Летящий ястреб, рыжая лиса

На следующее утро Брайан разбудил всех еще до рассвета. — Вставайте, лежебоки, пора собираться. За ночь оленина успела высохнуть. Несколько ломтей Кэтрин поджарила на сковороде, а остальное завернула в дорогу. После нехитрого завтрака нагруженные сумками беглецы вышли из дома. Воздух был свеж и прохладен, между деревьями клубился влажный туман. Кэтрин поежилась. Отчасти она радовалась, что скоро вновь окажется на бескрайних просторах. Но с другой стороны — как же горько уезжать, потерпев столь сокрушительное поражение! Взнузданные и оседланные лошади нетерпеливо рыли землю копытами. Брайан приторочил к седлу Каво́ки сверток с мясом, а остальные пожитки навьючил на Лорда. Алан ткнул Кэтрин в бок. — И как мы втроем поедем на двух лошадях? — поинтересовался он. — Твой индеец не мог, что ли, трех умыкнуть, раз уж все равно за ними поперся? — Кто ж знал, что за нами увяжется мой придурковатый братец, — фыркнула Кэтрин. Алан недовольно цокнул языком, а Брайан запрыгнул на Каво́ку и протянул Кэтрин руку. — Не бойся, где-нибудь достанем еще одну лошадь. А пока ты, как самая легкая, будешь ехать с нами по очереди. Кэтрин забралась на кобылу, обхватила Брайана за талию и прижалась к его спине. От его одежды пахло дымом, и чуть заметно — самим Брайаном. Глубокий вдох — и Кэтрин зажмурилась от удовольствия. Даже когда Каво́ка тронулась, она не открывала глаз, чувствуя, что готова так просидеть хоть целую вечность. К ее сожалению, через пару часов кобыла устала, и пришлось пересесть к Алану на Лорда. Ехать с братом было не так приятно. Трясясь на неудобном крупе, Кэтрин мысленно проклинала судьбу. Неужели всю дорогу придется так страдать? Радовало лишь одно — Денвер с его суетливыми толпами и чадящими заводскими трубами остался позади. По сторонам раскинулись фермы и ранчо. Кое-где на обнесенных колючей проволокой лугах среди коров паслись и лошади. Брайан поглядывал на них, видимо прикидывая, какую бы умыкнуть, но днем это было слишком рискованно: повсюду сновали ковбои и сторожа. К вечеру беглецы миновали огороженные земли и теперь скакали по выгоревшей прерии, поросшей серебристо-зеленой полынью. Добравшись до каменистых скал, среди которых вился ручей, они встали на привал. Несмотря на дневную жару, к ночи похолодало, и Кэтрин продрогла в палатке, зябко кутаясь в тонкий плед. Вопреки ее надеждам, Брайан лег не с ней, а примостился на земле у догорающего костра. Почему он так поступил? Постеснялся спать с ней в присутствии Алана? Или он ее избегает? Немного поворочавшись в тяжелых раздумьях, Кэтрин уснула. Под утро она вышла из палатки справить нужду. Возвращаясь назад, она заметила, что Алан посапывает у погасшего костра, а Брайана рядом нет, только его скомканное одеяло валяется под кустом. Где же он сам? Кэтрин огляделась по сторонам. В предрассветной дымке виднелись темные очертания скал, и на одной из них она увидела Брайана. Он стоял неподвижно, лицом на восток, и ветер развевал волосы у него за спиной. Кэтрин подошла поближе и хотела было его окликнуть, но тут над горизонтом в поволоке сиреневых облаков показалось солнце. Едва его лучи озарили землю, как Брайан воздел руки к небу и воскликнул: — Тунка́шила! О́макийа йо! Кэтрин застыла, понимая, что он обращается к своим богам, и не стоит ему мешать. Она подняла взор. Небо играло голубым и розовым перламутром, а на нем, как золотая жемчужина, сияло восходящее солнце. Вдыхая прохладный воздух, насыщенный ароматами душистых трав, Кэтрин с благоговением и трепетом наблюдала, как рождается новый день. Наконец, с трудом оторвавшись от живописного зрелища, она тихонько вернулась к палатке. Спать уже не хотелось, и она принялась разводить костер. Вскоре вернулся Брайан. — Ты так рано встала? — удивился он. — Решила последовать твоему примеру, — улыбнулась она. — И не пожалела — сегодня такой красивый рассвет. Брайан уселся рядом, скрестив под собой ноги, и уставился на костер. Кэтрин привалилась к его плечу, и он, секунду поколебавшись, обнял ее. Несколько минут они молчали, внимая шороху ветра и звонкому щебетанию птиц. Как хорошо, вот так сидеть, ничего не делать, никуда не спешить, а просто созерцать, любуясь пробуждающейся природой!.. Но пришла пора собираться в дорогу. Позавтракав сушеным мясом, беглецы свернули лагерь и тронулись в путь. От долгой езды без стремян у Кэтрин болели мышцы ног. Хорошо еще, что они отъехали от Денвера довольно далеко, и уже не надо было спешить, поэтому большую часть времени Брайан шел пешком, и можно было удобно разместиться в седле. Из осторожности троица избегала дороги, предпочитая двигаться по узким тропам, а то и вовсе по дикой прерии. Стояла жара, в застывшем воздухе висела желтая пыль. Кэтрин взопрела, ощущая, как ее собственный пот смешивается с лошадиным. Вчера вечером она постирала белье, и за ночь оно успело высохнуть над костром, но все равно, скоро от одежды останутся одни лохмотья. И все же Кэтрин решила обойтись тем, что есть. Может, у Алана и Брайана и осталось немного наличных, но заезжать в какой-нибудь поселок за покупками слишком опасно. И вообще, лучше приберечь деньги на крайний случай. К полудню путь преградили обветренные холмы. Чтобы ехать дальше, пришлось подниматься на красноватые склоны, похожие на слоеный пирог. Брайан шел впереди, разведывая безопасную тропу, а Кэтрин и Алан — следом, ведя лошадей под уздцы. Немного не доходя до верха, Брайан жестом велел всем остановиться. — Что случилось? — поинтересовалась Кэтрин. — Хочу осмотреться. Он достал подзорную трубу и вскарабкался на вершину. Там он присел среди камней и принялся изучать местность. Кэтрин стало любопытно, и она, прячась за валунами, тоже подобралась поближе. Внизу раскинулась окаймленная холмами равнина. Среди пожелтевшей травы виднелся большой круг засохшего черного ила. В его центре зеленели камыши, а за ними поблескивала вода. Брайан сложил трубу и спустился туда, где ждал Алан с лошадьми. — Можете устроить небольшой привал, — сказал он, — только не разводите костер. — А ты куда? — спросила Кэтрин. — Хочу глянуть, что за живность здесь обитает. Кэтрин решила не навязывать ему свое общество, так как жутко устала. Она уселась в тени большого камня и вытянула ноги, радуясь передышке. Ее одолела сонливость, и она даже успела немного прикорнуть, прежде чем вернулся Брайан. — Как я и думал, где-то поблизости бродит табун мустангов, — сообщил он. — Возле воды полно их следов. — И что? — Алан, недоуменно наморщил лоб. — Нам ведь нужна лошадь? — Лошадь — да, но на кой нам сдалось дикая необъезженная зверюга? — Дней за пять я бы объездил и мустанга, но там были следы подков. Похоже, среди диких лошадей затесалась и домашняя. — И как ты собираешься ее поймать? Вместо ответа Брайан махнул рукой, приглашая следовать за собой. Пригнувшись, Кэтрин и Алан забрались на вершину холма. — Смотрите. — Брайан указал на груду гигантских валунов, полукругом громоздящихся на равнине. — Когда мустанги придут на водопой, мы погоним их к тем скалам. Лассо умеешь бросать? — Ну, — Алан почесал в затылке. — Бычков ловил, а диких лошадей как-то не приходилось. — Ладно. Твоя задача будет просто не дать им свернуть. Я осмотрел те скалы — оттуда нет выхода. Мы загоним лошадей туда, как в корраль, и поймаем одну из них. — И как ты узнаешь, какая именно тебе нужна? Будешь их ловить по очереди и смотреть, подкованная она, или нет? — Разберемся. — А мне что делать? — поинтересовалась Кэтрин. — Будешь стоять здесь, и если табун поскачет в твою сторону, маши одеялом и кричи, чтобы погнать его туда, куда нужно. Кэтрин кивнула, хоть и не была уверена, что из затеи Брайана что-то выйдет. Ей случалось видеть, как ковбои при помощи лассо ловят скот. Даже неуклюжую корову поймать не так-то просто, а что говорить о диком коне? Тем не менее, они начали готовиться к охоте. Брайан спустился к небольшой рощице и выломал прямую гибкую ветку длиной футов пятнадцать. Очистив ее от сучьев, он привязал к ней два кожаных ремешка — один на конце, второй на четыре фута пониже. Затем он взял длинную веревку и сделал на ней скользящую петлю. С двух сторон он подхватил эту петлю ремешками, прикрепленными к пруту, так, чтобы она оставалась расправленной. Тем временем Кэтрин взобралась на холм, чтобы еще раз взглянуть на окрестности. Едва достигнув вершины, она увидела мустангов. Табун был невелик — семь голов. Кони неспешно двигались к водопою. Наведя на лошадей подзорную трубу, Кэтрин попыталась угадать, какая из них — домашняя. Сделать это оказалось очень легко — среди невысоких буланых и пегих мустангов выделялся рослый вороной жеребец. Его хвост и грива хоть и успели отрасти, но было видно, что когда-то их подстригали. Кэтрин спустилась к своим товарищам и рассказала о табуне. У Алана загорелись глаза. — Скорее, за ними! — он подбежал к Лорду и схватил его под уздцы. — Не торопись! — осадил его Брайан. — Дай им сперва напиться и отяжелеть. Он взял прут с привязанной к нему петлей, и вместе с Аланом направился по склону вниз, ведя за собой лошадей. Кэтрин взобралась на вершину и, спрятавшись среди камней, принялась наблюдать. Когда шорох под ногами и копытами затих, вокруг воцарилось спокойствие. Солнце садилось, окрасив золотом небо у горизонта, а в темно-голубой вышине носились ласточки и стрижи. Кэтрин навела трубу на озеро. Мустанги пили воду, не отрываясь, лишь вороной жеребец то и дело вскидывал голову и оглядывался по сторонам. Но вот он встрепенулся, видимо почуяв опасность, а следом за ним насторожился табун. Лошади подняли головы, навострили уши, и в следующий момент сорвались с места. Увидев, что мустанги направляются в ее сторону, Кэтрин подхватилась на ноги и закричала, размахивая одеялом над головой. Табун круто повернул и поскакал к валунам. Лошади держались плотно друг к другу и бежали слаженно, вздымая копытами желтую пыль. Кэтрин увидела, что слева мустангов преследует Алан, а справа — Брайан, загоняя их в каменную ловушку. Вороной бежал во главе табуна, и Кэтрин залюбовалась его грациозными движениями. Поджарый корпус, стройные ноги, горделивая стать — похоже, среди его предков не обошлось без породистых скакунов. Как будет здорово, если Брайану удастся его поймать! Преследуя лошадей, Брайан не торопился, он явно берег силы Каво́ки. Но вот мустанги оказались среди скал, и когда они свернули, чтобы не врезаться в стену, он пришпорил кобылу и бросился наперерез. В подзорную трубу Кэтрин увидела, как Брайан приближается к вороному, протягивает прут с веревкой над его головой и накидывает на его шею петлю. В следующий момент Брайан дернул прут, отрывая его от ремешков, которые придерживали расправленную петлю. Веревка затянулась, и мустанг оказался на аркане. Второй конец веревки был обвязан вокруг шеи Каво́ки, у самых ее плеч. Брайан развернулся и поскакал назад. Вороной упирался, но петля затягивалась все туже и туже, пока не начала его душить. Тут подоспел Алан. Он тоже набросил веревку на шею жеребца. Табун ускакал, а вороной остался на месте, привязанный к двум лошадям. Его повели назад. Поначалу он пытался освободиться, натягивая веревки, но вскоре сдался и покорно зашагал вслед за Каво́кой и Лордом. От радости Кэтрин захлопала в ладоши. Теперь у них целых три лошади, и ей больше не придется трястись на потном вертлявом крупе, постоянно рискуя с него соскользнуть. Добравшись до подножья холма, Брайан помахал ей рукой, чтобы она спускалась. И правда, тащить упирающегося коня вверх по склону не было никакого смысла. Оказавшись внизу, Кэтрин увидела, что жеребца уже успели стреножить. Брайан подошел к нему. Вороной попытался лягнуться, но не смог — его передняя левая нога была связана с задней правой, а правая — с левой. — Тш-ш! — Брайан осторожно протянул руку, дав коню обнюхать ее, затем погладил его по морде. Жеребец прижимал уши и раздувал ноздри, но не противился. Кэтрин поняла, что он и впрямь был когда-то домашним. Дикого мустанга не удалось бы так скоро укротить. Она приблизилась и, переглянувшись с Брайаном, почесала коня по шее. — Какой красавец! — восхищенно протянула она, любуясь, как глянцевитая шерсть переливается в лучах заходящего солнца. — Как ты его назовешь? — Давайте назовем его «Вудвилл», — хрюкнул Алан, выпуская из ноздрей сигаретный дым. — Сам ты Вудвилл, — проворчала Кэтрин. — Такому симпатяге надо имя получше. Она вопросительно взглянула на Брайана. Тот пожал плечами. — Канги́, — сказал он. — По-нашему означает «ворон». — Неплохо. — Кэтрин снова погладила жеребца. — Значит, ты у нас будешь Канги́. Как тебе это имя? Конь фыркнул, косясь на нее блестящим карим глазом. — Похоже, ему понравилось, — заключила Кэтрин. — Как здорово, теперь у нас три лошади! — А толку? — хмыкнул Алан, втаптывая окурок в землю. — У нас нет ни седла, ни уздечки. Мы не сможем ехать на нем верхом. Разве что барахло навьючим. — Бледнолицые… — снисходительно усмехнулся Брайан. — Может вам еще карету подать, мистер Неженка? С этими словами он схватился за гриву и легко вскочил на коня. Канги́ дернулся и захрапел. Он попытался сбросить наездника, но это ему не удалось — спутанные ноги не позволяли брыкаться и вставать на дыбы. — Тш-ш! — Брайан припал к его шее, поглаживая ее. — Хороший мальчик. Через пару минут вороной больше не сопротивлялся и перестал лягаться. Брайан спрыгнул на землю. — Давайте разбивать лагерь, — предложил он. Напоив лошадей в озерце, троица разместилась у подножия холма. Кэтрин уже не удивилась, когда Брайан не пришел к ней в палатку. Он будто стал ее избегать, и она догадывалась, что дело не только в присутствии Алана. Как бы ей хотелось узнать, что у Брайана на душе! Но лезть к нему с разговорами она не решалась, да и не было подходящего момента. Нужно дать ему время прийти в себя… Но что, если он бросит ее? Что, если, глядя на нее, он вспоминает то унижение, которое ему пришлось пережить, чтобы ее спасти? Вдруг из-за этого она стала ему противна? Кусая губы, Кэтрин долго ворочалась на тюфяке, пока, наконец, не забылась беспокойным сном. *** Наутро ее разбудил пробирающийся под одеяло холод. Выйдя из палатки, Кэтрин увидела, что вся низина затянута густым туманом. Брайан уже был на ногах, и завязывал на шее Канги́ веревку. — Что ты делаешь? — зябко поежившись, поинтересовалась Кэтрин. — Собираюсь его объездить. Она увидела в его руках шнурок из сыромятной кожи. Брайан поднес его к морде жеребца, позволяя обнюхать, а затем быстрым движением сунул шнурок ему в рот и зацепил петлей за нижнюю челюсть. Конь дернулся, ему это явно не понравилось, но Брайан протянул ему на ладони корешок дикой моркови, и Канги́, забыв об «уздечке», захрустел угощением. Тем временем Брайан связал концы шнурка между собой, чтобы получились поводья. Затем он свистом подозвал к себе Каво́ку, и вторым концом веревки обвязал ее шею. После этого он достал нож и разрезал путы на ногах жеребца. Тот, почуяв волю, встрепенулся, но Брайан схватился за гриву и вскочил ему на спину. Конь пригнул голову к земле и начал брыкаться, высоко подбрасывая круп, но Брайан крепко держался на нем, вцепившись в гриву и обхватив ногами лоснящиеся бока. Канги́ кинулся прочь, однако веревка натянулась, удерживая его рядом с Каво́кой. Той пришлось сделать пару шагов в его сторону, но затем она встала как вкопанная, явно понимая, чего от нее хотят. Когда жеребец перестал лягаться, Брайан цокнул языком, приказывая кобыле идти. Каво́ка легкой рысью побежала вперед, а привязанному к ее шее Канги́ ничего не оставалось делать, как следовать за ней. Какое-то время он взбрыкивал, пытаясь сбросить наездника, но вскоре угомонился. Кэтрин невольно залюбовалась на то, как горделиво Брайан сидит верхом, как ловко он управляется с непокорным мустангом. Они словно созданы друг для друга — красивый отважный мужчина и красивый вороной жеребец. Сердце сжалось, из груди вырвался тяжелый вздох. «Нет, я не могу его потерять! — Кэтрин до боли стиснула кулаки. — Я этого не переживу!» Брайан проехался к озеру, где напоил лошадей, а затем вернулся в лагерь. Его глаза блестели, лицо будто светилось изнутри. С того злосчастного дня Кэтрин не видела его таким довольным. — Отличный скакун. — Он спешился и похлопал вороного по спине. — Немного одичал, но видно, что он уже ходил под седлом. — А вот седла-то у нас как раз и нет, — буркнул проснувшийся Алан. На это Брайан лишь хмыкнул. Привязав Канги́ к дереву, он взял лук и стрелы и, вскочив на спину Лорда, направил его к озерцу. Когда через полчаса он вернулся, Кэтрин уже успела развести огонь. Брайан протянул ей двух подстреленных уток. — Поджаришь их, Лисичка? — спросил он. — До смерти надоело давиться сушеной олениной. Кэтрин кивнула, радуясь не столько возможности отведать дичи, сколько тому, что Брайан снова назвал ее ласковым прозвищем. В носу защипало от набежавших слез, но она сдержалась, и принялась молча разделывать добычу. После завтрака пришла пора отправляться в путь. Вместо седла Брайан накинул на Канги́ оленью шкуру мехом вниз, а уздечкой служил все тот же зацепленный за нижнюю челюсть кожаный ремешок. Алан скептически косился на импровизированную сбрую, но помалкивал. Брат восседал на Лорде, а Кэтрин — на Каво́ке. Поклажу распределили между тремя лошадьми, и теперь можно было ехать гораздо быстрей.