Багерлее-блюз

Однако радоваться Ричарду довелось недолго. Не успел он принять мысль о том, что Рокэ возвращается в его жизнь, что затянувшееся агарийское изгнание закончилось, пусть и таким диким способом, монсеньор впал в беспамятство и начал бредить. Дик не сразу понял, что происходит. Он продолжал сидеть подле изможденного эра, который устало прикрыл глаза и замолчал. Ричард подумал, что Рокэ уснул, но спустя некоторое время Алва начал со стоном метаться на своем узком, лишенном всякого удобства ложе. — Монсеньор! — Ричард попытался разбудить Рокэ, решив, что эру приснился кошмар. Но ни слова, ни осторожное прикосновение к влажному плечу, нужного эффекта не произвели. Рокэ не пробуждался, мало того, начал сбивчиво и хрипло говорить. Дикон прислушался, понять не смог ни слова, Алва говорил на кэналлоа. — Эр Рокэ, проснитесь… — Дик потряс его за плечо. В ответ услышал болезненное заполошное «Ricaaaaardo, chico estupido*». Алва звал его, на свой манер, так, как Дикона звали кэналлийцы, когда он жил на улице Мимоз. Ричард уловил среди чужих слов свое имя, однако надежда, что Алва услышал его, тут же угасла, Рокэ дернулся, застонал и продолжил бредить. Ричард коснулся его лба, который оказался горячим даже на фоне жары царившей в камере. Начиналась лихорадка. Разорванная в мясо спина Алвы воспалилась. Вряд ли Альдо позаботился показать избитого пленника лекарю. Ричард очнулся на полу, значит, их просто притащили из пыточной и обоих швырнули в камеру. — Разрубленный змей… — Дикон беспомощно продолжал ощупывать раскаленный лоб монсеньора, чувствуя как бешено пульсирует на виске вена. Рокэ горел, и с этим нужно было что-то делать. Дик поднялся и поспешил к двери. — Эй, кто-нибудь! — крикнул он, с силой ударив сразу двумя руками по железу, создавая достаточно шума, чтобы привлечь внимание охраны. — Герцогу Алве плохо! Вы меня слышите?! Однако за дверью была тишина. Либо стражи в коридоре не имелось, либо был приказ двери в камеру не отпирать ни под каким предлогом. Ричард ударил еще раз, потом еще, отбивая себе кулаки о горячий металл, которым была окована дверь. — Кто-нибудь меня слышит?! Ну же, сукины дети! Так он стоял и орал пока пересушенное жарой горло не осипло. Кричать больше не получалось, руки болели и сил оставалось все меньше. Результата не было. Но Ричард не останавливался, он бил в дверь ногами, ругался хрипло и грязно, хотя уверенность в том, что это поможет медленно оставляла его. Темнота, жара и полная беспомощность… Все это было бы не смертельно и страшно, если бы где-то рядом не сгорал в лихорадке Рокэ. Тот самый Рокэ, казавшийся прежнему Ричарду совершенно неуязвимым и несгибаемым ублюдком, роскошным мерзавцем которого не брала ни пуля, ни ядро, ни яд… И что же теперь? Неужели для Кэналлийского Ворона все закончится вот так? В грязной, вонючей камере? Дикон не мог и не хотел в это верить. — Откройте, твари! — сипел Ричард, снова и снова пиная дверь ногами, но теперь уже больше из упрямства, чем для пользы. Выбившись из сил, Дик опустился на пол, едва сдерживая злые слезы. Подумать только, еще вчера он был третьим лицом в королевстве, цивильным комендантом Раканы и любимым эорием Альдо, а сегодня… Сегодня он не может доораться до охраны, чтобы помочь человеку, который ему …бесконечно важен. Сегодня Ричард готов отдать половину своей еще непрожитой жизни за кувшин чистой воды и приглашенного к Рокэ лекаря. Да что там, он и всю жизнь, наверное, отдал бы, лишь бы монсеньору стало легче, чтобы кровник и бывший враг жил. Вот только ирония в том, что Ричарду никто не предлагает подобного обмена. Знал бы Альдо, наверное, знатно потешился бы, довольный тем, что предавший его Повелитель Скал, бьется головой о дверь и осипше, безголосо орет, прося помощи. С Альдо теперь у Ричарда все было тоже по-другому, словно глаза приоткрылись, и больше никакого щенячьего восторга. И дело даже не в том, как анакс обошелся со своим бывшим другом, тут как раз все было понятно, Дикона отрезвило позорное наказание, которому Альдо подверг Ворона. Было в том нечто бесчестное и не имеющее ничего общего с тем идеальным Альдо, которого Ричард себе всегда рисовал. А удар плетью, который он получил сам, прикрывая от боли бывшего эра, окончательно расставил все по местам. Это не обида, как можно было бы подумать, нет… Просто с той болью из Ричарда вышла вся наивная и слепая вера в правое дело своего друга. Как там любил говорить Робер? Народу все равно, кто сидит на троне, лишь бы был хлеб, и не было войны. Только сейчас у Ричарда образовалось понимание, чего-то действительно важного. Альдо будет плохим королем — в Талигойи будет голод, войны и смерти! Вот только неужели, чтобы об этом задуматься, благородному герцогу Окделлу нужно было получить по башке и оказаться в застенках Багерлее, подле жестоко замученного Алвы? Похоже, что так… Дикон, вернулся к Рокэ, который продолжал бредить и гореть. — Чем можно помочь? Я совершенно не смыслю ничего в целительстве… Нужна вода и прохлада, чтобы унять жар, но… — шептал Дик, не придумав ничего лучше, чем усесться рядом и осторожно гладить Рокэ по голове. Слипшиеся, спутанные волосы бывшего маршала были жесткими и влажными, Дикон, бездумно водил по ним рукой, немного успокаиваясь. Мысли его возвращались в прошлое, в те прекрасные времена, когда он только заступил на пост оруженосца Первого мерзавца Талига, глупо злился, воображал о себе невесть что, мечтая о реставрации Раканов, лелеял в себе влюбленность к Катарине… Как давно это было и как, оказывается, он счастлив был в то время, рядом с Рокэ, которого ненавидеть не получалось уже тогда. И если подумать, то выходило, что все случившиеся с ними в этих мрачных застенках, не настолько безысходно и ужасно. Вот он опять рядом со своим эром, сидит неуклюже лаская сбившуюся клоками грязную, но все равно прекрасную гриву Алвы и больше нет той боли, что ломала Ричарду душу после отравления, ушла тяжесть. Рокэ простил его за ту ошибку, а значит, у них обоих появился шанс, если не вернуть прошлое, то хотя бы начать нечто новое, но вместе. Согласится ли Алва? Кто знает, но Ричард сделает все, что от него зависит, чтобы остаться рядом, он выстрадал это право, находясь в изгнании, выдирая из сердца чувства к монсеньору. Но это будет позже, а пока… Пока остается только ждать и молить Четверых, Создатель тут вряд ли поможет, о том, чтобы у Алвы достало сил выжить. Рокэ сильный, очень сильный, возможно он сможет побороть лихорадку и выкарабкаться, недаром же Повелитель ветра всегда говорил, что его бережет от смерти древнее проклятие. Может и сейчас все получится? Вот только бы выбраться отсюда и не попасть в этой чудесной гармонии, держа друг друга за руки прямиком на плаху. Немного успокоившись этими мыслями, Дикон обнаружил, что спокойнее стал и Рокэ, который продолжал оставаться таким же горячим, но больше не метался, не разговаривал. Ричард вздохнул, и, склонившись, почти по-отечески коснулся губами лба Алвы, обещая и себе и ему, что, несмотря на сложность ситуации, все непременно должно наладиться. * Рикардо, глупый мальчишка (кэнал.)