобы увидеть, как это происходит… Ладонь Кирилла снова обхватила его член, доводя чародея до разрядки. Снова резко: по-другому оборотень, видимо, не умел. Только после этого он отпустил голову Жени, выпутал вспотевшую руку из его волос, встряхнул. Чародей смог только опуститься на бок, тяжело дыша. — Жалко, что я не чувствую эмоций. — Женя потянулся к магии, чтобы очиститься — вставать совершенно не хотелось. Он вообще не был уверен, что способен на это. — Поверь мне, нет… — Кирилл попытался застегнуть джинсы, но пуговица оказалась погнута, и ему это удалось не с первого раза. — Ежедневно узнаёшь о себе много нового. И не можешь верить в ложь. — Жаль, что не чувствую твоих эмоций… Если бы я понимал, чего хочется тебе так, как это получается у тебя… Кирилл отвернулся, застёгивая рубашку. Каким же выносливым он был, если способен был шевелиться теперь? Жене вот даже штаны натянуть казалось подвигом. — Выпусти меня. — попросил Кирилл. — Над комнатой просто купол тишины. — Женя щёлкнул пальцами. — Теперь уже нет. А ты думал, я нас запер? — Конечно, нет. — оборотень всё ещё сидел к нему спиной, и чародей увидел только, как распрямились его плечи. *** — Я все нашел. — вампир положил на стол телефон, служивший на данный момент единственным источником освещения. — Один из каналов проболтался, что на Каменный остров прибыл ОМОН. — Как ты так быстро…? — На скорости икс-5. Кадры были смазанные, не очень ясные, но Саша с Кириллом явно узнали ограду дома, рядом с которым на снимках стояли служебные машины. — Оцепление вокруг дома Яра… — продолжил вампир. — Это «ж-ж-ж» неспроста. — Это «ж-ж-ж» вооружено как минимум автоматами. — вмешался Женя, перебирая в голове варианты щитов. — Там, конечно, нет церкви, но мы не можем это не учитывать. — Автоматы там для красоты.- Кирилл взял телефон со стола. — Это оборотни. — Час от часу не легче. — проворчал Саша, нервно передёргивая плечами. Кирилл увеличил изображение, рассматривая не слишком информативный кадр. — Не думаю, что соваться к оборотням — это хорошая идея… — начал, было, Женя. — Это вообще отвратительная идея. — вампир скрестил руки на груди — Но другой у нас нет. Генератор идей в руках у очень хороших ребят. Гневный взгляд Саши, адресованный чародею, было невозможно истолковать иначе, кроме как «из-за тебя, кретин». — Дом большой, я могу открыть портал в его комнате, и мы быстро свалим. — стушевавшись, предложил Женя. — А кто вообще сказал, что он будет в комнате? — Кирилл положил телефон на место. — И где эта комната? — Я слышал, где он переодевался в свой пиджак на обеде. У него пуговицы на рукавах звенели… А насчёт передвижения по дому — он ведь в заложниках… — Саша наклонился над столом. — Кто позволит ему шляться по дому? — Если бы он был в заложниках, его бы отвезли в штаб Стаи и посадили в тюрьму. — оборотень закатил глаза. — В заложниках он был у нас, тебя не мучает склероз? — Ты говоришь, как в новостях: «прокурор Ярослав Баярунас был героически освобождён из плена террористической группировки, сейчас он находится в безопасном месте, где ему оказывается психологическая помощь». — И что в этом такого? — Да то, что в новостях всегда пиздят. Вампир замолчал, потом, видимо от скуки, поскрёб краску на обеденном столе, дожидаясь, пока Кирилл проникнется смыслом этих слов. Оборотень, к сожалению, не проникся: — Скажи мне, что конкретно сейчас не сходится с действительностью? — Да то, что Яр в руках у твоей Стаи, с которой даже ты в дёсны не целуешься, если я правильно понял! — Саша посмотрел на Женю в поисках поддержки, но, не найдя её, продолжил. — И то, что им в конце концов заинтересуются и вампиры, и чародеи… — Стая для него в любом случае безопасней, чем мы. — убеждённо сообщил Кирилл. — Оборотни не выдадут своего. — А оборотень своих не выдаст? — неожиданно жёстко вставил Женя. Саша, уже набравший воздуха для продолжения дискуссии, чуть не подавился: — Ты серьёзно думаешь, что он нас сдаст? — А ты бы не сдал? — Я — совсем другое дело… Вот так эффект от ритуала. Подумать только, чародей даже не думал, что увидит вампира, инстинктивно пытающегося защищать Яра от Жени, который, вообще-то, был на его стороне и поддерживал его же план по спасению мелкого оборотня. — Нам нужно его вытащить. — Кирилл не стал дожидаться, пока Саша решит, кого слушать. — Какова вероятность, что там ещё кто-то, кроме оборотней? — Женя покосился на фотографию, на которой ему лично понятно не было ровным счётом ничего. — Она никогда не равна нулю. — мрачно сообщил Кирилл. — Но, если оборотням позволили его забрать, а чародеи не тронули его в перестрелке, то, видимо, теперь Яр — это дело Стаи, и никого больше туда без боя не пустят. — Что, даже нас? — вампир довольно убедительно изобразил сердечный приступ. — Нас — в первую очередь. — Кирилл посмотрел на Сашу, как на умственно-отсталого. Женя прислонился спиной к косяку, наблюдая за ними. Сидеть было всё ещё больно: лечебная магия из рук вывернулась. Стоять, если уж на то пошло — тоже, и ходить, он бы предпочёл и дальше лежать в своём относительно уютном гнезде из тряпок, но вампир, нашедший зацепку, чувство такта где-то потерял. — Сколько потребуется оборотням, чтобы ворваться в дом? — тихо спросил Женя, избегая смотреть на Кирилла. — С чего ты решил, что они не разгуливают по дому на правах телохранителей? — влез Саша, но потом сам же хлопнул себя по лбу. — Законники, да, точно же, законники… — Не думаю, что Баярунас-старший пустит даже их на порог. — подтвердил его догадку Кирилл, проигнорировав вопрос чародея. — Он вряд ли доволен тем, что его сын теперь питается человечиной… Женя прикрыл глаза, в голове пытаясь уложить картину. Ему нужно было открыть портал, пустить Ярослава внутрь, и захлопнуть портал прямо перед носом у толпы разъярённых оборотней. Как два байта переслать, они же супергерои… — Так что, мы идём сейчас? — Саша, судя по звуку, метнулся от одного к другому. — Мы идём, когда рассветёт. — Женя приложил пальцы к вискам. — Днём меньше заметно свечение портала, да и твои собратья вряд ли заявятся на огонёк. — Завтра солнышко… — начал вампир. — Если Яра не грохнули вчера — не грохнут и сегодня. — чародей изо всей силы ухватился за спасительную мысль выкроить себе несколько часов покоя. — Он прав. — подтвердил Кирилл. — Да и кто вообще верит прогнозам, это же Питер… Женя облегчённо выдохнул. Двое против одного. Правда, полностью исполнить план ему не удалось. «Несколько» часов оказались тремя с половиной часами, остававшимися до рассвета. Женя не был уверен в том, что способен выспаться за это время. Точнее, он был почти уверен, что не уснет. Ноющая боль в пояснице, неприятная растянутость, ночной холод… Глаза почему-то хотелось держать широко открытыми, даже не моргать. Глупая обида. Беспочвенные обвинения… И как он смог дойти до кухни, если теперь больно даже переворачиваться? Женя зажмурился, воскрешая в памяти фантомное ощущение чужой руки в волосах, упёрся лбом в остатки какого-то свитера, и не смог заплакать. Чародей отодвинул от себя шерстяную колкую ткань, и внезапно провалился в сон с единственной мыслью: «хоть бы утро не наступало подольше». Проснулся он от неприятного прикосновения холодной руки. Саша потряс его за плечо, и мгновенно растворился в темноте коридора. На горизонте только-только начала разгораться розовая полоса. Вдоль неё ещё тащились обрывки туч, но темное чистое предрассветное небо обещало солнечный день. — Пора, Жень. — снова материализовался рядом Саша, вздохнул. Сел рядом, хлопнул себя по коленям. Потом встал, будто демонстрируя, как это делается. — Давай, вставай, на подвиги любви. — Твоей? — хмуро поинтересовался чародей. — Хотя бы. Твоей я уже поспособствовал. Давай, приключение на двадцать минут. Зашли и вышли. Хоть сейчас открой портал… — А Кирилл? — А он точно нужен для этого? Женя потер лоб, убирая налипшие волосы. Сколько он уже не расчесывался? — Разбуди его. — попросил чародей. — Мы просто заберём Яра. И всё. Сашин голос дрогнул на последней фразе. Умышленно. Женя знал, что стоит за попытками вампира вернуть Яра, и почему Саша недолюбливал Кирилла — тоже понимал. Но теперь-то они все были в одной тонущей лодке, и поводов для разногласий не было, и быть не могло. Он и сам мог бы с тем же успехом разозлиться на оборотня, но не стал ведь. — Хватит, Саш. — Женя тяжело поднялся с дивана. — Я ничего не буду открывать без Кира. А если с нами что-то случится? — Ну да, действительно, пускай случится сразу с тремя… — Кирилл ничего не сможет сделать, если кто-то из нас попадется. — Не сможет? — переспросил вампир, усмехаясь и обнажая клык. Женя покачал головой и побрел в сторону кухни. Кирилл обнаружился свернувшимся в кресле. Говорили, что у псов чуткий сон, но серый волкодав лежал без движения, только глубокое дыхание выдавало, что он жив. Чародей прикоснулся к его ушам, погладил по морде. Оборотень глухо предупреждающе заворчал во сне, но Женя не убрал руки. — Кир… — позвал чародей. Пес широко зевнул, обнажая зубастую черную пасть с белыми клыками, и плавно превратился обратно в человека, которому кресло было откровенно мало. Руку, скользнувшую в короткие темные волосы, Кирилл перехватил за запястье, поднес к губам и поцеловал, садясь. Саша, показавшийся сбоку, закатил глаза, и с намеком постучал по собственному запястью. Женя посмотрел на Кирилла, тот кивнул. Портал засветился перед ними тремя. Второй этаж, узкий темный коридор без окон — так, чтобы свечение не заметили с улицы. Саша первым рванул в дом, Кирилл — за ним, но он, обогнув портал, скрылся с другой стороны, видимо — проверить остальной дом. Одна дверь, другая… Женя держал портал, все ещё продолжая стоять в гостиной. Яр с Сашей показались в конце коридора. Яр — в футболке и джинсах, уснувший, видимо, не раздеваясь. Они мчались с нечеловеческой скоростью. Оборотень перепрыгнул в портал сразу же. Саша бешено посмотрел на Женю… — Кирилл…? Почти оглушительно хлопнула об косяк входная дверь, будто отвечая на вопрос, и тишина дома взорвалась от топота множества ног. Времени на рассуждения не было. Женя щелкнул, отрезая Яра и дом на Сакко-Ванцетти от дома на Каменном острове, Саши и себя. Поднял щит над собой и вампиром… С лестницы на том конце коридора вылетел серый волкодав. Из его плеча сочилась кровь, но самой раны уже не было видно. За ним несся огромный, размером чуть больше волкодава, золотистый ретривер, пытавшийся укусить его. За ними — новые и новые псы… — Не смей поднимать щит. — вдруг скомандовал Саша, вглядываясь в силуэты оборотней. — Открой портал сейчас же. Надо бежать. — Я не уйду. Женя сжал руку в кулак. Взрыв сотряс дом. Пол коридора под ногами оборотней провалился вниз, оставив чародея и вампира на единственной уцелевшей платформе. Дом заполнился запахом крови. — Он нас сдал. — Саша повернул голову Жени в ту сторону, где среди обломков была видна серая спина волкодава. — Он привёл оборотней по наши души. Рыжая колли, перескакивая по обломкам, добралась до Кирилла и, подпрыгнув высоко, вцепилась ему в загривок. Волкодав ударился спиной об стену, стараясь задеть и колли, но та ловко отскочила. Псы окружили Кирилла со всех сторон, скалясь и рыча на него. — Чародей, сдайся. — золотистый ретривер, превратившийся в человека, смотрел на Женю снизу вверх. — Подними щит, и Кирилл Гордеев будет жить… — Он нас сдал. Я все слышал. — шепотом повторил вампир, вцепляясь в рукав чародея. — Бежим, они ничего не сделают… — Сдайся. — с нажимом повторил ретривер, делая рукой знак. Стая, обступившая Кирилла, словно единый организм, сделала шаг ближе — так, что за их телами в полутьме волкодава стало почти не видно. Если бы ретривер дал сигнал, им не понадобилось бы и секунды, чтобы разорвать Кирилла на клочки… Женя молча поднял щит. Сзади хлопнуло, запахло серой, и Саша мгновенно исчез из вида, напоследок свистяще обозвав Женю идиотом. Несколько борзых помчалось вслед за летучей мышью, которая, перед самой входной дверью, обратившись человеком в наброшенном на голову капюшоне, снесла её собой и исчезла где-то во дворе… Чародей остался один против толпы разъярённых оборотней, пришедших по его душу. Так должно было быть с самого начала… Ретривер медленно опустил руку, и псы по одному стали оборачиваться в людей, оставляя Кирилла без внимания. Они смотрели на чародея, был идеальный момент, чтобы ударить в спину, но Женя прекрасно понимал, что Кирилл ничего не сделает против целой стаи таких же натренированных оборотней, как и он сам. Гордеев, тоже ставший человеком, поднял на него взгляд полный боли. Конечно, был ещё Саша, но вампир сбежал, снова спасая свою шкуру. Чего от него было ожидать? Ретривер снова поднял руку, и люди, так похожие на дрессированных зверей, стали забираться наверх. Женя так и стоял без щита. Тяжёлая усталость, так и не прошедшая с ночи, сдавливала виски, но вместе с ней чувствовалось и извращённое облегчение. Все в любом случае, всё должно было закончиться сейчас, и от этого почему-то становилось спокойнее. Хотелось только приблизить момент, не вытерпливать пытку иллюзией свободы, ощущением, что он может поднять щит прямо сейчас, и при удачном стечении обстоятельств открыть портал, бежать прочь, оставив на растерзание стае Кирилла… Ему хотелось, чтобы руки поскорее заломили за спину, и чьи-то грубые пальцы переплелись с его собственными, ограничивая любое движение, но оборотни двигались медленно — лезть на возвышение, где обосновался чародей, им было не так удобно, но они сами, видимо, не хотели провоцировать его резкими движениями. — Руки так, чтобы я их видел. — ретривер указал на Кирилла, и двое ближайших оборотней тут же схватили за шиворот, откидывая голову назад, обнажая шею. В руках у оборотней не было ножей. Кириллу собирались оторвать голову. Женя уже видел, что подобное нечисти под силу. Чародей плавно поднял руки, раскидывая их в стороны — показывая, что безоружен и беззащитен. Стоять в таком положении долго было бы невозможно, но Женя вдруг почувствовал, что для него это легко, как будто что-то невидимое поддерживало его. Магия. Это была магия, клокотавшая от пролитой крови, рвалась наружу, но чувствовал это только Женя. Казалось, что сейчас она бросится сквозь чародея сама, без его участия, через проточенный ритуалом канал. Она была сильнее чародея, она рисковала потечь сквозь его руки сама — заметная, но безвредная, извещая о своём присутствии свечением или гудящим звуком… Женя не закрывал глаз, хотя это помогало сосредоточиться. Он неотрывно смотрел на Кирилла, изо всех сил подстёгивая свой страх за него, представляя, каково это будет — смотреть на его оторванную голову оборотня перед тем, как самого чародея убьют… Он снова и снова представлял, как хорошо будет, когда всё в любом случае закончится, пытаясь задушить в себе робкий призрак надежды на лучшее. Оборотни ведь чувствовали… Магия концентрировалась на кончиках его пальцев — так, что их начинало жечь от холода. Ещё немного, пускай подойдут поближе… Один из оборотней выбрался на уцелевший островок второго этажа, где стоял Женя и протянул руку своему напарнику, помогая забраться. Второй, едва наступив на платформу, внюхался, и презрительно фыркнул, оглядываясь на Кирилла. Его смех оборвался в горле, сменившись криком. На долю секунды спины оборотней заслонили от остальных едва заметно дёрнувшиеся пальцы Жени. Похоже было на тремор, вот только для чародея, ощущавшего поток магии, бросившейся наружу, это движение скорее напоминало клик по кнопке игровой мышки, запускающей на экране ледяной взрыв… Магия счастливо ринулась на волю, запахло морозом, и ледяные иглы, проросшие из пола, рванулись сквозь тела оборотней, прошивая их насквозь, поднимая их над полом. Лишь один избежал этой участи — Кирилл. Он поднял на Женю мутный взгляд, будто не веря, что подобное возможно. — Быстрее. — хмуро бросил чародей. Под рёбрами заныло — волну магии такой силы пропустить через себя было непросто, и Жене не хотелось бы, чтобы это оказалось бесполезным… Регенерация у оборотней была самой высокой, Кирилл понял, обратился, и понёсся к чародею — видимо, от потери крови — не так быстро, как мог бы… Несколько мучительно долгих секунд всё шло хорошо, а потом собака, похожая на Хатико — названия породы Женя не помнил, вцепилась Кириллу в заднюю лапу. Иглы, насквозь прошивавшие её тело, её в этот момент, видимо, не особо беспокоили. Чёртова регенерация оборотней почти сводила усилия чародея на нет. Женя прицельно послал в неё ещё несколько игл, но он слишком боялся задеть Кирилла… Момент для побега был снова упущен. От тепла оборотней лёд подтаивал, и учитывая, что смирно висеть они не собирались, велик был риск, что лёд растает, оставляя разъярённых тренированных солдат на свободе. — Простите, я не помешаю? — от косяка снесённой двери раздался голос, неуместно-вежливый настолько, что Женя предпочел без слов ударить по нежданному посетителю режущим заклятием, от которого тот увернулся без особенного труда. — Помешаете. — отозвался за чародея ретривер, пытавшийся стащить себя с холодных игл. — А, по-моему, самое лучшее время для психологической помощи. — непринуждённо пожал плечами нежданный посетитель. — Я на утренний приём к Ярославу… Не подскажете, где он? «Психолог» держал перед собой помятый рюкзак с расстёгнутой молнией, что-то придерживая в нём рукой. То, что он не был психологом, было понятно — никто, даже Ярослав, не назначил бы приёма в четыре утра. К тому же, вряд ли психологи ходили к пациентам в зелёных кепках и кожаных куртках на голое тело… С возвышения, на котором стоял Женя, было отлично видно ещё несколько фигур снаружи. Девушки — в обгоревших обтягивающих футболках… У двоих из них головы были обмотаны светлой тканью. — Мы разрешили вам жить рядом с переносным лагерем. — рявкнул ретривер. — Проваливайте отсюда. — А я думал, мы договорились ночью на большее… — протянул «психолог». — Зачем же сразу ругаться? Оборотни глядели на него, как заворожённые, не отрывая взглядов. Кирилл воспользовался этим, чтобы вырваться, но с места не двинулся — ждал, видимо, пока срастётся мышца, и тоже не отводил взгляда от «психолога». Тот, в свою очередь переводил одобрительный взгляд с одного на другого, и оборотни, до того рвавшиеся с игл, замирали. На Женю он не смотрел, видимо, из принципа, и от этого было даже немного обидно… Этого почему-то очень сильно хотелось — одобряющего взгляда, мол, всё будет хорошо, ты справляешься, всё действительно выйдет… Чародей поймал себя на том, что пристально разглядывает «психолога», забыв о том, в какой опасности находятся и он, и Кирилл… — Прочь, демон. — прорычал ретривер, превозмогая накрывшее его оцепенение, и всё стало на свои места. Женя почти судорожно вскинул руки, и новое режущее заклинание рванулось в сторону высокого демона, который, на удивление, не стал уворачиваться, а просто заслонился рюкзаком. В тот момент, когда заклинание прорезало ткань и коснулось содержимого рюкзака, произошло сразу несколько вещей: одна из дверей на втором этаже осветилась изнутри фиолетовым, а демон за это время, вместо того, чтобы помочь оборотням, с которыми был в сговоре, избавиться от игл, добрался до Кирилла и, закинув его руку к себе на плечо, фактически, поволок по направлению к Жене, то ли нашёптывая ему на ухо что-то ласковое, то ли матеря. По лицу разобрать было невозможно, да и чародею было немного не до этого. Его пожирало ревущее синее пламя, обхватившее всё тело разом в тот момент, когда режущее заклинание коснулось рюкзака. Пламя не жгло по-настоящему, но все ощущения присутствовали. Внутри рюкзака точно был какой-то артефакт. Демоны не могли колдовать, а значит, он ударил во что-то с подобным защитным эффектом… Дверь мигнула фиолетовым во второй раз. — Раскайся. — демон, взобравшийся на платформу к Жене, без страха посмотрел в глаза чародею. — В чём? — спросил чародей скорее по инерции. Демон знал, что делает, он точно понимал, как действует его артефакт. — Что причинил ей вред… В рюкзаке, любезно раскрытом перед Женей, лежала отрубленная голова девушки с синими волосами. Её лицо было изуродовано многочисленными порезами от заклинаний, но не лицо было самым важным. Рога — огромные витые рога, помеченные золотом — свидетельством чародейской протекции. — Проси прощения или будет поздно. — рявкнул демон, с тревогой оглядываясь на дверь, мигнувшую зелёным. — Прости, что причинил тебе вред. От боли глаза слезились, и сконцентрироваться на просьбе было сложно. Синее пламя обжигало с такой невероятной силой, что впору было падать в обморок от болевого шока, но само заклинание удерживало Женю в сознании, и пытка рисковала растянуться надолго, сводя с ума, лишая возможности осознавать происходящее… Уже сейчас он чувствовал, как паникующий мозг отодвигает на задний план ненужные подробности, вроде той, что они окружены сейчас оборотнями, что им всем угрожает невероятная опасность, что демонам, чтоб их побрали коллеги-черти, совершенно нельзя было доверять. Оставался только раскрытый перед ним рюкзак, и голова в нем: бескровный, словно приженный срез шеи, серые глаза с рыжим отливом, рога с золотыми метками по краям… Он видел этого суккуба совсем недавно, когда последний раз явился в Институт — поссорился с ней на ступенях… — Прости. Он так и не понял, за что именно извинялся — за ту резкость во время ссоры, или за того чародея, по-браконьерски убившего её… Боль не давала даже шанса осознать хоть что-то кроме нее, и тем более — анализировать свои ощущения. Он не мог сосредоточиться ни на чём, кроме просьбы простить себя, чем-то напоминавшей молитву… Пламя погасло. — Открывай портал. — скомандовал демон, закрывая рюкзак и продолжая глядеть на Женю в упор. Теперь подобное внимание было несколько излишним и неудобным, особенно учитывая, что на плечо демона опирался Кирилл. Дверь сверкнула оранжевым и распахнулась. Портал Женя открыть не успел. Пронёсшаяся по дому горячая волна едва не сбила демона, а вместе с ним — и оборотня с площадки. Чародея она обогнула, не тронув. На пороге двери стояла фигура в тёмном капюшоне, с недокрысой-перемышью на руках, и несмотря на то, что знакомый кабинет за спиной фигуры, манил и практически тащил внутрь, Женя не сделал ей навстречу и шага. Фигура выпростала руку из-под толстовки, и над двумя чародеями полыхнул щит, отрезая их от внешнего мира и одновременно накрывая давящей тишиной. — Евгений. — Владычица… Женя скрестил за спиной руки, незаметно открывая портал для Кирилла и надеясь, что тот сообразит не только рвануть туда поскорее, но и оставить демона снаружи. Теперь, находясь вне его влияния, Женя понимал, что тащить подобное существо в дом, где было всего четверо «источников питания» — а демон добивался именно этого — было по меньшей мере безрассудно. — Выходит, всё-таки, демоны. — руки владычицы были спрятаны в карманах толстовки, похожей на вампирскую, но не брезентовой. — Демоны завладели твоим рассудком? — Я сам. — Тогда почему Кот помогает оборотню сбежать в твой портал? Женя смолчал, расфокусированным взглядом рассматривая тёплую магию, окружавшую чародейку. Несмотря на тон, в котором так и сквозило понимание и всепрощение, она была руководительницей кафедры заклинаний — той, кто посылал за ним чародеев. Возможно, она учила и того, кто бросил в Кирилла проклятием языка без костей… Возможно, она была среди своих учеников там, на площади, и дралась наравне со всеми. Чародей кожей чувствовал, что и Владычица буравит его тем же взглядом, отыскивая признаки готовящегося заклинания. Она отыскала. Щелчок, закрывший за Киром портал, и Жене тут же пришлось уворачиваться от сверкнувшего мимо электрического хлыста. Зелёный плющ, проросший сквозь пол, сорвало острой ледяной позёмкой. Волна огня разбилась о подставленный щит… Это была дуэль. Не бойня, где главное ударить в молоко — авось попадёшь — и вовремя опустить щит. Они кружили на островке, оставшемся от коридора второго этажа на узком пространстве, уворачиваясь от резких и сильных заклинаний. Владычица, как и Женя, не била проклятиями. Её заклинания были почти банальными, без выдумки, как у любого чародея, прошедшего настоящие сражения: она не пыталась продемонстрировать искусство. Она собиралась притащить его в Институт любой ценой. Вот только он нужен был ей живым, а она ему — нет. Женя прекрасно осознавал, что единственной возможностью разрушить её щит, укрывавший их двоих, было убить саму чародейку, ну или чтобы она дала ему своё согласие. Гением переговоров чародей себя назвать не мог, а потому вариант оставался всего один… Дуэли были делом изнурительным и, несмотря на уже ставшее привычным ощущение, что магия подыгрывает, даже Женя начинал чувствовать усталость. Под щитом Владычицы было жарко и душно, это мешало сосредоточиться, но остановить дуэль было уже нельзя… И вдруг Владычица подняла щит вокруг себя, а внешний рухнул, словно его и не было. Она смотрела прямо на демона, окружённого освободившимися оборотнями, вернее — не на него, а на то, что было в его руках… На голову демоницы, которую он крепко держал двумя руками за рога. — Мне кажется, нам будет, что обсудить. — проговорил Кот. — В гостях у этого молодого человека… Демон заговорчески улыбнулся Жене.