Начало конца

      — Итак, что у нас есть? Восемь упаковок сухой лапши, шоколадка, две бутылки с водой и… пачка прокладок. В принципе еды хватит максимум на неделю, и то если будем делиться и жрать раз в сутки. С водой дела обстоят куда хреновее.       Мы с Уёном расчехлили содержимое рюкзаков и сложили всё вместе, чтобы прикинуть к носу, какими ресурсами для выживания располагаем.       — А… а… а оно чем будем кормиться? — я ткнула пальцем в окошко авто, за которым бродило зомби-существо.       — Не «оно», а он, — поправил меня Уён. — Можешь заглянуть ему в трусы, его шишак там же, где всегда и был. Потом у него есть имя — Сан. И он нас не объест, не ссы.       Пока я упихивала съестное обратно, Уён приступил к пересчёту наборов с патронами, которыми в суматохе удалось набить сумки. Он насчитал восемь коробок по двадцать пять патронов. Также в моём рюкзаке обнаружилась карта с помеченными Юнхо более-менее безопасными дорогами. Должно быть, он собрал для меня сумку тем последним утром, пока я спала, потому что накануне ничего, кроме прокладок, начатой упаковки патронов и бутылки воды там не было. На глаза навернулись слёзы, а живот спастически скрутило узлом.       — Проголодалась? — спросил Уён, отвлекаясь на звук, издаваемый моими кишками.       — Похоже… — я прислушалась к своему организму, пытаясь определить, чего же он всё-таки хочет. Желание опорожниться определённо превалировало над тягой пострадать, — … мне нужно по-большому.       У нас с ребятами существовало некое правило, насчёт того, если кому-то вдруг приспичит вне убежища. Так же, как у диких животных, живущих прайдами: пока один испражняется, второй бдит. Не прям, конечно, дышит тебе в шею, а вместе с этим твоими миазмами, но стоит на стрёме неподалёку. В самый первый раз меня «прибило» на вылазке с Сонхва и я готова была умереть со стыда, но он отнёсся к этому абсолютно спокойно. Еда была не всегда свежей, вода не всегда чистой, поэтому и мне иногда приходилось прикрывать ребят в подобных ситуациях.       Уён цыкнул и схватился за кобуру на ляжке. Затем застыл, передумав вынимать обрез.       — У тебя есть собственная пушка, вперёд! Ещё я тебя не сторожил за сраньём.       — Но там… он! — я моляще поглядела на Уёна. Живот крутило.       — Тем более! — залупился он. — Это ж высшего разряда зомби-радар! Если увидишь, что он куда-то нацелился, значит гниль близко. Тогда просто поднимаешь жопу и бежишь обратно, вот и всё. Я даже вон, — Уён щёлкнул кнопку на дверце машины, разблокировав её, — двери оставлю открытыми.       Я вылетела из тачки и, согнувшись, засеменила к кустарникам, благо они тут имелись. Зомби-парень напрягся при виде меня и сопроводил до кустов медленным поворотом головы в рейнджерском шлеме. Найдя подходящее местечко, я спустила штаны вместе с трусами и присела на корточки, чтобы облегчиться.       Ну и тварь этот Уён. Зачем такие паразиты вообще живут? Я ему это ещё припомню. Чтоб ему жопу зомби выкусили! А лучше съели со всем его говном!       Утреннее солнце брезжило недолго, пейзаж вновь сменился грозовым небом. Туман был не таким непроглядным, как вчера, но всё же продолжал нависать белёсой рваной дымкой. Я тревожно обернулась, поглядев за спину, затем обвела взглядом территорию, видневшуюся из-за кустов: никого, кроме Уёна в тачке и зомби… наблюдающего за тем, как я сру.       О нет, отвернись. Ты смущаешь меня.       Он глядел в мою сторону, склонив голову набок, чем очень напомнил пса моего бывшего, который обожал пялиться на нас во время занятий сексом. Затем мертвец дёрнулся с места и двинулся на меня. Я спешно рванула листьев с куста, наскоро подтёрлась, натянула штаны и, выпрямившись, выставила пушку перед собой. Он продолжал тащиться по направлению ко мне. Я вышла из зарослей и напрягла своё зрение, чтобы разглядеть, какого чёрта там делает Уён. Он по-прежнему ковырялся в салоне. Я взвела курок, готовая выстрелить, когда расстояние между мной и трупом станет критическим. Но он… прошёл мимо, резко вскидывая головой, будто принюхиваясь к чему-то.       Надеюсь, всё же не к моему дерьму.       Я решила проследить за тем, что так взбудоражило его. Потому что если это и в самом деле шайка залётных мертвяков, то мы в очень большой жопе. Неслышно следуя за ним с вытянутыми вперёд руками и пальцем на спусковом крючке, я сообразила, что он ищет что-то в высокой, потяжелевшей под дождевой влагой траве. Впереди мелькнуло что-то пушистое. Что-то, что прыгнуло над травой и юркнуло обратно, спрятавшись в ней. Я вздрогнула. Какое-то животное?       Не успела я и глазом моргнуть, как зомби-парень бросился вперёд прямиком в траву. Схватил что-то и начал неистово ударять это об землю. Я, корчась от тошнотности зрелища, подошла ближе и, наконец, увидела, за чем он охотился. В его ручищах безжизненно обмякла придушенная окровавленная лисица. Он бил её головой оземь до тех пор, пока не треснула черепная коробка. Тогда он расковырял кости свода её черепа и запустил пальцы в мозги. Но вот беда — шлем не позволял полакомиться ими. Он разодрал лисицу и ляпал куски её туши себе на шлем, туда, где у него находился оскаленный рот. Но он откровенно не понимал, почему еда не попадает в цель.       Меня затрясло от жестокости увиденного. Я, конечно, не ёбнутая на всю голову зоофрэндли, но моя профессия всё же была связана с животными, и я не могла спокойно наблюдать за сценами подобного с ними обращения. Меня в очередной раз вывернуло горькой желчью. Я закашлялась.       — Помогла б хоть ему, бесполезное ты создание.       Я буквально подскочила от прозвучавшего рядом голоса. Это был Уён, который, обеспокоенный тем, что мы скрылись с поля зрения, пошёл нас искать. Он приблизился к трупаку и уселся рядом на корточки, глядя на кровавое месиво, что тот учинил. Во взгляде Уёна промелькнули боль и… сочувствие?       — Куда ты тычешь, идиота кусок? — несмотря на привычные бранные обороты речи, голос Уёна сделался мягким. Точно старший брат разговаривал с младшим несмышлёнышем. — Сначала надо поднять забрало. Вот так. Теперь жри.       У меня сжалось сердце. Где-то глубоко в душе я надеялась на то, что Юнхо жив. Ребята… Мои мама и брат… А у Уёна не осталась в целом мире никого, кроме друга, который на сто процентов был мёртв. Но он продолжал поддерживать в нём это жуткое подобие жизни в надежде на что? Что он обратно обретёт человечность вопреки законам природы, физики и бытия?       Зомби поедал лисицу, вгрызаясь в неё зубами, вытягивая из тельца сухожилия. Куски шерсти на лоскутах кожи повисли на шлеме, забились под него. Его серое лицо обагрилось кровью. Уён лишь сидел напротив и наблюдал за трапезой мертвеца, как умалишённый. На его губах плыла психопатическая улыбка.       — Вот так, дружок. Вот так, — повторял он.       Меня вдруг осенило, что он обращается с этим его другом, как с собакой. Оставалось только за ухом почесать и кинуть ему палку. Меня покоробило от того, что у Уёна как бы это выразиться… «протекает крыша». Я поёжилась и растёрла руки, покрывшиеся мурашками.       Может он голоден? Я не помню, когда в последний раз ела. А уж тем более не следила за ним. Я слышала, что когда люди голодны — едет крыша и человек способен на что угодно.       — Эй, — я позвала его, обращая внимание на себя. — Пусть он… доест. И мы поедим, а? Я наломаю веток, ты разведёшь огонь, идёт? Кажется, здесь безопасно. Пока…

***

      Ветки были сырыми и ни в какую не хотели гореть. Уён вхолостую чиркал зажигалкой, но пламя не занималось. Только керосином развонял. А ведь вначале идея поесть казалось такой легковоплотимой. В моём рюкзаке ко всему прочему оказался небольшой алюминиевый котелок на одну, так сказать, персону. Юнхо… этот золотой парень предусмотрел всё. Нужно было только развести огонь.       — Херня! Не горит, — Уён в сердцах подопнул ворох веток, и те рассыпались, разлетевшись кто куда. Он кусал губы, задумавшись, и глядя куда-то в направлении горизонта. — По хорошему до Пусана всего где-то пару часов на машине. Но учитывая то, что напрямую туда не добраться, предположим, что нам потребуется неделя.       — Мы едем в Пусан? — я подняла на него глаза. — Веришь в то, что эти люди, посылавшие сигналы, встретят нас с распростёртыми объятиями? Если вообще мы не окарались и всё это правда.       — Не знаю, — Уён сплюнул и растёр плевок ботинком. — А во что веришь ты? Может у тебя есть план получше? — саркастично заметил он.       Я пораскинула мозгами. Уён пялился на меня со своей ублюдской улыбкой, ставя под сомнение то, что мне вообще есть чем пораскинуть. Ничего на ум, кроме того, что мне адски хочется есть, не приходило.       Есть. Есть! ЕСТЬ! Сначала нужно поесть, а там и шестерёнки мозгов придут в движение.       В следующую секунду меня озарило, точно лампочка зажглась над головой. Ну конечно, прокладки! Целая пачка ALWAYS! Мои месячные на фоне нескончаемого стресса приходили катастрофически нерегулярно и скудно. Кажется, последний раз это было… три или четыре недели назад. Значит, до следующих у меня у-у-у сколько времени. Может несколько месяцев. Была не была!       Я достала пачку с прокладками и высыпала их на остатки веток, которые не разнесло пинком Чона. Затем выхватила из его рук зажигалку и подожгла их. Загорелись, как миленькие.       — Давай скорее лапшу, — распорядилась я. — И… и воду.       Из лапшичной обёртки мы соорудили подобие черпаков и съели двойную порцию, договорившись, что поэкономим на еде в другой раз. Заварили по полной программе: с бульонным пакетиком и кусочками зелени с соей. Естественно, мы понимали, что после обилия специй пить захочется ещё больше, а вода у нас в дефиците, но чувство голода перевешивало. Главное было наесться здесь и сейчас, чтобы появились силы для следующего шага.       Приглушив голод, мы откинулись на сидениях фольца. Уже перевалило за полдень, дождь успел потушить костёр и мы пережидали его внутри салона вместе с мистером мертвяком сзади. Он более не проявлял нападок в мою сторону, поэтому лассо было решено снять. Но на всякий случай оно покоилось на наших с Уёном коленях.       — Воняет, пиздец, — сипло пробормотал Уён, задрав к носу свою майку.       — Да, — согласилась я. — Может, стоит постоять под ливнем и помыться?       Я заметила, как по лицу Чона пробежала тень, и он опустил глаза. Я прикусила язык, поняв, что сморозила глупость. Ведь именно дождь унёс жизнь парня, что сидел позади. Но он-то не знал, что я это знаю, поэтому я просто замолчала, уткнувшись в окно.       — Я не про нашу вонь, а про его, — нарушил молчание Уён. — От запаха зверька, которого он заглотил… меня щас вырвет, и получится, что я ел зря.       Я обернулась на зомбака. Он завёл свою привычную волынку и тянул хриплый звук «ыыыыы» на бесконечном выдохе. Щиток шлема мы так обратно и не опустили, и мне на секунду показалось, что глаза трупа приобрели более тёмный оттенок. С утра они были мутно-белыми, теперь же выглядели посеревшими.       — Что это? — я тронула Уёна за плечо. — У него цвет радужки меняется?       Уён лениво поглазел на приятеля.       — А? А, да, — сказал он. — Он когда сытый, становится как бы… ну… более близким к живому.       — Чё? — я моргнула несколько раз подряд.       — Чё-чё! Сама ведь видишь, — Уён отвернулся, разглядывая дождевые струи, стекающие по лобовому стеклу. — Он вроде телефона, который нуждается в подзарядке. Или вроде нас, кому необходима еда. Типа, если он не пожрёт, то всё равно не помрёт, ведь он уже… дал дуба. Но когда он наедается, то внешне почти тянет на человека, только умственно отсталого и с землистым цветом кожи.       — Тогда может… снимем с него шлем? — предложила я. — Он вроде и правда… ну… не буйный.       — А не зассышь? — обратился ко мне Уён. — Этот маскарад устроен исключительно для тебя. Ко мне-то он привык.       — О, я так тронута, — сыронизировала я. — Но давай всё-таки рискнём.       — Я под ливень не пойду, — отрезал Чон.       Он пожал плечами, что означало: делай, что хочешь, мне всё равно. Я злостно выдохнула, открыла дверцу и переместилась под ливнем на заднее сидение, приземлившись подле мертвеца. Вблизи он пах в сто крат хуже. Это был запах сырой гнили, вперемешку с землёй, испражнениями и чем-то тухло-сладким. Короче, как мусорный бачок, не вывозившийся чёрт-те знает сколько.       Уён взвёл курок на случай, если его дружок удумает напасть, а я, тем временем, ухватилась за основание шлема. Потянув его вверх и на себя, я не без труда сняла мотоциклетный шлем с головы зомби, молясь о том, чтобы не зацепить им часть его же лица. На меня шлёпнулось несколько лисьих ошмётков. Я повела плечами от омерзения, смахнула с себя куски падали и убрала шлем под ноги.       Зомби сидел, покачиваясь и обратившись кроваво-серым ликом ко мне. Его лицо было чрезвычайно худым, костлявым, но лицевые мышцы, нос и щёки всё ещё находились на месте. Рот был приоткрыт. Из-под испачканных кровью губ виднелись пожелтевшие зубы, а где-то за ними ворочался фиолетовый, как у чау-чау язык. Живой труп изучал меня. Я видела, как он неторопливо переводит глаза. Мне сделалось жутко.       — А он точно умер? Это не может быть каким-то пограничным состоянием? — ослабшим голосом поинтересовалась я.       Уён склонился куда-то в бок, затем вынырнул с ножом, упрятанным в один из его носков. Повернувшись к своему приятелю, он полоснул его лезвием по плечу. Образовалась рана, края которой расползлись в стороны. Но кровь не хлынула, а проступила лишь чёрная желеобразная жижа, которая застыла у нас на глазах в считанные секунды.       — Точно умер, — опроверг мою провальную гипотезу Уён.       — Тогда дождь ему уже не навредит, ведь так? Зато освежится.       Я вновь выскочила под ливень, оббежала тачку и открыла дверь со стороны мертвеца. Показала ему жестом «на выход». Он поднял на меня голову, но не двинулся с места.       — Ну! Пошёл! — вслух повторила я.       Мёртвый пацан, шатаясь, вылез из салона прямо под ливень, который, не унимаясь, шёл стеной.       Я вернулась в машину, захлопнув дверцу, и уставилась на этого чудика через стекло.       — Что он такое? — произнесла я, обращаясь в никуда.       Ответом мне была тишина. Вернее, шум дождя.       — Он был твоим другом? — на сей раз я адресовала вопрос конкретному человеку.       С заднего сидения я видела лицо Уёна лишь вполоборота, но в зеркале мне были также видны и его глаза. Кажется, я затронула больную тему, поскольку взгляд его сделался отрешённым, пустым.       — Я ненавидел его, — тихо ответил он. — Возненавидел с того самого момента, как встретил в первый раз. Он перевёлся в мою школу в старших классах и сразу перетянул внимание на себя. Эдакий идеальный пацанчик со всех сторон, как ни посмотри. Хорошие оценки. Чёрный пояс по тхэквондо. Этот придурок даже в хоре церковном пел, прикинь?       Я нахмурилась. Юнхо мне рассказывал нечто полярно противоположное о дружбе этих двоих.       — А я в школе увлекался танцами. Ну, знаешь, типа фристайлил. Так он меня и в этом деле опустил. Понимаешь, он был хорош во всём, за что ни брался. И главное присосался ко мне, как бродячий щенок. Я всем своим поведением показывал, что не ищу дружбы с ним, а он как будто не понимал, что я его открыто посылаю…       Благодаря нашему с ним товариществу меня приняли на все факультативы, какие я мечтал посещать. Получал всяческие плюшки и привилегии от этого общения. Но всегда на первых местах блистал именно он, а я был как бы в тени его славы.       После школы он у него был такой богатый выбор, где учиться, но узнав, что мой отец против того, чтобы я подал документы в студию танца, он поплёлся со мной в заурядную шарагу. Получил диплом автомеханика. Складывалось ощущение, что он гробит свою жизнь, лишь бы моя на его фоне не казалась настолько паршивой.       Дальше хуже. Нам нравились одни и те же девчонки. Он тогда отхватил лучшую девочку из Ёнсэ. Это вообще было непостижимо, что она опустилась до общения с нами, но этот кретин умел цеплять тёлочек. Тогда-то я решил уколоть его побольнее, чтобы он раз и навсегда отлип от меня. И я отбил у него ту девочку, а потом женился на ней.       Уён замолчал, облизывая пересохшие губы. Они подрагивали. В отражении зеркала я видела, как увлажнились его глаза.       — Знаешь, что этот дебил сделал? Стал шафером на нашей свадьбе. Другом жениха.       Уён рассмеялся и смахнул выступившие слёзы.       — Когда Хари залетела, он явился поздравлять нас с этими ублюдскими воздушными шарами. Любил ли я её на самом деле? Нет. Нужен ли мне был этот ребёнок? Нет! Это была наша с ним гонка вооружений. Всё было ради того, чтобы доказать ему, что далеко не весь мир крутится вокруг него. Что он тоже может опуститься на дно. Хотел, чтобы он хлебнул дерьма, так же, как и я. Я искренне хотел, чтобы он страдал. Желал ему смерти.       Потом случился этот вирус. Хари заразилась. Наш ребёнок… не выжил. Я сидел в квартире, ожидая своего часа. Но этот недоумок явился за мной, как ёбаный супергерой, и опять вытащил меня из ада на поверхность. Взамен подох сам, как видишь. Почём зря. Вот только легче мне нихуя не стало. Он будто обрёк меня на вечный долг перед ним. И я возвращаю ему его, поддерживая в нём то, что у него осталось от человека.       Надеюсь, однажды он сможет отомстить мне так, как я того заслужил…       Н-да… Эта история «о дружбе» выглядела более радужной, когда её рассказывал Юнхо. Видимо, он пропустил её сквозь призму собственного видения добра и человечности во всём существующем. Уёна же язык не поворачивался назвать человеком. Он был завистливой мразью. Гадом, который разрушал всё хорошее вокруг себя. Пауком, высасывающим жизненные соки из жертвы ради собственной выгоды.       Чон Уён нервно затарабанил пальцами по рулю. Затем вышел наружу, чтобы запихать своего недруга обратно в тачку. Надо сказать, что дождь хорошенько его поотмыл. Следов крови на лице больше не было, волосы из пыльно-пепельных стали чёрными, кожа приобрела… Да ничего она не приобрела. Просто стала более чистой.       — Поехали. Нужно найти ночлег до того, как стемнеет.       Я перелезла на переднее сидение, и мы тронулись в путь, съехав с петли магистрали.