Летящий ястреб, рыжая лиса

Студия, расположенная в мансарде трехэтажного дома, была залита светом из высоких окон и застекленного потолка. В воздухе пахло пылью и химикатами. Кэтрин с любопытством огляделась по сторонам. Посреди помещения на треноге стояла камера с «гармошкой», накрытая черной тканью. Натянутое напротив нее полотнище изображало поросшую кактусами пустыню. На стенах красовалось множество фотографий — нарядные дамы, элегантные джентльмены и дружные семьи, позирующие на фоне греческих развалин, джунглей или дворцов. Когда Кэтрин первый и единственный раз снималась у бродячего фотографа, позади нее висела всего лишь белая простыня. — Давай сфотографируемся вместе! — неожиданно для себя самой предложила она. Брайан чуть удивленно посмотрел на нее. — А почему бы и нет? — Его губы дрогнули в легкой улыбке. — Вот станем старыми и сморщенными, и будем любоваться на то, какими мы были молодыми и красивыми. Встретить старость вместе… От этой мысли у Кэтрин стало теплей на душе, но тут в ее мечтания вторгся жизнерадостный баритон: — Бонжур, мадам! Бонжур, месье! Чего изволите? Портрет — одиночный, семейный, кабинетный? Визитные карточки? Оглянувшись, Кэтрин увидела у боковой двери невысокого мужчину с тонкими усиками, пухленького и румяного, как сдобная булочка. — Мы бы хотели совместный портрет и… — начал было Брайан, но тут фотограф вытаращил на него блестящие черные глаза. — Ах! Мон ами! Какой образ! Какая фактура! Вы, должно быть, индеец? — нещадно картавя завопил он. — Шарман! Формидабль! Вам нужно обязательно надеть головной убор! Погодите! Одну минуту! Брайан не успел и глазом моргнуть, как невесть откуда появился ворох перьев, который в следующую секунду уже красовался на его голове. Белые перья с черными кончиками пышным веером раскинулись вокруг лица, придавая Брайану сходство с индейским вождем. — Шарман! Сюперб! Аттрактиф! — восторженно защебетал фотограф, но в следующий момент Брайан стащил венец с головы и всучил ему обратно. — Заберите это! — буркнул он. — Почему? Тебе идет! — сказала Кэтрин, с улыбкой наблюдая за этой сценой. — Мадмуазель права! Вам очень идет! — заголосил француз, пытаясь снова напялить на Брайана головной убор. — Хватит! — рявкнул тот. — Мы здесь по делу! Если фотограф и обиделся, то вида не подал, и, когда Брайан показал ему документы и объяснил, чего хочет, с пониманием кивнул. Брайан встал перед камерой и взял в руки бумаги, так, чтобы был виден заголовок отчета, письмо Зильберштейна, где тот возражает против строительства дороги через Вороний Хребет, и письмо из железнодорожной комиссии, из которого ясно, что Вудвилл подменил отчет. Фотограф нырнул под черную ткань, накрывающую фотоаппарат. — Поднимите повыше! Пониже! Левее! Правее! — командовал он, при помощи рычажка то удлиняя, то укорачивая «гармошку». — Шарман! Мажестик! Настроив камеру, француз высунулся наружу. Сперва он закрыл колпачком объектив, затем установил кассету с фотопластинкой и под конец опять накрыл заднюю часть фотоаппарата черной тканью. — Внимание! Снимаю. Не шевелитесь! — Он вынул из кармана секундомер, после чего снял с объектива колпачок. Брайан застыл с документами в руках, Кэтрин тоже затаила дыхание. Подождав с минуту, француз снова надел колпачок и извлек кассету из аппарата. — Вуаля! Снято! — сообщил он и вдруг истошно завопил. — Мишель! Мишель! Из боковой комнатушки показалась курчавая голова негритенка. — Чего, масса Бельвью? — Вот! Займись делом, да не засвети пластинку, как в прошлый раз! — Француз сунул кассету в руки негритенка и, когда тот скрылся за дверью, повернулся к Кэтрин. — Хорибль! Терибль! Ничего нельзя доверить этим черномазым! — Мы бы еще хотели сфотографироваться вдвоем, — напомнила она. — Ах да! Шарман! Адмирабль! Встаньте рядом с вашим… э-э-э…. бьян-ами. Кэтрин не стала уточнять, что такое «бьян-ами», и послушно встала рядом с Брайаном, который уже успел убрать документы в сумку. — Мон шер, может, все-таки наденете головной убор? — француз снова схватил в охапку перьевое безумие и попытался напялить его на Брайана. — Нет! — отшатнувшись, выпалил тот. — Очень жаль, — буркнул фотограф и принялся командовать: — Месье, сядьте, мадмуазель, встаньте рядом! Положите руку ему на плечо! Ах нет! Фон! Нужно сменить фон! С этими словами он подбежал к стенду и принялся бешено вращать рукоятку. Жалобно заскрипели ролики, перематывая полотна с задниками, но Кэтрин не решалась повернуть голову, чтобы на них посмотреть. Выбрав подходящий, по его мнению, фон, француз опять уставился на Брайана и Кэтрин. — Ма шери, встаньте с другой стороны! — снова начал распоряжаться он. — Нет! Не то! Лучше сядьте, а месье пускай встанет! Нет! Снова не то! Лучше встаньте оба! Да! Вот так! Трэ бья!.. Нет! Чего-то не хватает! Я знаю! Нужна ваза! Мишель! Мишель! Где наша китайская ваза? Негритенок не показывался, и фотограф, продолжая что-то по-французски кудахтать, кинулся за боковую дверь. Кэтрин выдохнула и вытерла со лба пот. — Может, нужно было сходить к парикмахеру и сделать прическу? — пробормотала она, поправляя выбившиеся из косы пряди. — Нет, Лисичка, ты мне нравишься именно такой. — Брайан взял ее за руки и отступил на полшага назад. Он разглядывал ее, чуть склонив голову набок, а Кэтрин, в свою очередь, любовалась им. Бездонные черные глаза затягивали на опасную глубину, а губы так и манили коснуться их поцелуем. Кэтрин невольно подалась вперед… — Замрите! — Истошный вопль фотографа заставил их вздрогнуть. — Шарман! Грандиоз! Манифик! Не двигайтесь, сильвупле! Боковым зрением Кэтрин заметила, как француз нырнул под покрывало камеры. Через минуту, когда от напряжения задеревенело все тело, снимок был, наконец, готов, и кассета перекочевала в соседнюю комнату. — Когда будут готовы фотографии? — поинтересовался Брайан. — Ах, мон ами, приходите завтра! Но может, вы все-таки сфотографируетесь в перьевом уборе? — Нет! Он нахлобучил шляпу, подхватил Кэтрин под руку, и они покинули ателье. — А тебе и впрямь идет эта корона из перьев, — заметила Кэтрин, когда они шагали по улице, — и почему ты так не хотел ее надевать? — Потому что это не шутовской колпак, — довольно резко ответил Брайан. — Убор из орлиных перьев могут носить только вожди и великие воины. Каждое перо означает какой-то подвиг. Это все равно, что нацепить на себя чужие медали и ордена. — Прости, не хотела тебя обидеть. — Кэтрин смущенно стиснула его ладонь. — Разве ты можешь меня обидеть, Кэт? — уже мягче произнес он. — Но, признаться, этого лягушатника я чуть было не придушил. — Да ладно, по-моему, он довольно милый, — усмехнулась она. — «Милый»? — Брайан ревниво прищурился. — Не переживай, до тебя ему далеко. Оказавшись в «Прекрасной Елене», Брайан достал из сумки документы, разложил их на столе и принялся изучать. Кэтрин тоже пробежала бумаги глазами, но никаких новых зацепок не нашла. Опасным для Вудвилла был только отчет Зильберштейна в сочетании с письмом из комиссии, где упоминался другой отчет, составленный неким Эндрю Леманом. — Как думаешь, стоит ли поговорить с этим Леманом? — поинтересовалась Кэтрин. Брайан наморщил лоб. — Думаю, нет, — через пару секунд ответил он. — Этот тип работает на Вудвилла, и вряд ли нам удастся его разговорить… Нет, при желании разговорить можно любого, но пока не вижу в этом особого смысла. — Ладно, но что дальше? — А дальше, Кэт, мы напишем нашему приятелю письмо, а эти документы хорошенько спрячем. — Где? — Там, где их никто не найдет. Но давай начнем с послания. Ты не могла бы мне помочь, а то боюсь, если письмо напишу я, то в нем будет больше клякс, чем слов? — Хорошо, я попробую, — кивнула Кэтрин. — Но предупреждаю, мои навыки чистописания оставляют желать лучшего. Брайан пододвинул к ней чернильницу с пером и лист бумаги. — Прошу! Спустя полчаса, кучу испорченных страниц и груду смятых промокашек, письмо, наконец, было готово. Оно гласило: «Дорогой мистер Вудвилл, В наши руки попали весьма интересные документы (см. приложенную фотографию). Если вы не хотите, чтобы они были обнародованы, то даем вам две недели на то, чтобы изменить маршрут железной дороги Денвер-Сиэтл так, чтобы она не проходила через Вороний Хребет. Об изменении маршрута вы должны дать официальное объявление в местные газеты. Если через две недели мы не увидим такого объявления, то найденные нами документы будут разосланы в компетентные инстанции. Искренне ваш Доброжелатель» — Фух! — Кэтрин с величайшей предосторожностью накрыла письмо промокашкой и воткнула перо в чернильницу. — Сто лет ничего не писала. — Спасибо, Кэт, у тебя отлично получилось. — Брайан склонился над ней и обнял ее сзади за плечи. — Осталось только написать адрес. — О, нет! У меня уже отваливается рука. — Ну, пожалуйста, Лисичка, ты справишься! — Он отодвинул ее косу и поцеловал в шею, туда, где начиналась линия роста волос. По спине пробежали мурашки, и Кэтрин не смогла устоять. С нарочито тяжелым вздохом она подвинула к себе конверт. — Ты собираешься отправить его по почте или с посыльным? — поинтересовалась она, когда закончила. — Брошу в какой-нибудь почтовый ящик подальше отсюда, — ответил он. — Думаю, за день-два дойдет. Когда чернила просохли, Кэтрин вложила письмо в конверт и протянула Брайану. Тот сунул послание в жилетный карман. В следующий момент в дверь постучали — принесли ужин. Расправившись с малиновым пирогом и выпив кофе, Брайан поднялся из-за стола и подошел к двери. — Ты куда? — полюбопытствовала Кэтрин, вытирая салфеткой пальцы, на которых до сих пор синели чернильные пятна. — Прятать документы, — пояснил он, надевая шляпу. — Ты уже придумал куда? — Придумал. Туда, где никто не потревожит их покой. Он не договорил, но Кэтрин продолжала выжидающе смотреть на него. — На кладбище, — сказал Брайан, сделав страшные глаза. Кэтрин прыснула в кулак, но через секунду догадалась, что он не шутит. — Серьезно, что ли? — Ну да. Зарою под каким-нибудь могильным камнем. Где еще можно похоронить чью-то грязную тайну, как не среди мертвецов? — Жуть какая! — выдохнула она. — А можно я пойду с тобой? Пришел черед Брайана удивленно таращиться на нее. — Ночью? На кладбище? — Почему нет? Никогда не была ночью на кладбище. — Ну ладно… как хочешь. Кэтрин надела шляпку и жакет, и они вышли из номера, но перед тем, как покинуть пансион, заглянули в комнату Брайана. Там он отыскал в сумке кусок брезента и, тщательно завернув в него документы, перевязал их бечевкой. На город опустились душные летние сумерки. Кэтрин и Брайан быстро шагали по мостовой, окутанной призрачным желтым светом газовых фонарей. Дневная суета улеглась, и редкие звуки — цокот копыт, громыхание экипажей и голоса припозднившихся гуляк — гулким эхом разносились по пустынным улицам. По подворотням кучковались подвыпившие компании, а проститутки, совершенно не стесняясь Кэтрин, предлагали Брайану вкусить разнообразных наслаждений в их пылких объятиях. Вечером большой город представлял собой куда более неприятное место, чем днем. И это еще относительно приличный район. Что же тогда творится на рабочих окраинах? Наконец, впереди показалась высокая кованая ограда, сквозь которую в туманном полумраке угадывались силуэты надгробий. Увы, но на воротах висел огромный замок. — И как же нам туда попасть? — спросила Кэтрин, с унынием разглядывая заостренные пики, которыми ощетинился забор. — Подержи-ка! — Брайан сунул ей в руки сверток с бумагами. Кованые секции перемежались узкими кирпичными столбами. Брайан подошел к одной из таких опор. Взглянул на нее, примеряясь, затем подпрыгнул, ухватился за край и, подтянувшись, ловко, словно кот, взобрался наверх. Покачнулся, балансируя на верхушке, и в следующий момент уже соскочил на землю с другой стороны. Кэтрин сквозь прутья вручила ему документы. — Жди здесь, Кэт, я мигом. Он взял у нее бумаги и скрылся во тьме. Кэтрин боязливо огляделась по сторонам. Поднялся ветер, зашумела листва, то заслоняя, то открывая свет одинокого фонаря, от чего вокруг заплясали жутковатые тени. Кэтрин прислушивалась к отдаленным голосам и собачьему лаю, и все больше осознавала, какую опасную они с Брайаном затеяли игру. На ум пришли слова фрау Зильберштейн о том, что ради прибыли капиталисты пойдут на все. Если Вудвилл и правда убил геодезиста, то что помешает ему расправиться с ней и Брайаном? На кону огромные деньги — Кэтрин даже не пыталась подсчитать сколько именно. Она ничего не смыслила ни в бизнесе, ни в политике, но догадывалась, что скорей всего в деле замешаны и государственные чины. Стоит им с Брайаном засветиться, сделать один неверный шаг… — Эй ты! — хриплый женский голос прервал ее размышления. Кэтрин вздрогнула и, подняв голову, увидела перед собой двух девиц. Яркий макияж, голые плечи, корсеты, выставленные напоказ — сразу стало понятно, что дамы не отличаются благочестием. А судя по ядреному перегару и перекошенным позам — они еще и в стельку пьяны. Одна их них — полноватая блондинка с грудями, выпирающими из декольте как поднявшееся тесто, повторила: — Эй ты! Я к тебе обращаюсь! — Чем могу помочь? — Кэтрин постаралась говорить спокойно, но ладони предательски взмокли. — Это наш участок. Вали отсюда! — вульгарно кривляясь, прошепелявила вторая — тощая брюнетка с испитым лицом. — Я не… — Кэтрин замялась, подбирая нужное слово. — Я не работаю, а просто жду своего знакомого. — «Просто жду своего знакомого», — пискляво передразнила блондинка. — Ты давай, курочка, топай отсюда, а мы сами его подождем. — И выдоим досуха. — Брюнетка гаденько захихикала, демонстрируя отсутствие переднего зуба. — И его яйца, и кошелек. Кэтрин невольно отпрянула и уперлась спиной в забор. Черт! Еще не хватало подраться с уличными девками. Что же делать? Но тут рука нащупала в кармане юбки дерринджер, и Кэтрин воспрянула духом: «Я убила несколько человек, так неужели я испугаюсь каких-то шалав?» Она достала пистолет и направила его на блондинку. — Простите, дамы, но сегодня вам придется поискать другое место, — твердо заявила она. Шлюхи очумело переглянулись. — Слышь, Молли, что это у нее? — спросила брюнетка. — А я почем знаю? Похоже на пистолет. — А по-моему, это детская игрушка. — Эй ты! — пробасила толстуха, обращаясь к Кэтрин. — Кого ты пытаешься надуть? Это же детская игрушка! — Из такой же игрушки застрелили президента Линкольна, — сообщила Кэтрин, неторопливо взводя курок. — Твою мать! Валим отсюда! Эта сучка застрелила Линкольна! — завопила блондинка, и проститутки бросились наутек. Кэтрин проводила их недоуменно-насмешливым взглядом. Повезло, что бабищи оказались такими недалекими и трусливыми — драка с ними не входила в ее планы. Она сунула дерринджер обратно в карман, перед этим плавно опустив курок, а в следующий момент услышала негромкий голос: — Все в порядке? Оглянувшись, она увидела за оградой Брайана. Вздох облегчения невольно вырвался из груди. — Да так… Пообщалась с некоторыми представительницами местной фауны. — Вечно ты, Лисичка, куда-нибудь встрянешь, — проворчал он, перебравшись через забор. — Заметь, на этот раз я выпуталась совершенно самостоятельно, — чванливо произнесла она. — Горжусь тобой, моя прелесть! — Он притянул ее к себе и чмокнул в лоб. — А сейчас — давай сматываться отсюда. Убедившись, что на улице все спокойно, они двинулись в обратный путь. — Запомни, Кэт, — по дороге сказал Брайан, — Сайлас Соул — его могила пятая слева во втором ряду, если смотреть на север. Бумаги закопаны позади могильного камня. Кэтрин повторяла это про себя до тех пор, пока информация намертво не въелась в память. Встречные забулдыги хоть и таращили на них глаза, от чего хотелось прибавить шагу, но, оказываясь ближе, отводили взгляд и цепляться не решались. В Денвере нельзя было носить огнестрельное оружие, поэтому кольты пришлось оставить в пансионе. Но даже так, Кэтрин чувствовала себя рядом с Брайаном в безопасности. У него на поясе висел нож, и она знала, что и с ножом, и даже с голыми руками он защитит ее не хуже, чем с револьвером. Оказавшись в номере, Кэтрин и Брайан разделись и легли в постель. Но как бы ни утомил их сегодняшний день, стоило им дотронуться друг до друга, как страсть полыхнула, словно зажженный от спички керосин. И Кэтрин, впиваясь ногтями в мускулистую спину и замирая в сладком экстазе, благодарила небо за то, что оно послало ей такую любовь.