Вечера в Лабиринте / Evenings in the Labyrinth

      — Мне не нужно смотреть. Я не желаю этого, — объясняет существо причину сокрытия всех зеркал в комнате белыми простынями; в противном случае на него в ответ будут глядеть монстры, говорит он. Поэтому он живет с компанией призраков.       Рей на цыпочках обходит их на каждом углу. Возможно, она увидит его, когда посмотрит в одно из множества зеркал.       Она непринужденно наклоняется через перила балкона, смотря вниз, на него, его широкая спина сгорблена, не нанесенный на карту материк тугих мускулов и родинок; он уютно сидит около очага, читая книгу с рваной обложкой, заполняя голову историями о героях и рыцарях.       Такое одинокое существо.       Она отходит от перил и возвращается в темный угол, где он не заметит её. В конце концов, она тоже призрак.       Она хватает пыльную простынь и бесцеремонно срывает её с зеркала на подставке; горы пыли головокружительно взлетают вверх и кружат вокруг. Когда она поворачивается посмотреть в зеркало, то видит девушку со своим лицом.       Рей улыбается, и девушка улыбается в ответ. Она хмурится, и девушка хлопает ресницами и дуется. Она высовывает язык, и девушка в зеркале разрывает себе грудь, открывая напоказ чудовищную бьющуюся вещь между ребер, как дрожащий кролик, пойманный в терновом кусте.       Рей кладет руку себе на сердце – и вправду ужасающая вещь.       Она сознательно падает на пол и остается лежать, глядя на витражное стекло, странный свет проходит сквозь него, красный, синий, зеленый и золотой скользят по её животу, плечам, лицу.       Она вздыхает.       Это место издевается над её разумом.       Через некоторое время существо нависает над ней, шутливое выражение расположилось на его лице, а его громадная фигура почти без одежды, не считая потертых штанов.       — Почему ты на полу?       Она наклоняет голову и щурится в его сторону, будто он яркое, ослепительное солнце, хотя это и не так. Она уверена, что он никогда таким и не был. Ему бы больше пошло состоять из сумрака и созвездий умирающих звезд, его волосы были бы ночным небом, а рога – лунами-близнецами.       — У тебя есть рубашка или что-нибудь, что ты можешь надеть?       Он наклоняет голову.       — Нет.       — Ты зануда. — Она хмурится.       Существо сгибается, смеясь. Ему смешно. Из-за неё.       — Ты странная.       Твое тело мягкое как волосы, или оно нерушимое?       Рей прочищает горло.       — Что… что это было?       Он так близко.       — Ты странная, — снова говорит он.       Так близко.       — Да, я такая, — выдыхает она.       Желание горит в её груди.       Она медленно выдыхает.       Её руки тверды, когда она тянется и закручивает локон длинных волос существа вокруг пальцев, плетя паутину желания, потому что она хочет – она хочет, она хочет, и хочет, желая больше, всегда желая больше, а он стоит совершенно недвижим. Она слегка тянет, окутывая больше волос вокруг своей руки. Ближе, говорит она каждым прикосновением. Больше.       Дрожь пробегает по всему его телу. Он тянется в ответ, и его руки трясутся, когда он берет её лицо в ладони, кончики пальцев поглаживают её щеки, как лепестки. Он медленно двигает руку к её голове, распуская хвостики. И он гладит её волосы, потому что помнит чувство, когда тебя касаются – и она никогда не знала такой доброты.       Ей нужно больше…       — Пожалуйста…       Бам,       бам,       бам…       Мечта заканчивается, не успев начаться.       Бам,       бам,       бам…       Существо освобождает себя от рук Рей и тут же встает, его глаза прикованы к деревянной двери внизу.       Бам,       бам,       бам…       Рей поднимает взгляд на существо.       — У нас гости?       Он низко рычит, звук доносится из самого горла, и с легкостью поднимает её с пола.       — Что ты делаешь? — спрашивает она. Он не отвечает. Он снова рычит и открывает большой деревянный сундук, пряча её там.       — Тихо, — говорит он и захлопывает крышку.       Рей слишком ошеломлена поначалу.       Я. В. Сундуке. Я в чертовом сундуке.       Она дергается, как червяк, в замкнутом пространстве, её тело неудобно скрючено на вызывающей чесотку ткани, пахнущей нафталином. Она сжимает зубы и умудряется подвинуть голову так, чтобы смотреть сквозь скважину, шпионя за существом внизу. Оно открывает дверь.       Монстр, непохожий на существо, заходит внутрь.       Этот монстр – смесь кошмарных частей: крылья летучей мыши, глаза змеи, огромная красная грива, ноги козла. Но что-то в нем есть и от человека. Лицо. Жестокая улыбка.       Происходит обмен приглушенными словами – Рей едва может их разобрать – и напряженными взглядами, проверяющими достоинства слов.       Но ничего больше.       Не успел монстр прийти, как уже уходит.       Существо опирается на косяк двери и выглядит так, будто прирос к камню, беззвучно бурча.       Когда он наконец двигается, то держит злость в кулаках и поднимается по лестнице, но Рей уже вылезла из сундука прежде, чем он оказался наверху.       — Больше не засовывай меня в сундук, — она кидает в него мягкую подушку, которая жалко отскакивает от его груди, когда Рей спускается по лестнице, чтобы встретить его на середине пути, — никогда. Итак, — она скрещивает руки на груди, — кто это был?       — Хакс, — он шипит и сплевывает на землю.       — Я так понимаю, что он не друг.       — Ты думаешь, что я единственный монстр в Лабиринте? — его голос низок, опасно мягок. Он расправляет пальцы и поднимает правую руку, чтобы смахнуть прядь волос с её лица, и Рей дрожит, его прикосновение еще нежнее.       — У Архитектора много питомцев. Не все они добрые.       Он вдруг убирает руку и поворачивается, чтобы уйти.       — Подожди! — она сбегает по лестнице за ним. — Куда ты идешь?       Он открывает деревянную дверь, тьма ждет его.       — Не уходи из комнаты, — предупреждает он и исчезает в мгновение ока.

***

      В саду её гнев немного утихает. Как она может держаться за это чувство, когда морской бриз уносит часть его? Вдаль, вдаль, за серое море…       Сидя среди танцующих нарциссов, Рей очищает лезвие кинжала, потерянная в мыслях, в мыслях о нем, если быть точной, призраки его пальцев все еще на ней, воспоминание его рук не померкло. Она едва ли может думать, что само собой неудобно, пока она планирует побег из Лабиринта, в котором пока что один шаг. Шаг 1: Не умереть.       Она фыркает.       Нужно добавить еще один шаг – Шаг 2: Не фантазировать о существе и его больших руках и мягких волосах и…       — Я даже не знаю его имени, — говорит она слушающим цветам, — и он не знает моего.       Он как настойчивое воспоминание, каждая мысль о нем поглощает её. Прочь! Прочь из моей головы!       Она пытается подумать о чем-нибудь другом, о чем угодно, по правде, но у неё не получается, потому что что-то внутри неё проснулось, что-то древнее, сохраняющее космос от коллапса, как песочный замок, что-то могущественное. Что это за чувство? Что за слово?       Тысяча мигающих огней заполняют воздух вокруг неё, как свечи, горящие в небе. Возможно, это рой светлячков.       — Ауч! — Рей стучит рукой по шее; кто-то укусил её, кто-то с маленькими острыми зубами.       Нет, не светлячки.       Что-то больше подходящее под Лабиринт – злобные, размером с палец существа с крыльями.       Она будто пнула гнездо шершней или расстроила толпу пчел – существа атакуют её и кусают, неся свою месть. Она щелкает пальцем по одному, другого прихлопывает о дерево, а остальных отгоняет кинжалом. Но они безжалостны.       Рей продолжает пятится по извилистой тропе, отбиваясь от атакующих, сад становится темнее и темнее, а небо сереет. Она запинается о ветхий колодец позади.       — Я вырву ваши крылья! — кричит она.       Но перед тем, как она успевает выполнить обещание, еще больше маленьких зубов кусают её, маленькие ножи впиваются в кожу, пуская кровь. Она оступается, отбиваясь, и падает в жаждущий рот тьмы, что является колодцем…

***

      С громким хлопком она жестко приземляется на каменное покрытие, царапая кожу, хватая ртом затхлый воздух. Она поднимается на ноги. Комната, в которой она так внезапно оказалась, увешена масками на потолке с покрытыми пленкой глазными яблоками, торчащими из глазниц, нервы похожи на жилистые волосы.       Пустые глаза пялятся на неё.       Черт.       Она в спешке выходит из комнаты и выбирает ближайший к ней коридор как лабораторная крыса, ищущая по углам призовой сыр, только в Лабиринте нет приза, чтобы выиграть.       — Существу это не понравится, — шепчет она, выдыхая. — Ни капельки. Мне это точно не нравится.       Тени следуют за ней, собираясь на стенах, качая плечами, смеясь над ней. Но смех не раздается со стороны стен. Нет и эха глупых визгов. Только тишина, и эта тишина оглушающая, тяжелая, удушающая даже стук её сердца.       Дальше по коридору одна из теней принимает вид туфли. Потертой кожаной туфли, если точнее. Сорок второго размера. Она поднимает её.       Кто-то потерял туфлю.       Она смотрит на свои ботинки, кинжал торчит из одного из них, облегченная, что они все еще на ней.       Она роняет туфлю и продолжает идти.       Идет все дальше…       И снова идет дальше… пока пол под ней не наклоняется под острым углом. Она кричит, скатываясь вниз, падая в бассейн…       Бассейн липкой крови.       Она судорожно крутится, плавая внутри того, что чувствуется как красный яичный желток, держась у поверхности, отчаянно ища, ища его руку. Найди меня. Кончики её пальцев царапают о керамическую плитку, ноги дергаются. Она всплывает на поверхность, как выпрыгнувшая игрушка. Хватается за кромку бассейна, вылезая, вся в крови, красной и текущей, выплевывая кровь, вкус меди покалывает язык.       — Черт возьми…       До неё доносится булькающий звук. Проклятье.       Одинокая отрубленная голова покоится на куче серых камней, тонкие ручейки крови текут из открытого рта, вывернутый язык повис на вспухшей нижней губе, усы выглядят как щетинки использованной кисти…       Глаза Рей округляются в ужасе, когда она понимается, что голова принадлежит человеку из деревни, молочнику Эрлу.       Черт. Черт. Черт.       Рука нежно касается её плеча. Рей кричит, хватает кинжал и режет плоть.       — Это я!       Она падает назад и широко открытыми глазами смотрит на существо, теперь обладающее красной отметкой на лице; она это сделала; она порезала его.       — Мне жаль. Мне так жаль… — он поднимает её, и она позволяет ему, потому что устала. Так сильно устала.

***

      По возвращению в комнату Рей понимает, что существо огорчено ею.       — Я сказал тебе остаться здесь, — он бесцеремонно опускает её в круглую бадью, до краев наполненный теплой мыльной водой, и смотрит жадными глазами.       — Я так и сделала, — бормочет она, убирая мокрые волосы со лба, — но эти маленькие вредители с зубами напали на меня, и я упала в колодец.       — Ты упала в колодец?       — Да, упала! Я падала, наверное, часами! Потом оказалась в жуткой комнате, а затем падала снова, пока не оказалась в кровяном колодце, где нашла голову человека из деревни! Господи… что это за проклятое место? Как сбежать отсюда…       — Ты могла умереть, — просто говорит существо.       Рей удивленно моргает в его сторону, прежде чем тот уходит.       Она выходит из бадьи, разбрызгивая повсюду воду, которая разливается по комнате, и следует по тропе за ним в сад. Она находит его сидящим на последней каменной ступеньке, его голова низко опущена, окруженная летающими вредителями.       — Они больше не побеспокоят тебя, — говорит он.       — Уже лучше, — саркастично выдавливает она.       — Ты ранена?       — Я в порядке.       — Позволь посмотреть, пожалуйста, — он берет её за бедра и притягивает ближе, почти обнимая, и аккуратно начинает осмотр.       Её гнев скоро тускнеет; она восхищается его видом, ухаживающим за ней так, будто она драгоценный цветок в его саду.       — Ты монстр, — шепчет она, — но ты не ведешь себя, как таковой.       Его руки стискивают её бедра сильнее.       — И откуда ты знаешь, как ведут себя монстры?       — Я жила с монстрами практически всю свою жизнь. Я выросла под их крышей. Я даже ударила одного в глаз.       Он неуверенно трогает новую отметину на своем лице.       — Это была случайность, — говорит она ему. — Я не наврежу тебе.       — Почему?       — Ты спас меня. Принес меня сюда. Накормил меня, — Рей встает на колени на траве между его раздвинутых ног и кладет голову ему на бедро; он ведет пальцами по её мокрым волосам. — Я не знаю доброты чужаков, — наконец признается она, закрывая глаза.       — Как и я. Но я хочу быть добрым с тобой.       — Как они тебя зовут?       — Архитектор забрал мое имя и дал это, — он пальцами вычерчивает имя позади её шеи.       — Кайло, верно?       — Да.       — А я Рей.       — Рей.       Чайки высоко парят над серыми облаками.       — Однажды я сделал себе пару крыльев, — мягко шепчет Кайло, — из перьев с кровати и воска. Я слишком устал, чтобы опробовать их и улететь, поэтому я оставил крылья здесь, под солнцем. Когда я проснулся, крыльев уже не было.       — Куда бы ты полетел?       — Домой.

***

      Её окровавленная одежда теперь бесполезна, поэтому Кайло дал ей одну из своих ночных сорочек для сна. Та свободная, длинная; она плетется по полу, как платье.       Она поднимает бровь в его сторону.       — Ты слишком большой.       Кайло ворчит и усаживается на кровать.       Рей поднимает руки, рукава полностью поглощают её, пара её крыльев, хоть и жалких. Она хватает кинжал с пола и отрезает рукава и часть ткани ниже колен, делая из сорочки приличную ночнушку.       — Так лучше.       Она забирается в его кровать, а он моргает в растерянности с вопросом “Ты хочешь спать здесь?” в глазах.       — Спокойной ночи, Кайло.       — Хорошей… спокойной ночи, Рей.       Она задувает свечи на тумбочке, и тьма накрывает их, как теплое одеяло.