Оставшиеся до рассвета часы я провела в компании Сана, с дичайшим любопытством пытаясь разузнать как можно больше о том, на что ещё он был способен, будучи неживым. У него так и не вышло повторить за мной ни слова. Из его гортани доносился лишь привычный монотонный гул протяжных гласных, либо придыхательное «ххххххх», походившее на звук непойманной радиоволны в приёмнике.
Моя голова ломилась от мыслей и догадок. Если он мог проявлять эмоции, значит, у него оставались воспоминания из прошлой жизни и элементарные рефлексы. Он не понимал всего, что я говорила, но на интуитивном уровне повторял за мной, подобно животному в процессе дрессировки. Когда я назвала ему своё имя, он указал пальцем на себя. Как минимум, он распознал как следовало применить полученную информацию. Более того, он испытал чувство робости, когда я сказала, что он совершил ошибку, показывая на себя в момент произнесения не принадлежавшего ему имени. И, как следствие, он улыбнулся. Я где-то давненько читала, что при улыбке человек задействует несколько десятков лицевых мышц. Импульсы для осуществления этого действия подаются мозгом. Значит, его разум отчасти сохранился. Означало ли это, что процесс зомбирования можно повернуть вспять? Могли ли подобные существа вновь стать людьми? Возможно ли было в мёртвых телах заново запустить биологические механизмы, коими обладают живые?
Откуда-то сверху донеслось шарканье ног Уёна, что означало, что он проснулся. Как я и предполагала, он объявился на лестнице с пушкой наперевес. Увидев нас и удостоверившись в том, что нам ничего не угрожает, он опустил оружие.
— Фуф, — с очевидным облегчением выдохнул он. — Я чуть в штаны не наделал, когда увидел, что тебя нигде нет.
Внутренне я ликовала, потому как именно на такую реакцию и рассчитывала. Это была своеобразная месть за хамские слова и действия, которыми он вчера пытался меня унизить.
— Кстати об этом. Мне нужно отложить коричневых кирпичей…
Уён стал спешно искать, куда бы приткнуть обрез, но карманов в его новом провинциальном прикиде не было. Поэтому он схватился за живот и пулей улетел в направлении сортира.
Я рассмеялась себе под нос, сметая разбросанные Саном хлопья в одну кучу. Наша жизнь могла кончиться в любую минуту, поэтому глупо было тратить её на обиды и выяснение отношений. У Уёна был сложный непримиримый характер, но я не собиралась злиться на него. В конце концов, я была слишком обессилена для этого. Передо мной стояла лишь одна цель — добраться до лагеря выживших, а на всякие потасовки и неурядицы можно было не обращать внимание.
Став свободным от говна в физическом и духовном смыслах, Уён, точно заново рождённый, спустился на кухню, где его ожидала порция скромного перекуса, состоявшего из кашеподобного варева, которое мне удалось приготовить на керосинке из найденной в кухонном шкафу неизвестной мне доселе крупы. Это было невкусно, но питательно. И это было лучше, чем если бы мы ели червей или какую другую живность.
Мы оба вели себя так, будто вчера ничего не произошло. Расправившись со скудным завтраком, я завела разговор о том, свидетелем какого чуда стала этой ночью. Поведала Уёну о своих мыслях по этому поводу.
— Улыбнулся? Вот этот вот? — изумился Уён, показывая пальцем на приятеля. — Прикалываешься что ли? Он же только мычать умеет, да слюни пускать. Да, Сан~и?
Уён подмигнул зомби и оскалил зубы в большеротой улыбке. Сан сфокусировал на нём мутный взгляд, после чего его собственный рот обнажил желтоватые зубы. И это был не оскал, который я наблюдала сотни раз во время нападений трупаков. Это была жутковатая, но всё же улыбка, хотя его клыки и премоляры были более заострёнными, чем у большинства людей, и здорово выделялись на фоне остальных зубов.
— Воу, — произнёс Уён с застывшей на лице глуповатой улыбкой. — Пиздец это крипово выглядит, Сан. Никогда не делай так больше. Серьёзно! У меня даже мурашки выступили.
Уён задрал рукав рубашки, продемонстрировав гусиную кожу и вставшие дыбом волоски.
— Это невероятно, — сказала я, гордясь своими наблюдениями. — Он делал так раньше?
— Нет, — Уён продолжал пялиться на мертвяка. — Видимо, это он так рад был с тобой познакомиться. Ты ему нравишься, смотри-ка!
Мы оба глазели на улыбку мертвеца. Ощущения были неоднозначные. Это одновременно и пугало, и забавляло. Я и Уён походили на парочку новоиспечённых родителей, которые впервые увидели, как улыбается их малыш. И сами не могли не вторить ему, потому что действие порождало ответное действие. Разумеется, я не стала озвучивать вслух пришедшую на ум метафору, не желая ворошить болезненные воспоминания Уёна.
Впервые за несколько дней серое небо прорезали солнечные лучи. Туман растворился, оставив после себя лишь слабую сероватую дымку. Раз погода вздумала налаживаться, это означало, что самое время отправляться в путь. Но домик на отшибе послужил нам укрытием, ночлегом, даровал нам еду и одежду, поэтому покидать его столь скоро — ой, как не хотелось. Мы решили немного задержаться, чтобы выжать из него максимум полезностей, какие могли бы пригодиться в дороге.
Ветхий и покосившийся пристрой оказался кладбищем домашнего скота. Когда Уён отпер его, пахну́ло невыносимым смрадом, что вынудило нас заткнуть носы. Он был разделён деревянной перегородкой надвое: в одной части стояли клетки с кроликами, в другой располагался курятник с насестами. Животные и птицы были мертвы. Стараясь не вдыхать сладковатых тошнотворных паров, Уён поковырялся в куриных гнёздах, раскидывая мёртвые туши несушек. Под ними он нашёл несколько гнилых потемневших яиц с размягчившейся от гниения скорлупой.
— Тьфу, — он поспешил убраться из лачуги и смачно харкнул себе под ноги. — Всё бы сейчас отдал за жареную курицу и пару-тройку варёных яиц.
Задний двор был обращён к плешивой рощице, перед которой серебрилось небольшое озеро. Убедившись в том, что во всей округе лишь мы одни, а Уён полностью поглощён своей находкой — резиновым шлангом, который мог пригодиться для сцеживания бензина, я пошагала к берегу и опустилась на корточки, чтобы взглянуть на своё отражение.
Из воды на меня смотрело жалкое существо с ввалившимися щеками и растрескавшимися губами. На лице виднелись разводы от кровавых брызг, которые не сумел отмыть дождь, спутанные волосы свисали грязной паклей. Я поморщилась. Вот, значит, как я выгляжу.
Озёрная гладь вернула меня в сон, где я пробиралась к Юнхо сквозь заросли травы, такой же высокой, какая была сейчас здесь. Я ненароком взглянула на противоположный берег — ничьего присутствия там не обнаружилось.
Юнхо…
В груди вдруг нестерпимо зажгло и сделалось невыносимо больно, что я сгорбилась и издала еле слышный стон. Что это ещё за?.. Сердечный приступ? Очень, блин, не вовремя.
Юнхо… Как бы я хотела увидеть тебя ещё хоть разок. Как бы хотела знать, что с тобой всё хорошо.
Я просидела так, пока боль не стихла и я смогла вновь вдохнуть полной грудью. Начавшую почёсываться от немытости спину пригревал круг солнца, висевший высоко над головой. Я расценила это как знак и отличный шанс, чтобы смыть с себя всю грязь и накопившуюся усталость.
Стянув спортивную кофту, я растёрла холодную воду по коже рук, смывая с них потёки чёрной жижи. Обернувшись проверить, чем там занят Уён, я поняла, что у меня точно есть время в запасе. Когда он чем-то увлечён, его невозможно дозваться. Я наскоро скинула с себя одежду и вошла в воду. Тело моментально пронзило тысячей ледяных клинков. Дыхание перехватило, и я с переменным успехом принялась ловить ртом воздух. После сердечной боли — зайти в ледяную воду казалось уже не таким умным решением. Окоченевшими руками я растёрла грудь, давая коже привыкнуть, а когда стало чуть легче, присела, окунувшись с головой. Пальцы ног увязли в чём-то мягком и илистом, волосы разметались на поверхности озера. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно.
Вынырнув, я потёрла ладонями лицо и, наконец, открыла глаза. На берегу показался силуэт Сана. Это было весьма опрометчиво со стороны Уёна — отпустить его разгуливать на свободе, потому что никто не знал, что творится в его мозгах и насколько далеко он способен от нас ушагать. Он, склонив голову к плечу, наблюдал за мной. Еле ощутимый порыв ветра растрепал его и без того путаные волосы, а он, словно насладившись этим, поднял подбородок повыше и подставил лицо солнцу.
Я вытащила руку из воды и помахала ему. Он качнулся, точно разбалансированный шарнирный человечек, и шагнул к краю озера. Мах моей руки также привлёк внимание Уёна, и он, приложив ладонь козырьком ко лбу, пошагал навстречу.
Этого мне ещё не хватало! Продолжай трогать свой шланг!..
Сан зашёл в озеро примерно по колено, когда я сообразила, что он пытается подобраться ближе, но пребывает в недоумении от того, почему вода покачивает его тело, не позволяя твёрдо стоять на топком дне.
— Эй! — предостерегающе произнесла я. — Мы только тебя переодели. Уходи! Кыш!
Я сделала ему знак рукой, чтобы он убирался. Уён же, тем временем, приземлился на траву, глядя на оставленные мной вещи с мерзкой ухмылочкой.
— Уён! — крикнула я. — Уведи его!
— И не подумаю, — сказал он, скользенько улыбаясь и продолжая наблюдать со стороны.
Не понимавший смысла сказанных мною слов, Сан пошагал дальше, войдя в воду по самые плечи и напрочь промочив свой костюм.
— Вот же … — выругалась я, — … балбесина.
Я брызнула в него зачерпнутой в руку водой. Брызги прилетели ему в лицо, попали в глаза, и он зажмурился. Синие губы зашевелились, пробуя капли воды на вкус.
Труп зажмурился…
Я проделала это действие снова, на сей раз производя больше брызг. Волосы Сана намокли, и он поднял глаза кверху, переживая новые, а быть может забытые ощущения стекающей по лицу воды. Углы его рта потянулись в стороны и губы сложились в по-детски наивную улыбку. Глядя на всё это, у меня защипало в глазах от появившейся откуда-то из глубоких недр моей души эмоции сострадания. Вспомнив о том, что мне всё ещё холодно, я обошла ходячее недоразумение и вернулась на берег.
Уён встретил меня с моей одеждой в руках, осматривая с ног до головы оценивающим взглядом. Он смахивал на довольного лиса, только что полакомившегося жирной полёвкой. Когда я вознамерилась вернуть свои вещи, он придержал их, отпустив не сразу. Его бесстыжие глаза задержались на моём нагом теле, и я, рванув одежду из его рук, скорее отвернулась, чтобы одеться и больше не видеть его недвусмысленных взглядов.
— Если что — моё предложение всё ещё в силе, — нахально произнёс он.
Он сделал резкий шаг навстречу, дерзостно схватил меня за руку и, притянув к себе, втянул носом запах моей шеи. Которая, если честно, едва ли благоухала. Я крутанула рукой и, скривив губы, ответила:
— Только через мой труп.
Уён, усмехнувшись, точечно коснулся кончиком языка своей верхней губы.
— Не, трупоёбство — такое себе удовольствие. До этого я пока ещё не докатился.
Брошенный Сан взирал на нас из воды, походя на вернувшегося к жизни утопленника. Я взглянула на него из-за плеча Уёна. Щека последнего раздражённо дёрнулась.
— Может тебя смущает его присутствие? — он ткнул большим пальцем за спину. — Эй, Сан! — оглушительно заорал он, сложив руки рупором возле рта. — Ты ведь не будешь подглядывать за нами?
Устав от его гнилых подкатов, я с расстановкой произнесла сквозь зубы:
— Не трать время на тех, кому ты безразличен. Лучше помойся, пока есть возможность. От тебя смердит.
Уён издал смешок:
— Раз это твоё условие, мне сложно тебе отказать.
Он сложил оружие, стащил с себя одежду и зашагал к озеру. Без мешковатых штанов и рубашки не по размеру Уён казался сухотелым. Однако, его не тощая задница и мускулистые ляжки говорили о том, что он не на грани изнеможения. Я присела на берегу, готовая прикрыть его в случае нашествия трупов. Уён окунулся с головой и скоро вынырнул, убирая налипшие к лицу волосы. Единственный, кто не попросил меня укоротить отросшие патлы. У меня аж руки зачесались — так захотелось обкорнать его пострашнее, чтобы сбить спесь с этого циника.
Сан продолжал стоять в озере, разглядывая нижнюю часть своего туловища, скрытую под водой. Уён что-то говорил ему. Я находилась слишком далеко, чтобы расслышать. Сан перефокусировал своё внимание.
Хорошо, что он говорит с ним, как с равным. Возможно, это поможет ему вспомнить навыки общения…
Не успела я подумать о нём хорошо, как Уён съездил Сану по лицу, задав ему пару оплеух по каждой щеке. Тот сначала растерялся, а затем, ощерившись, сделал резкий выпад в сторону Уёна. Я вскочила. На секунду замешкалась, а затем схватила пушку и побежала к воде, прицеливаясь на бегу в голову зомби.
— Не стреляй! — Уён предупреждающим жестом выставил руку вперёд, давая мне понять, что разберётся сам.
Судя по тому, как побледнел Уён — он сам перепугался до смерти. А может это ледяная вода так действовала. В следующую секунду он схватил Сана за горло, затем перехватил его шею сзади и резким рывком погрузил с головой в воду.
Ч-что он делает? Пытается утопить мертвеца?..
Сан не пытался бороться, махать руками, как это сделал бы живой человек при попытке утопления. И пузырьков воздуха не было заметно, всё обошлось лишь всплеском. На лице Уёна просияла улыбка и я поняла, что эта жестокая игра доставляет ему удовольствие. Интересно, откуда это в нём? Неужели он был из тех мальчишек, которые в детстве мучают щенков до смерти, чтобы просто посмотреть каково это — убить того, кто слабее тебя?
— Отпусти его! — крикнула я. — Или я выстрелю.
Я направила пистолет на Уёна.
— Не выстрелишь, — самодовольно просипел он. — Привлечёшь нежить.
Он был прав. Меня это бесило. Он продолжал силой удерживать беднягу под водой.
— Тогда… — я запнулась, не зная, чем бы таким ему пригрозить, чтобы он оставил парня в покое, — … будешь знать, когда он тебе член откусит!
Сработало!
Он поднял Сана за шиворот, а сам поспешил выбраться на берег. Я демонстративно одарила его ехидной ухмылкой, когда увидела, как от холода съёжились его член и мошонка. Он прикрылся рукой и быстро натянул трусы со штанами.
Я помогла Сану выбраться из воды, схватив его за лямки потяжелевшего от воды комбинезона.
— Вот так, — я забрала назад его волосы и выжала воду с рукавов футболки. — Уён — придурок, не обращай внимание. Тебе придётся походить так, чтобы обсохнуть.
Мы покинули дом с полдня, прихватив с собой лишь шланг для перекачки топлива. Погода вернулась в режим солнцепёка. В наши шмотки переодеваться не стали — они были слишком испорчены, чтобы давать им второй шанс. Уехали в чём были, быстро высохнув, а затем вновь взмокнув от жары.
Вечером того же дня фольц крякнул. Он вскипел и больше не завёлся. На пару с Уёном мы дотолкали его до прилеска и решили заночевать внутри, так как смеркалось очень быстро. Утром Уён покопался с машиной и безрадостно подытожил:
— Воздушная заслонка никак не встаёт на место. У меня нет ничего, с помощью чего я мог бы ослабить винты и перебрать карбюратор.
— И… что это значит? — спросила я, далёкая от всего, что связано с автомобилями.
— Что мы не заведёмся и никуда не поедем.
— Ты так хорошо разбираешься в тачках? — я вопросительно подняла брови.
— Ага, — Уён шмыгнул носом, пытаясь скрыть, что почувствовав себя крутым от моего хвалебного комментария в его адрес. — В той жизни я работал в автосервисе.
Было решено пройтись пешком до ближайшей пробки и приглядеть там новую тачку. По ощущениям стёртости ног до колен мы протащились несколько миль, но в ближайшем радиусе никаких средств передвижения не оказалось. Ужасно хотелось пить, есть, а главное — сесть и больше никуда не идти. Я несколько раз порывалась попросить Уёна сделать остановку, но мне не хотелось признавать свою слабость. Поэтому я терпела, сверля злобным взглядом его дурацкий хвостик и загорелую спину — рубашку он повязал на бёдра, прикрывая позорные штаны, и шёл в промокшей от пота майке. Сан плёлся позади меня. Вот уж кому не было ни холодно, ни жарко!
Скоро мой организм сдался — голова закружилась, и вдруг выключился солнечный свет. Когда я открыла глаза, я лежала на земле, а надо мной нависло озабоченное лицо Уёна. Он приподнял мне голову и поднёс к моим губам горлышко бутылки.
— Давай-ка. Попей.
Я сделала несколько глотков и закашлялась.
— Ты чего? — спросил он на удивление тихо.
— Устала, — прошептала я ослабшим голосом.
— Что ж не сказала? Я мысли читать не умею, — с укоризной произнёс он. — Это может быть и солнечный удар. Сделаем привал.
Должно быть, моё давление резко упало, потому что я не смогла самостоятельно подняться. Уён придержал меня и помог доковылять до тенька. Вдоль дороги располагался реденький лес, и мы забрались в него поглубже под тенистые кроны деревьев, но так, чтобы не терять из виду главной тропы.
Головокружение понемногу отступало вместе с тошнотой. Пока Уён возился с разведением огня, я, притулившись к стволу дерева, медленно, но верно приходила в себя. Сана он привязал верёвкой за пояс к дереву неподалёку. Он вёл себя беспокойно, порываясь побродить. Видимо, чуял доступные лишь ему запахи обитающих в этой местности диких животных. У него вновь помутнели глаза, а движения сделались резкими, это означало, что он испытывает голод. После той лисицы он не ел ничего из рациона зомби.
— Некогда с тобой возиться, Сан. Обожди, — кряхтел Уён, складывая поломанные ветки холмиком и поджигая их. — Сначала ест альфа, а уж потом все остальные.
Он вытащил из рюкзака две пачки лапши и стал распечатывать их. Обычно мы делили одну порцию на двоих.
— Это последние, — предупредила я.
— Я в курсе, — он мельком взглянул на меня и вернулся к котелку с закипающей водой. — Нужно набраться сил для последнего рывка. Мы уже близко к цели. Осталось найти их лагерь… этих координаторов. А ты вон — в обмороки падаешь. Я тебя не донесу.
От аромата доходящего до готовности рамэна желудок перекрутило узлом и я, сумев подняться, перебралась поближе к котелку, сглатывая наполнившую рот слюну.
— Ммм, — я замычала от удовольствия, когда заглоченная мною лапша опустилась в скукожившийся желудок и наполнила его теплом. — Это божественно.
— Лучше, чем секс? — хмыкнул Уён, уплетая за обе щеки.
— Спрашиваешь!.. — улыбнулась я. — Я как раз из тех людей, которые живут, чтобы есть.
Уён кивком согласился, молча жуя.
— Ближе тебя узнаю, — прожевав, заговорил он, — и понимаю, что мы с тобой во многом похожи.
— В чём это, например? — я покосилась на него.- Ты жестокий, эгоистичный, злопамятный. Не умеешь слушать других. Поступаешь так, как выгодно тебе.
— Будто в нынешнем мире можно выжить как-то иначе, — парировал Уён. — Ты тоже преследовала свои цели, когда примкнула к нам. Ты научилась жестокости, когда убивала трупов. Ты вонзала зубы в туши животных, к которым в обычной жизни и не подумала бы притронуться. Ты поступала эгоистично, скрываясь за спиной Юнхо, как за пушечным мясом, во время бойни. Ты позволила Сонхва принять огонь на себя, чтобы спасти собственную задницу. Вы, женщины, коварные создания. И не нужно строить из себя святую простоту с нимбом над головой.
Я перестала жевать, вдумчиво вслушиваясь во всё это. Какой бы тяжёлой не была правда, то, что он говорил — было абсолютно справедливым в отношении меня. В ситуации с Сонхва, когда он кинулся в толпу зомби, я могла бы остановить его, или броситься ему на помощь. Но я не сделала ничего из этого. Потому что инстинкт самосохранения приказал мне спасать себя.
— Эта чума поменяла нас не в лучшую сторону, — ответила я после недолгих раздумий. — Вот только я изменилась после, а ты был таким всегда.
Уён открыл было рот, чтобы внести очередной корректив в высказанное мной мнение, но резко обернулся на Сана, который, словно ему прибавили громкости, начал тянуть нарастающий звук, переходящий в рык. Его тело задёргалось, он вскидывал голову, пальцы рук сгибались и разгибались, хватая пустоту. Верёвка на его талии натянулась, не позволяя уйти дальше положенного, но он не понимал, что его удерживает, и это порядочно злило его.
— Что-то не так, — заозирался Уён и потянулся к оружию.
Из глубины леса, куда было обращено оскаленное лицо Сана, показались двое. Среднего роста мужчина, и ещё один здоровяк на целую голову выше. Судя по походке, эти двое были людьми. Они увидели нас и стали приближаться. Из-за спины громилы виднелся дробовик. Уён вскочил на ноги и снял пушку с предохранителя, но руками размахивать не стал. Он напряжённо выжидал. Я тоже сжала пистолет в опущенной руке. Они могли оказаться нашими спасителями, а могли и вовсе не быть ими.
Когда они подошли достаточно близко, чтобы их можно было разглядеть, я увидела, что тот, что ниже ростом, был сильно избит. Причём недавно. На его лице виднелись свежие рассечённые раны с обильными кровоподтёками. Второй же — верзила — был не просто большим, он был жирным. Его сиськи, торчавшие в разные стороны из-за подтяжек, поддерживающих безразмерные штаны, были больше, чем мои.
Обойдя Сана на безопасном расстоянии, они подивились на эту картину с зомби на привязи. Маленький отрывисто загигикал, а второй разразился сиплым свистящим смехом, какой бывает у сердечников или людей с избыточным весом.
— Ваш? — первым заговорил тот, чьё лицо было всмятку.
Уён молча кивнул, настороженно разглядывая чужаков.
— Ребятки, вы не бойтесь, мы с миром пришли, — он поднял руки, показывая, что безоружен. — Просто вы тут так вкусно развоняли едой, а мы не ели… сколько мы уже не ели, Донсок?
Жирный Донсок почесал свою тупую круглую башку и, прищурившись, проскрипел:
— Где-то с неделю, Гонхван.
Гонхван по-воровски обшарил глазами котелок с лапшой.
— Ребят, может поделитесь? — спросил он, нахально приближаясь. — Иначе мы с голоду подохнем. Нужно оставаться человечными и помогать друг другу.
Уён повернул ко мне голову, выхватил глазами мою трясущуюся руку с пальцем на курке, и ровным тоном произнёс:
— Пускай забирают.
Он кивнул парням и отошёл на несколько шагов, заставив отступить и меня. Я с досадой проводила взглядом порцию самой вкусной пищи, которую ела за последнее время. Наглый и здоровяк накинулись на рамэн, попеременно передавая друг другу котелок, и отхлёбывая из него наваристый суп. Разделавшись с едой за минуту, они утёрли слюнявые рты и воззрились на нас.
— Куда путь держите? — спросил Гонхван.
— Как раз собирались прогуляться до магазина продуктов, — пошутил Уён.
В его взгляде не было ни намёка на весёлость. Гонхван понимающе закивал.
— Повезёт, если в городе что-то найдёте. Потому что в ближайшем радиусе только лес и поля заражённой скотины.
— Да, — подтвердил Донсок. — Этот дрянной вирус всех животинок перекосил. Столько мяса зря пропало.
Кто о чём, а жирные о еде. Пока громила заговаривал нам зубы про то, как пристрелил взбесившуюся корову, Гонхван то и дело стрелял глазами в мою сторону. Эти взгляды, бросаемые им, мне категорически не нравились.
— Твоя девчонка? –прервав словоохотливого друга, он обратился к Уёну.
— Да, — твёрдо ответил он. — Мы, пожалуй, заберём пса… — Уён кивнул на беспокойного, клацающего зубами Сана, — … и пойдём.
— Погоди, — Гонхван поднялся на ноги, а верзила преградил Уёну путь.
Напряжение между ними было настолько ощутимым, что его можно было резать ножом, как сливочное масло.
— Ты так по-братски поделился с нами едой. Может, девкой тоже поделишься?
Уён вскинул руку с обрезом и направил его в лоб Гонхвану. Тот резким движением выдернул свою припрятанную пушку из-за спины, и наставил её на Уёна. Донсок держал на прицеле меня, вооружившись дробовиком, а я держала на мушке его. Нехилая такая рокировка получилась.
Гонхван издал омерзительный смешок.
— Мы только попользуем её пару раз, да вернём, — он загоготал. — Ну ладно, может больше, чем пару раз. У Донсока давно не было женщины.
Боров подмигнул мне и послал воздушный поцелуй. Меня затрясло от отвращения и распирающей злости.
Неожиданно верзила выбил локтем руку Уёна, и тот выстрелил в воздух. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы сбить Уёна с ног и повалить на землю. Толстяк прижал его горло дробовиком и принялся душить, пока бедняга отчаянно сучил ногами под его необъятной тушей.
Совершенно оторопев, я вдруг осознала, что тоже нахожусь на земле. Под Гонхваном. Одно дело стрелять трупам в головы, и совсем другое — убивать живых людей. Я не смогла этого сделать. Он сжал мою глотку одной рукой, а второй содрал с меня штаны с трусами. Я извивалась под ним, силясь ударить или укусить, но он наподдал мне кулаком под рёбра, что я забыла, как дышать, а перед глазами рассыпались звёзды на тысячу маленьких вспышек. Он елозил по мне своим языком. Выделяющаяся из ран на лице сукровица тянулась вместе со слюнями. Наша схватка определённо подбавила ему адреналина, моё сопротивление заводило его. Я чувствовала, как во внутреннюю сторону моего бедра упёрся его возбуждённый хер.
— Расслабься, сладкая, — шептал он, обдавая моё лицо дыханием из своей вонючей пасти. — Иначе будет больно.
Мне уже было очень больно. Высвободив руку, я вскинула её и вонзила ногти в его рожу. Хотелось выцарапать ему глаза. Он взвыл и съездил мне кулаком по лицу. Меня оглушило. Я не чувствовала полголовы. Глаза застилали слёзы и кровь. Я ощущала, как он пристраивается мне между ног, но не могла собраться с силами, чтобы как-то помочь себе.
Повернув шею набок, я видела, как Уён борется с Донсоком. Он превратил лицо тяжеловеса в кровавое месиво, выпростав одну руку из-под дробовика и бил, бил, бил его, покуда тот не начал трясти головой от потери ориентации. Воспользовавшись этим, Уён сгруппировался и пнул его ногой в огромное пузо. Он пытался нашарить свой обрез, который обронил где-то рядом. Толстяк отполз в сторону, затем не без труда поднялся и, покачиваясь, зашагал к Уёну. Ухватившись ладонями-кувалдами за ногу парня, он резко крутанул её вбок. Мне показалось, что я услышала хруст ломаемых костей. Уён оглушительно завопил. Должно быть, у него искры посыпались из глаз. По крайней мере, судя по его искажённому от боли лицу, можно было сделать такое предположение. В следующую секунду, Уён, взяв себя в руки, дотянулся до пистолета и… выстрелил в верзилу. Тот упал навзничь с зияющей во лбу дырой.
Уён принялся ползти с подёргивающейся в конвульсиях искалеченной ногой и сделал ещё один выстрел. Пуля вскопала землю у моего плеча, так и не достигнув цели. Копошившийся на мне Гонхван вдруг странным образом дёрнулся и замер. Будучи в полуобморочном состоянии, я не отдавала себе отчёта в том, во мне ли его тухлый член или нет. Приказав себе не проваливаться в бездну забытья, я подняла на негодяя глаза, затем согнула колени, и увидела, что его хрен, торчащий из штанов, колышется по ветру. Он дико вытаращился, а затем завизжал, как резаный. Я посмотрела сквозь него, и мне вдруг всё стало ясно.
Из-за его плеча на меня смотрели безумные глаза мертвеца. Глаза Сана. Он вгрызся в лопатку Гонхвана и выломал её вместе с огромным куском плоти. Он разорвал его спину руками с такой лёгкостью, будто порвал тряпичную куклу. Он переломил ему шею. Он стащил его с меня, разбил его голову о торчавшую из земли корягу и засунул пальцы в показавшиеся из черепушки мозги.
Он пожирал человека, впервые познавая, что такое по-настоящему утолить голод.
***
Придя в себя, я села. Осмотрелась.
Зомби с обрывком верёвки на поясе глодал ублюдка, отрывая мышцы и сухожилия от костей, подобно зверю. На его лице блуждала эмоция неимоверного блаженства и удовлетворения. Глаза приобрели тёмный, практически живой оттенок. Он съел человека. Означало ли это, что теперь пути назад для него нет?
Взглянув на свои голые ноги, я поспешила одеться и поплелась к Уёну. Меня всё ещё потряхивало. Присев на корточки, я склонилась над ним. Он лежал с закатившимися глазами, на шее виднелся след от удушения стволом дробовика. Сделалось страшно. Вдруг, он умер? Я похлопала его по щекам. Затем положила свою ладонь на его грудь и принялась тормошить.
— Эй, — произнесла я. — Очнись. Это я — Руми.
Зрачки Уёна вернулись на место. Он долго косил глаза, приходя в сознание. Я продолжала звать его, говорить с ним, чтобы вывести из состояния одурения.
— Уён, ты слышишь меня?
Он кивнул, фокусируя свой взгляд на мне.
— Прости… меня… — прошептал он слабым голосом.
— Глупости. За что мне тебя прощать? — произнесла я.
— За то, что не смог тебя защитить… — ответил Уён.
Мой взор внезапно замутнили проклятые слёзы. Губы и подбородок задрожали.
Господи, что это? Мне стало жалко этого ужасного невыносимого парня?.. Который лежит здесь передо мной весь такой беспомощный и переломанный… Чёрт меня дери! Что я, не человек что ли? Конечно, мне его жалко!
Я состроила улыбку через не могу.
— Всё в порядке.
— Он не… тронул… тебя? — Уён скользнул взглядом по моей разбитой скуле, шее, разорванной майке.
Я поняла, что именно он хочет знать. Удалось ли тому уроду изнасиловать меня.
— Нет, — успокоила его я. — Сан вовремя подоспел.
Уён приподнял голову и посмотрел на своего приятеля в разгаре кровавой трапезы. Его лицо передёрнуло. Он так долго оберегал Сана от поедания человеческой плоти, но всё было напрасно. Он отвернулся.
— Рано или поздно это случилось бы… — сказал он.
— Давай ты попытаешься встать, — сменив тему, я подставила ему руку, чтобы он смог на меня опереться.
Уён попытался приподняться, но тут же, скорчившись от пронзающей боли, опустился обратно.
— Подожди, — произнёс он, тяжело дыша. — Не могу.
— Дай я посмотрю, что с твоей ногой.
Я хотела закатать штанину, но обнаружила, что та вся в крови и… ещё один мокрый след тянулся от самого паха до низа. Вспомнив о припрятанном в носке Уёна складном ноже, я спешно нащупала его и распорола правую штанину. Передо мной предстала неутешительная картина: из голени посередине торчал осколок сломанной кости, а коленная чашечка ушла куда-то вбок, туда, где ей вовсе не место.
Уёну при виде всего этого кошмара вновь сделалось плохо. Он побледнел, как мел, и начал терять сознание. Я быстро стянула рубашку, повязанную на его бёдрах, и обмотала ею искалеченную ногу.
Что делать дальше? Куда идти? Он не может даже подняться!.. Какое там идти?!
Я схватилась за голову, наскоро соображая.
Тащить его — не вариант. Я едва ли смогу сдвинуть его с места. Оставить здесь и отправиться за помощью? Нееет. Прежде, чем я вернусь за ним, его найдут либо мертвяки, либо местные обитатели.
Я покосилась на Сана. Насытившись, он весь в крови и мясных ошмётках, глядел в нашу с Уёном сторону. Жутко было приближаться к нему. Я понятия не имела, как повлияло на него его первое посвящение в настоящего зомби. Тем не менее, он был здесь единственным человеком-швейцарским-ножом, который мог помочь.
— Эй, Сан, — я заговорила с ним издалека, чтобы он обратился в слух. — Уён серьёзно пострадал. Нам нужна твоя помощь.
Я поднялась и стала медленно подступать, заведя руку с пистолетом за спину так, чтобы он не видел угрозы.
— Я хочу попросить тебя… — я подошла к нему настолько близко, насколько позволило моё бесстрашие, — … понести его некоторое время.
Сан перевёл глаза с меня на Уёна. По его ничего не выражающему лицу сложно было понять, размышляет он или просто пялится на пару съестных объектов. Затем он качнул головой. Я бы даже сочла это за кивок, означавший согласие. Это просто не умещалось у меня в голове, но времени на новые исследования в области жизнедеятельности зомби у меня не было.
Когда Уён вновь пришёл в чувства, я, приложив титанические усилия, помогла ему ступить на здоровую ногу. Далее, всё, что от него требовалось, это уцепиться руками за Сана, который стоял перед ним, ссутулившись. Уён обвил руки вокруг его шеи, рывком оттолкнулся от земли, и заскочил трупу на спину, взвыв от очередного приступа боли. Сан обхватил его ноги своими сильными с выступающими венами ручищами, и мы взяли курс на шоссе.
Нога Уёна сочилась кровью. Его руки на плечах Сана периодически повисали, так как он то и дело отключался. Я несколько раз подносила палец к его носу, проверяя дышит ли он.
Добравшись до первого подвернувшегося авто, мы уложили Уёна, пришедшего наконец в сознание, на заднее сидение. Я прыгнула за руль и начала рыскать в поисках ключа зажигания, которого нигде не было.
— Сучий ключ! — я в приступе ярости долбанула по приборной панели.
— Попробуй завести без него, — послышался голос Уёна сзади.
— Как? — я посмотрела на его отражение в зеркале дальнего вида.
Я уже видела, как он проделывал это — заводил машину без ключей, но передо мной не стояло задачи запомнить алгоритм.
— Сними подрулевой кожух, — сказал он.
— Снять что?! — возмущённо переспросила я.
— Слушай, что я говорю, — бесцветным голосом выдавил из себя Уён. — Вырви кожаную коробку, что под рулём.
Легко сказать: вырви…
Я трясущимися от волнения руками попробовала поддеть кожаный чехол, но ничего не вышло. Тогда сидящий рядом на пассажирском Сан, склонился в мою сторону, и будто, поняв, что требуется сделать, схватился пальцами за короб и вырвал его из-под руля. Я уставилась на него, открыв рот.
— Получилось?..
— Д-да, — промямлила я.
— Теперь найди там такую маленькую пластмассовую коробочку — колодку замка зажигания, и вставь один конец провода в верхнюю клемму, другой — в нижнюю.
— Без разницы какой в какую? — переспросила я.
— Без разницы, — ответил Уён.
Подождав, пока я проделаю всё по его указке, он продолжил.
— Теперь отдели стартовый провод от остальной массы.
— Чего? Какой ещё стартовый провод? — воскликнула я, с надеждой повернувшись к Сану.
Вдруг он знает…
Уён подтянулся на руках к моему сидению, и показал, какой из мотка проводов стартовый.
— Так. И дальше что?
— Нужно стартовым коснуться оставшейся группы проводов, — чуть слышно проговорил Уён. — Но…
— «Но»?
— Лучше сделай это его руками, — ответил Уён, откидываясь обратно на заднее. — Может током дёрнуть.
— Что ж… отличный план! Был…
Я проговорила то, что не планировала произносить вслух.
— Делай, что я говорю, — просипел Уён. — Бери его руки в свои… и соединяй провода. Как только появится искра, бросай его руки. Очень быстро. Поняла?..
Я кивнула. Взяв Сана за холодные, плохо гнущиеся запястья, я подвела его большие и указательные пальцы к нужным проводам, затем положила их оголённые части друг на друга и резко отпустила его руки. Возникла искра, из которой волной пробежал электрический разряд слабо-голубого цвета. Он прошёлся по пальцам Сана, его предплечьям, затем исчез под рукавами футболки, и вновь появился в области шеи, очагами вспыхнул на лице и, наконец, потух у кромки волос. Машина завелась, издав характерное «вррррр».
— Что это было?..
Я продолжала глазеть на Сана, который, кажется, тоже недоумевал, что только что произошло.
Уён ничего не ответил.
***
Я гнала машину по шоссе ровно до тех пор, пока перед нами не выросла непроходимая пробка из металлолома, что двигаться дальше стало невозможно. Дорогу можно было преодолеть только пешком. Я приникла к рулю, приводя мысли в порядок.
Его придётся оставить здесь и отправиться за подмогой. А что, если там никого нет и помощи ждать неоткуда?.. Нет, Руми, нельзя терять надежду. Хотя бы попытайся. Он спас тебя, теперь настала твоя очередь возвращать долги.
Взвесив все «за» и «против» я повернулась к Уёну. Он был очень плох. Лицо покрывал слой блестящего пота, губы были невероятно бледны. Всю дорогу он не приходил в себя.
— Эй, — я коснулась его щеки тыльной стороной ладони. — Я не могу ехать дальше.
Его глаза под веками зашевелились, и он с трудом приоткрыл их. Отыскав меня взглядом, он разлепил высохшие губы и заговорил так тихо, что мне пришлось наклониться.
— Никогда не думал… что скажу эту фразу, но… брось меня… Выбирайся сама, — он вымученно натянул уголки губ, борясь с собственным нестабильным сознанием.
Меня придавило ощущением, что это последние слова, которые я от не слышу.
— Звучит, как прощание, — мой голос дрогнул.
— Это и есть… оно.
Он произнёс это на выдохе. Мои глаза наполнились слезами. Они потекли по щекам солёными ручьями. Я замотала головой, не желая мириться с обстоятельствами.
— Я приду за тобой, слышишь? Я обещаю! Я найду подмогу и приведу её сюда. И ты будешь жить. Ты меня понял?
Уён меня не слышал.
Я оставила ему пистолет и очень надеялась на то, что он использует его только в случае острой необходимости и исключительно в качестве защиты. До этого, у него было столько возможностей покончить с собой, но он не сделал этого. Я не верила в то, что он совершит подобную глупость сейчас. Потому что верила в его неутолимую жажду жизни.
***
Я взяла Сана с собой. Он был нужен мне для того, чтобы войти в город и миновать опасность в виде разгуливающих всюду мертвецов. Если там были люди, значит и ходячих трупов там будут полчища.
Мы долго шагали под звёздным небом по заваленному смятыми машинами шоссе, пока не упёрлись в высокую стену из железных контейнеров, нагромождённых друг на друга. Перед сей впечатляющей лего-экспозицией было выставлено ещё несколько металлических угрожающих конструкций — своеобразных баррикад. Переглянувшись с Саном, я завертела головой, пытаясь отыскать вход сквозь ночную темень.
Внезапно тишину прорезал короткий громкий лязг, заставивший меня вздрогнуть. Из дверного проёма в нижнем ярусе контейнеров высыпало несколько чёрных силуэтов. Они опасливо направились вперёд, оттесняя нас. Я попятилась, хватая Сана за руку.
— Мы — живые! — надрывно закричала я. — Мы пришли сюда за помощью! Есть раненые!..
Разглядев в руках тёмных фигур автоматы, я поняла, что это были люди. Вот только, что они были за люди… Их одежда походила на форму, какую носят отряды спецназовцев: каски, бронежилеты, камуфляж. Возможно, они были военными действующей армии.
На нас вдруг направили яркий свет прожектора и меня ослепило. Я прикрылась рукой, смаргивая жёлтые круги, плывшие перед глазами.
— Мы — живые! — повторно прохрипела я, срывая голос и ничегошеньки не видя. — Мы нуждаемся в помощи!.. Среди нас есть пострадавшие…
Меня схватили и стали светить фонариком в лицо. Я слышала вокруг мужские голоса, но ничего не могла рассмотреть, потому что меня лишили способности видеть.
— Девчонка — человек, — произнёс кто-то.
Послышалось шипение рации, и мужчина передал кому-то на том конце:
— У нас здесь двое: мужчина и женщина. Женщина — человек…
Другой, чей-то более низкий голос, сказал первому:
— Парень — трупак.
Я услышала звук взвода спускового крючка. Нащупав рядом плечо Сана, я заслонила его собой.
— Не стреляйте! — закричала я. — Мы пришли сюда вместе. Он не опасен. Он другой!
Я надеялась, что то, что мы дошли досюда вдвоём, и мой спутник до этих самых пор не сожрал меня, будет достаточным доказательством его безобидности.
— Стой-ка… — вновь заговорил низкий голос. — Его зрачки реагируют на свет и…
Голос стих.
— … кажется, у него есть пульс.
— В карантин обоих! — скомандовал первый голос.
Военные потащили меня за собой. Я попыталась оказать сопротивление.
— Вы что не слышали?! Там ждёт раненый человек! Он может умереть! Помогите ему, а после разберётесь со мной!..
Как будто им было до этого дело…
Меня завели внутрь. Зрение постепенно стало возвращаться, и я заоглядывалась по сторонам. Сана куда-то забрали. Один из солдат всё тянул меня за руку, что я чуть не оступилась. Он подвёл меня под висящую в проходе одинокую лампочку.
Хм, лампочка… У них здесь есть свет!..
— Ан Руми? — спросил он.
— Эт-то я, — недоверчиво ответила я.
Откуда он знает?.. У меня что, на лице написано…
Он снял с лица маску и защитные баллистические очки. На меня смотрели глаза брата.
