***
Чонгук продолжает смотреть на Чжону с недоверием, не выбрасывая из головы пропажу файла. Старший знает, каким актёром может быть его брат, если сильно захочет того. Чжону приехал час назад, рассказывая сказки о том, что подозревает Хансо и Сокджина в сговоре, но фактов на руках никаких нет. Чонгук смеётся над ситуацией. Он скорее поверит в то, что Чжону всего лишь приревновал младшего к адвокату, но и исключать ничего нельзя в их положении. Всё было слишком тихо. Штиль этот не вечен; Чонгука параноит, но не показывает этого. Ему, как и Чжону, хотелось бы без препятствий строить свой бизнес, не волноваться о полиции. А лучше было бы не приезжать сюда. Тогда никакой Тэхён не встал бы на пути и голова мужчины не была бы забита им так часто. Сворачивать свои проекты поздно, признать поражение невозможно. Какие-то несколько лет и здание будет готово, Чонгук поставит себе галочку. Наверное, если бы не Чжону, он опустил бы руки раньше времени. Мужчина скучает по прежней своей обстановке в штатах, где его не опускали ниже плинтуса, а наоборот возводили к святым. — Я хочу, чтобы ты мне верил, но не станешь, думая, что я пойду на всё, дабы себя отбелить, — Чжону выглядит задумчивым, точно новый план в голове строит. Старший его в этом поддерживает. Его накаляет то, что, расправившись со старой проблемой, возникает новая и так по кругу. Это всё Тэхён. Он не даёт Чонгуку жить спокойно. Доверится ли он когда-то вновь мужчине? Чон по просьбе Намджуна с трудом, но нашёл Чимина. Как и предполагали, парень связался с полицией и был под её опекой. Сейчас он живёт на другом конце города, сменил место учёбы и все контакты. Чонгук соврал Намджуну, что не смог его найти, думая о безопасности Пака. История с Чимином закончилась. Чон искренне хотел бы своему другу лучшего будущего, поэтому, предлагая работу у себя, знал, что поднимет его так высоко, что уволившие его люди захлебнутся своим же ядом. Прогнившая насквозь страна, где места хорошим людям не найти. Казалось бы, целое поприще для злодеяний, картелей, мафии, но Чонгук отказывается быть клоуном в этом цирке. Это работа его братьев. — Чем ты можешь доказать свою невиновность? — Чонгук разливает последние капли алкоголя из бутылки и подаёт брату стакан. — Не буду, сам увидишь. Поеду к Хансо и вытрясу из него всё, что смогу, — идёт к двери Чжону, пока не передумал. Он настроен серьёзно. Никак не выбросит из головы ту неформальную встречу брата с адвокатом. У парня на такое чуйка, что-то не чистое было там. — Не убей его, — усмехается Чонгук. Чжону привык ночевать в квартире младшего, забывая дорогу в свой дом. С Хансо всё по-другому ощущается, но свои чувства к брату Чжону не может назвать любовью. Такие, как он, любить не умеют. Он знает, чего сам Хансо желает. Его извращённые желания на поверхности, но поддаваться им старший не будет ни за что. Брат выводит из себя связями с другими мужчинами, когда принадлежать лишь одному человеку должен. Чжону и представлять не хочет Хансо с другими, а уж, думая о предательстве, начинают чесаться руки. Он мог его убить. За всю жизнь парень ни одну душу погубил, но в коллекцию эту младший брат ему не нужен. Он должен быть живым, горячим, всё так же любящим. Чжону, к сожалению, любить не умел. Чон вошёл в квартиру брата поздним вечером, застав его в домашнем виде у экрана телевизора. Сердце охватило огнём, но он вмиг потух, стоило парню вспомнить для чего он приехал. Нападать сразу Чжону не стал, он сел рядом с братом, закинув на него руку, и сделал вид, будто так же увлечённо смотрел передачу. Хансо его каждую ночь ждёт, гадая приедет или нет. Приехал, заставляя душу в пятки уходить. Ни на чём невозможно сосредоточиться, когда брат рядом. Его молчание для Хансо знак, что скоро будет что-то. Нет, Чжону ничего не знает и никак узнать не мог, но младший всё равно впускает в голову сомнения и они смело съедают его. — Нам пора бы распрощаться с нашими адвокатами, — от Чжону пахнет алкоголем, замечает брат, начав ёрзать на диване, то ли ближе быть пытаясь, то ли отстраниться хочет. Сам пока не понимает. — Убить? — Что за мысли? — улыбается парень, перекладывая ладонь с плеча Хансо на его талию. — Но Сокджина я бы убил. Бесит его взгляд всезнайки. — Не надо, это не скрасит нашу репутацию, — всерьёз начинает волноваться за жизнь мужчины Хансо, выдавая в раз все свои чувства. — Указываешь? — валит младшего на диван Чжону, подминая под себя. — Когда ты уже поймёшь, что мне не стоит указывать? Я всё знаю, можешь не врать. Ты забываешь, что я твой кукловод, марионетка. Ни один шаг без моего ведома сделать не можешь, — сжимает горло брата Чон, но не сильно, лишь пугая. Использует манипуляцию, надеясь, что подействует. — Так что хватит с меня этой лжи. — В чём я соврал? — загнанно дышит под ним Хансо, сжимая плечи Чжону, как опору, чтобы не потерять сознание от страха. — Будто не знаешь, — шипит в губы ему старший. — Мне трахнуть тебя, чтобы ты наконец-то сознался? — видит, как перетряхивает Хансо. — Но я думаю, Сокджин в состоянии сделать это за меня, — он встаёт с брата, но тот всё ещё не отпускает его. Предполагает многое и отказывается от всех идей, что тревожат сознание, забираясь на колени к Чжону. — Теперь ты не сбегаешь? — он действительно удивляется, но не теряется, кладя ладони на задницу брата. — Ты лишь угрожаешь, но ничего не делаешь. Почему? Это твоя игра уже не имеет никакого веса, — провоцирует. — Давай, раздень меня, брось на кровать, души, поставь раком. Я всё стерплю. Либо оставь слова при себе и не бросай их на ветер, — собирается подняться, но Чжону удерживает на себе и даёт сильную пощёчину. Хансо прокусывает губу, боится взглянуть в бешеные глаза брата, пока тот слизывает струйку крови, стекающую по подбородку. — Не веди себя, как шлюха, и не меняй тему, братик. Разве я тебя таким воспитывал? — сам с себя сбрасывает. Видом поникшего в его ногах брата наслаждается, пока тот в себя прийти пытается. В глазах щиплют слёзы, язык чешется в лицо выкрикнуть: «Ты мне никто!». Но на самом деле всё. — Играешь здесь только ты. — Ты ничего не понимаешь, — с грустью улыбается ему Хансо, не пытаясь подняться с ковра. — И не знаешь. Как ты только можешь так поступать со мной? — Ты головой сильно ударился? — мрачнеет парень, ухватив младшего за волосы. — Знаю я достаточно, чтобы поставить тебя рядом с Сокджином и прострелить вам головы. Думаешь, мне слабо тебя убить? Знаешь, сколько раз я об этом думал? — Ты — психопат, я не буду тебя оправдывать, но я тебе нужен, — ужаснейшая правда, с которой оба мирятся, но Чжону всё равно пытается отрицать это какой-то своей частью. — Ты не убьёшь меня. Никогда. — Почему ты веришь ему? — новая манипуляция, а Хансо не верит, что Чжону что-то знать может. Откровенно насмехается над братом, пусть и в коленях его сидит. Безумно любит своим больным сердцем, то ли как брата, то ли человека. Это уже не имело никакого значения. Хансо выбрал власть. Вот, чему учил его брат. — Я никому не верю. — Ты слабак, — резко отпускает его Чон, поднимаясь на ноги. — Не пытайся прыгать выше своей головы. Я единственный человек в твоей никчёмной жизни, который может позаботиться о тебе, но ты этого не понимаешь. — Забота? — залезает на диван парень. — Ты мне всю жизнь испортил! — Не повышай на меня голос, если не хочешь ощутить последствия. Чжону смотрит в панорамное окно, откуда вид всё такой же чудесный. За спиной ещё лучше: раздавленный своими чувствами брат. Понимающий, что теряет. Не любовь. Не уважение, которое никогда не знал. И точно не заботу со стороны брата. Он себя теряет, смотря в спину того, с которым навсегда бы хотелось не меньше, чем никогда. Хансо предал свои больные чувства к Чжону в тот день, когда связался с Сокджином. Он слепо поверил незнакомцу, что свои цели и причины имеет. Младший Чон знает, что без Чжону ему просто не выжить в одиночку, как бы не хотелось сбросить его с престола и самому приземлиться на него. Чжону научил правильно расставлять приоритеты, научил любить только себя, и, главное, научил его надеяться лишь на себя. Хансо не знает, что будет с братом в будущем, но он хотел бы его никогда не видеть. Пусть Чжону выйдет из квартиры и не возвращается. Время обычно же лечит, как-то латает раны. И Хансо уверен, что сможет справиться с такой потерей, что жизни может ему стоить, но лучше без Чжону, чем с ним и в страхе. — Файл у меня, — говорит Хансо и по нулевой реакции брата не понимает, знал он или нет. — Убьёшь меня — Сокджин избавится от тебя. Тронешь меня — я избавлюсь от тебя. Чжону усмехается тихо, наблюдая за тем, как гаснет свет в доме напротив. В нём тоже что-то гаснет. Привыкший к абсолютной верности, он не может принять предательство брата, хотя вроде ко всему готов был. Почему Хансо признаётся? Чжону только предположил, что младший мог быть связан с файлом, но к заявлению такому относится со всей серьёзностью, не видя в лице брата никакой лжи. Теперь он откровенен в своих заявлениях. Такая правда разрывает сердце Чжону на две кривые части. Одна остаётся у ног Хансо валяться, вторая бросается в открытое окно и со скоростью на асфальт летит, умирая. Он пустой. Хансо не хотел так, но его расшатанное за всю жизнь сознание вторило признаться. Сердце лишь кричало о том, что молчать до последнего стоило. Всегда можно выкрутиться, спереть на других, но парень в лицо бросает Чжону всё. Этой правдой пощёчину ему возвращает, разворотив лицо в кровь. — Что на файле? — подкрадывается медленно к младшему Чжону, сжимая кулаки. — Что такого ты знаешь, что смеешь мне угрожать? — Ты даже не представляешь, — опасные искры в глазах Хансо были лишними. Вспыхнули и потухли. Чжону наклонился к его лицу, стирая не упавшую с глаза слезу. — Тебя это убьёт. — Тогда ты умрёшь первым, — парень скидывает брата на пол, не успевая ударить, как Хансо бьётся головой о край столика. Кровь с виска стекает по щеке, но не пугает никого. Младший пытается крикнуть, но кого он собрался звать на помощь? Чжону бьёт его кулаком по лицу, доказывая, что и правда может убить. Он не поскупится на силу. Потому что любить всё так же не умеет, а Хансо в это верить не хочет и ему вдвойне больнее. Левая часть его головы превращается в один сгусток крови и мяса. Но, главное, он не плачет. Слёзы текут по щекам Чжону, верившего совсем в другой исход своей истории с марионеткой, которой ниточки подрезал. Хансо не двигается больше, лежит в луже своей крови, а старший не боится приговора. Если его и правда убьют за смерть брата, то так тому и быть. Искать новую куклу? В этой кукле было то, чего не было у остальных. Никакое желание власти не может стоять рядом с настоящими чувствами. Чжону не хочет власти больше. Не хочет себе марионетку. Он хочет одного, но никогда этого не получит, потому что ему не дано.***
После плотного ужина у мамы Тэхён разместился в гостиной с чашкой чая, прислушиваясь к звукам из кухни, где мама мыла посуду. Она отказалась от помощи Сомин, и сестра недолго гуляла на улице. Её поведение парня каждый приезд в этот дом раздражает. Тэхён по виду девушки всегда понять может, что её что-то тревожит. Растерянность в её глазах была ясна как день, а страх ощущался так резко, что его можно было почувствовать физически. Тэхён из принципа ничем не донимал сестру, ревновал её к Чонгуку и ненавидел из-за работы. Но когда она сама пришла, как бы невзначай присаживаясь рядом от безделья, он обратил на неё внимание. — Говори или я чашку тебе на голову надену, — собрал под себя ноги Ким, говоря тихо, чтобы мама не услышала. — Чонгук сказал, что не повезёт тебя на Бали или зарплату урезали? — Я не хочу ругаться с тобой, — буркнула она себе под нос, складывая руки на груди. — И говорить ничего не буду, ты не поймёшь. — Если это касается «Вавилона», то я всё пойму. Мне жаль, что он настолько усугубил наши отношения, но если пытаешься узнать, занимаюсь ли я им ещё, то ты мимо, — хмыкает парень, допивая чай, и ставит его на столик, желая сходить покурить. — Ты сложный, — говорит она, и Тэхён этого не отрицает, ища пачку в кармане рядом лежащей куртки. — Даже, если пытаешься убрать компанию, я тебе ничего говорить не буду. Мне кажется, Чоны сами с этим неплохо справляются. Тэхён цепляется за её слова, как за новую возможность и пытается не грубить. Он откладывает в сторону найденные сигареты и присаживается ближе к девушке, поглядывая на кухню, где мама продолжает убирать со стола. — Чего ты боишься? — шепчет Тэхён. — Почему ты это делаешь? — вдруг спрашивает она, будто не знает. Брат смеётся над ней. — Потому что картель Чонгука отобрал у нас отца, — загибает пальцы парень. — Потому что меня дохрена связывает с Чонгуком. Потому что Чонгук мне покоя не даёт. Ещё? — А все причины в Чонгука упираются? — улыбается Сомин гадко, из-за чего Тэхён готов выполнить угрозу и вылить на неё остатки чая в чашке. — Я думала, ты делаешь всё это из-за людей. — И это тоже. — Я на твоём месте не стала бы заниматься делом «Вавилона», если вся причина в мести. Мне плевать на картель. Я отца ненавидела, как бы больно тебе не было это слышать. Даже фамилию матери взяла, потому что отец мне отвратителен. Меня колбасит от любого мафиози. И папа был таким. Я уверена, мне не нужны доказательства. Он был таким же, как Чонгук. — Ты его не помнишь, — искать оправдания словам сестры не хочет, но пытается. — Ты не знаешь ничего. Я всё делал для того, чтобы облегчить жизнь тебе и маме. И это всё, что я заслужил? Ненавижу? — Не пытайся меня переубедить, — забирает сигареты брата девушка и выходит на улицу, понимая, что мама может войти в комнату в любой момент. Она вытаскивает одну сигарету для себя и протягивает ладонь, чтобы Тэхён вложил в неё зажигалку. После сам её движения повторяет. — Прошлое уже не важно. Я вынесла главное — нужно защищать слабых. — Конгломерат не слабый. — Слабый, когда психи у власти. — А Чонгук? Ты сказала, что ненавидишь таких, как он, — вспоминает Тэхён, мысленно радуясь тому, что Сомин не питает к мужчине большой любви. — Деньги я люблю, внимание. Я его боюсь. Всех Чонов. У них крышу срывает. Чжону приходил, искал Сокджина, в чём-то обвинить пытался. Адвокат Ким всегда был таким, — затягивается девушка и после лёгкого кашля продолжает: — жалким. — Если тебя всё это так пугает, почему ты не поможешь мне? — Значит, всё-таки мечтаешь о падении «Вавилона»? — идёт к беседке девушка, когда поднимается ветер. — Твоё право. Мне после дела Чонов ничего уже не хочется. У них странные отношения. Было бы лучше, вернись Чонгук откуда приехал, Хансо в кресло председателя, а Чжону вообще в психушку. — Им предложи, — усмехается Тэхён, садясь напротив на скамейку. Мама позже обоих поругает за бычки в своём саду. — А если серьёзно, чего ты хочешь? — Просыпаться без страха. Я же знаю, что «Вавилон» реальные наркотики людям втюхивает. Это может вскрыться, и я тоже сяду, — тушит окурок о стол Сомин, смотря на брата только с ему понятной надеждой. — Ты же всё исправишь? — Я с детства после тебя косяки исправляю, — по-доброму смеётся Тэхён, провожая её одинокую фигуру до дома. Он уже ни за что не откажется от своего безумного плана.***
Тэхён прогуливается по территории своего дома в ожидании Чонгука. Попросив его приехать, парень не рассчитывал на то, что может увидеть мужчину настолько измождённым. В голове был чёткий план, но всё рушилось на глазах, когда такой Чонгук переступил порог его дома, спрашивая, есть ли что-то крепкое дома. Утром этого дня Чон узнал о травме Хансо. Брат так в себя и не пришёл. Так же успел поговорить с Чжону, что не защищался, говоря как есть — он хотел убить Хансо, но тому повезло выжить. Чонгук чувствовал жалость к братьям так сильно, что думал о примирении. Не было ничего важнее семьи, но все трое растеряли её, заблудившись в своих грязных желаниях. Хансо еле живой в больнице оказывается, Чжону в одиночестве своей квартиры утопает, а Чонгук в неожиданном для себя месте — у Тэхёна. Полицейский открывает свой лучший виски и сам присоединяется, продолжая думать о главном для себя. Этой ночью он совершит последний важный шаг. — Чжону чуть не убил его, — рассказывает об этом Чонгук непонятно, но его не перебивают. — Всё Сокджин… Я доберусь до него потом, на место Хансо положу. Не мог брат нас так подставить. — Стой, файл украл Сокджин? Ты так думаешь? — Тэхён знает, что несёт полный бред, но этот бред оказывается очень правдоподобным в таких обстоятельствах. — Я ничего не хочу думать. Я устал от этого, — мужчина расслабляет галстук, плохо понимая, почему приехал к Тэхёну по первому зову. — А чего ты хочешь? — у парня почти сорвалось с губ: тебя. Он вовремя остановил себя. — Побыть с тобой, — плохо соображает что делает, думая отказаться от всего и позволить братьям убить друг друга, но Тэхён увы не этого желал. — Ну и сказать хотел, что подозревал в краже файла не твоих братьев. Они слишком глупы для этого. — Теперь мы знаем, кто замешан в этом. Тэхён не может от Чонгука отвести взгляд. Красивый в своей боли, окутавшей его, словно пледом. Убитый реальностью, что спустила его с небес на землю. И вот он настоящий. Всё тот же, каким парень его помнил. Тэхён не хочет тратить слова впустую, говорить Чонгуку о том, что ему жаль его братьев или проклинать судьбу за такую ношу для них. Мужчина сам всё видит, когда смотрит на Кима в ответ. В него уже не лезет алкоголь, но чувства рвут. Ему как раз-таки говорить хочется, но кажется таким банальным: «тебя я не хочу потерять». Потому что Тэхён поверит в это, но что скажет в ответ? Они не борются ни за что, оба сложили оружие. Чонгук смог ему доверять, а Тэхён спрятал колючки. Ким многое решил и верил в лучшее, но для чего это всё будто запретно. Нельзя. Чонгук всегда уверял в другом, что можно всё и нужно, если того просит душа, а у Тэхёна столько предрассудков… Чон его сердце в хлам, а парень по осколкам собирает и снова в его руки вручает. Тэхён его сердце в хлам, а Чонгук осколки ему в глотку вбивает словами и глотать заставляет. Нестерпимая боль — подруга, а любовь худший враг. Тэхён всё отпустил и простил. Это невозможно держать в сердце всю жизнь, но ему почему-то по-прежнему больно. Чонгук смотрит так, будто читает каждую мысль Кима. Будто терпит ту же боль. Будто он… так же в нём глубоко погряз. Тэхён не думает о взаимности. Он давно всё знает. Они оба друг друга раздирают в клочья, а в такие дни, наполненные горечью случайности, встречаются и молчат минуту, но кажется вечность. Напрасные надежды, пустые мечты, разбитые сердца. Чонгук всегда значил для Тэхёна гораздо больше, чем мужчина мог представить. — Хочу спросить, — ставит стакан на столик Ким. — Есть ли что-то, что может тебя остановить? То есть, что-то такое, из-за чего ты прикрыл бы свою лавочку здесь и вернулся обратно? — А ты всё о том же, — не удивляется Чонгук. — Ничего такого нет. Есть моя семья и наша мечта. Ты о чём-то мечтаешь? — Конечно, — мечтает о том, чтобы Чонгук перестал снова разрушать его, но не говорит об этом. — Чтобы ты был в порядке. — А ты думаешь, со мной что-то может случиться? Тэхён же может в любой момент убить Чонгука. Если не физически, то снова морально. Он готовился сделать это сегодня. Подпустить мужчину так близко, как это возможно, и вырвать сердце из его груди. Не страшно быть изгоем в его душе, страшнее взглянуть в его глаза и не увидеть никаких чувств к себе. Что Тэхён выберет: Чонгука или себя? Снова его тепло чувствовать или успокоить свои принципы? Парень подбирается так близко, как может. Он обходит диван, на котором сидит мужчина, и зверем диким подкрадывается к нему сзади. Почему Ким не может взять в руки оружие и просто выстрелить в него? Сложно, на такое он никогда не пойдёт. План был прост, но Тэхён всегда был слаб перед Чонгуком. И всё же от своего не отступит. Ладони кладёт на плечи Чона, мягко массируя их, отказываясь от всех своих принятых внутри правил. Так было и будет всегда, как бы Ким не вертелся: Чонгук будет для него всем. — Тэхён, — накрывает его руку своей, оборачиваясь. — Если тебе есть что сказать, то говори. — Не уходи, — слёзно просит парень, забыв о том, что должен играть роль. Он играет, но показывает свои настоящие чувства. В себе не ошибся. Ему была нужна причина остаться с Чонгуком. Остаться не сегодня на ночь, а навсегда. Мужчина тянет его к себе, и парень обходит диван, садясь рядом, но прежде, чем успевает добавить: «прости», толком не зная, извиняется ли за то, что использует его в своих целях или за что-то ещё. Чонгук его целует. Касается щёк, притягивая ближе к себе, и целует, очищая голову от лишних мыслей. Им обоим это было нужно. Тэхён теряет свою броню под натиском любимых рук, опускает оружие, полностью себя вручая мужчине. Чонгук привык с ним сражаться и делал бы это столько, пока парень самовольно не пришёл бы, как сейчас. — Не уйду, — звучит, как клятва. Именно она приносит Тэхёну самую острую боль, потому что он собирался уйти.