Я хочу забыть кто я такой. Я устал слоняться тенью Среди голых стен. Я звал на помощь, Я кричал Немою улыбкою, Через слезы на глазах.
Бруно, спускаясь, не удивляется, что в Энканто так никто и не смог проникнуть за долгие десятки лет. Проводя веселую аналогию с лестницей в свою комнату, он скакал по камням и «обнимался» с деревьями в попытке удержаться на ногах и не слететь с горы, распрощавшись с жизнью. Склон был чертовки высоким и крутым — градусов пятьдесят, не меньше, и подниматься на такую вершину — себе же дороже. В теории при желании, конечно, можно было бы, но игра не стоит свеч, если ты в итоге разобьёшься, распластавшись у подножия. Хотя, впрочем, когда сам он летел от одного дерева к другому, Мадригаль лишь проклинал свечу, на чем свет стоит, за такие фокусы. В один момент даже захотелось вернуться, поскольку, посмотрев вниз, вновь закружилась голова. Но потом мужчина поднял взгляд на краснеющую верхушку, и желание пропало: проще и безопаснее было спуститься, нежели карабкаться обратно. Теперь, преодолевая склон, Бруно больше вообще не беспокоился о сохранности Энканто от вторженцев — если они и смогут дойти до гор, то преодолеть их будет непосильной задачей без должной мотивации. Община простоит еще десятки лет, совершенно ни о чём не думая под защитой природы. Правда, насчёт собственной семьи Мадригаль сомневался, прокручивая в голове изумрудные видения, вспоминая суровое лицо матери и расстроенную, поникшую Мирабель. Но он гнал эти мысли прочь, сосредоточивая внимание на том, что находится под ногами — не хотелось закончить жизнь так глупо из-за собственной задумчивости. К середине пути Бруно порядком устал, поэтому выпил немного воды и перекусил несколькими арепас. Небольшой завтрак приятно лёг в желудок, побуждая идти дальше. В один момент даже захотелось разбежаться и прыгнуть, со свистом в ушах преодолевая метры земли, но только одна мысль о приземлении холодила кожу и посылала мурашки по спине. Утренняя прохлада и роса не помогали, и провидец пару раз едва не сваливался, поскользнувшись на мхе — благо, успевал зацепиться за стволы пальм и неловко съехать в какой-то кустарник, тревожа паучков и жучков. В итоге он, помятый и уставший, спустился к реке. Только один пейзаж откинул разум обратно в Энканто: голос Альмы тут же отразился в голове, начиная рассказ о том, почему и от кого бежала община, что потеряла и что нашла. Солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы осветить тёмные струи воды и густую растительность начинающегося леса. Река у подножия разделялась, и один проток уходил туннелем в горы, и, похоже, являлся началом речушки, которая набирала ширину уже в долине Энканто. Бруно, поднимаясь, видел, как небольшие горные источники паутинкой сплетаются между собой, после впадая в основное русло. Второй проток шёл, огибая скалы, и уходил дальше — было глупо считать, что такая река полностью пропадёт после образования гор. Рядом с ней песком выделалась тропа — достаточно широкая, чтобы могла проехать небольшая телега, что уж говорить про человека. Мадригаль со вздохом плюхнулся на выступающий корень дерева, скидывая сумки — он планировал отдохнуть часок, умыться, поднабраться сил и двинуться дальше, идя по реке против течения. Ещё из ранних рассказов Альмы он помнил, что нужно идти вдоль рек, ориентируясь по ним. Мадригаль не хотел заплутать в лесу, поэтому собирался прислушаться к совету матери. Задерживаться около Энканто и испытывать собственную выдержку и чувственность было плохой идеей, он понимал это даже после небольшого путешествия. Долорес вряд ли могла услышать его отсюда — по крайней мере она никогда не рассказывала о чем-либо, что происходило или шумело за преградой гор. «Вот уж кому тоже не очень повезло с даром», — усмехнулся мужчина про себя. И вправду, слушать и знать всё, что происходит, постоянно слышать что-то, пытаясь вычленить то, что тебе надо — такая себе перспектива. Благо, комната спасала Долорес, давая тишину и спокойствие — когда девочка открыла её, все были немножко удивлены: было понятно, что помещение будет больше, чем кажется снаружи, но обивка из материала, похожего на вату, и пушистые разноцветные облака заставляли многих первые пару минут сжимать «облачко», наслаждаясь ощущениями. — Тут нет эхо! — на следующий день выдала малышка. — И я ничего не слышу снаружи! — радостно пищала она, обнимаясь со стенами. Пеппа немного удивлённо озиралась на мужа, смотря как дочь бегает в комнате со счастливыми визгами, но Феликс качал головой и приобнимал жену, разгоняя над головой женщины ошарашенную тучку. Воспоминания заставили улыбнуться, и Мадригаль почувствовал тоску, неожиданную и щемящую. А потом тут же ущипнул себя, чертыхаясь — зная свою лирическую натуру, в хандру от таких «картинок» он мог впасть очень быстро и надолго, поэтому всячески отвлекал себя. Его ждёт другая жизнь, а значит пора бы оставить всё позади. И тут он резко вспомнил и то, как Альма дрожала и отводила взгляд, делясь тем, как погиб Педро и их преследователи. Она говорила про них сквозь зубы, умалчивая о разрушительной силе свечи. «Их, наверное, так никто и не похоронил», — запоздало подумал Бруно, вставая с насиженного места. Конечно, спустя столько лет могло быть и так, что уже ничего не осталось, но лучше уж он поищет и ничего не найдет, нежели уйдёт и будет корить себя всё оставшееся время. Выудив на всякий случай из своей ноши складной ножичек и пихнув в карман штанов, мужчина также достал лёгкую сумку, захваченную больше для спокойствия. Остальные сумки он осторожно пристроил у дерева и прикрыл наскоро сорванными листами одного из папоротников. Пускай в нём и говорила подозрительность, но всё-таки лучше перестраховаться — лишним не будет. Бруно прошёлся вдоль реки, не уходя очень далеко, как увидел поляну: на ней ничего не росло, и она раскинулась на добрые десятки метров, оголяя камень. Зрелище довольно странное, и Мадригаль бы и не понял, что вызвало такие разрушения, если бы не знал наверняка. Решив направиться сначала направо, через метра два он смог обнаружить то, что искал — пожелтевшие, наполовину зарытые в землю и покрытые мхом кости. Рядом валялись заржавевшие пряжки и крепления для лошадей. Бруно наклонился, чтобы раскопать останки. Он не боялся испачкаться, справедливо думая, что всё, что могло разложиться, уже давно разложилось, а что нет — было утащено зверьём. И, пожалуй, будь он жестче, не стал бы оказывать услугу убийцам собственного отца, но что-то человеческое всё же взыграло в душе, и Мадригаль решил сделать хотя бы малое: собрать кости воедино, закопать и прочитать простенькую молитву. Вздохнув, мужчина собрал волосы небольшой ленточкой в низкий хвост. Вместе со всадниками он, неловко орудуя небольшой лопаточкой, захваченной из дома, нашёл также кости лошадей, несколько пистолетов и железные застёжки. Оружие вызвало отвращение, но Бруно решил, что уж лучше закопает его вместе с бывшими владельцами. Конечно, полностью скелеты собрать не получилось — отсутствовали то руки, то ноги, то ребра. Но мужчина рассудил, что искать сейчас их бесполезно — скорее всего животные затащили их в свои логова, полакомившись оставленной без присмотра человеческой плотью. Так что хватит с него и этого. Всего было пять преследователей, и, благо, для костей требовалось места поменьше, нежели для тел, поэтому с могилкой он покончил быстро. После неловко перетащил на взрытую землю растенья, подсаживая и прикрывая недавнее захоронение. Ещё дальше он нашёл и останки отца — по крайней мере ему так казалось. Он на всякий случай обошёл округу, проверяя на наличие других останков, но ничего больше не нашёл. И всё стало в разы сложнее. Не то чтобы Бруно знал этого человека или особо любил его, нет. Просто становилось горько от осознания и въевшихся в голову упрёков с упоминанием отца. Злости на родителя не было, абсолютно, Мадригаль понимал, что этот человек искренне любил их и отдал свою жизнь за них добровольно, была лишь обида на Альму — несмотря на возраст, внутри всё равно копошились черви злости и неодобрения, вспоминались все едкие слова и строгие взгляды. Слёзы не лились — просто было невыносимо больно раскапывать и вновь нормально хоронить отца. Он, желая сделать всё хоть как-то по-нормальному, уложил останки около дерева, между корнями. Сделанный из ближайших веток и туго перевязанный верёвкой крест уткнулся глубоко в землю. За неимением надгробия, на коре дерева вырезались слова:Педро Мадригаль. Смелый, добрый мужчина и любящий свою семью отец.
Небольшие цветочки легли на свежую землю, и единственный сын своего отца опустился на колени, горько читая молитву. Бруно просидел так с десяток минут, погружаясь в далёкие воспоминания о детстве. Попрощался с отцом, а потом направился обратно к речке. Грязный и перепачканный, он чувствовал себя устало, но удивительно умиротворенно. Мадригаль быстро ополоснулся, отряхнул штаны и пончо от пыли и веточек, прибившихся по пути. Пришлось застирать штаны, и, выбравшись из воды, он, хорошенько отжав их, положил ткань на нагретую землю, прямо под солнечные лучи. Пока одежда сохла, он присел отдохнуть.***
Дальше Мадригаль двигался просто вдоль реки, не решаясь зайти в гущу леса. Это, конечно, прекрасно, что ему до сих пор никто больше тукана не попадался на пути, но это совершенно не значит, что вокруг никого нет. Поэтому складной ножичек лежал в кармане, а нож побольше мужчина всё-таки переложил в сумке поближе. Постепенно смеркалось, и было понятно — пора укладываться на ночь. Но перед этим Бруно всё-таки решил попытать удачу и воспользоваться даром до того, как зелёный свет привлечёт слишком много ненужного внимания со стороны разного живья. Поэтому он отошёл в глубь растительности, находя небольшую полянку и методично освобождая её от папоротников. Песок с помощью лопаточки перетащился от берега речки, и Бруно взволнованно сел, когда всё было готово. Руки немного потряхивало от напряжения, и мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Спичка звонко зашипела, поджигая мелкие листики и сухую кору. Бруно поднял руки, готовясь воззвать к дару. «Прошу, пожалуйста», — взмолился он. И магия ответила. Сердце радостно забилось, когда песок закружился вокруг, и изумрудный свет озарил полянку. Счастливый хохот и улыбка коснулись лица, и Бруно даже в первые секунды забыл спросить у дара, что именно хочет увидеть — песок кружился безмолвно, ожидая хоть какого-то сигнала от владельца магии. — Что ждёт меня дальше? — с неугасающей улыбкой вопросил мужчина. Песчинки зашуршали, складываясь в картинки: Мадригаль с удивлением видел, как сам пожимает руку какому-то мужчине, и неловкая улыбка читается на лице магического двойника. Провидец решает не торопиться и вглядывается в видение, сосредотачиваясь. — Боже милостивый! Что за чертовщина?! — орут со стороны, и Бруно вздрагивает всем телом. Концентрация потеряна, и песок морозящим дождиком падает на волосы и листья, шебурша. Мадригаль судорожно ловит табличку и поворачивается в сторону звука, видя нескольких мужчин и женщину, в шоке зажимающую рот. Мужчина постарше крестится, с ужасом осматривая провидца, а парень позади напрягается, аккуратно закрывая женщину за своей спиной. В руках они держат вполне увесистые палки, а парень сзади — топор. Ужас холодит затылок от испуга. — В-всё хорошо! — немного резко вскидывается Бруно, вскакивая на ноги. Он дружелюбно и миролюбиво поднимает руки, запоздало понимая, что тем самым демонстрирует табличку. Хочется влепить себе пощечину, но уже поздно — люди поднимают взгляды на видение и рассматривают движущуюся картинку как завороженные. — Что это? Оно двигается! — удивленно спрашивает парень, указывая на зелёное стекло. Бруно неумело давит неловкий смешок, и кривая улыбка искажает лицо. — Э-это видение, — тихо начинает Мадригаль, молясь, чтобы эти люди не приняли его за прокаженного или кого там еще обвиняет во всех бедах церковь. — Моё видение, вот, смотрите, — Бруно медленно разворачивает стекло горизонтально, боясь спровоцировать агрессию. — Я получаю их с помощью дара, — поясняет он, вглядываясь в неопределённые лица неожиданных свидетелей. — Какого дара? Что за видения? Вы сейчас использовали «дар»? — аккуратненько спрашивает любопытная девушка, тараторя вопросы. Мадригаль понимает, что изначально случайно от надвигающихся сумерек приписал ей лишний десяток лет. — Да, — кивает он, протягивая табличку. — Вот, посмотрите. Мне он дан с рождения, — бессовестно лжёт провидец, не желая рассказывать про Каситу и Энканто. — Я вижу сцены будущего, и они отражаются на табличке. Алчные мысли тут же полезут в голову людям, если он расскажет о магии и о райском уголке под названием Энканто. И уж если до этого цели преодолеть неприступные горы до сих пор не было, она тут же появится в умах людей. Плохо становится только от возможном будущем несчастной загнанной Джульетты. Нет, он не брюзга, но только люди до жестокости эгоистичны и любят присваивать себе всё самое диковинное и полезное. Их дары, конечно, сильны и служат общине, но никто из них не хочет становиться достоянием общественности. Или быть использованным не во благо. Девушка, резко осмелев и легонько отодвинув мужчину около пятидесяти лет, проходит вперёд и незамедлительно забирает стекло. Она распахивает глаза, как только видит картинку. — Отец, Лукас! — резко разворачивается и суёт видение им под нос. — Смотрите, это же вы! — радостно вскрикивает девчонка. Мужчины оба наклоняются, узнавая собственные лица. Проводят руками по стеклышку. «Поздновато ты предупредил меня, дар», — жалуется про себя Мадригаль. — Боже… — шепчет незнакомец. — И вправду, господин Матео, — подтверждает парень. — Тут даже есть наша телега, — он проводит пальцем по очертаниям повозки, груженной вещами. — Это же удивительно! — заключает девушка. — Господин, — она разворачивается, подскакивая к Бруно и беря того за руки, не давая дернуться в сторону. — Откуда Вы? И как Вас зовут? — Ох, девушка, — Мадригаль аккуратно высвобождается из хватки, видя настороженный взгляд Лукаса. — Меня зовут Бруно, я недавно покинул свой дом для странствий, — едва растягивает губы в улыбке Мадригаль. — И как раз спрашивал у дара, что ждёт меня дальше, — окидывая людей взглядом. — И он послал мне вас. — Вау… — вздыхает девушка, теребя юбку. Что-то в её карих глазах задорно и завороженно блестит. — Роза! — окликивает отец её. — Не приставай к человеку, — немного потерянно всё же проговаривает Матео. — Никогда не видовал такого… — А ещё можете что-то предсказать? Меня, кстати, Лукас зовут, — теперь представляется парень, подходя и пожимая руку Бруно. Мадригаль скашивает взгляд на топор, не особо сильно сжимая протянутую ладонь. — Приятно познакомиться, молодой человек. Конечно могу, — уверяет провидец. — Господин Матео! — обращает внимание на себя Лукас. Мужчина нехотя отрывается от видения, вскидывая взгляд на, похоже, то ли попутчика, то ли ещё кого. — Помните, как мы не знали, куда лучше свернуть на пути обратно? — тот кивает в подтверждение, хмурясь. — Так давайте спросим у господина Бруно! — зазывает он. — Вы же сможете предвидеть? — Нет проблем, молодой человек, — отвечает пророк, наблюдая за «главным» в этой троице. — А ну-ка, — прерывает отец Розы. — Я не особо верю таким «фокусам», — он неопределённо указывает на видение. — Но если ты, провидец, покажешь, как, например… — он задумывается. — Выглядит моя жена, то, так и быть, — поверю, — мужчина окидывает взглядом сумки Бруно. — И подкину до ближайшего городишки, — заманчиво обещает он. Ноги, уставшие за время ходьбы, услужливо напоминают о себе болью и слабостью, и Бруно понимает, что не отказался бы от попутчиков и телеги. Взвесив всё в голове за пару секунд, Мадригаль соглашается, кивая. — Сейчас мне нужно натаскать песка, — Бруно наконец-то немного неловко стряхивает песчинки с пончо и волос. — И мне нужно, чтобы Вы сели со мной в круг и взяли меня за руки, думая о жене, — предупреждает предсказатель, направляясь к речке. Он довольно кивает, замечая добротную телегу, запряженную крупным конем, фырчащим и пьющим воду. Подростки заинтересованно наблюдают за действиями странного встречного. Матео с недоверием смотрит за приготовлением и с большим сомнением вкладывает руки в ладони Бруно. Но предсказателю плевать на это, давно привыкнув к недоверию и осуждению. Мадригаль прикрывает глаза, и дар вновь поднимается из груди, высвобождаясь из тела и зеленя радужки. Роза со стороны восхищенно ахает, а её отец дергает руками, но Мадригаль сжимает пальцы крепче, удерживая заозиравшегося мужчину. Постепенно вырисовывается добротный кирпичный двухэтажный дом, чем-то напоминающий провидцу Каситу. Вокруг видно забор, небольшой садик, и они наконец-то видят, как полноватая женщина выходит из дверей, с радостью закручивая подбежавшего пацаненка в руках, она смеётся, и видно курносое и обсыпанное веснушками личико мальчика. Видение застывает, запечатлев лики матери и сына, и картинка отражается на зелёном стекле. Бруно, ловко подхватив табличку, машинально отряхиваясь, тут же передаёт её Матео, и Роза с Лукасом тоже заинтересованно вглядываются, подбегая. Мадригаль видит любовь и нежность во взгляде практически чёрных глаз и понимает: дар его не подвёл. Радость расцветает в душе от этого и осознания, что видение в кой-то веке было хорошим. Роза смотрит на него восхищенно, как и Лукас, и это внимание заставляет Бруно раскраснеться, нервно теребя пончо. Становится приятно.Я рождён владыкой мира, Негодяев и лжецов. Маска, вросшая в лицо, Мне тяжелей любых оков. В предательстве погрязшей Вопреки своим терзаньям, Я тянусь за дозой рая Именуемым вниманием.