Исцеление и искупление

      Марселла Чангретта кивает брату и улыбается такой улыбкой, от которой кажется кровь стынет в жилах. А Сара пытается заставить свой слегка заторможенно работающий мозг быстрее осознать происходящее.       У Луки Чангретты есть сестра… И судя по всему, именно под её присмотром он и намерен оставить Сару.       Мисс Бейтс такая перспектива не привлекает, но выбора у неё нет. Пользуясь ситуацией она рассматривает новое действующее лицо в этом своеобразном сюжетном повороте. Марселла высокая, у неё довольно стройная фигура, волосы длинные и спускаются тёмными волнами пониже плеч. Лицо у неё не сказать, чтобы очень красивое, но довольно выразительное: лоб без единой морщинки, худые щёки, слегка выступающие скулы, губы слегка пухлые, но их это не портит. Глаза у итальянки чёрные-чёрные и в глубине их плещутся какие-то непонятные огоньки.       Уже по одному внешнему виду можно сказать, что Марселла Чангретта истинная итальянка. А уж когда Лука подходит к сестре и в приветственном жесте касается её локтя, тем самым давая неосознанно Саре возможность посмотреть их рядом, девушка окончательно перестаёт сомневаться в том, что эти двое — родственники.       Правда Марселла слегка дёргается, когда пальцы брата касаются её плеча, но уже в следующую секунду уголки её губ вздрагивают, словно в подобии улыбки, и она подставляет брату щёку. Всё это происходит в абсолютном молчании. — Итак, мисс Бейтс, теперь вы убедились, что моя семья полна сюрпризов? — с несколько издевательской улыбкой спрашивает Лука, оглядываясь на девушку. — Дорогая моя сестрёнка, я полагаю, ты уже знаешь чего я от тебя хочу? — вкрадчиво обращается к сестре, потому что девушка попросту оставляет его без ответа. — Полагаю, что да, — отвечает Марселла звонким и довольно приятным тембром голоса. — Хочешь, чтобы я побыла в роли няньки пока ты будешь мстить своим недругам? — с вызовом спрашивает, усмехаясь. — Умница, — одобрительно говорит Чангретта, проводя пальцами по скуле сестры. — Ну так что, согласна?       Несколько секунд итальянка смотрит в глаза своему брату. Причём, Саре почему-то кажется, что она хочет прожечь в его лице зияющую дыру. Она закусывает щёку с внутренней стороны, а затем отвечает, отойдя резко на несколько шагов назад. — Если бы я была против, то не тащилась бы на другой конец света сюда, — щурится она, улыбаясь хитрой улыбкой. — У нас с тобой договор. И я своё слово держу, — произнесено с достоинством. — Надеюсь, что и ты своё сдержишь, иначе исход всего этого может оказаться весьма неожиданным.       Сара против воли на миг усмехнулась. Так, стоп…это что была… угроза?! Н-да, по-видимому кровное родство отнюдь не избавляет от вражды. — Не беспокойся, сестра. Ты главное присмотри за нашей гостьей, — Лука смотрит на Сару с почти злорадной ухмылкой. — У тебя мало времени, — довольно сухо говорит Марселла. — Не могу не согласиться, — кивает итальянец. Он делает знак своим людям и те отходят несколько назад ко входу. Затем раздаётся гулкий звук шагов. А затем голос Чангретты полный скрытого сарказма прорезает тишину: — Располагайтесь поудобнее, мисс Бейтс. Обещаю, — Лука касается подбородка девушки пистолетным дулом, вынуждая поднять голову, отчего она испуганно отшатывается назад, — когда вот эта вот пуля достигнет своей цели — ты первая узнаешь об этом, — демонстрирует пулю, на которой можно различить инициалы Томаса Шелби.       Девушка старается дышать как можно ровнее и не акцентировать внимание на том, что это дуло пистолета почти касается её подбородка, но сохранять самообладание очень нелегко.       Итальянец резко убирает пистолет, выпрямляясь и Бейтс облегчённо выдыхает, не сдержавшись. Шаги уходящих итальянцев слышны ещё несколько секунд, а затем раздаётся характерный звук хлопающей двери. — Ну что, мисс Бейтс? Будем знакомиться ближе? — звенящий женский голос разрывает образовавшуюся тишину. Сара поднимает голову и тут же натыкается на тяжёлый взгляд Марселлы.       Стук в дверь заставляет Томаса Шелби открыть глаза. Он сидел в кресле и дремал, но был также собран и готов к быстрым действиям, как и всегда. Впрочем, его тревоги были напрасны: за открывшейся дверью обнаружилась Эйда. — Можно? — спросила она, замирая на пороге и вопросительно на него глядя. — Проходи, — кивнул мужчина и встал с кресла. — Будешь? — указал на графин с виски. — Нет, спасибо, — отказывается девушка, садясь тем временем в другое кресло. — Да? А я пожалуй, выпью, — и Томми залпом отправляет в себя целый стакан виски, почти не морщась. Эйда Шелби наблюдает за мужчиной пока он сгребает в кучу бумаги на столе, открывает с характерным щелчком портсигар и собирается закурить. И почему-то улыбается. — Томми, посмотри на меня, — вдруг просит она. — М? — мужчина вопросительно поднимает брови, одновременно поджигая кончик сигареты. — О чём ты думаешь? Только честно. Томми хмурится. — Нам объявили вендетту, Чангретта убил Майкла, собирается убить меня, а затем и всех вас. О чём по-твоему, я могу думать, Эйда? — мрачно хмыкает он. Девушка подпирает голову рукой, продолжая задумчиво смотреть на брата. В какой-то момент ему кажется, что на него глазами сестры смотрит Полли. — Знаешь, я много лет ненавидела тебя, Томми. Ненавидела за то, какую жизнь ты ведёшь, и боялась, потому что для тебя не существует преград, — наконец проговорила она. — Много лет я считала тебя чудовищем и признаюсь, после того, как умер Фредди, а ты продолжал жить…я мечтала, чтобы тебя постигла та же участь, что и твоих врагов. Иногда я мысленно проклинала тебя, Томми, — девушка хмыкнула. — И…я не знаю, как это происходит и отчего зависит, но я… Я больше не проклинаю тебя, — взглянула ему прямо в глаза. — И думаю, что мы все это переживём. Благодаря тебе.       Томас слушал слова сестры молча. Потом, отвернувшись к окну выдохнул сигаретный дым в воздух. Затушил сигарету, швырнув окурок в пепельницу. И лишь потом посмотрел на Эйду. Он просто смотрел ей в глаза, словно пытаясь разгадать, насколько искренне она говорит сейчас, и получил в ответ спокойный взгляд карих глаз. Отойдя от стола он сел в кресло и устало потёр рукой глаза. — Эйда-Эйда, с каких пор ты стала возлагать на меня надежды? — прозвучало обречённо. — Ведь ты всегда стояла особняком со своими методами решения разных вопросов, не боясь оспаривать мои приказы. И знаешь…я это очень ценил. Скажешь, что напрасно? — он отнял руки от лица и улыбнулся уголком рта. В больших глазах Шелби промелькнуло удивление. — Это совсем не то, что я когда-либо ожидала от тебя услышать, братец, — наконец ответила она. — Эй, мы справимся, слышишь? — увидев, что её вечно уверенный старший брат близок к тому, чтобы впасть в пограничное с меланхолией состояние, она перегибается через стол, чуть сжимая его руку. — Всё будет нормально, Том, слышишь меня? Всё будет хорошо. — Для меня, — пауза, — уже ничего не будет хорошо, Эйда, — мужчина вздыхает, сжимая пальцы сестры в ответ. — Но я должен сделать так, чтобы вы это пережили, — глухо добавляет. — И мы переживём, — не то констатирует, не то заверяет его сестра. — Твоми силами. — Непременно! И твоим умом, Томми. Шелби смеётся, запрокинув голову. Смеётся как-то очень устало. — Мой ум явно переоценен, сестрёнка!.. — сквозь смех проговаривает он и морщится от внезапной головной боли, которая преследует его с самого утра. — Ты в порядке? — в голосе сестры слышна тревога. — В полном, Эйда, в полном, — отвечает он, отпуская её руку и снова вставая. Минуту длится молчание. А потом Эйда говорит так хитро-хитро, что если бы Томми не разучился, то прыснул бы со смеху: — Ты правда не вспоминаешь, или просто не хочешь говорить о ней? — О ком? — О той девушке. — Эйда… — Что Эйда? Томми, ты можешь, как всегда обманывать себя, но не пытайся обмануть меня! — Не понимаю к чему ты клонишь. — К тому, что ты переживаешь, Томми! И за неё в том числе. Шелби удивлённо вскинул брови. — И в чём же это выражается? — В том, что ты нарочно избегаешь говорить о ней. Джонни упомянул о ней в разговоре, Чарли спросил о ней…и ты постарался избежать разговора. — Ты придаёшь слишком много смысла моей слегка заторможенной от усталости реакции, — попробовал отшутиться мужчина. Но его сестра с каждым произнесённым им словом всё больше утверждалась в своей правоте. — Только не говори потом, что я всего этого не предвидела. — Эйда! — Ладно-ладно, как скажешь, — девушка миролюбиво улыбнулась, вставая и выпрямляясь. — Я пойду проведую Артура. И помни, Томми: всё будет хорошо, — твёрдо произнесла она, исчезая за дверью. Мужчина несколько секунд довольно бессмысленно смотрел прямо перед собой, потом снова вздохнул. — Переживём, — обронил он, а затем укрепил свою мысль ещё одним стаканом с виски.       Самое интересное заключалось в том, что как бы он ни отрицал, но Эйда была права: он действительно старался не говорить о Саре Бейтс и не упоминать её в разговорах, но кроме того, он чувствовал реальное беспокойство за неё. И это причиняло ему дискомфорт: трудно было снова привыкнуть к тому, что броню непробиваемого холода в его груди снова кто-то начнёт пробивать. Он не хотел и просто не мог позволить чтобы кто-то увидел его искалеченную и кровоточащую душу. Ведь после трагической гибели Грейс ему казалось, что умер он сам, вместо неё получив пулю в самое сердце. И эти шрамы не спешили затягиваться, несмотря на прошедшее довольно длительное время.       Но это было не так. Он не умер тогда, а остался жив. И он всё ещё должен был оберегать и защищать свою семью, кроме того что увеличивать своё влияние. Он обязан был заново научиться жить! И он научился. Малыш Чарли — вот, кому до некоторой степени удавалось удержать Томаса в этом мире, ставшим для него сплошным мучением. Мальчишка был тем, кто мог ещё видеть истинного Томми таким, какой он есть глубоко внутри: убитого горем, усталого и неимоверно одиноким, несмотря на большое количество людей вокруг…       Чарли. Имя сына вызвало на лице мужчины улыбку. И вдруг он вспомнил начасто забытый за остальными делами разговор с сыном. — Пап? — Что, Чарли? — Скажи, а мисс Сара скоро к нам вернётся? — Ты знаешь её имя? — с улыбкой спросил Томми. — Откуда? — Джон сказал, — тотчас ответил мальчик. — А ещё он сказал, что она куда-то уехала и…что это надолго, — он взволнованно засопел. Томас несколько секунд задумчиво смотрел в такое родное лицо сынишки, на которое лампа отбрасывала приятный золотистый отблеск. — А ты стало быть хочешь, чтобы мисс Сара вернулась? — наконец после паузы спросил он. — Да, очень хочу! Она показалась мне такой доброй и милой, — расплылся в улыбке Чарли. Мужчина выпрямился и осторожно присел на край кровати. Мальчишка тут же сполз чуть вниз, чтобы быть поближе к отцу. — Мисс Сара сейчас уехала, Чарли, понимаешь? Она не может пока быть с тобой, — Томасу было непривычно говорить с сыном о ком-то, кроме Грейс, но к своему удивлению он обнаружил, что боль в сердце не так сильно раздирает его изнутри. — Она что…на небе, как мама? — тихий голос мальчонки вопросом разорвал образовавшуюся тишину.       Томми заглянул прямо в глаза сыну и увидел, что тот готов заплакать. Признаться это его удивило: как смогла совершенно чужая женщина даже ни разу не говорившая с его сыном так быстро завоевать сердце маленького Чарли? Внутри шевельнулось воспоминание о Грейс, но мужчина отмёл сейчас эти мысли: он и так живёт с чувством собственной вины и страданий — не хватало ещё, чтобы его маленький мальчик начал жить также. — Нет, что ты, Чарли, — тепло рассмеявшись поспешил заверить сына Томас, стирая большими пальцами слёзки, которые всё же покатились по щекам мальчишки. — Нет, мисс Сара не на небе. Она с нами. И знаешь, что? Я сделаю всё, чтобы она вернулась, — неожиданно даже для самого себя заявил он. — Правда, пап? — Правда. — Папочка! — радостно воскликнул мальчик и обнял отца, обвив ручонками его шею. — Я так сильно тебя люблю, папка… — прошептал он тихонько в самое ухо Томаса. Томми обнял сына в ответ, прижимая его к себе. Ради этих искренних объятий стоило жить. — И я тебя люблю, Чарли, — ласково сказал он, и когда сын отстранился, чмокнул его в лобик. — Ну давай, засыпай… — он укрыл ребёнка одеялом. Уже почти выходя из комнаты Томас Шелби услышал вопрос, заданный сонным голосом: — Папка…а ты тоже хочешь, чтобы мисс Сара вернулась, да? И то ли, чтобы успокоить ребёнка, то ли ещё по какой-то причине, плохо ему самому ведомой, Томми ответил: — Да, Чарли, хочу. Мальчик заворочался в кровати, но явно успокоился. — Ты обещал, папа. Помни об этом… — донеслось до мужчины бормотание мальчишки, который уже наполовину заснул.       Сигаретный дым, перекрывший в какой-то момент обзор заставил Томаса вздрогнуть.       М-да, он обещал Чарли, а значит, обязан выполнить это обещание. И хоть мужчина пока что сам себе в этом не признавался, но он и сам хотел найти Сару Бейтс, чувствуя вину, за то, что, заключив сделку не смог выполнить её часть. — Не стойте столбом, милочка. Садитесь, — тон Марселлы был отрывистым и даже досадливым. Сара молча уселась на самый край деревянного стула, положив руки на свои колени. — Ну так что, разговаривать будете? Нам ведь, как-никак тут с вами несколько часов пробыть придётся, — сказала итальянка, с несколько издевательской ухмылкой. В ответ девушка промолчала, не считая разумным что-либо отвечать. — В молчанку я не люблю играть, мисс Бейтс, так и знайте, — не сказала, но — прошипела сестра Чангретты. — А впрочем, ваша разговорчивость меня мало прельщает. Вы голодны? Конечно, голодны, кто бы сомневался! — совершенно не дожидаясь ответа продолжала она.       Воздух разрезало звонкое щёлканье пальцев, и Сара увидела, как один из оставшихся в помещении итальянцев сделал несколько шагов вперёд, дошёл до стола, что располагался позади Марселлы и вернулся, неся в руках маленькую вазу, заполненную фруктами! И всё это было сделано без всяких вопросов или хоть малейшего недовольства, несмотря на то, что этот итальянец был даже несколько старше той, которой «служил» подобным образом.       Вот это повиновение, ничего не скажешь!       Сестра Луки Чангретты с усмешкой наблюдала за своей невольной собеседницей, и до той вдруг дошло: она сделала это нарочно! Чтобы показать насколько велика её власть!       Марселла же тем временем, пододвинула к себе прямо ногой какой-то ящик, на который с едва слышным звуком человек и поставил вазу. — Милости прошу, — сладеньким голоском, от которого Сару передёрнуло проговорила итальянка. — Угощайтесь, — пренебрежительно сделала разрешающий жест рукой.       А мисс Бейтс и рада бы сопротивляться, показывать свою гордость, да вот только измученный желудок обрубает на корню её таковую затею: урчит так громко и показательно, что ото всей непоколебимости остаётся пустой звук. И девушке ничего не остаётся, кроме как выхватить из вазы первый же фрукт и надкусить его зубами, косясь при этом на свою противницу. Но та казалось, её не замечала, поглощённая созерцанием дальней стены за спиной своей пленницы.       Так Сара ест в полнейшем молчании, кляня свою слабость то, что она оказалась лишь подтверждением поговорки «Все мы — рабы своего желудка», но не может ничего с собой поделать.       Когда несколько фруктов исчезают из вазы безвозвратно, итальянка кладёт на стол перед Сарой салфетки, так как руки у той липкие. И кладёт еле-еле касаясь салфетки пальцами — словно бы ей претит самая мысль о том, что этой же материи будет касаться и Сара.       Эка гордая! Презирает, губы в полупрезрительной ухмылке поджимает. — Ну что? Считаете ли вы себя на этот раз сытой, Сара? — с преувеличенной вежливостью, словно отыгрывая сценку в спектакле спрашивает она. — Вполне, — отзывается коротко мисс Бейтс. — Чудно, — снова фальшивая улыбочка. — Тогда давайте поговорим. Вы не знаете, зачем я здесь, ведь так? Предположу по вашей реакции когда вы увидели меня, что вам никто и не говорил о моём существовании на этом свете, верно? — смотрит испытующе. — Вы очень проницательны, мисс Чангретта, — язвит Сара, не удержавшись от этого. — И вы правы: я не знаю, зачем вы здесь, но думаю, что вы скоро меня просветите.       Один-ноль в этой словесной баталии двух противниц! Останется ли этот счёт прежним или?.. — Ну, проницательность или скорее, «прорицательность» — это уж по вашей части, мисс Бейтс, — скалится итальянка. — А я просто сопоставила одно с другим. И так, думаю вы догадывайтесь, что даже мой братец Лука не мог иметь такую наглость, чтобы заставить меня примчаться на край света из-за пустяка, — ухмыльнулась. — Догадываетесь, какая причина побудила его на то? Сара не может о таком догадываться, поскольку не имеет способностей по чтению мыслей, но выдвигает своё предположение: — Полагаю, он хочет, чтобы вы уговорили меня «предсказывать» ему его будущее? — Правильно, — восклицает Марселла и звонко, и коротко смеётся. И от этого смеха человека легко может пробрать озноб. — А если не удастся убедить — заставить? — Сара уже знает, что права. Иного варианта развития событий невозможно ожидать. Итальянка откидывается на спинку стула, вальяжно закинув ногу на ногу. — Ха-ха. А вы умнее, чем кажетесь, мисс Бейтс. Вот уж не думала… — усмехается мисс Чангретта, задумчиво смотря на девушку.       Вся сама по себе эта сцена настолько напоминает сценку какого-то фильма, что не знай Сара лучше других, что всё это происходит взаправду — она бы восторженно захлопала в ладоши.       Вот только, она знает, что всё происходящее — реальность. А игра «актёров» кажется ей сейчас слишком хорошей. — Я вас разочарую, мисс Чангретта, тем, что повторю то, что сказала вашему брату: я не буду на вас работать, — твёрдо отрезает девушка. — Ох, поверьте мне милочка: вы не первая, кто отвечает подобным образом на предложение Луки! Яркий пример — я сама, — легко ухмыляется Марселла. — Но в конечном итоге, мой брат всегда добивается своего, — сказано с каким-то ожесточением. — Не в этот раз, — пожимает плечами мисс Бейтс. — Мне жаль, что вы так думаете, мисс Бейтс, потому что поверьте: в виде трупа вы принесёте своему мистеру Шелби гораздо меньше пользы, чем если будете шпионить за Лукой, подыгрывая его правилам, — теперь уже пожимает плечами итальянка.       А у Сары от таких слов невольно приоткрывается рот. И она даже не успевает сказать, что Томми Шелби отродясь не был её избранником, поражённая одной единственной мыслью.       Один-один! Н-да, кажется счёт сровнялся…       И хотя мысль, пришедшая в эту минуту в голову девушки кажется ей сродни абсурду, но она всё же озвучивает её, хоть и слегка запнувшись: — Вы…предлагаете мне шпионить за вашим братом?! Вы, которая по его же приказу меня здесь и сторожит?! Ошарашенное лицо собеседницы Марселлу явно смешит, и она небрежно бросает короткую, но утвердительного характера фразу: — Именно. Поражённая мисс Бейтс не знает, как реагировать на происходящее.       Вот это поворот! — Ого, а мне говорили, что я утратила способность удивлять и стала предсказуемой, — несколько смешливо фыркает итальянка. — Мисс Бейтс, вернитесь обратно на землю и соизвольте дослушать то, что я вам скажу! — щёлкает пальцами перед самым носом собеседницы. — И бога ради, перестаньте смотреть на меня так изумлённо, словно никогда не слышали об интригах и предательстве, — почти рассерженно фыркает.       Взгляд Сары же невольно перемещается от Марселлы на заставших в помещении охранников. Она ожидает, что те сейчас бросятся на мисс Чангретту, свяжут изобьют или что-нибудь ещё…но ничего не происходит! Итальянцы стоят, как и стояли пару минут назад: молчаливо и неподвижно. Их эта беседа не касается и они это прекрасно знают. — Напрасно ждёте тут бойни, Сара: они меня не тронут, — презрительно бросает Марселла. — Но… Как?! — Видите ли, милочка: всё дело во власти. А точнее в том, что она имеет свойство быстро переходить от одного человека к другому, — самодовольно говорит Марселла и глаза её загораются каким-то полубезумным огнём. — Я всё равно не понимаю… — Может быть я и Лука выглядим, как счастливая семейка, но это лишь фальшь. И до девушки вдруг доходит. — Вы приехали не потому что согласились ему помочь… Вы хотите его убить! — Сара аж вздрагивает от ужаса, почти выкрикивая эту фразу. — Я не хочу его убивать, но должна отомстить за того, кого он убил, — железно отвечает итальянка. Услышав это Сара не может сдержать порыва и вздрагивает. — Как же вы можете так… Ведь он ваш брат! — О, только не читайте мне морали, мисс Бейтс! Я получше вашего знаю, кто он. А ещё знаю, что он сделал! — Но это всё равно не даёт вам право… — Свои права я тоже знаю получше вашего, а мой братец забыл о своём праве оберегать меня и вместо этого убил моего второго брата! Голос Марселлы это уже не голос — эту фирменный визг, на который она срывается, вскакивая и сжимая кулаки. А потом падает обратно на стул и на глазах изумлённой Сары…устало прикрывает лицо руками. Слышится усталый вздох. — У меня…у меня было два брата, мисс Бейтс. Два брата, которых я одинаково любила. Но будь жив сейчас Анхель — я бы не приехала сюда. Потому что он бы не позволил бы мне убить, да и незачем бы было… Но его нет. А я жива. И я отомщу, — голос итальянки, прерываемый её собственными прерывистыми вздохами, к концу набирает силу и становится злым.       Мисс Бейтс смотрит на итальянку, дивясь тому, как резко, внезапно и без остатка проявила она свои эмоции. Просто взяла и вспыхнула негодующем пламенем! А ведь только что держала себя совершенно в руках… — Послушайте, теперь я понимаю ваши мотивы, но…но делать этого всё равно не стану, — отвечает девушка, как можно спокойнее. — А я-то думала, вы хотите вернуться к тем, кто вас нанял, — почти разочарованно замечает Марселла. — Да-да, мисс Бейтс, я, как и мой братец собирала о вас информацию, — торжествующе добавляет она. — Полагаю, собрали не так много как бы вам хотелось? — с опять чуть заметным сарказмом уточнила Сара. — Да, но именно потому я сейчас и здесь, — совершенно равнодушно отзывается итальянка. — Ну так что, мисс Бейтс? Поможете мне избавиться от нашего общего тирана? — негромко интересуется она.       Если существует положение хуже того, в которое возможно попасть, то Сара такового не встречала. Она не только оказалась фактически без права выбора, но и попала прямо в родственные разборки семьи Чангретта. А в сознании уже тревожной птицей билась мысль, что по сюжету сериала уже близится «смерть» Артура Шелби и поединок Бонни Голда с бойцом Алфи Соломонса. И хотя она отлично помнила, что старший из братьев Шелби тогда остался жив, но гарантировать, что так будет и сейчас она не могла… Ей нужно было вернуться! Но и устраивать заговор напару с одержимой местью сестрой Луки Чангретты ей тоже не хотелось. Хотя бы по той причине, что всё это могло затянуться слишком надолго, а время и так утекало словно сквозь пальцы. — Ваш брат не глуп, Марселла, он догадается об вашем заговоре, — со спокойствием, какое только могла изобразить в этот момент на лице, ответила наконец Сара. — Но до сих пор же не догадался? — Но он доверяет своей сестре, — возразила мисс Бейтс, поглядев прямо в чёрные глаза итальянки. — Он не допускает мысли, что и вас должен подозревать. А вот ко мне подозрений больше. — То есть, вы не хотите мне помочь, чтобы я помогла вам?! — Ваш план, мисс Чангретта, слишком прост для вашего же «предприятия». Если бы нужно было сделать что-то одно — я бы согласилась. Но находится рядом с вашим братом, якобы помогать ему и находится в дали от тех, кому обещала дать помощь, и всё это при условии постоянной угрозе жизни…мне это не выгодно, — Сара развела руками, дивясь собственной храбрости. Итальянка вскочила с места и в ярости прошипела: — Ты же понимаешь, мерзавка, что я могу в таком случае тебя просто убить, да?! У мисс Бейтс привычно пробежал мороз по коже, но ответила она, не дрогнув: — Можете. Но тогда будете объяснять вашему брату, почему вместо охраны совершили убийство. Он разъярится и отправит вас домой, а если вы убьёте его в этот момент, то воевать с семьёй Шелби придётся вам.       Марселла очень хорошо умела держать себя в руках, но после слов Сары её лицо вдруг заметно побелело, лишившись всякого румянца. Взглянув в её глаза девушка увидела в них…страх! И вдруг поняла: эта итальянка не хочет делать того, что задумала! Она уверила себя в том, что должна отомстить, но лишь только претворяется, что всё происходящее даётся ей легко. — Вы не хотите убивать вашего брата, верно, мисс Чангретта? — негромко спросила Сара, посмотрев на противницу почти с участием. — Вы не похожи на глупую, мисс! Я вам уже всё объяснила! — Но вы не хотите убивать его. — Замолчите! — разгневанно вскричала Марселла. Её щёки пылали от гнева, но мисс Бейтс видела, что решимость меркнет в ней. — Вы знаете, что у вас не хватит духу сначала убить, а потом ещё и воевать с целой семьёй… — Закройте рот! — Лука хотел, чтобы я предсказала ему будущее, а я предскажу вам ваше: вы умрёте, Марселла. Проиграете семье Шелби, — Сара осмелела настолько, поняв, что ей всё равно нечего терять, что совершенно забыла об осторожности, говоря чётко и прямо.       И в этот момент итальянка выхватила пистолет…и неожиданно выстрелила! Реакции Сары хватило за эти несколько секунд лишь на то, чтобы вздрогнуть, но неожиданно она поняла, что не ощутила боли. Противница выстрелила не в неё! Словно в подтверждение этой догадки за спиной у девушки со стены с грохотом рухнула, расколовшись какая-то лампа.       Положение становилось довольно затруднительным. И тем не менее, то, что ей удалось вывести сестру Луки Чангретты из равновесия — уже можно было считать маленькой победой.       Марселла действительно выглядела так, как выглядит поначалу на диво сделанное зеркало, которое затем начинает очень быстро покрываться маленькими трещинками. Она пошатнулась и тяжело опустилась на стул, опуская руку с пистолетом. Она не плакала, нет, но тяжело дышала, а плечи её чуть заметно вздрагивали. У Сары в этот момент появилось такое чувство, словно она только что увидела истинное состояние истерзанной человеческой души. И от этого было как-то не по себе.       И в этот самый момент мисс Бейтс, скосив глаза в направлении окна, увидела то, что заставило её вздрогнуть. За окном крадучись проскользнуло несколько человеческих фигур!       И догадка Сары в голове начала собираться в полноценный пазл. И от этой догадки у неё кровь застыла в жилах…

Час назад, близь Бирмингема

— Томми, я обнаружил то, что ты искал! — запыхавшийся Артур выскочил из машины, спеша к скоплению автомобилей туда, где стоял его брат. — Ты был прав: Чангретта за пределами Бирмингема. — Значит, она у него… — чуть слышно проговорил Томас и докурив, швырнул сигарету в землю, затаптывая ногой. — Ясно. Слушайте все: мы обнаружили то место, где могут сейчас находится итальянцы. Не все, но часть. Рискованно, но это наш шанс! — обратился он к стоящим вокруг него «Козырькам». — Но ты же понимаешь, что Лука не будет дожидаться тебя, а попытается найти первым, — перекричав боевые кличи, которыми огласились окрестности, возразила Полли. — Вряд ли он сейчас там, где ты полагаешь. — Верно, — согласился Томми, кивая. — Но я почти уверен, что у него находится мой человек, которого я обязан спасти. Кроме того, — продолжил, не обращая внимание на попытку тёти перебить его, — лучший способ защиты — нападение. И именно сейчас я собираюсь этим воспользоваться. Если даже мы захватим часть его людей, то уже так вынудим Чангретту действовать, а затем — убьём. Шелби завершил свою речь в полном молчании. Кто-то согласно кивал, кто-то остался неподвижен, но все молчали. Выждав несколько секунд, Томас продолжил: — Джонни, ты и твои люди отправятся вместе со мной и Артуром, — объявил он. — Аберами Голд и… — Том, тебе нельзя туда идти! Он ищет именно тебя! — на этот раз брата прервала Эйда, выступая вперёд. — Как раз поэтому мне туда и надо, — ответил тот, поглядев ей в глаза. — Эффект неожиданности… — пробормотал Джонни Пёс. — Чтоб мне провалиться, Томми, ты гений! — воскликнул он и загоготал. — Джон, ты отправишься с Аберами Голдом, — продолжал раздавать указания Томас. — Ты будешь следить за тем, чтобы итальянцы не напали на нас внезапно, понял меня? — брат кивнул. — Эйда… — Я останусь здесь вместе с Чарли, — тотчас ответила она, догадавшись, и кивнула, соглашаясь с отведённой ей ролью. — Именно, — подтвердил Шелби. — Я оставлю с тобой верных людей. Полли, ты отправишься со мной. В этот момент Артур наклонился и зашептал на ухо брату: — Том, нельзя её с собой брать, это слишком рискованно… — Знаю. Но если я не возьму её — она пойдёт за машинами пешком, — усмехнулся в ответ Томми. — Она хочет отомстить за сына, Артур. И это её право, — добавил уже серьёзно. Старший из братьев Шелби неодобрительно покачал головой, но дольше пререкаться не стал, отступая на несколько шагов. — Есть вопросы? — молчание. — Вперёд! — Да! Мы Острые козырьки, чёрт подери! — воинственно завопил Джон, взмахнув револьвером. — Оружием-то не маши, — одёрнула брата Эйда. Джон усмехнулся, подчиняясь, а потом чмокнул девушку в лоб. — Готова, сестрёнка? Ты уж береги мне племянника-то, а мы пока тут зажжём, обещаю! — громко заржал, увидев нахмуренное лицо той. — Иди уже…"зажигатель»! — Эйда не сдержав довольно добродушной ухмылки подтолкнула брата к автомобилю. Между тем, пользуясь всеобщим приподнятым настроением и шумом, Полли Грей подошла к Томми, воинственно сверкнув глазами. — Томас, я хочу знать, что это значит, — потребовала она. — Это значит, что я намерен победить в этой битве, Полли, — спокойно отозвался мужчина. — Я не об этом… Томас Шелби, я клянусь, что на алтарь твоей самонадеянности и бравады я свою жизнь положить не намеренна! Ты что, правда собираешься так рисковать ради этой миловидной девчонки?! — зашипела в негодовании, испепеляя его взглядом. Томас ответил почти сразу. — Полли, тебе лучше кого бы то ни было известно, что я заключил с мисс Сарой Бейтс сделку, и по её условиям должен был обеспечить её безопасность. Но её похитили. — говорил, словно вбивая гвозди. — Как ты думаешь, — приблизился к ней почти вплотную, почти морозя взглядом неимоверно голубых глаз, — станут ли с нами впредь сотрудничать люди, если узнают, что мы не держим слово?       Женщина продолжала пристально смотреть на Томаса, но он видел, что её гнев потихоньку утихает, прячась где-то в самой глубине глаз. — Хорошо, но я не прощаю её Томас, слышишь? Не прощаю! Поклянись, что она никогда не станет частью семьи! — и снова глаза полыхают. Шелби не успевает ответить, потому что в этот момент громкий голос Артура, привлекает к ним внимание: — Поехали! — кричит старший из братьев Шелби.       И Томми ничего не отвечает тёте, первым направляясь к автомобилю, хоть и чувствует, что она готова своим взглядом прожечь в его затылке дыру. Пыль поднимается над дорогой, отмечая то направление, в котором уносятся машины, наполненные людьми, готовыми на самые отчаянные поступки, и которых уж точно сложно образумить, если уж они что задумали. — Марселла? Марселла, послушайте меня… — Сара и сама не знает, что собирается говорить, но и молчать не может. Итальянка резко поднимает голову. — Может быть вы и считаете, что можете предсказать мне мою смерть, но ваша наступит раньше! — не кричит, но — рычит. — Послушайте меня… — Считаете, что раз что-то обо мне узнали, то я не спущу курок?! Не надейтесь! — девушка снова встаёт и снова направляет на мисс Бейтс пистолет.       И на этот раз абсолютно точно и ясно: она выстрелит и глазом не моргнёт. А Сару охватывает несколько противоречивых чувств: ей страшно и она справедливо желает конца этой ситуации такого, какой уже собирается произойти (беря в расчёт людские фигуры за окном), но в тоже время — ей просто претит мысль не попытаться хотя бы отчасти спасти человека, чья истерзанная в кровь сущность перед ней невольно приоткрылась!       Логично ли это? Не сказать что б очень.       Но пойми эти человеческие натуры!       А Марселла тем временем молча стоит, направив пистолет на противницу. И её сходство с разъярённой пантерой, готовой разорвать зубами в клочья сейчас до мурашек точно. Кто-то из итальянцев шевелиться, но никто не осмеливается заговорить.       Привычка подчиняться, что тут сказать!       И в тот самый момент, когда итальянка кажется, и впрямь готова доказать, что сделает то, что задумала…происходит сразу несколько событий.       Слышится звон разбиваемого вдребезги стекла вместе с таким узнаваемым свистом пуль, а вслед за тем — крики людей Марселлы, которые падают на пол… Сестра Луки Чангретты вздрагивает что-то громко и надрывно крича на итальянском, а Сара просто падает на пол, закрывая голову руками. Судя по звуку, Марселла понимает, что издавать боевые кличи напрасный труд, ввиду отсутствия у неё дееспособных бойцов, и тоже решает поберечь голову…       Но выстрелы обрываются почти сразу. У мисс Бейтс в ушах слегка звенит, но даже сквозь этот звон она отчётливо слышит не то восклицание, не то судорожный выдох итальянки: — Лука?!..       И вслед за тем Сара услышала шаги, которые отдавались в ушах таким эхом, что становилось больно. Подняв голову и перестав прикрывать её руками, она увидела то, что и ожидала: итальянец направлялся к сестре. Он шёл к ней обычным своим, ничуть не замедленным шагом, но она всё равно менялась в лице всё больше и больше с каждой секундой. — Н-да, дорогая сестрица, хороший же урок ты мне преподала, — усмехнулся Чангретта, осматривая женское лицо неумолимым взглядом. — А ведь сама всегда говорила, что предательства не прощаешь, — смешок. — А я и не прощаю… Я тебя, Лука, не прощаю, — несмотря на страх, застывший в глазах Марселла, поняв, что её загнали в угол гордо выпячивает подбородок, кривя губы. — И никогда не прощу. Чангретта делает несколько шагов назад и Сара хоть и не может видеть ни его лица, ни взгляда, но чувствует, что смотрит он сейчас убийственно-холодным взглядом. — Получив твой ответ я уже тогда знал, что так легко ты согласилась неспроста, догадывался, что что-то замыслишь. Но убийство!.. — итальянец не окончил фразы. — Убить меня хотела, да? Ну так давай, — неожиданно говорит он. — Стреляй. Только не из-за угла или в спину, а прямо так, глядя мне в глаза! Давай! — повышает голос до страшного крика.       Марселла кажется оглушённой. Лицо её будто застывает. Она смотрит на Луку глазами, в которых слишком много разных выражений, чтобы их разобрать. А затем медленно поднимает с пола пистолет. А Чангретта молча стоит, не двигаясь ни на миллиметр. Пистолет в руке итальянки, она даже поднимает руку, направляя дуло брату прямо в лоб, но Сара вдруг понимает: она не выстрелит. Момент упущен… — Давай же, сестрёнка… Я — твой злобный старший брат ни при каких обстоятельствах не убил бы тебя, но раз ты так хочешь стать моей убийцей, то давай! — голос Луки лишён выражений. Мисс Бейтс осторожно шевелиться, вставая на четвереньки. Она понимает: чтобы сейчас ни произошло, но добром это не кончится. — Ты должен защищаться, должен бояться меня, Лука… Но ты не боишься и не защищаешься… — голос девушки сиплый, а пальцы до боли в костяшках сжимают пистолет. Чангретта громко усмехается. — Я обманутый родной сестрой, дорогая. Но не напуганный. Решай, Марселла: стреляй или нет, — просто говорит он.       Видно что итальянку раздирает борьба с самой-собой. Ей бы сейчас вновь ощетиниться, закричать, скаля зубы ухмылке — сделать, что угодно, чтобы не сдаваться на милость победителя… Но всё же она сдаётся. Рука её начинает дрожать, так что эта дрожь становится заметной, а взгляд безнадёжно направлен в пол… — Всё кончено, Марселла. Отдай пистолет, — голос Луки гремит в тишине хлеще грозового раската. И Сара видит, как итальянка не глядя отдаёт брату пистолет, который он незамедлительно передаёт кому-то из своих людей, тоже находящихся здесь. И едва только оружие исчезает из пределов досягаемости, как плечи Марселлы вздрагивают. Один раз, второй, третий… Она поднимает голову. Не плачет, нет, но смотрит отрешённо. — Расскажи за какие же, чёрт возьми, грехи ты решила лично казнить меня. Думаю, я имею на это право, — голос Луки едва-едва заметно теплеет. Эти его слова действуют на его сестру как красная тряпка на быка: — Ты сам знаешь! — выплёвывает она ему в лицо. — Тебе известна правда, Лука, не отрицай! — Выходит у нас с тобой разная правда, — Сара по-прежнему не имеет возможности видеть лица Чангретты, но ей мерещится его чуть слышный вздох. — Мой брат умер! Анхель умер, Лука! И это — единственная моя правда! — от сдержанности Марселлы не остаётся и следа, и она почти визжит, не сдерживаясь уже. — Я не вижу в этом связи, сестра, — возражает мужчина. — Ты не видишь?! — её лицо перекашивает гримаса, она отступает от него на несколько шагов. — Боже мой, да ты правда не видишь!.. — глаза у неё расширены и в них словно бы плещется безумие, голос дрожит, но звучит громко. — Раз уж ты решила сделать наше выяснение отношений таким публичным, так давай уж проясним ситуацию! Анхель как старший брат отправился с отцом сюда, и в чём скажи, ты винишь меня? — В том, что он умер! Он умер, а когда ты узнал об этом, то сделал вид, что ничего не случилось! Ты приехал сюда, чтобы мстить, но забыл за кого, а значит — ты не лучше нашего отца, для которого мы всегда были пустым местом! — процедила итальянка. — Помнишь, Лука, что всегда говорила нам мама? Она говорила, что мы живы пока о нас помнят и что, забыв можно убить. И ты забыл… Стало быть — убил, — голос её был полон презрения.       Чангретта вдруг резко развернулся и взмахнул руками, хватая воздух. Эмоции взяли верх и он не мог просто успокоится. Размахнувшись, он резко пнул ногой по единственному столу, который уже успел и без того пострадать при стрельбе, и тот с ещё пущим грохотом начал от такого удара разлетаться в щепки. — Это ведь не всё, я прав?! Не всё, да! Так поведай мне, Марселла, главную причину! — Лука заорал так, что итальянка попятилась к стене. — Как будто это что-то изменит… — глядя прямо в налитые яростью братские глаза отозвалась Марселла, полупрезрительно поведя плечом.       И тут Лука Чангретта, в несколько шагов сократил расстояние до сестры и…схватил её за горло. Просто схватил, вдавливая в стенку!       У Сары от ужаса перехватило дыхание. — Говори!.. — приказал итальянец. И итальянка заговорила: — Я узнала, что ты говорил с отцом перед тем, как Анхель с ним уехал. Да, Лука, я знаю это! Вы разговаривали в отцовском кабинете и этот мерзавец говорил о том, что специально берёт Анхеля с собой, желая испытать его, но знает, что он не вернётся… А ты…ты не стал ему перечить!.. — голос Марселлы задрожал, а из глаз потекли слёзы. — Сколько же раз потом я на коленях просила, умоляла тебя отправится вместо Анхеля! Я знала, что, если ты узнаешь, что я слышала тот разговор, то узнает и отец…но видит Бог, я старалась, старалась изо всех сил предотвратить тиранию! Ведь если бы…если бы ты вызвался поехать с Анхелем, то зная о кознях отца смог бы защитить его! Но ты этого не сделал… И ты имеешь наглость спрашивать у меня, почему я виню тебя в гибели брата, Лука?! — её голос снова взлетел до визга.       А потом повисла тишина. Сара ждала, что будет, охранники-итальянцы ждали, что будет.       Чангретта разжал пальцы, отходя назад. Его сестра захрипела, хватая воздух и согнулась пополам, кашляя. — Ты ничего не знаешь… О, Боже, Марселла, сколько же ты не знаешь, — проговорил вдруг Чангретта, прикладывая руки к лицу своему и неимоверно тяжело вздыхая. Мисс Бейтс никогда бы не могла поверить, что кровожадный итальянец может выглядеть таким раздавленным открывшейся правдой. — Боги, ты же ничего-ничего не знаешь! — голос Луки прорезался до крика полного боли и отчаяния. — Так расскажи мне… — хрипло проговорила пересохшими губами Марселла. — Попробуй оправдаться. Лука вдруг резко сел на корточки и приблизил своё лицо к лицу сестры так, что она невольно вздрогнула. — Всё, что ты знаешь не вся правда, но лишь её часть. Да, наш отец действительно думал избавиться от Анхеля, потому что думал, что он слишком милосердный и, да, я там был, но это не всё. Я всегда считал, что слово отца — закон: жестокий, но нерушимый. Но узнав о том, что он задумал…я впервые воспротивился поддерживать его игру. Да, Марселла, да, я выступил против отца! Когда он понял, что я не собираюсь поддерживать его, то решил поступить по-другому. Он знал, что я не отступлюсь от своего решения и тогда, — итальянец вздохнул, — и тогда он сказал в гневе, что если я предупрежу брата, то он убьёт и его и тебя. Вот, когда Сара поняла, что означает выражение «гробовая тишина». Стало вдруг так тихо, что можно было смело и не боясь сбиться, считать удары сердца! Из глаз Марселлы вдруг хлынули слёзы. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слышались лишь хрипы. — Нет…нет… — шептала она. — Да, Марселла. — Пожалуйста, не говори… Я не хочу…не хочу, чтобы ты это говорил… — с мольбой проговорила девушка. Воздух разрезал гулкий смешок Луки. Он пальцем подцепил подбородок сестры, заставив посмотреть в глаза. — Точно также и я молил тебя, чтобы ты выслушала меня перед моим отъездом в Англию, но ты не захотела меня даже слушать, дорогая сестра, — холодно и чётко проговорил он. — А теперь я скажу тебе то, что надеюсь, причинит такую же боль, как и твои слова, сказанные тогда мне: я невиновен в смерти Анхеля. И я тебя не прощаю, — проговорил, чеканя каждое слоё слово.       Если можно услышать, как внутренне с треском ломается человек, то Сара в этот момент услышала. Тёмные глаза Марселлы расширились ещё больше и едва Лука отпустил её подбородок, она ударилась лицом в пол, а затем зарыдала. Она рыдала тихо, но при этом не переставала колотить руками пол. Она рыдала оттого, что так долго жила, охваченная мстительным и жестоким порывом, а оказалась, что тот, кого она подозревала — невиновен и единственный родной человек теперь её ненавидит. Рыдала потому что осознавала, что предала своим поступком и Анхеля, который точно поступил бы не так, как она. И рыдала потому ещё, что просто устала от борьбы, как оказалось и с самой-собой, которую вела так долго, и которая оказалась бессмысленной… В этот момент Чангретта выпрямился, повернулся к ней спиной и мисс Бейтс увидела, что его глаза тоже на миг заблестели, а губы были плотно сжаты.       Сложно себе представить, чтобы за этим «спектаклем», который и так разделился на несколько актов, последовало что-то ещё, но тем не менее, это произошло. Сара услышала шаги и громкие крики, увидела, как рванулись итальянцы и расслышала, как свистят пули. Буквально спустя секунду в помещение, выломав двери ворвались люди. Несколько итальянцев были застрелены сразу, другие — спустя пару секунд после гибели своих предшественников. А люди всё вбегали и вбегали… «Шелби», — поняла вдруг мисс Бейтс, поднимаясь, как в тумане на ноги, но эта мысль почему-то принесла ей меньше облегчения, чем она ожидала. Лука и Марселла обернулись на шум. В тот же миг из сквозь ряды людей протиснулась знакомая фигура… — Я невиновен, Марселла. И ты будешь жить с этим осознанием дальше… — услышала Сара слова Чангретты, обращённые к сестре. — Полли, нет! — крикнула мисс Бейтс, громко. — Это за моего сына, скотина! — крикнула в тоже время Полли Грей.       Воздух разорвал звук выстрела.       Всего секунду Лука Чангретта неподвижно стоял, а затем рухнул на пол с пулей в голове. Одновременно с этим воздух прорезал истошный визг, подобного которому никто ещё не слышал. Марселла ползком ринулась к телу брата и рыдая обняла его, почти закрыв его тело собой… Затем Сара почувствовала, что несколько рук поддерживают её, не давая упасть. — Мисс Бейтс, вы в порядке?! — Осторожнее, мисс Бейтс… — Держитесь-ка, мисс Сара, — голос Джонни Пса был более узнаваем, чем остальные.       Девушка кивала, но как-то заторможено. Взгляд её был прикован к итальянке, которая буквально вцепилась в тело брата, не желая его выпускать и громко крича что-то на итальянском. — Не убивайте её… Не убивайте, — просила она снова и снова, перемещая взгляд с одного лица на другое.       Сознание стало давать сбои: лица окружающих постепенно теряли чёткость. Мисс Бейтс пошатнулась и в этот момент почувствовала сильные руки, не дающие ей упасть и тепло, от них исходившее. И сомнений в том, кто именно оказался рядом, у неё не было. — Всё будет хорошо, Сара, — вот всё, что она услышала. Всего лишь фразу, произнесённую приятным баритоном.       А затем — мир окончательно померк в глазах девушки, и последнее, что она видела, была фигура воющей от горя Марселлы Чангретты…