***
Она решает осмотреть комнату существа; лучше она оглядит место, где находится, чем поддастся отчаянию. Комната с высоким потолком достаточно просторна, полностью заставлена мебелью без намека на выдающиеся приличия, скорее с намеком на привычку накапливать вещи. Здесь есть длинный трапезный стол и покрытые пылью деревянные стулья, составленные рядом, подсвечник, латунные канделябры с длинными, тонкими свечами, похожими на маленький лес огня и застывшего воска, прозрачные платки, покрывающие напольные светильники, включенный телевизор, передающий помехи, старое радио, поврежденные картины, антикварные вещи, банки, горшки и вазы, набор для каллиграфии, аккуратно составленный на столе. Влажные каменные стены с неровными полками, заставленными книгами, пахнущими древностью, потрескавшаяся каменная лестница, ведущая на балкон на втором этаже, витражное стекло, через которое не проходит свет, огороженный камнем очаг, бьющийся, как сердце, и ниша, окруженная колоннами, где находится кровать существа, та, в которой она спала. И все же комната каким-то образом кажется пустой. Безжизненной, даже когда Рей здесь. Холодной, несмотря на огонь в очаге. Где он? Уже прошло достаточно времени с тех пор, как он, топая, ушел через красную дверь. Он исчез навсегда? Её сердце странно болит, будто руки скручивают салфетку на обеденной вечеринке на грани ссоры. Нет. Он специально сказал ей, что она не одна. И она не одна. Уже нет. Рей стоит перед загадочной красной дверью. Она уверена, что на другой стороне найдет его. Она думает сначала постучать, но терпение – еще не выученная добродетель. Она распахивает дверь и выходит, откидывая в сторону густые заросли плюща, в мокрый сводчатый коридор, поглощенный темнотой так, что его конец можно только угадать, когда соленый воздух нападает на её чувства. Она торопится. Когда она натыкается на закрытый дворик, на кропотливо ухоженный сад, удивление заполняет её всю. Здесь так много зелени. Так много жизни. Открытое небо сверху, покрытые мхом высокие каменные стены с каждой стороны, цветы под ногами – розы, орхидеи, колокольчики, подснежники и хризантемы – Рей может поклясться, что этот двор ни капельки не похож на внутренний двор рыбного домика. Здесь нет запаха дохлой рыбы. Только сладкий аромат цветов и шепот того, кто присматривает за ними и поливает их бескорыстной любовью из лейки. Это копия Эдема с тщательно ухоженными садовыми инструментами и богатой почвой. Это рай в аду. Но где существо? Она продвигается глубже в сад. Вместо существа она находит каменную лестницу, выступающую из стены как сломанная кость. Она взбирается по ней к самому краю и наклоняется, смотря на серое море, чьи волны ударяются о стену, вспенивая белую морскую пену. Она хмурится. — Это море – другое. — Это единственное море, которое я знаю. Голос существа заставляет её вздрогнуть. Она смотрит через плечо и замечает его внизу за деревом, его лицо скрыто листвой. — Где мы? — спрашивает она его. — В Лабиринте. — Да. Я знаю. Но где конкретно Лабиринт? Существо отходит в тень. — Все, что я знаю, – это Лабиринт. Я не разбираюсь в том, что вне его. Рей смотрит обратно на море, незнакомая с его секретами, неисследованными глубинами. Море ожесточенно бурлит; нет ничего любезного в его волнах. Она пытается найти какое-то сходство с морем Ак-то. Вместо этого она чувствует резкую боль внутри, будто сама взяла кинжал и направила себе его прямо между ребер. Чувство вырождается в какую-то тоску по дому, но это нелепо. У неё нет дома – нет дома, в который можно вернуться. И все же она чувствует это, эту тоску, эту безмерную боль о месте, в котором она никогда не побывает, не останется, его никогда у неё не будет, потому что дом – это мечта, а это море слишком бессердечное для нежных сердец, которые мечтают.***
Возвратившись обратно в комнату, Рей видит, что существо сидит в бархатном кресле в тени. — Садись, — говорит он, когда она закрыла красную дверь за собой. — Ешь. Она хмурит брови и сужает глаза, готовая задать ему миллион и один вопрос, но затем замолкает, ошеломленная накрытым столом – на нем так много восхитительной еды, полные тарелки, великолепный пир, щедрое застолье. Конечно же, не всё это для неё одной. Рей стоит, не двигаясь, поэтому существо снова заговаривает: — Садись. Ты, должно быть, ужасно голодна. Она медленно кивает и садится, неуверенная, что делать дальше, откуда начать. Не то чтобы Ункар Платт лишал её еды. Она готовила ему и прихвостням, в конце концов, но были времена, когда он заставлял её ждать и есть последней или отнимал её еду и грубо бросал тарелку в холодильник, и Рей удавалось поесть только утром, ведь – Ты годишься только для объедков, девчонка. Её живот урчит. Она подхватывает ложку, зачерпывает большую порцию картофельного пюре из общей тарелки и кладет себе. Она тянется до овощей, когда существо садится напротив неё. Только тогда, подняв взгляд, она замечает, что на нем странная театральная маска, полностью скрывающая лицо, оставляющая на виду только пристальные глаза и рога, выглядывающие наружу. — Почему ты в маске? Он поднимает стеклянный кувшин с вином и наливает ей в кубок. — Лучше, если я буду в маске. Я ужасный монстр. — Ты не такой уж плохой, — она кладет ложку и тянется через стол, к нему, и снимает маску, откидывая её в сторону. Существо моргает. — Ты не испытываешь отвращения? — Нет, — говорит она, откусывая кусок хлеба. — Ты думаешь, что ты отталкивающий? Существо вдруг встает из-за стола. Он берет книгу с полки, возвращается и кладет перед ней. Это книга сказок. Он открывает страницу, изображающую прекрасного принца в объятиях прекрасной принцессы. — Я знаю, кто я. И знаю, кем не являюсь. Он вздыхает, и его вздох несет за собой тихую скорбь потерянных мечт. — Теперь ешь, прежде чем еда остынет.***
Рей вытирает рот тыльной стороной ладони, отодвигая от себя тарелку с крошками, сытая впервые за долгое время. — Ты наелась? — спрашивает существо, покачивая вино в бокале. Она кивает. — Спасибо. — Я рад. Такое чувство, будто в её животе появляются миллионы бабочек от этих слов. Она прокашливается и сводит руки как в молитве, но никакие священные слова не покидают её губ. — Как мне найти путь наружу из Лабиринта? Существо наклоняет голову набок. — Никто не уходит. Рей хмурится. Никто не прожил достаточно долго, чтобы уйти, хочется сказать ей. — Я тогда буду принесена в жертву? Существо опускает взгляд. Он ищет правильные слова на дереве столешницы. Но находит их в своем сердце. Он расправляет плечи, уверенность окутывает его, как теплая шаль. Он наконец поднимает взгляд. — Я не предам твое сострадание ко мне. Её щеки краснеют. — Ты был ранен. — И ты хотела не быть одной. Рей отворачивается. — Расскажи мне… расскажи мне об Архитекторе. — Он жестокий человек. Человек, думает она, задевая мизинцем кинжал, лежащий рядом с тарелкой. Архитектор – человек. И люди истекают кровью. — Могучий человек, — продолжает существо. — Почему он требует жертв? — Для своего развлечения. — Ты убивал? — Да, — существо наливает себе еще стакан вина. — Вначале я убивал. Моя ярость была великой; она не знала пощады. — Но сейчас? — Моя ярость почти исчезла. Осталась только вина. — Я не умру здесь, — клянется она. — Я найду путь. — Путь обратно домой? — спрашивает существо. Рей зарывается ногтями в дерево, желая соскрести боль, зарытую глубоко внутри. — У меня нет дома, в который можно вернуться, но я определенно не могу остаться. — Понятно, — говорит существо с печалью в глазах. Он поднимается. — Я устал, — продолжает он. — Я так сильно устал.***
И тут Рей вспоминает: здесь только одна кровать. Существо сидит на кровати с краю, уперев локти в колени, положив подбородок на ладони, его глаза задерживаются на её красивом лице. Он ждет того, что она сделает дальше. Рей прочищает горло, кашляя, осведомленная о том, что на нем нет одежды выше талии, что он изучает её глазами. Она хватает подушку. — Спокойной ночи, — говорит она натянуто и делает себе подобие кровати рядом с камином, ложась на спину на груду ковров, её тело горит. Это из-за огня? Она поворачивается набок и смотрит в огонь. Она слышит, как он вздыхает. — Спокойной ночи, — говорит он. Спокойной ночи. Спокойной ночи. Спокойной ночи.***
Она не может уснуть. В отличие от существа. Он спит бесшумно, будто наконец обрел покой. Ему снятся сны? думает она, смотря с пола, как вздымается его грудь. Снится ли ему только темнота? Любопытство побеждает, и она осторожно ползет в сторону кровати. Она глядит на него сверху. Какой скульптор создал тебя? Какой ужасный бог одолжил тебе свои кости? Она поднимает кинжал к его толстой шее. Она может убить его. Здесь. Сейчас. Она может пустить ему кровь. Это будет быстрая смерть, легкая – она опускает кинжал и накручивает прядь его волос на палец. Такие мягкие, думает она. Существо шевелится, но не просыпается. Она может убежать и с концами потеряться в лабиринте – она пробегает пальцем по гладкому изгибу его рога, и существо стонет. Рей быстро возвращается на свое место, её дыхание в беспорядке, тело горячее и напряженное. Она может сделать ужасные вещи, и существо позволит ей, но вместо этого она закрывает глаза и проваливается в сон.