***
В нашем ангаре стоял божественный запах. Пацаны варили лапшу быстрого приготовления. Партию, что мы набрали с Юнхо, уже давно подъели. После этого мы далеко не раз ездили в город, поняв, что на лапше реально можно прожить. Она не портилась, если для её хранения создавались соответствующие условия. Кроме того, в упаковках дополнительно всегда были пакетики с приправами. Их можно было сыпать практически в любую еду, чтобы придать ей хоть какой-нибудь иной вкус, кроме пресного. Ко мне сразу же подскочил Юнхо, сияя улыбкой. — Руми, будешь есть? Только сварили. Как знали, что вы сейчас явитесь. — Буду, — я ответила ему такой же улыбкой, и пошла распаковывать свою ношу с лекарствами и перевязкой. Сонхва первым делом пошёл осмотреть Минги. Тот лежал на своём месте с нездоровым видом. С момента его отравления прошло около недели, но он всё ещё выглядел осунувшимся, под глазами проступили тени. Он был слаб, ел без аппетита и жаловался на боли в животе. Пока я расчехлялась, заметила рядом Ёсана. Он держал в руках чашку и дул на неё, остужая содержимое. Я заглянула, чтобы удостовериться, что там… — … Каааша, — протянула я, скривив губы. — Угу, — подтвердил Ёсан, отхлёбывая. — Хоть бы приправил листиками из приправы. Или кусочками синтетического мяса, — я сочувственно поглядела на него. — Не могу я есть острое, хоть ты тресни, — сказал Ёсан, размеренно перемалывая зубами крупу. — Потом мучаюсь с желудком. Вон, — он кивнул на чахлого Минги, — уже неделю не встаёт. И чёрт его знает, что будет дальше. К нам присоединился Юнхо с огромной чашкой лапши с бульоном. Юнхо очень много ел. ОЧЕНЬ. МНОГО. Не знаю, куда в него столько влезало. Видимо, уходило в рост. Он присел на поддон возле Ёсана, и пригласил меня сесть рядом разделить с ним трапезу. Он часто так делал. Брал нам одну порцию на двоих. Я уже смирилась с его приставаниями. Сначала всё моё естество бунтовало. Куда бы я ни шла, что бы ни делала — Юнхо был где-то рядом. Помочь с обедом? Причём, не в плане его поедания… Вызывается Юнхо. Поехать набрать воды за тридевять земель у редкой действующей колонки? Опять Юнхо. Помочь понести сумки с наворованной едой и шмотьём? Снова Юнхо. Господи, он даже не дал мне лечь отдельно, когда появилась такая возможность, оперируя это тем, что спя от него вдалеке, я не смогу сполна находиться в безопасности. Всё время Юнхо, Юнхо, Юнхо… Я смозолила себе язык, повторяя его имя. «Юнхо, не нужно». «Юнхо, я и сама могу справиться». «Нет, Юнхо, я не замёрзла, поэтому можешь не обнимать меня и лечь так, как тебе удобно». Не знаю, откуда в нём взялась эта гиперпротекция. Врагов у меня в лагере не было. Разве что только Уён. Но он уже успел устать смотреть на меня волком, поэтому наши взаимоотношения можно было назвать нейтральными. Мы, в основном, встречались только на раздаче еды. Один раз он даже передал мне чашку. И только потом опешил, увидев, что это была я. В конце концов, я умела находить общий язык с парнями, даже с трудными, ведь у меня был… и, надеюсь, есть… брат. Как-то ночью было особенно душно и я и Юнхо долго ворочались, сон никак не шёл. Я встала и прошлась до туалета. Поссикав, я вышла и зачерпнула из бочки воды. Умыла ею лицо, протёрла грудь всю в бисеринах пота. Немного постояла в пролёте, соединяющем цеха, под звёздным небом, в надежде, что повеет хотя бы слабый ветерок. Ребята, кроме Юнхо, спали. Наверху должен был дежурить Хонджун, внизу Уён. Но я не увидела его возле бойницы. Я присмотрелась в темноте — его лежанка пустовала. Значит, он должен был быть где-то здесь. Но на посту его не было. Проторчав «на улице» ещё какое-то время, я углядела, как в дальней части смежного ангара, открывается калитка. Насколько я знала, это было место для хранения отходов, ребята частенько уносили туда закапывать что-нибудь. Они советовали мне не соваться в тот угол, потому что пахло там куда хуже, чем в сортире. А Хонджун и вовсе запрещал мне туда подходить. Да у меня в принципе не было желания там появляться. Эти двери казались мне мрачными, зловещими, а место недостаточно изученным, чтобы переться туда одной (без сопровождения Юнхо, ха!). И вот я увидела Уёна. Он вышел оттуда с ведёрком и тихо, насколько это было возможно, запер за собой железную решётчатую калитку. Он не видел, что я наблюдаю за ним. В свете полумесяца я рассмотрела на его лице напряжение. Вряд ли это было местом, куда он ходил разрядиться. Когда он дошёл до той точки, откуда меня стало видно, он остановился, как вкопанный, не ожидая повстречать меня тут посреди ночи. — Чё здесь забыла? — спросил он своим грубым тоном вполголоса. — Ничего, — ответила я. — Не спится, — добавила я, хоть и знала, что то, что я скажу, ему совсем неинтересно. — Иди к себе. Хонджуну не понравится, если он узнает, что ты шныряешь здесь, — он развернулся, чтобы отправиться на пост. — Это не я, а ты шныряешь, — сказала я в такой грубой форме, на которую только была способна. Он повернул голову и уничижительно поглядел на меня. Он хотел ответить мне чем-то обидным, но не решился, и просто пошёл туда, куда держал курс. Это был, пожалуй, первый раз, когда он сумел придержать свой яд при себе. Я вернулась к Юнхо, который продолжал лупить глаза в крышу ангара. Я подняла бутыль с водой, стоявшую возле нашего настила, и протянула ему. — Вот, попей. Жарко. Он был весь мокрый, пот блестел у него на лице. Я разглядела это даже в темноте. Юнхо сел и сделал несколько больших глотков. Я села рядом. Мы уставились на пустующий лежак Уёна. — Если не можешь уснуть из-за того, что тебе тесно и жарко, может… ляжешь у Уёна? Он ведь всё равно дежурит, — прошептала я. — Я бы сделала для тебя то же самое, только вот если я лягу на его место, он завопит и перебудит тут всех. — Глупости, мне нормально, — запротестовал шёпотом Юнхо. — Просто я не вымотался за сегодня, вот и не спится. Мы помолчали. Тишину нарушал ритмичный храп Минги. — Ты не знаешь, почему Уён такой? — спросила я у Юнхо. — Ему нелегко пришлось, — ответил он, перебирая пальцами бутылку. — Сюда бы льда. — Никому здесь легко не пришлось, — возразила я, призывая его не отходить от темы. — Но все как-то держатся в рамках… приличия. А ему всё прощается. Юнхо медлил, играя со мной в гляделки. Затем, сдался и, склонившись зашептал, мне на ухо. От его дыхания, я вспотела ещё больше. — Ладно. Я расскажу тебе. Только тссс. Уён… убил человека, который был ему дорог. — Чего??? — просипела я. — Я так и знала, что у него скелет в шкафу! Юнхо прикрыл мне рот пальцами, услышав, как Минги громко всхрапнул. — Тише, — он отнял руку, продолжая смотреть на мои губы. — Он женился в двадцать по глупости. Мои брови поползли вверх. — Уён женат? — Был, — продолжал Юнхо. — Его подружка залетела от него на втором курсе. Родители организовали свадьбу, чтобы люди вокруг не судачили. Ему рано пришлось повзрослеть. Ребёнка решили оставить. Когда он родился, Уён бросил универ, пошёл работать. Вкалывал, как проклятый. Потом случился зомби-апокалипсис. Его девушку… то есть жену… укусили. Он находился с ней всё время, в надежде, что она не обратится. — Она… стала зомби? — спросила я, уже зная ответ. Юнхо утвердительно кивнул. — Но даже тогда он не смог решиться прекратить её страдания. Точнее, свои. Он был измотан. Запер её в какой-то пустующей квартире по соседству. Привязал. А сам оставался с ребёнком, который всё время плакал, ему нужна была еда. Не мне тебе рассказывать, что тогда творилось на улицах. Выйти и остаться в живых было из разряда фантастики. Но он всё же нашёл в себе мужество и силы. Он вышел, чтобы раздобыть ребёнку еды, а когда вернулся… — Юнхо запнулся, — … она стояла над кроваткой и жрала их младенца. Теперь я сама закрыла рот рукой, вытаращившись на Юнхо. — Она нашла своё дитя по запаху или что-то вроде того. Но инстинкты зомби взяли верх. Уёну ничего не оставалось, кроме как прикончить её. Не знаю, насколько он был убит горем, но когда мы повстречались, он уже был таким дёрганым, — закончил Юнхо и замолчал. — Боже мой… Это было всё, что я смогла из себя выдавить. Судьба Уёна и впрямь оказалась не из лёгких. Да тут впору свихнуться! Это его ни в коем случае не оправдывало, но теперь я могла понять степень его отчаяния и озлобленности на весь окружающий мир. — Как ты об этом узнал? — попыталась я выпытать у Юнхо. — Он сам тебе рассказал? — Нет, другой человек, — ответил Юнхо. — Который хорошо его знал. Слушай, об этом знаем только я и ты. Никому ни слова, хорошо? — Как это я и ты? Ведь ещё один человек знает… — начала было я. Юнхо покачал головой, призывая быть тише. — Дай слово, что никому не расскажешь. Я поклялась ему, что унесу тайну Уёна в могилу. Юнхо нахмурил брови — ему не нравилось, когда я заговаривала о смерти и подобных вещах. Мы ещё какое-то время поболтали, покуда сонный Чонхо не запустил в нас своей мокрой футболкой. — Заколебали уже! Приспичило языками почесать — валите на крышу!***
Пошла вторая неделя с начала хвори Минги. Он начал вставать, совершать короткие прогулки в пределах лагеря, однако слабость не отступала. Сонхва, беспрестанно наблюдавший за ним и беспокоившийся о его состоянии, тоже истощал. Как-то краем уха я услышала, как он говорил Чонхо: — Сначала я думал, что это аппендицит. Симптомы были схожими. Но, судя по всему, отравление здóрово пошатнуло его иммунную систему. Если бы я только мог поставить ему капельницу, насытить обезвоженные клетки… Антибиотики, которые я дал ему, уничтожили не только бактерии, но и защитные силы его организма. Теперь, его может убить даже ОРЗ или банальное переохлаждение. Восстановление будет долгим. Чонхо сжал плечо Сонхва и потряс его. — Он сильный. Ты сделал всё, что было в твоих силах. Что тогда, что сейчас. Теперь черёд Минги. Нечего было жрать те консервы. Мы все твердили ему, чтобы он пошёл и закопал их! Но жадность фраера сгубила… Сонхва растянул губы в вымученной улыбке. Смысл шутливых подбадриваний от окружающих с трудом доходил до него. Мне очень хотелось, чтобы весельчак и душа компании Минги пошёл на поправку, но в то же время Сонхва сам нуждался в отдыхе и сне. Я подошла к нему с намерением предложить свою помощь. Он поднял на меня тяжёлый усталый взгляд. Глаза были сплошь в кровяной сосудистой сетке. — Скажи, что нужно делать, какой режим, что давать. Я позабочусь о нём, — заявила я тоном, не терпящим возражений. — Тебе нужно поспать. Выглядишь хуже зомби. Сонхва пояснил, что к чему. Что нельзя допускать солнечного удара. Чахлик должен находиться в тени. Но без сквозняков. Периодически нужно замерять его пульс. Он объяснил, как это сделать, сколько секунд считать и на что умножать. Что нужно постоянно давать ему пить. Заставлять есть. Если откроется рвота — дать одно, если будет жар — другое, кровавый понос — третье… Сонхва иногда перескакивал на медицинские термины, значение которых я не понимала, и тогда я просила его объяснить на просторечном, более доступном для обычных людей языке. Выслушав все наставления дока, и заверив его в том, что если случится что-то из ряда вон экстренное — я разбужу его, я отправила его пойти поесть и отдохнуть. С Минги всё было не так просто. Сначала он отказался от водных процедур, на которые я ему намекнула (он не мылся уже несколько дней, и от него разило ароматной смесью пота, рвоты и мочи). Затем я сварила ему кашу, но он только поморщил нос, аргументируя это тем, что его тошнит. — Тебя тошнит от того, что ты ничего не ешь. Желудок слипся и твои собственные соки раздражают его стенки, вызывая спазмы и тошноту. Поешь, пожалуйста. Вот увидишь, тебе сразу станет лучше, — уговаривала я его. С горем пополам я скормила ему полчашки. Затем мы попили воды. Потом Минги сморил сон. Пока он спал, я измерила его пульс. Он был в пределах нормы. Когда он проснулся, мы прогулялись до туалета. После того, как он сделал все свои грязные делишки, я не отпустила его, пока он не помылся. Я помогала ему, черпая воду и поливая из чашки. Интимные местечки, он сказал, что вымоет сам. Я поверила ему на слово, отлучившись на пару минут, чтобы не смущать. Закончив с гигиеной, мы пошли прогуляться. Я поддерживала Минги за руку. Хотя, наверное, со стороны это выглядело комично, ведь ростом я была ему по плечо. Мы обогнули периметр туда-обратно. Минги немного повеселел. — Нехорошо, что ты тратишь на меня своё время, — пробасил он. — Что, прости? Своё время? — усмехнулась я. — Да будет тебе известно, у меня его вагон и маленькая тележка. Я ведь никуда не спешу. Я не опаздываю на работу или последний день распродажи. Мне не нужно забирать детей из школы. У меня их нет, как, впрочем, и школ. Нет надобности торопиться на последний автобус или в магазин за пять минут до закрытия. Время сейчас — понятие растяжимое. — Я имел ввиду, что ты бы лучше потратила его на Юнхо. А ты возишься тут со мной. Вы ведь с ним вроде как гоняете, да? — как бы невзначай поинтересовался Минги. — Мы с Юнхо «гоняем»? — я издала глуповатый смешок. — Кого? — закинулась дурочкой. — Думаешь, я слепой и не вижу, как он на тебя смотрит? Как зомби на аппетитные розовенькие мозги, — тут настала очередь Минги хрипло рассмеяться. — Тогда мне стоит его опасаться, — я поддержала его шутку, посмеявшись. — Поэтому ты должен как можно скорее выздороветь, пока он нас всех тут не сожрал. Если Минги начал отпускать шуточки, значит, дела идут на поправку. Я проводила его до его спального места, и отошла сделать ему свежую порцию исцеляющей каши. Возле мангала протирали штаны Чонхо и Ёсан. Я отправилась в наш продовольственный уголок, где набрала крупы, плюхнула в котелок несколько ложек и залила её водой. Вернувшись, я увидела, как парни следят за моими приготовлениями и глотают слюни. — Будете кашу? Они кивнули. Мне пришлось вернуться и досыпать крупы до половины. Когда она разбухнет — каши станет в два раза больше. Понемногу хватит на всех. Ёсан принял у меня потяжелевший котелок, а Чонхо развёл огонь. Я хотела поэкспериментировать с пакетиками специй, но помня о том, что Ёсан их не переносит, решила приготовить сладкий вариант. В конце концов, нам удалось раздобыть сахарный песок, а просто так его всё равно не поешь, поэтому нужно было использовать его с толком. Следя за закипающей водой, я потихоньку помешивала варево. Жаль, что нельзя было регулировать огонь… Ребята, усевшись рядышком, составляли список того, чего нужно набрать в следующую вылазку. Внезапно перед нами возник Юнхо. Должно быть, явился на запах еды. На этой неделе на территории нам не встретилось ни одного мертвяка. Очевидно, что ежедневное патрулирование не прошло даром и, тем самым, мы хоть немного, но обезопасили своё пребывание в лагере. В особо жаркие дни мы держали двери открытыми. Так, парни могли работать на улице. Как, например, мгновение назад Юнхо: он колол снаружи дрова. — Руми, можно тебя на пару минут? — возбуждённо спросил он. Его чёлка была влажной, лицо блестело от испарины. — Что, прямо сейчас? — я застыла с ложкой в руке. Парни перевели взгляды с него на меня. — Да, это срочно. Хочу тебе кое-что показать, — поторопил он меня. — Нам тоже стоит пойти? — вкрадчиво спросил Чонхо, подняв на него глаза. — Нет. Вам не нужно, — отрезал Юнхо, сделав акцент на слове "вам". — Господи, что у тебя случилось? Говори! — моё сердце забилось чаще. — Не здесь, пошли! — он нетерпеливым жестом показал мне идти с ним. Я растерянно глянула на ребят, и пошла за ним, вытирая наспех руки о спортивки. — Следите, чтобы не пригорело, — крикнула я им. По пути я бросила взгляд на Минги. Он был в порядке, с ним беседовал Хонджун. Значит, дело не в нём. Сонхва спал, накрыв лицо старенькой бейсболкой. Уён, насколько я знаю, пошёл ковыряться в тачках. Тогда что может быть такого срочного? Может, это какой-то розыгрыш? Юнхо тот ещё тролль, от него вполне можно ожидать подобного. Был уже вечер, поэтому духота спала. В небе занималось закатное марево. Мы миновали «гараж», где в самом деле работал Уён, пополняя баки бензином, и пошли дальше по проулку. Подул слабый ветерок, разнося по воздуху терпкие запахи дикорастущих трав. — Куда мы идём? Ты пугаешь меня! — я отдёрнула руку, и мы остановились. На фоне закатного солнца очертания впереди стоящих построек казались нереальными, сказочными. Ветер окутал нас своим дуновением, всколыхнув волосы Юнхо. Он сократил расстояние между нами и коснулся моих рук. Я непонимающе проследила за его движением. Затем он склонился так близко, что его лицо расплылось у меня перед глазами. — Да что происх… — не успела я договорить, как он прижался ко мне губами.