Всё даст им война

Радовало только одно: вампир бежал.    Конечно, лучше было бы, если бы его убили. Тогда вместе со смертью вампира закончилась бы эта долгая, уже начинающая надоедать история. Они лишились бы убежища, и Женя при всём желании сейчас вряд ли восстановил бы подобный купол над каким-либо другим зданием. У них не осталось бы возможности скрыться...   Но всё же, своим побегом слишком умный, слишком дальновидный и слишком догадливый Александр Казьмин, спасая свою прогнившую шкуру, преподнес Кириллу воистину королевский подарок.    Теперь он был неизвестно где, один - в панике, а значит, в любой момент мог умереть, обрушив убежище прямо над их головами. Или всё же, не один...   Вернувшиеся из погони борзые доложили о том, что вампир, спасаясь от солнца и преследователей, нырнул в Неву и не всплыл. Докладывать о выполненном задании сразу же по выполнении, оборотней выучивали при штабе. Это было и делом чести: не врать, не утаивать ничего от других оборотней, а те, кто охранял дом Ярослава, были, безусловно, честны...   Так что за трюк провернул Александр, заставив поверить в свою смерть? Кто помог ему? Другие вампиры? Вряд ли, его проклятие представляло огромную опасность для всего их поганого рода. Карманный чародей, который укрыл от преследователей беглого вампира, дабы разгадать проклятие и использовать его? Опять же, маловероятно. Про проклятие из чародеев знал только Женя... К тому же, из дома Казьмин отлучиться не мог, а значит, связаться не мог ни с кем. Скорее всего это была простая случайность. Однако порой случайности оказывались куда опаснее самых сложных планов.   Мысль могла бы быть достаточно занимательной, но у Кирилла были и другие мысли. Слишком много. Мелочная радость от собственного неожиданного спасения перекрывала их все.   Ещё полчаса назад он светом из окна нижнего этажа, привлек внимание часовых, а чтобы они все поняли верно — подсветить свое лицо. Для этого пришлось щёлкнуть кнопкой найденного фонаря и отодвинуть штору, а значит — подставиться перед чутким вампиром, привыкшим годы слушать, что происходит в огромном доме...    Ещё полчаса назад, Кирилл готов был умереть. Ради блага стаи, ради укрепления ее положения в совете, ради поимки опасного — невероятно опасного — чародея. А теперь он радовался появлению инкуба, радовался тому, что план провалился, ведь у оборотней его ждал неминуемый трибунал с известным исходом.    Демон своим появлением нарушил все планы Кирилла, не дал стае возможности записать на свой счёт победу... Но он спас жизни им всем, и ненавидеть его за это, как Женю, просто не выходило.    Долг жизни... Перспектива девятого круга ада не испугала, когда Кирилл бросился предупредить оборотней. Нет, теперь ему было смешно от своих мыслей о том, что они с Женей при других обстоятельствах, в других вселенных могли бы быть влюблены или хотя бы близки... Нет. Не могли.    Дело было даже не в том, что Женя не был оборотнем. Это не было главным. Просто Кирилл никогда не смог бы терпеть его рядом с собой. Не после того, как чародей показал свое истинное лицо. Как Кирилл ни старался, воспоминания были свежи, а запах эмоций чародея будто бы всё ещё щекотал ноздри.    Боль, покорность, удовольствие, желание, принятие...    Кирилл успел дойти до ванной, прежде чем его вырвало. Такого не случалось давно. Его не испугали ни ужасы войны, ни перспектива умереть за благо оборотней... Его сломал хрупкий, как все люди, маленький чародей, считавший, что это Кирилл причиняет ему боль. Бравший, думая, что отдается. Которому Кирилл не вправе был открыть глаза, которому вынужден был продолжить подчиняться.   Саша, в отличие от Жени, слышал, как Кирилл, не сдержавшись, тихо заскулил от ужаса и жалости к себе. Чародей вызывал теперь только отвращение и страх. Он был холодным, как вампир, даже изнутри, а вокруг него клокотала магия. Она кружила вокруг тела оборотня, будто подталкивая, направляя... Ненавязчиво — насколько вообще могла быть ненавязчивой древняя хтоническая энергия, обладающая, по словам чародея, собственным сознанием и своими целями, способная буквально на всё...    Запах Жени хотелось стереть, но Кирилл не мог. Они слишком много времени провели бок о бок. Запах запутался в шерсти, на холке, к которой так полюбил прикасаться чародей, между ушей и вдоль спины, даже на животе, который пёс зачем-то потребовал подставить под ласковые руки...    Пёс не понимал, что вдруг стало не так. Кириллу казалось, что его и пса личности нераздельны, и после стольких лет не понимал, как волкодав мог вдруг принять какого-то хозяина, кроме самого Кирилла. Но факт оставался фактом. Псу хотелось рычать в защиту чародея, псу нравилось рвать за него чужие глотки, пёс, столько лет служивший Стае и Кириллу, зачем-то вспомнил, каково это — быть счастливым щенком. И теперь не понимал, отчего Кирилл не позволяет ему спать в ногах у полюбившегося человека и вылизывать его лицо, положив на плечи передние лапы...    Оборотень тщетно пытался объяснить ему, почему именно. Тот ненадолго затихал, но потом снова рвался наружу.    Пёс чувствовал, что настоящему хозяину больно, но не знал, чем помочь. Единственное решение, казавшееся ему способным спасти хозяина, звучало как "принеси ему то, что радует тебя". И пёс рвался наружу, стараясь привести хозяина к Жене против его воли:  «Смотри, вот человек, который чешет мою шерсть так, как мне нравится, который выучил, что я терпеть не могу, когда тискают так сильно, что кожа собирается в складки, а если почесать над хвостом... Обними его, Кирилл, я же чувствовал, как тебе нравилось перебирать волосы, он же позволяет тебе...»   Оборотень чувствовал себя преданным. Он загнал пса поглубже в душу, наверняка обидев его, и лишь затем смог уснуть. Этот день слишком вымотал его, чтобы думать о том, на что он решился.   Он выполнил приказ Ивана Геннадьевича, он — как уж смог, привязал чародея к себе. Пожертвовал собой, чтобы чародей поднял щит... Кирилл знал, что Женя поднимет. Знал, ему не нужно уже было для этого чувствовать эмоции чародея.    Женя вытерпел боль, которую со злости доставил ему Кирилл, Женя подчинился, Женя ради него начал всю эту борьбу, Женя слушался его, не рассуждая... Он не мог не поднять щита. Сквозь запахи гнева, презрения, непонимания, скуки и отвращения, исходившие от оборотней, державших его, Кирилл бы никак не почувствовал чистую отчаянную верность и преданность... Но ему не нужно было подтверждений. Он просто знал.    Все остальное мелькнуло мимо него.    Просто от чарующего голоса странного демона, вдруг ослабла хватка державших его оборотней. Пара грубых слов, какой-то сальный комплимент, отвешенный девушке, вставшей на его пути, и Кирилл оказался на свободе.    Он мог бы сбежать. Сейчас. Ну кто посмел бы остановить его? Он явился бы в Стаю другого города, как-нибудь уладил бы с документами, ну не бросил бы его Иван Геннадьевич в беде, не отвернулся же за единственный промах, тем более, что Кирилл свою часть уговора выполнил.    Что ждало его в изгнании? Нищета? Недоверие новой стаи? Отсутствие планов на дальнейшую жизнь? Муки совести?    Чего из этого он был лишён в Северной столице?    Он мог бы бежать сейчас, чтобы прожить долгую-долгую жизнь, ему ведь было всего пятьдесят восемь, впереди его ждало больше трёх сотен лет... Он мог остаться здесь, чтобы умереть гораздо раньше — не трусом, но предателем в глазах стаи, заслужив бесконечную благодарность всего одного высшего оборотня...    У него снова был выбор. У него, привыкшего подчиняться приказам и отдавать свою судьбу в чужие руки, радоваться их успехам и страдать за их промахи, единственный раз осмелившегося и едва не выданного за этом Абасам...    И теперь, глядя на Женю, отогревающего руки над костром, на инкуба, вольготно устроившегося в кресле напротив незнакомой чародейки, на витой рог, торчащий из рюкзака у ее ног, и на делового Баярунаса, пахнущего отчаянием, Кирилл мог радоваться только одному: вампир, который мог бы переубедить чародея, был мертв, а все остальные ничего не знали.    Шедшее обсуждение Кирилл слушал вполуха. Чародейка, которую оборотень видел на собраниях лишь издалека, редко бравшая слово, но давившая своим присутствием, держала руку на роге, торчавшем из рюкзака, будто бы подпитываясь от него.    — Все для проведения ритуала призыва в этом доме есть. — тем временем продолжил демон. — Я знаю её настоящее имя, Евгений сможет провести ритуал, ты получишь Алабай назад.    Ни один из чародеев, судя по запаху, ритуал проводить не хотел. Какое-то неозвученное знание терзало их, не давая согласиться с предлагаемыми демоном условиями. Однако отказаться прямо они тоже не могли: инкуб не выглядел, как кто-то, с чьими условиями можно было не соглашаться.    — За имя мне нужна лишь достойная оплата. — демон, как ни в чем ни бывало, закинул ногу на ногу, будто бы присутствовал на светском рауте.  — Не говори загадками. — прервала его чародейка.  — Это не моя прерогатива. — демон скользнул взглядом по всем присутствующим. — Это вы тут играете в веселые шарады, а я говорю прямо. Предложи нам что-то равноценное имени твоей возлюбленной.    Женю передёрнуло. Он поморщился, будто от головной боли и придвинулся к костру поближе.    — Сейчас она в аду, и поверь тому, кто оттуда сбежал. — мягко продолжил Кот. — Сейчас это худшее место для нее, которое вообще можно придумать. Наш господин очень не любит, когда отлынивают от работы, а Алабай... Она жила на Земле большую часть жизни. Каждая секунда нашего промедления рискует растянуться для нее в годы мучений.  — Ты знаешь имена всех своих суккубов? — чародейка подалась вперёд, внимательно глядя из-под капюшона. — Тогда где все те, кто не сбежал из подвала, который охраняла Алабай? Почему ты не возвращаешь их?    Кот хмыкнул. Он уже рассказал о том, как на их "прайд" напал целый отряд чародеев, хотя обыкновенно те приходили по-двое, по-трое. Как чародеи стали убивать, а не только срезать ценные рога. Как Алабай, на чьих рогах висела метка протектората, встала у двери, и ловила заклинания рогами, заставляя гореть всех, кто смел причинить ей вред... Чародеи сгорали в синем пламени, не зная, что стоит лишь раскаяться в содеянном. А потом кто-то из умирающих уже, бросил меткое заклинание и перерубил ей шею.    В этой истории было много белых пятен. О том, что чародеи охотятся за ценными рогами, знали все. Когда организовывался Совет, демонов не было в городе, и они не попали под защиту "закона о ненападении". Однако чародеям не было выгодно убивать вечных, как и они сами, демонов. У мертвого дьявольского отродья рога не могли отрасти вновь. И вот теперь они почему-то стали убивать, не отступая, даже когда им грозила смерть в синем пламени.    Не менее странными были и обстоятельства спасения демонов, оставшихся без защиты. Судя по состоянию головы Алабай, демоны прикрывались ею даже после того, как демоница пала смертью храбрых. Однако даже это вряд ли дало бы им шанс пойти в лобовую атаку и вырваться из подвала... Кирилла, отыскивающего любые поводы отвлечься от собственных мыслей, в первую очередь волновали руки Кота. Они были обожжены по локоть. Кожа, которую неспособно было пробить ничто земное, свисала лоскутами, словно кружевные рукава, и не отваливалась, будучи слишком крепкой. Напавший ли чародей послужил этому причиной? Или синее пламя по-иному действовало на демонов? Но почему пострадали только руки? Как им удалось вырваться?    — Не пытайся служить образцом морали, а. — лениво попросил Кот. — Ты не в том положении, чтобы задавать такие вопросы. Я помогу тебе вернуть Алабай, она нужна тебе для... личного пользования, а не для того, чтобы сделать из нее грядку для выращивания рогов. Но мы не настолько близки, чтобы я просто подарил тебе возвращение возлюбленной.    На этот раз Кирилл отследил, что чародеев раздражало только последнее из произнесенных слов. Всплеск эмоций был синхронным.    — Ты не можешь требовать перехода на вашу сторону. — обозначила Владычица.  — Помилуй... — протянул Кот. — Я не хочу бояться заклинания в спину. Этого мне не надо.  — Тогда...  — Объяви заклинателей вне политики. — подал голос Женя.   Кот бросил на чародея нечитаемый взгляд. От демона разило пряным запахом поглощенных эмоций так сильно, что Кирилл на всякий случай старался дышать через раз.    — Запрети им участвовать в боевых действиях под страхом исключения из Института. — продолжил Женя, не обращая внимания на Кота и глядя исключительно на чародейку. — В отсутствие боевых заклинателей силы Совета ослабнут, и у нас будет шанс. — Ого, она правда может это сделать? — поразился Кот, склоняя голову набок. — Тогда сразу да. Нам подойдёт.    Явившийся буквально как черт из табакерки демон раздражал. Он, совершенно не стесняясь, лез ко всем до кого мог дотянуться и делал вид, что все здесь ему рады. Однако основная причина раздражения Кира крылась не в этом: оборотень прекрасно понимал, что демон опасен. Опасен, в первую очередь — для Кирилла.    Он появился уже после нападения оборотней, видел, что они подорвались неспроста. Мог сопоставить эти два факта. К тому же, он мог распробовать эмоции, поглощая их. Конечно, чуйки оборотня ему было не добиться — в этом аспекте Ярик был куда большей проблемой, но демон, в отличие от Баярунаса, принадлежал миру нечисти годами. Ему куда легче было восстановить цепочку событий. А уж в союзе с Ярославом, который после освобождения смотрел на Женю волком...   — Я могу это сделать. — чародейка величественно кивнула. — Алабай уйдёт со мной.  — Она не уйдёт. Она останется здесь, как гарантия вашего невмешательства. — Нет.  — Да, Владычица... Ты в меньшинстве. А у меня есть её имя.    Кирилл внимательно следил за выражением лица демона. Тот говорил веско, не кричал, но и не позволял сомневаться в серьезности своих слов. Чародейка же, судя по запаху, сдавала позиции. От нее пахло также, как от отца, пока мама была ещё жива. Она любила свою демоницу так давно, что запах этого чувства невозможно было бы отличить от ее собственного, если бы не ужас утраты, который теперь только его подчеркнул...   Владычица смотрела на рогатую изуродованную голову Алабай, одну руку держала на ней, второй — комкала рукав толстовки. Женя неотрывно следил за ней, будто бы собираясь запомнить все в мельчайших подробностях. Его тело неосознанно копировало позу Владычицы, рука свисала с кресла. Ему не хватало только головы под ней.    Отрубленной головы Кирилла.   Оборотень с лёгкостью мог представить, что чувствовала Алабай, запертая в аду и никак неспособная повлиять на то, что ей пользуются, как разменной монетой. Кто-нибудь спросил ее, любила ли она свою патронессу? Хотела ли она возвращаться к ней? Действительно ли, в конце концов, в аду было так плохо демонам?    Прошло слишком мало времени с того момента, как оборотням почти удалось разменять его голову на добровольную сдачу Жени. Отрубленная голова под рукой чародея виделась почти как живая, а фанатичная надежда на то, что ревность магии минует именно в этот раз, чувствовалась и без воображения.    Чародеи не могли любить. Этим платили за свое всесилие и почти вечную жизнь. Магия не давала им любить, но эти двое: учительница и ученик, сходили с ума по одной и той же тропинке. И то, что учительница собиралась наглейшим образом нарушить устоявшийся порядок вещей — вернуть себе "возлюбленную" из ада, не предвещало ничего хорошего само по себе. А уж учитывая, что самого оборотня любил Женя, от которого теперь, помимо прошедшей паники, пахло желанием превосходства, это не предвещало вообще ничего хорошего.    — Да, я согласна. — откликнулась чародейка.    Демон облегчённо прикрыл глаза, Женя коротко выдохнул, вставая и пытаясь собраться с мыслями, Баярунас сцепил в замок тонкие руки. Ярославу было, кажется, что сказать им всем. Однако, он понимал, что вероятность того, что его послушают — ничтожно мала, но смириться с этим не мог. Баярунас, окажись он в Совете, мог бы стать довольно опасной и плохо управляемой фигурой. Приди он в Стаю, его амбиции, запах которых было не спрятать, стали бы основной причиной, почему никто бы не завещал ему места. Ярослав, может и талантливый, но неготовый к компромиссам ради общего блага на пути к Высшей Цели, был бы неудобен слишком многим.    Он и теперь был неудобен. Кириллу лично. Та тлеющая злоба за потерю вампира, грозила вылиться в непонятно что в неясно какую секунду. Особенно опасна была эта злоба в присутствии демона, который Ярославу был знаком, и которому мелкий доверял гораздо сильнее, чем Кириллу. Оборотень мог бы утешиться тем, что чувство доверия было лишь плодом искусства, но в самом деле происхождение чувства почти не играло роли. Демон с куда большей вероятностью мог использовать ученика Кирилла в своих неясных планах.    От демона надо было избавиться также, как и от вампира. Вот только сделать этого Кирилл не мог при всем желании. Демоны для нечисти были неубиваемы. Оставалось только выгнать Кота наружу вместе с его свитой, пока голодные демоны не устроили им панических настроений.    Перед Владычицей из воздуха соткался небольшой планшет с листом на нем.    Кирилл поднялся с места, и почувствовал, как что-то тянет его сесть снова... Взгляд Жени был прикован к листу, на котором Владычица выводила строки нерушимого приказа, проговаривая их себе под нос. Сквозь напряжение, которое Кирилл прикладывал, чтобы устоять на ногах, он слышал слова чародейки: "приказ по кафедре Заклинательства, немедленное исключение из Института без права восстановления за участие в ведущихся боевых действиях на любой из сторон"...   Лицо Жени исказила кривая ухмылка, не идущая мягким чертам его лица. Его магия тянула Кирилла вниз все сильнее, и даже невероятной мощи тренированного оборотня стало мало, чтобы устоять на ногах. Он упал на колени с громким стуком.   Ярослав тревожно взглянул на него, но ручка в пальцах Владычицы даже не дёрнулась. От листа пошло неяркое свечение.   - Отныне каждый заклинатель, уличённый в помощи той или иной стороне настоящего конфликта... - чародейка, глядя на лист, начала зачитывать приказ. - Будет подлежать немедленному исключению из Института без права последующего восстановления.   Женя чувствовал смесь из злости и одновременного уважения к чародейке. Он видел в своей бывшей преподавательнице достойного соперника. Она видела в нём заигравшегося со спичками ребёнка. Кирилл был с ней солидарен, но именно он был тем, кто вручил Жене эти спички и заботливо поджёг их в его руках. Теперь глупо было удивляться, что ему опалили хвост.   Демон кивнул, соглашаясь с условиями приказа, чародей тоже кивнул. С оборотнями советоваться никто из них не стал.   Женя, пару раз моргнув, наконец-то заметил, что сделал с Кириллом, торопливо щёлкнул. Магия неохотно выпустила Кирилла из своих объятий. Чародей встал с кресла, пошатываясь то ли от ещё не оставившей его боли, то ли от усталости.   - Мы проведём ритуал. - сообщил он, обращаясь к Кириллу и Ярославу. - Да, мой повелитель. - процедил Баярунас.   Однако Женю его резкость не тронула. Он будто бы пропустил её мимо ушей, слишком сосредоточенный на собственном понимании мира. После возвращения из особняка Баярунасов в его запахе появилось нечто новое. Чувство собственной правоты.   Пазл сложился. Механизм запустился и отныне мог работать без перебоев. Прислушиваясь к себе, Кирилл не мог различить ни горечи, ни вины. Теперь нет. Одно только торжество. Гордость. Женя заслужил это, оборотень отплатил ему за всё отвратительную цену, которую заломил чародей. Теперь Женя был должен ему - собственную глупую смерть в когтях оборотней.   Кот потянулся, поднялся вслед за чародеями, подбирая рюкзак. Ярослав инстинктивно потянулся за ним, но под строгим взглядом устоял на месте.   - Я не думаю, что присутствие посторонних на ритуале - хорошая идея. - Женя посмотрел на оборотня в упор, в его интонациях появилась некоторая властность, присущая его учительнице. - К тому же, имя демона должно быть в сохранности... - Мы не станем претендовать. - ответил за двоих Кирилл.   Чародеи и демон вышли. Ярослав дождался, пока их шаги стихнут и, вздохнув, сообщил: - Я не верю Жене. Саша не мог... - Он и не сбежал. Его догнали и убили.   Ярослав, не скрываясь, глубоко вдохнул. Это было по меньшей мере неприлично, а по большей - нагло, но Баярунас нормам поведения был не обучен.   - Ты... Радуешься? - на лице Ярослава отразилось недоумение, граничащее с шоком. - Проклятие. - Кирилл прикоснулся к шее. - Он мёртв, а значит, чародеи никогда не получат в руки заклинание, лишающее вампиров пропитания. Это сохранит баланс, и...   От Ярослава угрожающе пахну́ло острой ненавистью.    - Разве вампир не объяснил тебе, что такое «быть нечистью»? - Он сказал выбирать себя. - рявкнул Ярослав. - Он нечистивец, Яр. - мягко напомнил Кирилл. - Он выбрал себя, свою шкуру. Бросил Женю, бросил меня, бросил тебя, запертого в доме. Он сбежал и поплатился за свой побег. - Это не так. - Тебе не обязательно мне верить...   Кирилл когда-то был зол, вернувшись в Северную столицу после подавления восстания Абасов. Он нашёл отца сгнившим в тесной квартире: старому боевому оборотню было немногим больше трёхсот. Его подвела спина: неудачно нагнувшись, он защемил нерв, а, попытавшись перекинуться, усугубил положение, лишившись возможности охотиться. Умер от голода в пустой квартире. Кириллу казалось, что он готов разорвать любого, но он никого не разорвал. Иван Геннадьевич принял его под своё крыло, помог Гордееву-младшему избежать выдачи абасам, подсказал верную стратегию поведения... Вот только послушал его Кирилл далеко не сразу, и мудрость высшего оборотня тоже осознал не с первого разговора. Пора было продолжить цепочку спасения. Кирилл точно знал, времени у него совсем мало.   После прошлого ритуала магия хлестала в мир через Женю, порой отказываясь ему подчиняться. Он стал сильнее, а значит - гораздо опаснее. Его не мог больше игнорировать Совет. Счёт шёл на дни: принять общее решение, собрать войска, отправить их на охоту за ренегатом-Женей. Попытки нападения на них совершили все расы, и каждая из них потерпела неудачу... Кирилл почти видел зал Совета, встающего Ивана Геннадьевича, проговаривающего эти слова, поднимающиеся в его поддержку руки оборотней, за ними - руки подавленных чародеев, и наконец - вампиры...   Иван Геннадьевич всегда знал, как обратить провал подчинённого в свою пользу. Он должен был сделать это и сейчас. Кирилл, в конце концов, выполнил своё задание.   - Ярослав... - начал Кирилл, будь на его месте Иван Геннадьевич, он нашел бы куда более выгодное решение, куда менее болезненное, но Гордеев был Гордеевым, а не Ожогиным... - Скажи мне, зачем ты вернулся в этот дом. Кроме вампира?   Ярослав смерил учителя мрачным взглядом исподлобья.   - Я не мудак. Я начал войну. Я ее закончу.  - Ярослав...   Баярунас говорил "я". Только "я". Раньше он, наверное, сказал бы "мы" и, спрятавшись за спиной вампира, заискивающе глянул бы на Кирилла. Теперь он готов был идти напролом ради мести — своей, личной... Если бы в свое время Кирилл думал бы также, за смерть отца он успел бы перебить половину невиновной Стаи, как сейчас собирался это сделать Ярослав...    — Войну начал не ты. — вздохнул Кирилл. — Даже не Женя. Из нас ее начало мог застать разве что твой вампир. Ты не обязан ее заканчивать.  — Я знаю... Но...  — Ярослав в упор посмотрел на учителя. — Тот, кто закончит эту войну, получит все, так? Деньги, связи, влияние, право определять политику на годы, а может и десятилетия вперёд...   Иван Геннадьевич, окажись он на месте Кирилла, тут же убил бы оборзевшего мелкого. Он уже слишком вырос, чтобы стать настоящим оборотнем, чтобы понять обычаи и стать одним из Стаи. Он ещё не был опасен, но из-за своего учителя мог уже ускользнуть, выиграть себе время...   — Это так. — согласился Гордеев.  — В таком случае, перестанем делать вид, что воюем за Женины идеи. — озвучил ученик.  — Отчасти и за них... — Из всех нас их слышал только ты... Он хоть сам-то сможет их воспроизвести?    Ярослав сел на стол и сцепил руки на груди, уставившись на Кирилла: — Прости, что ты там начинал насчёт того, кого мне там выбирать?  — Себя, Яр. — оборотень постарался произнести это как можно более весомо. — Уходи, как только представится возможность. Заклинатели скоро уйдут, все уверены, что ты похищенный заложник, к тому же, Женя разрушил твой дом...    Ученик поболтал ногами, втянул носом воздух. Это уже начинало раздражать.   — Ты правда хочешь, чтобы я ушел. — констатировал он.    Не стал договаривать, почему, хотя почувствовал — Кирилл за это был ему благодарен. Только посмотрел удивлённо, с какой-то странной благодарностью. Ему, Кириллу, лично. Не Стае, не Совету. Было непривычно, но оборотень кивнул. Как будто не было скрытых подтекстов, обоюдной выгодности этого решения: Яру — жизнь, Кириллу — отсутствие сообразительного паренька в непосредственной близости от чародея, которому, впрочем, уже поздно было открывать глаза.    Как будто Кирилл просил его бежать исключительно из добрых побуждений. Ярослав опустил ресницы. Как будто согласился.    За окнами происходило некое движение. Щелкунчики недоуменно переглядывались друг с другом, но больше не щелкали. Потом один из них вытащил сигарету и наконец-то закурил от пальца. Картина получилась почти идиллическая, если бы не аккомпанемент ритуала, разносившийся по дому.    От адских звуков Кириллу было по-настоящему неуютно. Конечно, он бы все равно не понял родителей Ярослава, решившихся отказаться от человечины, лишь бы не очутиться в преисподней после смерти, но сам Яр, судя по запаху, их сейчас прекрасно понимал.   Латынь, произносимая чародеями нараспев, давила на виски. Хотелось чихать. Это была молитва, сатанинская, но молитва... Кто-то из суккубов на другом конце дома жалобно хныкал.   - Смотри... - Баярунас вдруг робко потянул Кирилла за рукав. - Кто это?   Кирилл проследил за тем, куда он указывал. Боковая дверь ларька с шавермой светилась светом портала. Оттуда выходили люди, в подавляющей массе - пенсионеры,  они вежливо придерживали друг другу дверь, помогали вытащить баулы и сумки на колёсиках. Один дедок, заметивший щелкунчиков, радостно замахал им, но щелкунчики взаимностью не ответили. На их лицах читалась потерянность и некоторое разочарование.   - Это дверь Института. - заметил Кирилл со знанием дела. - Да понятно, что не корпоратив в шаверме. - буркнул Ярослав. - Тем более, она там невкусная. Кто это? Зачем они здесь?     Оборотни переглянулись. На этот вопрос ответов у них не было.   Ярослав тяжело вздохнул и направился к двери.   - Ты куда? - К Коту.   Запах Ярослава изменился мгновенно. Такое порой случалось с вампиром, но... Куда делась почтительность и смирение перед старшим, готовность скрыться из дома немедленно. Осталось только осознание собственной правоты и решительность. Почему так сложно было читать этого мелкого?   - А ты не думаешь, что, если бежать, то сейчас - самое время? - сорвался Кирилл. - Там бабки. - И деды. Чародейка запретила заклинателям колдовать по нам. Ты сейчас можешь просто выйти, с Женей... - неприятная картина снова вспыхнула перед глазами. - Договорюсь. Ты бесполезен. Никто по тебе не ударит.   Ярослав закатил глаза и сел на подоконник, отказавшись, по-видимому, от идеи похода к демону.   - Чародеи – мудаки. - Абсолютно согласен, но... Договор же заключен. И магически подписан. - Вот именно, что магически. Злость, всё это время копившаяся на чародеев, теперь проступала отчётливо и ясно в обоих оборотнях.   - Магический договор. - как ребёнку, начал пояснять Ярослав. - Это хрень, которую не оспоришь, не аппелируешь, и вообще никак не докажешь с ней, что ты не верблюд. Эта долбанная магия шпарит по формулировкам. - Ну так тем более. Их сразу же исключат, если они помогут кому-то... - Так ведь они же могут, никому не помогая, меня «спасти», как твои оборотни. Да они грохнуть меня могут из личной ненависти, и магией их не шибанёт. - Дался ты им... - Да, Кирилл, я им дался. - рявкнул Ярослав. - Подумай, как мы выглядели: ебанувшийся Женя, ты - боевой оборотень, Саша - вампир, который убивает своих... И зачем-то - прокурор Ярослав Баярунас, которого они держат в заложниках, и «похитили» уже дважды. Ты понимаешь, кем я выгляжу? - Ты выглядишь непонятно зачем нам сдавшимся. - озвучил Кирилл. - Во-от. А ещё я никого не грохнул, и не косил под сумасшедшего, пока с ними разговаривал. - добавил Ярослав. - И вы зачем-то меня защищаете. - Кукловод? - Ну типа...   Ярослав тоскливо посмотрел вслед одному из удаляющихся щелкунчиков.   - Так что пошли к Коту, хотя бы поймём, что там за митинг собирается. - С чего ты решил, что он всё знает? - Кирилл посмотрел на него с некоторой долей подозрения. - Надо всех спросить. Никогда не знаешь, у кого из свидетелей информация.   И всё-таки, первым делом оборотень хотел отправиться к наглому демону. Конечно, логическое обоснование у этого было: чародеи всё ещё занимались ритуалом, а больше никого, кроме демонов, в доме не было. Однако такая конкретика Кириллу не нравилась.   Кот нашёлся среди других демонов, в дальней пустой комнате. Пряный запах распространялся от неё по всему дому, так что обнаружить их не составило труда. Кот сидел на широком подоконнике, обняв колени обожженными руками и глядя в окно. Он сидел абсолютно неподвижно, будто медитировал. Суккубы оккупировали пол под подоконником, да так плотно, что подойти к Коту, не наступив ни на кого, было невозможно.   Демон медленно повернул к ним рогатую голову, вопросительно глядя на вошедших.   - Из двери в Институт валят пенсионеры. - сообщил Ярослав. - Ты знаешь, кто они? - Ритуалисты. - сообщил Кот так, будто это было общеизвестной информацией. - Они собираются предотвратить возвращение... Алабай? - Ярослав замялся припоминая имя. - Им не нужны высшие демоны? - Понятия не имею. «Высшие» - это больше вообще определение для «своих». Не думаю, что речь о ней. - Кот ковырнул краску на раме. - Я знаю, как выглядят ритуалисты, но магические ритуалы не заставал, за исключением изгнания и призыва. Да и таких вот войн - тоже...   Сквозь всю пряность аромата пробивалась усталость демона. Он не злился уже, не боялся, он просто устал, и этим походил на Кирилла. Собравшиеся вокруг него демоны ждали утешения от своего господина, но тот просто сидел на подоконнике и ничего им не отвечал.   - То есть, ты не знаешь, чего от них ждать? - Без понятия. - Ну а... - начал Ярослав.   Суккубы беспокойно зашевелились, будто выходя из транса. Кот посмотрел на них мельком: - Вам пора. - заметил он, указывая на дверь.   Кирилл вдруг почувствовал, что уходить не хочет совершенно. Ярослав зажал нос и побрёл к выходу, время от времени мотая головой, будто пытаясь избавиться от демонического влияния.   - Ты не дома, чтобы приказывать. - выдавил Кирилл, хотя спорить с Котом хотелось ещё меньше, чем покидать комнату, наполненную странной безопасностью и спокойствием. - Это всего лишь дружеский совет. - заметил Кот. - Советую внять ему, если ты - мой друг.   Презрительный взгляд демона отрезвил. Захотелось ощериться, но что было от этого толку. Он не ранил бы Кота. И дело даже не в непробиваемой коже. Одно движение этого самозванного короля демонов и каждая из суккубов, также, как и Алабай, бросятся на его защиту, пожертвуют своими головами, закрывая его... Глупо, бессмысленно погибая ради одного единственного владеющего их эмоциями и мыслями.   Что-то это напомнило. Ассоциация была злая, жестокая, обидная. Прежде он не позволил бы себе подобных мыслей, а теперь вот пятился от какого-то демона, пытаясь сделать хоть глоток свежего воздуха и с каким-то обалделым восторгом позволял себе то, за что самого себя отдал бы под трибунал ещё месяц назад.   Кому важно, что там орёт из своей кабины камикадзе, направляя самолёт во вражеский авианосец... Кирилл с подачи демона, каким-то образом контролирующего его эмоции, мог думать про Ивана Геннадьевича и его методы управления всё, что угодно. Его самолёт взлетел уже давно, и он уже задал курс. Демон появился поздно. Его действия уже ни на что не влияли.Никому не было дела до камикадзе. Кроме него самого. Он сделал всё, что нужно было другим, и даже больше. Демоны не были нужны ему лично, и уж разыгрывать вежливость с ними Кирилл точно не собирался.   Оборотень выпрямился, хотя хотелось склониться в почтительном поклоне, пятясь задом, выскочить из комнаты.   - Почему чародеи охотятся на вас? - прямо спросил Кирилл, глядя на демона. - Им нужны наши рога. - Для чего?   Демон всмотрелся в его лицо, а потом слез с подоконника, подошёл близко-близко к Кириллу, наступив кому-то из не пошевелившихся суккубов на руку, и одними губами произнёс: - Убивать вас.   И замолчал, оставляя Кириллу додумывать полученную информацию. Он знал от отца, что о кожу демонов можно было сточить клыки, но рога? У суккубов, с которыми сталкивался прежде Кирилл, они были закруглены, и поранить ими было невозможно. Разве что боднуть, да и то несильно. Могла остаться разве что небольшая ссадина, и всё...   - Ты понял. - заметил Кот. Шёпотом нечисти он не владел, но старался говорить так тихо, как только мог. - Если я бодну тебя, рана будет обычной. Как у людей. Чародеи об этом знают.   На демонов начали массовую охоту именно сейчас. Их, не размениваясь, убивали одного за другим. Им нужно было больше материала, и чтобы этот материал не смог достаться другим и, тем более, рассказать об этом...   Вот только что с этой информацией должен был делать Кирилл, было неясно. Предупредить Совет он не мог, его бы не услышали...   А ещё до этого было очень далеко. Кирилл уже собирался мучиться в аду к тому моменту, когда эта информация стала бы актуальной. И всё же, демон ему не соврал. Почему?   Единственное, что было ясно: говорил он шёпотом, скрываясь от Ярика, которому с виду, доверял. Кирилл мог его понять. Амбиции молодого оборотня вполне могли позволить ему вообразить армию боевых демонов, разбирающуюся с его врагами.   - Чародеи не ударят в спину. - озвучил Кирилл шёпотом. - Это бред. - Я знаю, что ты собираешься с ними драться. Постарайся не попадаться им на кинжалы.   Кирилл выразительно приподнял брови, но промолчал. За счёт запрета на участие заклинателей в сражении, шансы их «террористической» группировки увеличились кратно, но этого все равно было недостаточно для победы. Против них Иван Геннадьевич должен был собрать и Стаю, и оставшихся чародеев, и даже вампиров... Кто был у них? Сходящий с ума чародей, собирающийся предать его оборотень, да штук пятнадцать демонов, слабых, как люди, разве что сложно убиваемых...   В этот момент один из голосов, распевающих строки на латыни, внезапно оборвался. Замолк женский голос - это было ясно, хотя голос чародея, оставшийся солировать, был не сильно ниже. Дом дрогнул. Затрясся, будто под него копали тоннель. А потом затихло всё.   Кот бросился к окну. На асфальте вокруг дома возились пенсионеры, в известном им одном порядке раскладывая на асфальте на первый взгляд совершенно непримечательные предметы: хрустальные фигурки, серебряные ложки, двое детей, странных в этой толпе, вешали на верёвку ковёр советских времён.   - Это не они. - сообщил он, внимательно вглядываясь в лица стариков, поднимающих от своей работы головы, чтобы, прищурившись, осмотреть дом. - Чародей не слишком хорошо себя контролирует. - предположил Кирилл. - А там ещё и ритуал... - Тоже не думаю. - Тогда Владычица. - Скорее всего. - демон сцепил пальцы в замок.   Он тоже ничего не понимал.   - Магия должна была сопротивляться возвращению Алабай. - наконец, произнёс Кот. - Думаю, это и произошло.   Где-то в глубине дома заискрил портал. Потом в сторону комнаты, где проводился ритуал, процокали по плитке лестницы коготки Ярослава. Судя по шуму, специально производимому учеником, он явно старался обмануть Кирилла насчёт своего местоположения. Скорее всего, он подслушивал под дверью или из соседней комнаты, оттуда выскользнул бесшумно, насколько мог, а теперь вот шумел, мол, «я совсем в другом месте». Детский трюк, который разгадывался слишком легко. Надо было научить его путать следы осмотрительнее...   - Ты отпустил их вдвоём. - воскликнул Ярослав где-то далеко. - Из Владычицы ушла магия, она теперь обычный человек. - ответил ему Женя, несколько заторможено. -  Она не нужна. - Владычица - да. - возмутился Ярослав. - Но договор... - Ты же знаешь, что он не магический. - Это не означает, что его надо нарушать. У нас же каждый на счету. - Как хорошо, что ты напомнил.   Кириллу захотелось схватиться за голову, но он этого не сделал. Кивнул демону, вышел из комнаты, помчался им навстречу.   - Ящик водки и этого - обратно. - расслышал Кирилл прежде, чем вывернул из-за угла.   Чем-то полыхнуло, запахло рекой и рыбой. Оборотень едва успел затормозить полу, посреди которого внезапно разлилась огромная лужа. Напротив квартиры 36, верхом на ящике с ясно озвученным содержимым, сидел вымокший до нитки и чрезвычайно недовольный Казьмин.   Женя встретился взглядом с Кириллом. Чародей еле стоял на ногах, но в его лице что-то изменилось. От него пахло решимостью, которую раньше Кирилл не чувствовал никогда. Отпущенная демоница была щедростью победившего. Что-то хищное проступило сквозь черты маленького чародея. Из коридора за спиной Кирилла появился тяжело дышащий Кот.   Саша обвёл всех присутствующих скептическим взглядом и выплюнул изо рта корюшку, которую до того крепко держал зубами.