Чертоги Бессмертного

Он лежал на белых простынях. Грудь слабо вздымалась вверх, глаза закрыты, руки разбросаны в стороны. Раны с трудом затянулись, слишком уж долго тело находилось в сонном параличе. Регенерация была слаба, организм с трудом оживал, пытаясь восстановить функцию и работу органов, стараясь выполнить это одновременно. Кощей, будучи Владыкой Смерти, хорошо разбирался в анатомии каждого живого организма. Будь он человеком или лишился бы дара темного, магического исцеления, то был бы хорошим врачем, так как был силен в каждой сфере медицины. Такого понятия ещё не было на земле. Были повитухи, целители, лекари, болезни называли мор или ранение, не более. Юношу накрыли исцеляющим куполом, помогая его организму быстрее восстановиться. Обезвожен, совсем слаб, почти на грани гибели. Мужчина потратил все силы, потому сел рядом на стул и устало втянул воздух через нос. Рядом стояла Морена и пыталась привести в чувства сына, но у нее уже были не те силы, слишком стара. — Ма, все в порядке. Успокойся, лучше сядь рядом. Она послушно села рядом с ним и взяла за руки. — Теперь все будет хорошо. Ты справился, спас его от гибели. — Но мог опоздать… Так не может продолжаться. Раз они поняли, в чем моя слабость и в чем заключена моя смерть, ему нужна будет защита. Я отдам часть своих сил.–думал в первую очередь он даже не о своей безопасности. — Разделишь сущность на двое?! — Не совсем. Но дарую частицу своего бессмертия, то есть частицу себя. Он слишком ослаб, это должно ему помочь восстановиться. Мы ещё не знаем, поврежден ли рассудок или что другое, но думаю, это сильно навредило ему. Кровообращение, сердцебиение, внутренние органы приходят в порядок, но глянь на мышечную массу. Восстановиться будет тяжело, потому я даю ему часть бессмертия. Это навредит мне, но ему поможет. — Мирослав, ты ещё молод. Позволь мне это сделать. — Нет! Ты же знаешь, что я собран из частиц Богов. Отделить несколько сущностей не составит труда, а ты, если пожертвуешь своим бессмертием, погибнешь. Не смей так делать. Вы оба для меня дороги. Женщина нахмурилась и вновь попыталась настоять на своем решении, но Кощей был непреклонен. *** Елисей очнулся спустя неделю, когда купол иссяк, отдав свою последнюю энергию. Он огляделся, но перед глазами была пелена. Он ослеп, как и говорил Мирослав. Медленно привстав и потянувшись, он стал крутить головой, будто пытаясь разглядеть окружающее его пространство, но ничего не увидел. Выставил ноги, попытался встать с постели, но тут же упал. Ноги не держали, он их не чувствовал. Он задрожал, часто задышал, начиная уже не на шутку бояться. Он помнил лишь, как бежал заслонить спину Кощея, удар в спину и кромешную тьму, а теперь пелена. — Мирослав… Морена… –позвал он, но в ответ тишина, поэтому парень попытался вновь встать, но его ждал провал и новый удар об пол. В следующую минуту влетели слуги, а за ними и Мирослав, который мгновенно подхватил на руки юношу и зашипел. — Ну зачем ты встал? Не надо, ты сейчас не в том состоянии, чтобы ходить… — Но я буду ходить? Почему я ничего не вижу? Что происходит? Мирослав, я ничего не понимаю… Мужчина аккуратно уложил его на кровать и взял за ладони, склонившись над ним. — Без лишних движений. И не надо паники. Ходить ты будешь, а зрение… Я попытаюсь восстановить. Нет, я восстановлю его, обещаю, только не нервничай. Юноша искал его, бегали бесцветные глаза, но было бесполезно, вместо этого навернулись слезы, он поморщился, склонил голову, сжав крепче ладони мужчины, который спешно обнял его и посадил на свои колени. — Не надо, не плачь, я все исправлю… — Почему мне так плохо? Физически я слаб, не понимаю ничего… Мужчина аккуратно стал качаться с ним из стороны в сторону, начиная рассказывать о произошедшем. Юноша все сильнее и сильнее сжимал ткань одежды на спине Кощея. — Сколько мне ещё надо прожить жизней, чтобы наконец обрести покой? Кощей узнавал этот стойкий, полный уверенности голос. — Пересвет… — Уже не он, уже Елисей, но я помню все. Воспоминания, они так заполонили разум в тот момент…–он умолк, а после стал блуждать рукой по груди Кощея.– Бедный мой, сколько тебе пришлось пережить. Я оставил тебя одного надолго, я так не хотел этого… Альфа слушал его и просто не верил в эти слова. — Они монстры, тираны, убийцы. И не минуты не буду сомневаться, что избрал твой путь. Только набраться бы сил, только бы пережить весь этот ужас… Я не хочу быть обузой в твоих руках. — Елисей, не говори так…–произнес нежно альфа и обнял как можно крепче.– Я найду способ исцелить тебя и вновь ты будешь сражаться со мной бок о бок. Я многому тебя обучу, нам многое ещё предстоит, слышишь? Юноша зажмурился и уткнулся лбом в его грудь, крепко обнял за талию и тяжко вздохнул. — Я хочу, чтобы все было как раньше. Чтобы мы вновь беззаботно жили с тобой. Именно жили, а не выживали. Ты помнишь, как мы веселились, какова была молодость? Я моложе сейчас, чем тогда, но чувство такое, будто отобрали это юношество. Мне было 25, когда я погиб впервые. А сейчас… Чёрт, как же я устал. Мирослав, когда все закончится, мы сможем жить как раньше? Без всех этих интриг, боёв, стратегий… Альфа слушал его слова с умилением, а любовь только крепчала к нему. Знал он, что парень видит в нем друга и союзника, но все равно, желание жить вместе одной судьбою радовала его. — Мы заживём даже лучше, Елисей. Вот увидишь. Улыбнулся он, хоть тот и не видел улыбки. Но мужчина четко знал, что теперь и впрямь все будет по другому. *** Кощей таскал его на руках, ведь это была для него драгоценная ноша. Морена купала его, словно маленькое дитя, заботливо обтирала, хоть тот и фырчал от стеснения, прикрывался, прятался от нее. Он не мог ходить, не видел, но эти оба оказывали такую поддержку, что Елисей быстро забыл о том, что он мог стать обузой для них. Пареньку часто снились кошмары, где он блуждает вдоль кладбища, он вновь мертв и губит людей. Мирослав постоянно сидел с ним, но этой ночью парень вновь проснулся, закричал от страха, стал метаться в постели и тянуть волосы в разные стороны. — Елисей! Тихо, успокойся, я рядом. — Я так больше не могу! Не могу, не могу, не могу! –закричал он, начиная дрожать и закрывать руками глаза, лишь бы не зарыдать от страха и боли.– каждый раз, я вижу мёртвого себя. Каждый раз, я гублю невинные души, вижу тебя, пострадавшего от моих рук. Мне страшно, что я вновь могу стать таким. Если я стану им, пообещай, что убьешь без колебаний. Лучше умереть, чем жить в теле такой твари… — Елисей, такого больше не повторится. Я смогу позаботиться о тебе. Ну же, тише… — Останься со мной, ложись рядом.–взмолился парень, нащупал его воротник и потянул на себя. Мирослав без раздумий спешно снял мантию, обувь и забрался в постель к омеге, который мгновенно устроился ему под бок. Он тыкался мордочкой ему в грудь, словно слепой котенок и в конечном итоге перебросил руку ему через талию и блаженно закрыл глаза. Мужчина ответно обнял его за талию и расслабленно вздохнул. — Мирослав, давай поговорим, я все равно не усну. — Давай, милый. Паренёк смутился, сильнее уткнувшись лицом в его рельефную грудь. — Путь перерождения, как он устроен? Если что то случится и меня вновь не станет, я встречусь с тобой? Я вновь смогу переродиться или пойду выше по ступеням? На это вопрос не мог ответить даже Владыка Смерти. — Все заключено в том, сделаешь ли ты то, что предначертано тебе судьбой. А она такая штука, что ее никто не знает, какая она и как уготована. Если выполнишь предназначение, пойдешь в высь, если нет, тебя ждёт новая жизнь на людской земле. — А угасание? Если ты не переродился и не пошел на верхнюю ступень? — Душа умирает. Она исчезает и ее невозможно найти ни в моем мире, ни в иных других. Она просто перестает существовать. Это редкий случай, но возможный, когда человек был слишком слаб и не мог идти до последнего, или перед смертью был в таком отчаянии, что смысла бороться дальше не было. Перед смертью людей часто посещают различные мысли, не так ли? — Когда я умирал впервые, я не понимал, за что, почему… Я боялся оставить отца, не хотел потерять тебя. Я нашел тогда союзника, друга, которому мог довериться и с которым мне было хорошо, потому перед смертью я думал, что я не хочу вас оставлять обоих. Ты был моим единственным другом, а отец растил меня и любил больше своей жизни. Двое мужчин в моей жизни, которые всегда меня оберегали. — Потому и переродился. Ты хотел бороться, ты имел свой смысл и стремление, вот так и получается. Ну и, незаконченное дело. Никто не знает, что это за дело, и не всегда понимаешь, что ты его завершил. Елисей умолк, а после прошептал тихонько. — Может в том и дело, что я должен был попасть сюда. Но пока я ничтожен…–усмехнулся он, на что Мирослав, словно злобный кошак, фыркнул и чуть-ли не зашипел. — Сказал же вылечу, значит вылечу. Я уже ищу способы. Поэтому потерпи, ты нас не утруждаешь с матерью и заботиться будем о тебе столько, сколько потребуется. Ночью, если только были намеки на кошмары, паренёк раскрывал глаза, дрожали руки, но он ощущал тепло тела, родной запах и успокаивался, прижимаясь к мужчине как можно крепче. *** За завтраком ему помогал Новак. Дворецкому с самого начала не нравился парень, но чуть позже, видя его натуру, характер и взгляды, мужчина полюбил его и проявлял заботу. Ему было жалко это дитя, особенно в нынешней ситуации. Паренька буквально с нуля учили ходить, держать ложку и тому подобное. Ослабленные мышцы требовалось восстанавливать. Вот и сейчас, разлив чай себе на ноги, парень нахмурился и шикнул. — Черт… Опять. Новак, я не хотел, прости. — Все в порядке, молодой господин. Я заварю новый, только не нервничайте. — Я же просил не называть меня так… Ты не слуга, а член семьи, почти как дядя мне. Не называй так, прошу. Только по имени. Новак кивнул, хотя знал, что тот не увидит. — Вам значительно лучше, по крайней мере есть силы держать чашку, хоть и не до конца. — Пальцы дрожат… Словно немощный старик. Убожество. — Владыка разве не говорил, что нашел способ вашего исцеления? По крайней мере, бегать вам предстоит уже в ближайшем будущем. — Ты не шутишь? Это правда? –оживился парень. — Именно что правда. После завтрака он придет за вами. Поэтому долой уныние, все будет хорошо. — Ну если сказал сам Новак…–усмехнулся паренёк, так как в большинстве случаев мудрый дворецкий говорил правду и точные факты.– что-ж, значит скоро я смогу держать столовые приборы как следует и Мирослав не будет носить меня на руках. Он устал уже… — Он? Устал? Носил бы вас вечность. Вы дороги для него, знаете это? — Знаю, он тоже мне небезразличен. Он для меня близок, как и Морена, вы Новак, Юргис… Новак слегка нахмурил свою единственную бровь и отвел взгляд глаза в сторону. Уже ни для кого не было секретом во дворце, что Владыка Смерти расположен к Елисею ни как к советнику, воспитанику, компаньону. Для него Елисей был тем, на ком бы он женился, но было одно «но». Все упиралось в бесплодие мужчины, который в любой другой ситуации не обращал на это внимание, но рядом с Елисеем он чувствует себя не полноценным и ненужным. — Слеп не только физически…–произнес Новак как можно тише и с досадой. — Что ты сказал, Новак? –и впрямь не расслышал Елисей. Дворецкий вздохнул, улыбнулся слабо и произнес: — Пейте чай, остынет ведь. *** Елисей держался за плечи Мирослава, когда тот нес его в библиотеку, где все было подготовлено для какого-то обряда. — Что ты задумал? — Будем ставить тебя на ноги. Парень усмехнулся. Значит не обманул его Новак. Ощутив коленями твердую поверхность, юноша понял, что сидит на холодном, дощатом полу. — А теперь, просто сосредоточься, подумай о чем-то хорошем. Ладно? Будет больно, сразу говорю, но чтобы было проще, думай о хорошем. Вспомни момент, или то, что тебе нравится, или родителей. Елисей кивнул и попытался сосредоточиться. В голову лезла всякая чушь, но в конечном итоге он задумался о Мирославе. Вокруг него сияла пентаграмма и свечи. Кощей, встав напротив него, стал читать на старославянском что-то наподобие молитвы. Он хотел даровать парню бессмертие. Или иначе говоря, сделать полубессмертным. Молодость, долгая жизнь и более повышенная выносливость. Как Кощей он не будет, не сможет пережить страшную рану или отсечение головы, но людские болезни и лёгкие раны ему будут нипочём. Но Кощей тоже жертвовал своими силами и бессмертием. Начав обряд, Кощей ощутил тупую боль в руках, которая тянулась вверх, сначала к груди, затем к голове. Елисей лишь поморщился, пару раз дернулся, но боли не ощущал. Значит эмоции были сильными, и воспоминания тоже. Свечи потухли, сильный вихрь закружился вокруг Елисея, который неожиданно распахнул белоснежные глаза, затем схватился за голову, начиная горбиться и стонать. Мужчина понимал — вмешиваться нельзя, потому наблюдал за этим, а когда вихрь утих, все неожиданно погрузилось в кромешную тьму. *** Кто-то касался руками, нежно оглаживал скулы, перебирал пряди волос. Мужчина открыл глаза и увидел перед собой Елисея, который слепо смотрел на него и на ощупь касался лица. Голова Кощея лежала на его коленях, а сами они сидели в библиотеке. Он вспомнил, что произошло. — Я испугался, когда услышал сильный удар и молчание. Ты потерял сознание, как ты? — Все… В порядке.–он привстал, схватился за голову, затем встал с пола, едва пошатнулся, но его придержали с боку. Он резко распахнул глаза и уставился на юношу, который стоял у него под боком и держал его. — Все получилось. О чем ты думал? Ты не испытывал боль…–улыбнулся он устало, оглядел паренька и заметил, как у него вытянулись ушки, слегка становясь острыми. У Богов выделялись некоторые части тел. Аномально длинные волосы, когти, уши, плавники, копыта, рога, у каждого был свой облик. У Кощея в обычном, божественном обличии, были острые уши, золотые глаза с черной склерой, когти и клыки. Морена была такой же обладательницей этих черт, которые присуще «падшим Богам», как их называли в чертогах. Юноша улыбнулся, оголяя милые, маленькие клычки. Не такие мощные, хищные, острые, как у Мирослава, но они имелись. Он обвил ладони альфы и глянул на него слепыми глазами. — Я думал о тебе, Мирослав. Я не вижу твоего лица, но мне кажется, ты улыбаешься. Мужчина распахнул глаза от удивления. Мысли о нем? Неужели. Он усмехнулся и ответно сжал ладони его, после чего без стеснения поцеловал их. Паренёк покраснел, но не убрал руки, вместо этого нахмурился и произнес сурово. — Ниже наклонись. Ну же, я не достану до твоего лица… Кощей ожидал пощёчины, дёрганья за ухо, да что угодно, но не этого. Парень обвил его скулы и нежно поцеловал в щеку, а затем отстранившись, стал поглаживать их. — Спасибо, Мирослав. Я не знаю, как тебя ещё отблагодарить. — Ты же знаешь, что это не все. Зрение ещё не восстановилось. — Я о том, что ты спасаешь меня. Я не заслужил такого… Кощей вздохнул и молча обнял его, медленно оседая с ним на пол. — Просто молчи, дай насладиться моментом. Они сидели так долгое время в тишине. Елисей положил головушку на плечо альфы и закрыл глаза. Умиротворённый, тихий, нежный. Мирослав смотрел на едва приоткрытые уста и желал поцеловать их, но резко вспомнил о клятве, которую дал себе с самого начала. Он аккуратно коснулся спины парня, медленно провел рукой к пояснице, а после прикрыл глаза, наслаждаясь омегой. *** Он первое время ходил под руку с Кощеем, держался за его локоть, потому что мог оступиться. Постепенно ноги приходили в норму, он опирался на трость, но и это приспособление в скором времени было не нужным. Будучи ослепшим, он пытался жить на чувствах и обонянии. Научился различать шорохи, запахи, но не всегда понимал, куда ноги могли его занести. Так, однажды, заплутав в замке, он опирался об перила лестницы, как вдруг вышел на лестницу, оступился и чуть было не покатился кубарем. Его вовремя нашел Кощей и подхватил на руки. — Так и знал, что будешь заниматься членовредительством! Ну почему нельзя было меня дождаться? — Я не хотел тебя утруждать. Я не хочу быть слабым… — Это не слабость, Елисей! Это временные обстоятельства. Ты свернёшь себе шею такими темпами. Хоть ты теперь и подобен нам, ты даже не полубог, ты все равно хрупок. Дай время организму прийти в себя, а потом будем мериться силами, угу? Елисей не спорил. Сейчас в нем воссоединились Пересвет и он нынешний, потому оспаривать, как он считал, было глупо. Он понимал, что теперь от того бунтарного и глупого мальчишки совсем ничего не осталось. Пережив перерождение и принятие частицы Богов, Елисей стал более мудрым и рассудительным. — Я понял, прости…–слышал он по голосу, как волнуется мужчина и не хотел лишний раз его злить. *** В сражениях и боевых столкновениях вновь войска Кощея прорывались вперёд. Морена, узнав о том, что проклятый остался жив, да ещё Мирослав спасает его и дарует частицу себя, она осознала свою ошибку. Надо было убить мальчишку сразу же, при Кощее, а не ждать, когда тот сам умрет, а за ним в мучениях Владыка Смерти. Но она желала этих мучений, она питается ими. Тем не менее, вина виной, а она выставила за виновную Светлану. В чертогах это восприняли за предательство и в тот же день княжна была казнена. Добрыня, проживший уже здесь долгий срок, видел некоторую несправедливость, но гнев к Кощею, к Елисею, ко всей этой нечести был в разы сильнее. Здесь велась пропаганда, что самый главный злодей это Кощей. Он хочет захватить чертоги грозовой гряды, убить Перуна, мать его претендует на эту власть в чертогах, Елисей помогает им и как последняя дрянь и перебежчик принял всю скверну на себя, позволив Кощею играться со своим телом. Именно так говорили об этом, что юноша сам подставился и принял темный дар. Кто знает, может и не только его «принял» во всех аспектах, может обслуживает всю тёмную рать, ведь он же омега, только на это и способен. Именно так говорили в чертогах. И никто не знал, что Кощей хотел лишь свободы для той, что дала ему жизнь. Любви от того, кто не дал ему умереть и наставил на путь истинный. Второй шанс для тех, кто ещё мог исправиться и переродиться для благих целей и помыслов. Но об этом в чертогах не знали подданые, об этом умалчивали, что темные земли теперь имели другую функцию, более благую, нежели муки и страдания для попавших сюда душ. Добрыня понимал, догадывался, осознавал, что здесь что-то не так. Он знал Елисея и ему с трудом верилось, что парень мог отдаться Кощею и позволить ему вершить опыты над своим телом. Не мог он превратить себя в монстра с темными магическими силами. Да и слухи, что он подстилка его двоюродного брата тоже не давали ему покоя. Он не верил этому, потому и считал, что если подобное и происходит, то только по вине Кощея. Он мучает его, подвергает насилию, делает из него темного властелина специально, ломает волю и дух для своих целей. Иногда Добрыня говорил богатырям, что юношу надо спасать, на что те крутили у виска, и говорили, что он покрывает предателя и пора забыть о любовной привязанности к подстилке, что так надругалась над его чувствами. Теперь этот парень точно принадлежит Бессмертному. А Добрыня оставался в унынии и раздумьях. Однажды, сидя на лавке в золотом саду, он смотрел на звёзды и рассуждал о том, как бы можно было спасти и очистить Елисея. В этот момент его настигла Макошь. — Дитя мое, о чем задумался? — Не важно. — Я же вижу печаль. Все дело в нём, да? — Откуда знаешь? — Слухами чертоги полнятся, что ты спасать его вздумал… — Ты запретишь? Ты считаешь его предателем, как и все, в прочем. Но я думаю, что это не так. Этот изверг, проклятый сукин сын против воли забрал его и теперь управляет им, как куклой, и все ради собственных целей. — Любишь его, да? — Не знаю. Вряд-ли. Но он мой воспитаник, я наставлял его и видел в нем светлого, и доброго человека, а сейчас… Говорят он стал страшным, скверным, чего только стоит история с его превращением в некролорда или как называли ту тварь у высшей нечисти? У людей его звали вурдалаком, мавкой, утоплеником, полуденицей. В общем, не важно… Светлану ведь потому казнили, что она была с ними заодно. Макошь загадочно закатила глаза, понимая что речи ее как всегда пламенны. Она умела убедить народ, ей все верили. А Перун был совсем плох и никто не знал, от чего чахнет владыка, потому она заняла его трон и вела свою игру. — Знаешь, я ведь тоже думаю, что парнишка страдает… Говорят, Кощей решил усовершенствовать его. Даровал часть своих сил. Добрыня ожил и взволнованно глянул на мать. — Не может быть… Это же как проклятье! — Да, Добрынюшка. Потому он мучается, как птичка в золотой клетке бьётся, содрагается. Использует он не только силы его, но и… — Не говори, я знаю об этом. Все и твердят, что светловласый жрец стал подстилкой и обслуживает самого князя смерти. Но это не так, Елисей не мог позволить… — Именно, я тоже так считаю! Это насилие! –качественно играла она роль волнующейся матушки.– потому и говорю, что тебе нужно спасти его. — Как? Ты же знаешь, все богатыри имеют такое же мнение, а в боях мы проигрываем, мы отдаляемся от штурма и захвата чертогов Бессмертного. — Все только впереди, сын мой. Когда будет штурм, ты обязательно его спасёшь. Мы постараемся его очистить от всей той скверны, которой его наделил Кощей. Просто стоит убить нынешнюю оболочку, и он переродится вновь. Ее слова, как чарующая музыка, всегда внушались с большим успехом. *** Кощей искал все способы, чтобы восстановить зрение Елисею. Но многие попытки были провальны. А юноша не унывал, или тщательно скрывал это. И вот однажды, находясь в оружейной, он плавно оглаживал корпуса луков, ища тот самый, который ему подарил Кощей. Неожиданно кто-то коснулся талии со спины и Елисей оживился. — Мирослав, я чувствую тебя, во всех смыслах. Шаги, дыхание, касание, аура. Меня не испугать… — Черт.–наиграно шикнул он и закатил глаза.– А что ещё чувствуешь? — М-м-м… Ты не один. Но не могу понять, что это. Слышалось ещё одно дыхание, довольно странное, необычное. Клацанье зубов, слюна, капающая с языка. — Ты кого привел? –юноша отстранился и обернулся, выставил руки и вдруг нащупал ладонью что-то мягкое, с гладкой шерсткой, теплое. Это что-то лизнуло руку, оставляя липкую, горячую дорожку. Затем ещё и ещё следы от языка… Елисей усмехнулся, дернулся, едва отпрыгнул от мужчины, который держал на руках нечто. — Это тебе, Елисей. Я давно знал, что ты хотел себе животное, но как-то руки не доходили. А так у тебя будет волчонок. Твой страж и друг. Юноша медленно улыбнулся, протянул ладони и взял щенка в объятья. Он стал гладить его головушку, оглаживать ушки, носик. — Это не простой серый волк. Черный, дьявольский, с тремя глазницами. Самый нежный и ласковый, ты таких не встречал ранее. Волчонок тяфкнул и Елисей ещё крепче обнял его, а после бочком прижался к мужчине. — Спасибо, Мирослав! Как я рад! Я ещё тогда, в прошлой жизни, хотел себе волка. Однажды вечером, тиская своего питомца, Елисей сидел в постели и скучал. Вновь скрип двери, особый шаг, скрип половиц. Кощей присел напротив него и произнес тихонько: — Как ты? Кошмары больше не мучают? — Снится прошлая жизнь. Как насмешка… Я все прекрасно помню, но каждый раз пожар, крики людей, ужасная боль и я вижу чужими глазами, как плачет отец, с какой болью и отчаянием смотришь ты со стороны. Мне кажется, это будет сниться долго. — Я кое что принес, послушай… Раздался звук струн. Словно стук капель, лёгкие переливы музыки и Елисей узнает эту мелодию. Он играл ее Кощею, когда они только-только стали вместе уживаться. Юноша отпускает из рук щенка, ближе подползает к Мирославу, который продолжает задевать струны гуслей и Елисей кладет пальчики на них, начиная подыгрывать. Пальцы помнили, даже в этой жизни. Мужчина отпустил инструмент, отдавая его юноше, который умировторенно прикрыл глаза, продолжая играть мелодию. Закончив на лиричной ноте, он как бы глянул на мужчину, уже ориентируясь в его местонахождении. — Я помню, все помню, Мирослав. Это никогда не забудется, это всегда будет в моем сердце. — И в моем, душа моя. Вот тебе и тирания, в которой якобы жил Елисей. *** В тот день Мирослав раздумывал над последним обрядом. Чтобы спасти, надо жертвовать собой. Пожертвовав частицами своего же тела, надо было таким же путем вернуть зрение и тогда мужчина понял, что ему следует отдать свое. Елисею он конечно же не скажет, тот будет противиться. Он вошёл в комнату и увидел, как юноша сидит за столом и что-то пишет. Подойдя ближе, он увидел, что хоть почерк и красив, но буквы разбросаны в разные стороны по бумаге. Рядом с ним у его ног лежал Лучезар — именно так юноша назвал своего питомца. Стоило Кощею подойти ближе со спины, волчонок встал на лапы, завилял хвостиком и стал ходить вокруг Мирослава кругами. Елисей улыбнулся. — Теперь у меня есть ещё преимущество. Лучезар на каждого из вас реагирует по разному, тебе он радуется больше всего, поэтому я сразу понимаю, что пришел ты. Мужчина взял на руки волчонка и потискал его за ухом. — А что ты… — Тренируюсь писать. Плохо наверное вышло, да? Потеряв зрение, я как будто лишился навыка письма. А так хочется продолжить сочинять песни. Как тогда я делал, когда я только повстречал тебя. — Елисей, я узнал, как смогу вернуть тебе зрение. Вновь надо будет провести обряд, но на этот раз просто сиди спокойно. Ни на что не реагируй, ладно? — А что может быть? — Не знаю, просто не реагируй, ладно? Обещаешь? Это настораживало, но Елисей кивнул и встал с постели. Мужчина взял его под руку и вывел из комнаты, предпочитая делать это в огромном зале, где будет место разогнаться магии. Встав посреди зала, Елисей сжал кулаки, имея плохое предчувствие. — Мирослав, все будет хорошо? — Да, выстави ладони, расслабь их. Вот так, умница. В следующую секунду он стал что-то шептать, но Елисей сосредоточился, потому не слышал фраз. Кощей же вынул из мантии кинжал, выставив острие вверх, направил себе в глазницу, слегка придержал веко и вонзил лезвие под глазное яблоко. Стиснув зубы, сдерживая рык от боли, он принялся вырезать глаз и говорить слова на старославянском все громче и громче. Хлынула кровь, тупая боль, бьющаяся в висках, мерзкое чваканье. Елисей слышит это, но как и просил Мирослав, старается не реагировать. В руке оказалось глазное яблоко, которое альфа медленно вложил в ладони омеги. Самое главное в ритуале — блокировать регенерацию. Кощей делал это с трудом. Юноша в этот момент поморщился и тихонько спросил: — Мирослав, что это, почему оно мокрое… Круглое, и…–он часто задышал, кажется догадываясь, но мужчина продолжал ритуал. В следующую секунду глаз в ладонях паренька стал рассыпаться в прах. Альфа приподнял его ладони и сдунул пепел юноше на лицо. Закашляв, он тут же зажмурился и закрыл руками глаза, ощутив пепел в них. В следующую секунду он открыл глаза и картинка стала проясняться. Вот темный зал, мутный силуэт, зрение постепенно фокусировалось. Зрачки юноши обрели красивый, огненно-рыжий цвет, который мог переливаться всеми оттенками голубого и синего, его настоящего цвета глаз. Он огляделся, затем глянул на Кощея, который глядел на него одним глазом, а из второй глазницы сочилась черная, густая кровь по щеке, которая стекала на пол. Юноша ахнул, схватился за его лицо и потянул на себя. — Нет… Нет-нет-нет! Зачем ты это сделал? Зачем?! –закричал парень, видя как глаз не восстанавливается. Он спешно стал оглаживать его скулы, с трудом держался, чтобы не зарыдать от такого. — Не надо было, Мирослав… Мужчина лишь слабо улыбнулся, наклонился и обнял за талию, положив голову на плечо паренька. — Надо. Теперь у нас три глаза на двоих, а не два. Да и мне не страшно терять зрение, у меня хорошо развиты чувства. Елисей крепко обнял его за плечи и разрыдался. — Глупый, какой же ты глупый, Мирослав.–он уткнулся лицом в его шею и попытался успокоиться. Отстранившись, он ещё раз огладил его скулы, с грустью смотря на глазницу. Кощей лишь улыбнулся ему и подмигнул ему. — Шрамы ведь красят мужчину, не так ли? Или что, я теперь не мил тебе и ты не будешь со мной общаться? Елисей покрутил головой и вновь крепко его обнял. — Дурень… Мне все равно на это, даже если ты станешь смертным и потеряешь ноги, плевать мне на это. — Видишь, мы с тобой одинаковы.