Ложная память

      Год выдался до чертиков насыщенным — видимо, сказывался пятилетний юбилей расцвета — и падения — Киры. Немного задевало, что люди не помнили, что это еще и юбилей их спасения от пандемии смертельно опасного вируса.       Как обычно, общечеловеческая память оказалась слишком избирательна.       Суруга помнил все, потому что помогал тогда Эл. Ниа помнил все, потому что это было важной частью наследия. Ему без всяких шуток оставили весь мир со всеми его ранами, и зажившими, и гноящимися, и совсем свежими, которые детектив Эн пытался перевязать.       Помнил ли Джованни? Ниа не знал, потому что не спрашивал. Он вообще не спрашивал ни о чем личном и снова отступил на положенную дистанцию: синтезированный голос, строго деловые контакты — всего дважды за год и только тогда, когда молодого агента действительно некем было заменить. Никто не смог бы упрекнуть Ниа в том, что это не так, даже детектив Эн.       Но Ниа помнил о самом Джованни — к концу года он стал иногда, на ограниченное время приподнимать крышку люка. Смирился с тем, что это для него важно — как и с тем, что ничего большего между ними не будет. Между — но не в голове Ниа. Воспоминания о Стивене — черное зеркало волос, уверенная, открытая, спокойная улыбка, теплый голос — не отвлекали, а помогали концентрироваться. Они текли на фоне, когда Эн позволял им вылезти из колодца, крышку которого в первый раз открывал с опаской.       К началу следующего года вероятность угрозы со стороны фанатиков недобога Киры составляла три процента (Ниа все чаще пытался мыслить как Эл), и этими процентами занялась уже другая буква, пока Эн расследовал дело о новом виде наркотиков.       Три процента начали расти в геометрической прогрессии, когда зимней ночью зазвонил один из всегда заряжаемых и так же всегда молчащих телефонов. Красная «раскладушка» взвыла голосом Линдерманна, и Ниа подумал, что поступил правильно, попросив Суругу установить этот сигнал: он придал ситуации достаточного абсурда, чтобы напряжение не превратилось в более сильные эмоции. Маленькая уловка Эн.       Мелло говорил четко, отрывисто, без привычной ленивой соблазнительности и вкрадчивости, и все это объяснялось только одним словом. Главным словом, вертевшимся в волнах связи между Винчестером и Токио, даже когда его не произносили вслух.       Мэтт.       Мэтт у них.       Ниа, помоги.       Ниа понимал, с каким трудом Мелло, ненавидевшему просить о помощи, дались эти слова. Недолгая детская вражда позади, они нередко сотрудничали — детектив из замкнутого пространства и вольный журналист, редко задерживающийся на одном месте дольше трех месяцев. Всегда не без подколов со стороны Мелло, который показывал, что это он нужен Ниа, а не наоборот, а Ниа не собирался тратить время на споры.       Ниа, я в долгу не останусь, ты знаешь. Я сделаю все, только…       Мелло часто влипал в неприятности, но выбирался всегда. Ему помогали ум, обаяние, физическая подготовка и маленькая тайна — тайна для всего внешнего мира, но не для приюта Вамми и тем более не для Ниа, который еще пять лет назад видел, как Мелло целовал Мэтта (после заката, у теплой стены приюта, прячась в запахе цветущего жасмина, от которого у Ниа болела голова).       Буква Эм напоминала их, держащихся за руки — неизменно держащихся, было ли на фоне закатное небо и океан или израненная взрывами и обожженная солнцем земля в Афганистане. За буквой впервые за историю приюта стоял не один, а двое.       Все это крутилось в голове в том же темпе, с которым Ниа наматывал на палец прядку. Мелло рассказал достаточно, и дело было не самым сложным, и все же от него потряхивало. Не как от вида Джованни — то чувство было неожиданным, но не неприятным — а как от предчувствия катастрофы. Как при последнем разговоре с Эл.       «Телеведущая Такада Киеми, когда-то однокурсница Ягами Лайта. Когда-то в то же время его подруга. Тот выпуск о Кире, из-за которого к тебе пришел Мелло — ты сделала его по зову своих чувств или есть и другие причины?» — мысленно спрашивал Ниа у красивого лица на экране. Она фотогенична, она очаровывала и завораживала людей через экраны два года с умыслом или без него? Может, и без. Может, это и правда ее личное мнение. Но почему тогда ее охрана решила скрутить молодого журналиста, инкогнито прибывшего побеседовать?       Этого бы не случилось, если бы Мелло приехал не тайно. Если бы сказал о своих намерениях хоть кому-то, кроме Мэтта. Ниа думал об этом без осуждения, потому что таков уж Мелло — он хотел, чтобы и интервью с «памятью Киры», и то, что он соберет под его видом, шокировало всех, произвело эффект фейерверка в непраздничную ночь.       Там, где взяли Мэтта, предусмотрительно не было камер. Ниа выстраивал картинку по рассказу. Да, на самом деле охрана Такады (многовато для обычной телеведущей) собиралась уволочь в фургон именно вышедшего после разговора Мелло (зачем, это просто интервью). Их остановил «шевроле», от которого, спасая целостность рук и ног, шарахнулись все, кроме Мелло.       Мелло, даже не стараясь, превращал слова в образы в голове: перекат гибкого тела через красный капот; выстрелы (носить оружие в Японии, интересно) и предсмертный выдох сразу двух шин «шевроле»; короткий крик «Уходи!»; Мелло, седлающий мотоцикл, который не стали блокировать или убирать — настолько верили в успех; Мэтт, грубо выволоченный на асфальт, с заломленными руками — последнее, что видели уезжающий Мелло и следивший через его рассказ Ниа.       Ниа не нравилось, во что вырисовывалась эта картина: захватить вот так известного журналиста, еще и иностранца — это раздуть скандал. Мелло бы вытряс из них всю душу, деньги и соцкапитал после такого обращения, если бы…       Если бы освободился. Его не собирались оставлять в живых. И Мэтт жив сейчас только если им рассчитывают приманить Мелло.       Ниа прикрыл глаза и приоткрыл люк в сознании. Легкое присутствие на фоне — очеловеченный звук виолончели, синева и глубина осеннего неба — не мешали, а помогали, в этом Ниа уже убедился. А помощь ему нужна, и признавать это для него легче, чем для Мелло.       — Как твои отношения с ЦРУ, Ниа?       — Есть зацепка, Мелло?       Серебристое шуршание фольги и шоколадный хруст.       — Одна из личных телохранителей Такады Киеми — агент ЦРУ Халле Баллок. Одна из вещей, которая меня заинтересовала.       Рука Ниа писала имя для Суруги, сознание спешно просчитывало варианты, а горло и губы обратились к Мелло:       — Я помогу с Мэттом и, если потребуется, с Такадой, идет?       — Эту ебанутую суку я выведу на чистую воду и сам, — тихо, спокойно, и это худшая угроза в голосе Мелло. — Она ведь смотрела, понимаешь? Я ее в окне видел перед тем, как Мэтт… слушай, она и до этого смотрела на меня так, будто я ее папашу убил и сожрал. Не то чтоб мои мотивы были дружелюбными, но этого я точно не делал.       — Как считаешь, она поняла, зачем ты пришел на самом деле?       Мелло замялся, и несколько секунд Ниа слышал только хруст фольги.       — Я не знаю. Но это, кажется, была война с первого взгляда. Я увидел ее, а она — меня, и будто мы оба поняли, что между нами невозможно ничего мирного. Держи руку на пульсе, эта сука опасна.       Они оставались на связи — через телефон, потом через интернет. Это проще и одновременно сложней почти всех дел. Личная вовлеченность мешала — Мелло и Мэтт не были для Ниа друзьями, но они были своими, а еще важной частью и глобального, и его собственного мира.       — Тебя не поймают?       — Я не настолько идиот, чтобы оставаться на одном месте.       Ниа знал, что чувствовал Мелло. Нет, не ощущал то же, не моделировал эти чувства в себе, но знал. Имя Мэтта так и висело между ними, произносимое вслух гораздо реже, чем мысленно.       Еще один призрак висел на задворках сознания Ниа, уравновешивая эмоции Мелло, сохраняя независимое и непредвзятое восприятие.       Джованни не участвовал в этот деле напрямую и не знал, насколько причастен к тому, что через сорок часов после звонка «раскладушки» Мелло под камерами репортеров и под официальные извинения представителей канала уводил Мэтта к мотоциклу. А вот Ниа знал.       Мелло, конечно, не был бы Мелло, если бы не сделал что-то неожиданное — камера оператора «Сакура-ТВ» дрогнула, а вместе с ней и изображение на одном из экранов у Ниа в комнате-штабе, когда одна ладонь легла на шлем в руках Мэтта, а вторая отвела спутанные каштановые волосы и коснулась щеки.       «Некоторые вещи в тебе не меняются, Мелло», — думал Ниа, глядя, как оба Эм целовались под прицелами камер. Неплохой ход для привлечения внимания к новости о незаконном самоуправстве телохранителей телезвезды, но дело ведь не только в этом. Мелло просто не мог не убедиться, что Мэтт здесь, материальный, живой и целый.       Ниа загнал в люк высунувшееся было воспоминание о приоткрытых в отчаянном стоне губах Джованни, но тело успело отреагировать, и пришлось до боли натянуть прядь волос, успокаивая жаркий туман внутри.       Два дня Ниа наблюдал за происходящим в мире и периодически переводил взгляд на несколько молчащих телефонов. Он уверен, что даже если с Джованни что-то случится, он не наберет. Синяя «нокиа» (придирчиво подобранный под его глаза оттенок — Ниа забавляли эти аватары) никогда не подаст голос, никогда виолончель не заиграет в этом штабе.       Статистика гибели агентов ФБР — не самая утешительная вещь в данной ситуации, и Ниа, спрятавшись за литерой Эн, отправил запрос на связь. Четыре оборота пряди вокруг пальца — и экран отозвался буквой Эм.       — На связи, Ниа.       — Кто из двух Эм конкретно? — синтезированный голос и простое предложение не давали вычислить с ходу.       — А который тебе нужен? — ехидца просочилась даже через грим техники, и Ниа улыбнулся.       — Ты, Мелло.       Мелло отключил модулятор и протянул с привычной флиртующей издевкой:       — Пришел за должком? Все в силе, ты знаешь. Я терпеть не могу быть должным, поэтому хорошо, что ты созрел так быстро, — он не смеялся над Ниа лично, они оба это понимали. Просто говорил так со всеми, всегда, за очень редкими исключениями в виде ситуаций и людей.       Ситуации менялись, а вот людей, к которым Мелло обращался бы иначе, было немного. Двое, если точно, и один из них уже мертв.       — Мэтт в порядке?       Довольно громкий хруст фольги — Мелло сжал ни в чем не повинную шоколадку слишком сильно.       — Да. Отделался ссадинами и отсутствием сигарет и видеоигр, сейчас наверстывает.       Он мог скрывать беспокойство и облегчение в голосе, но фольга выдавала все с головой. Ниа на всякий случай отодвинул руки с картами подальше от динамика.       — Что будешь делать с Такадой? Ее уволили с канала, и не то чтобы другие были рады ее взять… какое-то время. Если есть наследники Эл, почему не быть наследникам Киры?       Мелло рассмеялся:       — В таком случае сочувствую Кире с наследниками. Я займусь Такадой. Выебу и высушу, слишком сильно она скрывает что-то. Халле тоже в деле, так что у меня даже есть почти персональный агент ЦРУ.       Азарт и ни капли страха. Два дня назад перед Мелло (только перед ним, Ниа помог бы с любым вариантом) разверз жуткую пасть вопрос: подождать, собрать больше и вывести Такаду Киеми полностью или же спасти Мэтта живым и сколько-то невредимым.       Халле Баллок сказала, что Мэтт на все вопросы отвечал коротким «сигареты не найдется?». Несколько раз она находилась — и прижигала тело. «Почему ты не остановила это?!» — орал потерявший контроль над ситуацией и собой Мелло в квартире Халле, а Ниа в наушнике и Халле рядом синхронно отозвались: «Потому что это сгубило бы нас обоих». «Они же не остановятся!» — крик Мелло и снова общее «да» в ответ.       Мелло выбрал Мэтта. Пусть Такаду Киеми уволили, а шесть человек ее охраны оказались под арестом (ношение огнестрела, незаконная попытка задержания, да еще и иностранца, применение насилия — достаточно неприятный список), но Мелло не узнал правды. Он выбил оружие у возможного последователя Киры, но надолго ли?       Судя по звуку, отличавшемуся от привычного хруста шоколадных плиток и шелеста обертки, Мелло не жалел об упущенной возможности прижать Такаду. Вздох, тихий влажный звук в самый микрофон, потом более отдаленный и сухой.       Ниа не хотел знать, что бы он выбрал на месте Мелло. Не хотел вытаскивать ответ на этот вопрос из глубин разума, где он, разумеется, уже сформировался.       Еще тихий поцелуй в динамиках, и Ниа заглянул за литеру на экране, чтобы посмотреть на обоих. Для этого не нужна техника, вполне достаточно мозга.       Для того, чтобы увидеть Мэтта, целующего голое плечо. Чтобы раскрутить видение во времени — и вот они уже лежат на диване, светлая джинса подчеркивает черноту гладкой кожи штанов, пальцы с сожалением и осторожностью обводят темную корку круглого ожога на шее. Еще немного вперед: сопряжение золотисто-солнечного бедра Мелло и молочно-опалого, с легкой темной штриховкой волосков — Мэтта, широкие ладони на гибкой спине, хриплый стон низкого голоса с табачным привкусом, ритмичная дрожь…       — Ниа, ты плохой, плохой мальчик! — неприличный смех Мелло возвратил в настоящее и заклеил скотчем мысленную веб-камеру. — Ну-ка руки на стол — или что там у тебя вместо него?       Ниа выдохнул, подавляя снова поднявшееся желание. Его вызывали не Мелло или Мэтт, или даже оба вместе, просто их вид материализовывал призраков из памяти.       А еще Мелло был прав с самого начала, с первого вопроса.       — Теперь мне нужна твоя помощь, Мелло. Продиктуй действительный адрес электронной почты.       «Я просто не дойду до необходимости твоего выбора, Мелло», — думал Ниа, почти отчаянно терзая прядь волос и отправляя Эм досье Стивена Лауда.