Там, где раки зимуют

      Подъём в шесть утра оказался для меня всё равно что смертельным приговором, даже несмотря на то, что у меня был режим засыпать в одиннадцать ночи и вставать в десять утра. И всё бы ничего — в конце концов в Хогвартс еду, понятное дело, — но даже счастливые мысли о школе не могли помочь Небесным Силам поднять меня с постели в такую рань. Однако Мирюэль была беспощадна.       — Не успеешь ведь!       — Я спа-а-ать хочу, — продолжала ныть я.       — Вставай, Эллисон, или весь завтрак я скормлю дяде Чейзу!       Дядей Чейзом назывался наш сосед через дорогу, который был не только страшным растяпой, но и отвратительным пьяницей. Жену его звали Чарли, да вот только супруги не сошлись то ли характером, то ли они и были основоположниками английского Hype House, но вскоре дама просто удрала на другой континент подальше от мужа. Сказать, что у меня был страшный глюк видеть вместо местных жителей ребят из американского хауса 2019 года, — ничего не сказать, но по-другому я воспринимать этих людей не могла при всём желании.       Также дядя Чейз — так его стали называть ещё в молодости по неведанным причинам — ужасно напоминал мне одного знакомого человека, а именно какого-то дальнего мне родственника из «прошлой» жизни по имени Закир, что ни день, так сразу помирать собирался. Чейз так же, как и Закир, мог часами кричать на всю улицу, что ему осталось жить недолго и что он хочет быть похоронен под могучим деревцем в своём участке (где стоял лишь одинокий пенёк), а уже спустя полчаса отплясывать джигу, как это делал Старик Макгакет из «Гравити Фолз». Сравнить что-то или погрозить чем-то про Чейза — страшная клевета, как успела понять я за эти три месяца лета.       — Встай-у-у-у, — взвыла я похлеще всякого ансамбля, пряча голову в подушку.       Поезд уходил на станцию Хогсмида в одиннадцать, но, чтобы дойти до платформы 9 ¾, нужно было ещё доехать до Лондона, а чтобы доехать до Лондона, нужно было доехать до Брайтона, что в целом занимало по нашим расчётам около двух часов. Сложно, но выполнимо.       Позавтракав и переодевшись, уже к семи часам я стояла у входной двери, ожидая Мирюэль. Раньше я чувствовала себя пунктуальным человеком, но, прожив с этой женщиной-киборгом три месяца, моя уверенность в этом улетучилась, ибо возле её «пунктуальности» я и рядом не стояла. И вот теперь вновь моё «непунктуальное я» — как выяснилось за столь короткое проживание здесь — оказалось вновь пунктуальным, потому что уже теперь я ждала бабушку, а не наоборот.       — Так, книги… один, два, три… семь… — бормотала себе под нос она.       — Бабушка, я всё вчера проверила, — заметила я. — Вещи на месте.       — Помолчи, Элли!.. Так, весы здесь…       Пока бабуля перепроверяла мои чемоданы, я глядела на стрелки часов, что потихоньку двигались всё дальше. К восьми мы уже добирались до железнодорожного вокзала в Брайтоне, а в тридцать минут девятого стартовали прямиком в Лондон. Вокзал «Виктория» встречал нас уже через час с лишним — время было без двадцати десять, — но так как поезд в школу уходил на другом вокзале, пришлось добрые десять минут ждать поезд, а другие десять посвятить дороге к Кингс-Кросс.       — Вот и приехали! — вскричала Мирюэль, оглядываясь по сторонам с уверенностью. — Элли, потоптали, поезд скоро уйдёт!       — Угу… — на лице моём была написана мука, поэтому соглашаться с этаким «поезд скоро уйдёт!» я не стала, ибо по канону народ собирался за десять минут до старта. Но мы, две маглы, естественно отличились и теперь шли к платформам 9 и 10 быстрым шагом, хотя впереди ещё был лишний час до начала пути.       — Это точно сюда? — нахмурилась ба, скептически осматривая всю станцию. — Нет, ну вы только подумайте: у кондуктора спросить нельзя! Да ещё и в стену с разбегу! Элли, если мы с тобой разобьёмся, то я непременно потребую у Дамблдора деньги не только на наше лечение, да ещё и за дорогу сюда! Путь-то не близкий! — возмущалась она.       — Бабуль, если мы разобьёмся, то навряд ли ты сможешь у него что-то потребовать, не говоря уже о компенсации за нанесённый ущерб.       — Тоже верно. Сомневаюсь, что пройду без тебя, поэтому давай уж как-нибудь вместе, — вздохнула Мирюэль. — Только с головой поаккуратнее всё же.       В барьер, разделяющий платформы, мы прошли вместе с тележкой, даже умудрившись не покалечиться. Глаза я открыла, лишь когда до меня донёсся гомон, состоящий из переругиваний, соплей и радостных криков, а после и удивлённый вздох бабушки. Моему взору предстала картина: отчётливо выделялся алый поезд, и был он почти как в первом фильме! Таким ярким и таким волшебным казался паровоз мне, что я невольно залюбовалась; на лице моём расплылась широчайшая улыбка, полная безумного восхищения, а глаза заслезились то ли от редкого яркого солнца в Лондоне, то ли от предвкушения.       Я не могла поверить, что вот я, одна из многочисленных фанаток, удостоилась чести не просто прокатиться в Хогвартс-Экспрессе, но и выучиться в этой школе! Месяцы в пещере наедине с Пьеро и чокнутым Ахероном точно того стоили, и я была вынуждена признать, что даже непроизвольно благодарна этому человеку за подобную возможность.       В груди что-то обмерло, стоило мне оглянуться. Вывеска «платформа номер девять и три четверти» завораживала, но к горлу подкатил ком. Было обидно, ведь как бы сильно я не желала попасть в другой мир ещё в «прошлой» жизни, мне хотелось, чтобы именно настоящие родители с братом проводили меня сюда. На душе стало горько от одной только мысли, и я поспешила отвернуться от вывески, чтобы рассмотреть здешних.       Людей было не так много; часть определённо собралась, чтобы пораньше отделаться от своих отпрысков, а потом благополучно слинять на все четыре стороны. Маги и маглы собирались в небольшие кучки, давая то наставления быть паинькой, то пожелания хорошего пути, то слова, полные надежды, чтобы никогда больше встретиться вновь.       Слышались голоса и недовольное уханье сов — даже они поддерживали всеобщий галдёж, — мимо слонялись неизвестной породы кошки с фиолетовыми хвостами и жёлтыми ушами. Кажется, я даже видела белого британского с огромным синим пятном на одном боку и красными глазищами. Не узнать в нём соотечественника я не могла, поэтому стала прикидывать, учится ли здесь Антонин Долохов.       А, точно, СССР же ещё.       Первые несколько вагонов уже были набиты школьниками. Некоторые из них громко орали друг на друга, устраивая побои во имя приглянувшегося им купе, хотя, видит Мерлин — большая часть половины поезда пустовала. Некоторые же наоборот грозились свалиться из окон из-за желания освоиться в экипаже, но в то же время попрощаться с родителями как можно попозже.       Единственный не слишком уж весёлый плюс отсутствия родных был, пожалуй, в том, что мама бы меня не пустила в школу на другой континент ни под каким предлогом. Я ведь даже в лагерь у соседнего села не ездила никогда, о какой Британии вообще может идти речь?       — Элли, пошли, — позвала Мирюэль, и мы двинулись ближе к поезду, однако затормозили в метрах десяти от него.       — А почему… — не успела договорить я, как Мирюэль ласково положила свою ладонь мне на щёку, отчего я дёрнулась, как ошпаренная. М-да, может, я и привыкла к бабушке, но к её любви — нет. Это, очевидно, отразилось и на моём лице, из-за чего улыбка старушки дрогнула.       — Извини, — стушевалась я.       — Ты едешь в школу, Элли, — между тем чересчур бодро заметила бабуля. — Волшебную школу. И, хоть ты, естественно, не училась в нёй до этого как все, это не мешает тебе превзойти их всех в магии! Пожалуйста, пиши мне, — попросила женщина. — А если тебя будут обижать, то тоже пиши. Я, обещаю, поговорю с самим директором или даже другим любым начальством, если это только потребуется и поможет тебе хоть немного.       Вот тут мне стало стыдно так, что щёки мои заалели. Мирюэль поглядела на это как-то странно-горько, после чего осторожно обняла меня. А я не сопротивлялась, давясь накрывшим меня запахом домашнего молока, которое бабуля постоянно покупала у своей знакомой и частенько пила вместо чая перед сном.       — Хорошо, — искренне пообещала я, неловко разомкнув объятья. — Пойдём, найдём свободное место заранее, — позвала я её затем и уже собиралась двинуться, но Мирюэль не сдвинулась ни на дюйм. На немой вопрос она лишь отмахнулась:       — Иди, Элли, а мне пора. Познакомься пока с кем-нибудь, у меня поезд скоро, надо успеть не проворонить…       — Ты уже уходишь? — как-то разочарованно протянула я, сама того не ожидая.       — Не хочу быть обузой, — улыбнулась ба. — Пиши мне, пока!       Я, глядя на удаляющуюся спину, ещё немного постояла на месте с нарастающей пустотой внутри. Так меня ещё не отшивали и к чёрту практически в открытую не слали, поэтому оказалось подобное… неожиданным. Крайне. Она ушла так, словно мне было не известно, что следующий магловский поезд прибудет лишь через полтора часа.       Именно так я, потупившись ещё немного и оглядев алый поезд заново, чьи краски словно навсегда померкли, покачала головой и просто двинулась в поисках свободного места с неприятным осадком на душе.       Ни родителей, ни брата, ни бабушки, а вместо разбитого корыта чуть не грохнулась у проёма в Хогвартс-Экспрессе. Я — лошара по жизни, если вы ещё этого не поняли, ведь даже элементарных канонных героев, как другие попаданцы, не встретила за всю дорогу в «новый» мир, если не считать МакКошку, Дамблдора и Крауча. Где мои Мародёры и Лили, а, семидесятые, мать вашу?!       Конечно, на каникулах я приняла трудное для себя решение забить на них и на рожон не лезть, светя в открытую знаниями канона. Возможно, я и страдала наличием адреналина в максимально идиотских ситуациях, но синдрома героя во мне как такового, к счастью, не наблюдалось. И как бы я ни хотела подать этим персонажам шанс на счастье, учитывая их дальнейшие судьбы, никто не мог гарантировать, как подобное отразится на моей тихой-спокойной жизни, что в первую очередь было важно мне. Поэтому тактика была следующая: просто так никуда не лезть, а если всё-таки влезу — осторожненько выйду из игры и переведусь в тот же Колдовстворец для разнообразия досуга попаданческого.       Я тихонько хмыкнула с видом замученного жизнью одиннадцатиклассника. А может, это я человек неправильный? Жить — живу, но прока никому от этого нет; жила тогда — хотела помереть, а померла — собираюсь и другим дать помереть, будь это даже мои любимые герои из популярной книжки.       Купе я выбрала где-то посередине, отыскав свободное. Пока шмотки покоились внутри чемодана, чемодан покоился на полке. С лёгким интересом поглядев в окно, я стала было разглядывать людей на платформе, количество которых постепенно увеличивалось. Может, я и обещала стараться не лезть к ребятам из семидесятых, но глазеть втихаря никто не запрещал, поэтому, не найдя среди толпы приблизительную версию Лили Эванс и остальных Мародёров из своей головы, я жуть как приуныла. Может, опаздывают?       А в купе тем временем постучали.       В проёме показалась белокурая голова.       — Прошу прощения, ты не против, если мы войдём? — безмятежно спросила обладательница прекрасной, собака меня раздери, кнопы вьющихся волос. Этакое «мы» вызвало у меня парочку вопросов, но девушка, как по инерции, позволила дверце купе отъехать дальше, представляя остальную часть её же тела. Сзади стойко держалась по всей видимости её подружка с чистым блондом и крайним безразличием на лице.       Тьфу ты, не дай бог они ещё и аристократки, а то больно уж слишком красивые.       — Ехать втроём интереснее, но если ты против, мы поищем другое свободное купе, — продолжила она.       — Конечно, — немного запоздало кивнула я, потупившись, — проходите.       С криком выгонять я их не собиралась, ведь наживать себе врага в первый же день — слишком по-поттеровски. Однако будет весьма иронично, если мы едем в том же самом купе, в которое сядет Гаррик через несколько лет, поругавшись с Драко Малфоем. Ну, а если эти дамы всё же из местной аристократии, то лучше представиться полукровкой, ведь по сути не обман даже (договорившись с Макгонагалл об моём статусе крови в день покупок, я стала называть его так, хотя на те же пятьдесят процентов могла оказаться маглорождённой для других).       Девушки прошли, но вторая с некой неохотой. Я отвела взгляд в другую сторону и, как бы не хотела сейчас оказаться последней сучкой с вечной иронией на языке, застеснялась, не решаясь заговорить первой. К счастью, первая девушка помогла мне с этим, ярко улыбнувшись:       — Я тебя раньше не видела. С какого ты факультета?       — Оу, меня зачислили в число студентов недавно, — судорожно ответила я. — Я вроде новой ученицы…       — Ничего себе! Я Пандора Лестрейндж и…       Мне захотелось провалиться под землю, и я немного скованно ссутулилась.       В одном фанаты были правы: Пандора, мать её величества Полумны, действительно оказалась в девичьи Лестрейндж. Хотя, много ли Пандор бродят по Хогвартсу в поисках мозгошмыгов?..       — …а это Петуния Эванс, староста школы и моя подруга… — донёсся мягкий голос до меня как через толщу воды.       Не сразу дошёл до меня смысл этих слов, но, подняв взгляд со своих колен на «старосту», я встретилась с сухим кивком со стороны эдакой «Петунии».       Пиздец. Полный пиздец.       Нет, а как ещё назвать всё это? Не я ли ныла, что я неудачная попаданка и бла-бла-бла? Забираю свои слова назад до единого, ибо к подобному развитию событий была не готова и вряд ли вообще буду когда-нибудь. Мне ведь даже мысль, что канонные персонажи могут поддаться неким… изменениям, не приходила. Чего дальше ждать от судьбы? Может где-то рядом пролетает Вернон Дурсль в роли капитана команды по квиддичу на Нимбусе?       А если в этой истории Лили — магла, а Петуния — будущая миссис Поттер?! Как будут называться книги по франшизе тогда?! «Дадлик Поттер и Капитан-Хомяк: как приручить Тёмного Грызуна-Хомку»?!       — …на какой курс ты идёшь? — услышала я вопрос Пандоры.       — На пятый, — ответила я, но взгляд теперь не прятала.       — Значит, я и Туни постарше будем, — вновь миленько улыбнулась Пандора шире прежнего. Не будь я на грани нервного тика, умилилась бы. — Мы выпускники и сдаём ЖАБА в этом году. Ты ещё ведь не распределена? В любом случае можешь обращаться ко мне или Петунии за помощью: не откажем, если что.       — Вы ведь с Когтеврана? — вдруг решилась я; голос был немного осипшим.       — Так заметно? — удивилась Пандора с такой мягкой улыбкой, что я отчётливо разглядела ямочки на её щеках.       — Я бы больше склонялась к нему, черты вроде бы когтевранские, — без угрызений совести налгала я, ведь, не знай я их канонных, то решила бы, что попала в змеятник из-за фамилии «Лестрейндж». Логично предположить, что если передо мной находится мать Полумны, то и Пандора может оказаться когтевранкой с большой вероятностью. А Петуния шла комплектом.       Немного нервно, но я старалась продолжать вести диалог, к которому госпожа Эванс примкнуть отказывалась, демонстративно углубившись в какую-то книжку по защите от тёмных искусств.       М-да, перспективы завести новых друзей зашкаливают.       — А ты…       — Планирую на Пуффендуй во имя спокойной жизни, — отмахнулась я, но на удивлённые взгляды, скрестившиеся на мне, начала философствовать (даже Эванс оторвала взгляд со страниц учебника, дабы поглядеть на бесплатного философа во всей красе юности): — Ну, я бы хотела в Слизерин, но темка не моя в плане чистоты крови, хоть я и полукровка. Жить хочется, а гриффиндорцы и слизеринцы наверняка с огромной вероятностью поубивают друг друга; Пуффендуй же вроде не конфликтный, а Когтевран просто не для меня… И под лавкой возле гостиной не хотелось бы ночевать…       Неожиданно Лестрейндж расхохоталась, а Эванс молча вскинула бровь.       — Слухи и до новичков дошли? — тепло удивилась Пандора, на что я лишь нервно пожала плечами.       — Однако мне придётся тебя разочаровать: в Пуффендуе для того, чтобы пройти в гостиную, нужно постучать по бочкам в особом ритме, или же… — вдруг начала была ни с того ни с сего Петуния, но:       — Тебя обольют уксусом, — закончила я с грустным вздохом. — Я читала об этом в книге.       Увы, канон не врал — в главе о факультетах этому феномену был посвящён целый абзац.       Петуния кивнула, хотя нисколько не растеряла вид равнодушной ко всему особы. Было заметно, что если Пандора интересовалась и задавала вопросы вроде бы как искренне, то в другой девушке чувствовалось явное безразличие. И при всём уважении к людям, я ненавидела когда так делают. Этакое «так» — это когда ты пытаешься нормально поговорить, но вместо «катись к Мордеру» или вежливого разговора ты получаешь открытый динам. Тем более Петуния — староста, от которой я ждала как минимум понимания из-за столь резких перемен в жизни.       Вообще к семейству Эванс я питала чувства разные: абсолютно никакие к родителям, нечто вроде любви к Лили и жалость с каким-никаким, а пониманием по отношению к Петунии. Последняя злой тёткой мне не казалась хотя бы потому, что сама бы я зависть в случае вспышки волшебства у родного брата подавить не смогла бы, как и обиду на то, что он особенный, а я — нет, окажись я за это хоть трижды эгоисткой. Мне было жаль эту тётку, да вот только самой Эванс было на меня наплевать. Не скажу, что мне вообще нужен наш с ней диалог, но само собой поговорить после стольких скитаний по коридорам пещеры мне было необходимо, будь это разговор хоть с магическим попугаем!       Но это всё теперь — не тот канон, где эта блондиночка с чёлкой была маглой и человеком с понятными, знакомыми мне чувствами. Эта история каким-то неясным образом наделила старшую Эванс магией, поэтому отследить ход её мыслей теперь казалось мне попросту нереальным с учётом уже её собственной особенности.       — Я даже не знаю, что хуже: спать на морозе или же отравиться уксусом, — с сомнением протянула я.       — Не всё так плохо, — поспешила разубедить меня Пандора — благослови боже эту даму. — По крайнеё мере, у столиков возле входа в нашу гостиную есть пледы.       — Сомнительные перспективы.       — Зато…       Продолжение я уже не слышала — дверь в купе отъехала, и к нам влетел какой-то незнакомый мне блондинчик. Именно что влетел, потому что оказался он возле нас на одном колене, неведанным мне образом проскользнув по полу. Ну, знаете, как это обычно делают с пафосом певцы вроде Джаггеда Стоуна, только без размахиваний пальцами по струнам гитары.       — Йо-о-у, Эванс, Лестрейндж, — с акцентом протянул парень, глядя на двух других девушек, сидящих напротив меня. Однако, завидев, что те не одни, он тотчас обернулся ко мне всем корпусом (я не сдержала удивлённого писка, ага), улыбнувшись во все тридцать два: — Рад познакомиться, ma chère. Отныне я ваш навеки покорный слуга. Зовите меня мистером, служащим такой прекрасной даме как вы…       Ух ты, теперь у меня свой вассал.       Пандора закашляла, стараясь скрыть смех, когда отмершая я, точно по инерции, вытянула руку вперёд, на которой сразу же был запечатлён невесомый поцелуй. Раскрасневшаяся Петуния словно вынырнула обратно к нам на поверхность, возмущённо завопив:       — Ноа!       «Шнапп?»       — …Розье, — отчеканил парень. — Приятно познакомиться, мадмуазель…       — Эллисон, — вставила я, прежде чем понять, с кем имею дело.       Мать вашу, а где собственно Эван или Феликс Розье? Почему передо мной кланяется какая-то пародия на канон, даже не поинтересовавшись о моём статусе в обществе? Надеялся на благоприятный исход из-за компании Лестрейндж? А Эванс со статусом маглорождённой его не смущала?       — Мы ведь на разных курсах? — уточнил парень с улыбкой.       А, ладно, вассал он есть вассал в любом случае, а остальное мы опустим.       — Наверное. Я новенькая и поступаю на пятый, — призналась я как-то до того беспомощно.       — Мой кузен Эван сейчас учится там, — улыбнулся пацанчик ещё шире. — Но я зачем пришёл-то… Эванс, решил застать тебя пораньше. У нас патруль и собрание по планам. Быстрее разберёмся — быстрее закончим.       — Ни слова больше, — кивнула резко побледневшая Петуния, после чего почти сразу же направилась к двери и вышла. Последовавший за ней Ноа — на одном колене он казался коротышкой — подмигнул нам с Пандорой, прежде чем скрыться за второй старостой следом.       И это возможный будущий Пожиратель Смерти Розье? Даже жалко как-то, вполне нормальный ведь.       — Они надолго?       — Вернутся, — махнула рукой Пандора, ни разу особо не изменившись в лице за весь разговор. Улыбка продолжала играть на её лице. — В этом году очередь выбирать старост из Слизерина и Когтеврана, а Туни и Ноа лишний раз задерживать на собрании навряд ли будут.       — Он показался мне разговорчивым, — отметила я зачем-то, — Розье.       Не хотелось признаваться, но не повезло же мне попасть в компанию равнодушной Эванс, а не какого-нибудь весельчака наподобие Розье!       — Это правда, но тянуть собрание ему незачем.       — Странная у вас однако система выбора старост, — заметила приободрившаяся я. — По-очереди, конечно, не плохо, но что если настанет время Гриффиндора, а более подходящий человек для подобной роли будет учиться на Пуффендуе?       Я читала книгу, которую притащил мне Дамблдор, но ответа на свой вопрос толком-то не увидела. Хотя меня удивил факт, что в каноне у Роулинг с пятого по седьмой курс везде по две старосты на каждом курсе одного факультета, не считая общешкольных, когда здесь только по двое на весь факультет. Это получается всего старост десять во всей школе вместо двадцати шести.       — В книге этого нет, но суть не меняется, разве что порядок немного перестраивается иногда, — развела руками Лестрейндж. — Скоро должна встретиться мадам Льюис… Ты же пробовала шоколадных лягушек?

      ***

      Мы почти доехали до нужной станции.       За время, проведённое в купе, я как могла так и собирала по крупицам информацию о новом открывшемся мне «каноне». Было тяжело, но гораздо сложнее оказалось не сбежать от Петунии — особенно в самом начале, — ибо после собрания она вернулась ещё угрюмее прежнего, то бишь отстранённее от мира сего, будто нарочно парадируя Северуса Снейпа. Сказать, что это нервировало — ничего не сказать, зато я вдоволь наощущалась третьей лишней. Когда девушка вернулась, возмущаясь про неких «рыжих и бесполезных» мне стало ясно, что дело всё в Лили. Маглой та, спасибо Высшим Силам, не оказалась, что уже было каким-никаким плюсом по избавлению мира от Волдеморта, наверное.       С Пандорой дела шли стремительно лучше, однако лучшими подружками до конца жизни я нас не назвала бы тоже, пусть Лестрейндж и казалась мне ангелом, спустившимся с небес к нам, грешным простолюдинам, на землю. Когда не настроенная на дружелюбный и вполне вежливый разговор Петуния вернулась к нам снова, явно желая скрыться от «посторонних» глаз — причём лишь моих, — я пошла «прогуляться» по поезду, на что получила грустную улыбку от неё. Ничего интересного в поезде, правда, не нашла, ведь просто бродила по вагонам, меряя их шагами. Даже разок видела Ноа с друзьями. Тот по-дружески подмигнул мне.       Когда я вернулась назад к девчонкам, ничего особо не изменилось, но я максимально старалась не замечать той подчёркнутой вежливости от Петунии по отношению к себе во имя избежания конфликта на пустом месте, где виноватой оказалась бы сама в любом случае. Поэтому, когда Эванс вновь отправилась патрулировать коридоры с Розье, я не могла не вздохнуть про себя с облегчением. Правда, проницательная Пандора то ли обладала музыкальным слухом, то ли привыкла к подобному поведению подруги, но, кроме последующих слов, ничего не сказала:       — Не обижайся, Элл, Петунья просто не привыкла, что помимо нас мы можем часто общаться с кем-то ещё, — так же легко как и всегда заметила блондинка. — Меня ведь лишней на факультете первое время считали, а после подобного мало с кем начнёшь хорошо дружить. А ей нужно просто привыкнуть к тебе.       Чисто из соображений совести я тогда не позволила себе фыркнуть. Видимо, придётся привыкать к игнорированию, ведь моя застенчивость и некоторая необщительность тоже порой давали о себе знать.       — Макгонагалл просила меня не задерживаться и поскорее добраться до школы, — вместо этого заметила я чересчур бодро, — чтобы успеть пройти распределение.       — Я вполне могу проводить тебя до кабинета директора, но, полагаю, нужно лишь до профессора Макгонагалл?       — Да, спасибо тебе.       И всё-таки этот Ангелочек очень внимательный и милый, особенно когда улыбается. А улыбается Ангелочек почти всегда.       А вот одежда у волшебников то ещё дно. Нет, я понимаю, что покупала не у элитной Малкин с пометкой «RealКачество-Air-Sack», а в секонд-хенде у мадам Уитби, но не думаю, что это в любом другом случае как-то влияло бы на подол мантии. И это я сейчас говорю уже на практике, ибо, закутавшись в это, я запуталась в рукавах одежды, да так, что проходящие мимо нашего купе первокурсники с криком заумоляли какого-то второкурсника убрать от них подальше эту нечисть — меня, — которую те приняли за дементора по ошибке. Правда, напуганный не меньше их паренёк помочь не смог, но оно и понятно — даже великий Поттер научился разводить «редкие породы оленей» нелегально лишь на третьем курсе.       Выпутаться мне помогла Пандора, коварно поджимая губы, хотя дуться я на неё за тихие смешки по-настоящему не могла, ибо положительные эмоции делали её ещё краше. Пришлось включить всё моё актёрское мастерство, дабы сыграть вид оскорблённой особы во имя репутации, а точнее — остатков гордости.       Петуния моего позора вроде бы как не видела, потому что пошла помогать первашам, что было и к лучшему. Я же с Лестрейндж потопала на выход и, не забыв захватить остроконечную шляпу в честь праздника, протискивалась сквозь толпу с боем и едва ли не воинственным кличем. В итоге меня чуть не затоптал один крепыш с Когтеврана, однако извинившись за это почти сразу же раза так три — после этого я мысленно поставила себе пометку, что не всё в этом мире ещё потеряно, и добрые люди ещё есть. И — я уверена, — крепыш извинялся бы и дальше, рассеяно придерживая в руках новенький Нимбус-1001, если бы я жуть как не спешила к каретам.       На платформе Хогсмида было холодно, а мешок из секонд-хенда я пока носила без подогрева, поэтому пришлось пользоваться тем, что имелось. Конечно, я бы могла наложить Согревающие чары, но упустить карету не хотелось, поэтому я упёрто следовала за Лестрейндж по глинистой тропинке, тихо возмущаясь про себя за отсутствие нормальной дороги из асфальта в семидесятые.       Когда кареты были уже совсем близко, я поняла, что мы подходим к ним только потому, что одна девица с пепельным пучком волос умудрилась налететь на фестрала с разбегу. Рёв был дикий, и пока друзья-пуффендуйцы откачивали свою подружку, я как-то затравленно позволила себе поглядеть на этих животных. Они были точно такие же, как и в фильме: с тёмной шкурой, с отчётливо выпирающими костями и отсутствующим взглядом. Пандора, вроде как, моего временного увлечения не заметила, и, когда я уже хотела шагнуть внутрь первой попавшейся телеги, она сказала:       — Подождём Петунию.       И мы стояли, ждали Эванс, пока половина народу уже успела разбежаться по разные стороны точно так же, как мои жизненные силы на физике. Я с неприкрытой завистью поглядывала на студентов, которые уже покатились прочь отсюда, а Пандора тем временем постоянно и как-то воровато оглядывалась. Немного потаращившись на студентов со слизеринскими галстуками в двух каретах от нас, которые, по всей видимости, оказались точно в такой же, как и мы, ситуации, я поймала на себе такой же тоскливый взгляд одного чудика, какой сейчас, вероятно, был у меня. Когда я уже на полном серьёзе подумывала дать по съёбам, раздалось оглушительное пандорское «Тунья!».       — А вот и госпожа Хюррем пожаловала, — проворчала я, припоминая Юлины приколы из «Великолепного века».       К нам действительно быстрым шагом спешила Эванс почти что под ручку с Розье. Оба запыхались, а светлые волосы растрепались, создавая иллюзию сладкой ваты вместо нормальной причёски. Вот, чем бы я была сейчас не прочь закусить. Или кем.       — Ноа, ты чего так долго?! — послышалось возмущённое со стороны змеиного квартета.       — Извините, друзья-наркоманы, кто ж виноват, что балбес наш лесничий!..       — Ноа, не выражайся! — прикрикнула Петуния на парня, грозно сверкнув глазами.       — А балбес он, ведь вместо добра, несёт он за собой гибель у нас, смертных детищ!..       — Розье! Не выражайся!       — А кой ему дело до нас, простоватых…       — МакКошка меня прихлопнет, — убито сообщила я тихим голосом себе в никуда.       — …то хлопнет он нас, точно айсберг корабль!       — Да поехали уже! — не выдержал тот, с кем у меня был солидарный о жизни обмен взглядами. Но я-то знаю, что он просто смотрел лишь первые двадцать минут «Титаника», прежде чем уснуть до начала титров. — Не могу я больше слышать этот бред поросячий!       Кажется, я попала в клуб молодых талантов.       Так или иначе, но наша карета тронулась. Петуния, кое-как восстановив дыхание и никак не прокомментировав моё присутствие, начала рассказывать, как Хагрид спугнул первашей-маглорождённых, после чего те убежали в сторону Хогсмида от страха с планом побега из этой дурки (и ведь не сказать, что я не понимаю их!). И именно старостам на пару с лесничим пришлось искать этих детей, чью психику так бессовестно разрушило появление Хагрида в их жизни. И, скажу честно, моя реакция в другом случае развития событий мало бы отличалась от их.       Также в карете, к моему удивлению, пахло сеном.       Когда мы подъехали к чугунным воротам между двумя громадными колоннами с крылатыми кабанами на их верхушках, я начала пуще прежнего глядеть в оконце, желая рассмотреть замок во всей красе. Дыханье сразу же перехватило от восторга, хотя полной картины я ещё не видела — лишь многочисленные башенки виднелись вдали, где мерцали огни. Пока мы поднимались по склону, мне почему-то стало тоскливо от мысли, что я знаю часть людей и их судьбы с плохим концом, которые знать не должна. Я не герой, и смотреть на канонных персонажей от этого будет ещё больнее, ведь я добровольно позволяю им идти на всё то, что им предстоит пережить. И пусть есть чёткие обозначения здравого смысла и безрассудства, умирать вновь я не хочу — теперь уже навсегда.       — Знаешь, я даже тебе завидую, — послышался мечтательный голос Пандоры, когда я взглядом случайно наткнулась на Макгонагалл, грозно возвышающуюся на мраморной лестнице. — Так по-особенному приятно увидеть замок впервые.       — Ага, а скоро вы увидите чьи-то поминки, — иронично заметила я, игнорируя ступеньки для спуска и эффектно спрыгивая с кареты на землю, когда мы наконец-таки прибыли к пункту назначения даже без помощи Яндекс Карт.       Пока я торопилась подняться наверх к профессору, меня колотила лёгкая дрожь. Замок ведь действительно был великолепен, а я даже на него наглядеться не могу из-за того, что педагогика и школьный состав в Хогвартсе на высшем уровне! Обидно, чёрт возьми, пусть и школа была прекрасна на вид! Взгляд цеплялся за всё, что только было можно, из-за чего я невольно задрала голову, правда, быстро оставив эту идею — я едва не споткнулась об подол идиотской мантии вновь.       — Мисс Романофф, — встретила меня Макгонагалл суровым взглядом.       — Добрый вечер, профессор, — изо всех сил я постаралась придать голосу безмятежности. Выходило скверно и паршиво, слишком жалко.       — Я не буду вас отчитывать, но, я надеюсь, вы отдаёте себе отчёт в том, как сильно задержались. Прошу вас, следуйте за мной.       Мы оказались у подножья замка, а потом преодолели лестничный пролет, как и огромные массивные дубовые двери. Пока я шла следом и фигела от обширности замка, Макгонагалл быстрым шагом вела меня то по коридорам, то по лестничным площадкам — к счастью, с «прошлой» жизни я хожу быстро. Шёл следующий коридор, хотя я уже давно сбилась со счёта и не пыталась запоминать, куда идти по дороге обратно, надеясь на матушку-удачу. В конце концов мы прошествовали за угол и остановились у гигантской каменной горгульи.       — Лимонный шербет.       Горгулья вмиг ожила и отпрыгнула, открывая за собой почти сразу же расступившуюся стену. За этим чудом техники находилась винтовая лестница, на которую стоило лишь встать двумя ногами, и та начинала поднимать вверх подобно эскалатору. Боясь свалиться, я изо всех сил пыталась держать некого рода равновесие. Когда мы наконец-таки добрались до полированной дубовой двери с дверным молотком в виде грифона, я чуть ли не первая бросилась вперёд — остановила лишь совесть дать пройти МакКошке первой.       Постучав в дверь, МакКошка с видом непризнанного гения стала ждать приглашение пройти, а я с ней за компанию.       Поглядев на профессора трансфигурации вновь, я сделала вывод, что с нашей прошлой встречи она никак не изменилась: та же остроконечная странная шляпа, тот же зелёный полиэтиленовый пакет вместо нормального пальто. И вот мы снова вместе без парных фенечек.       Дверь отворилась, и мы вошли внутрь.       Круглый и просторный кабинет Альбуса Дамблдора — без него самого, впрочем — было трудно не узнать. Большой письменный стол из дуба с ножками в виде звериных лап был завален всякими кипами пергаментов, в то время как возле него стоял огромный, почти что королевский трон. На стенах о чём-то возбуждённо трепались картины бывших директоров и директрис, иногда косясь на нас. На соседних столиках находились приборы, которые сейчас не работали, и множество склянок для зелий. На одной из полок над столом лежала Распределяющая шляпа, громко похрапывая.       — Эллисон, здравствуй! Рад видеть тебя, — послышалось где-то сбоку. — Как поживаешь? У Мирюэль всё хорошо?       «И всё-таки ревность Минервы была небеспочвенна», — промелькнуло в моей тупенькой головке.       — Добрый вечер, директор, — вежливо поздоровалась я, оборачиваясь на сияющего в лиловой мантии Дамблдора, появившегося из ниоткуда. С недавних пор я пересмотрела приоритеты и решила, что Дамблдор в моих дедах лишним всё же не будет. — У нас всё хорошо, спасибо вам.       — Альбус, нужно поторапливаться и провести распределение, — заметила Макгонагалл. — Мы и так сильно отстаём от графика.       — Ну, шляпа Годрика уже давно дожидается Эллисон, — улыбнулся старик, покачивая седой головой. — Эллисон, ты же читала, как проводят распределение?       — Да, сэр.       — Прекрасно! Думаю, проблем не возникнет. Ну-с, садись, девочка моя, — сказал профессор, после чего наколдовал в воздухе табуретку и махнул мне приглашающим жестом садиться на неё, а сам впился в меня голубыми глазами, внимательно разглядывая. Это нервировало, однако по поводу чтения мыслей я особо не переживала — во время пещерных будней как-то Ахерон всунул мне точную копию серёжек-гвоздиков Эллисон, кратко объяснив, что это нечто вроде защиты от легилименции.       Мне одели на голову потрёпанную шляпу в заплатках, явно пережившую несколько войн между садовыми гномами и кельпи, пока стандартная студенческая оказалась зажата в моих ладонях. Распределяющая ведьминская шапка была великовата, но меня это не смутило, ведь смотреть в глаза Дамблдору не хотелось.       «Извините, тут кто-то есть?» — мысленно спросила я.       — Извиняем, — проскрипел голос у меня в голове да так, что я чуть со стула не свалилась, дёрнувшись. Потому что слышала я это точно в голове! — Обычно позже начинали, ну да ладно… Запросы есть?       Вот это я понимаю, работяга! Только рабочий день начался, а она уже интересуется! Ей бы консультантом в Магнит Косметике быть, сразу бы взяли людей обслуживать!       «Есть, уважаемая шляпа, но я бы хотела послушать и ваши мысли, прежде чем начать сортировку», — согласилась я, ведь реальная шляпа одно, а тест на факультет в гугле — другое. Да и кто откажется послушать о своих основных качествах?! Уж точно не я.       — Кхм, все вы так, куда уж… — проворчала шляпа, прежде чем восторженно вскрикнуть: — О, милостивый Годрик, давно я таких особ не встречала! Воскресших! И ты ещё собираешься на Пуффендуй?.. Когтевран бы лучше отразился в плане некромантии…       Я подавилась воздухом, глухо закашлявшись.       «Простите? «Воскресших» это в смысле…»       — Да-да, я всё вижу, я всё слышу, — раздался ворчливый голос. — Но ты ведь послушать о качествах своих хотела? Итак, дому Гриффиндора ты по-настоящему не подходишь — уж слишком часто прощупываешь почву, прежде чем действовать или не действовать вообще…       «У меня, вообще-то, адреналин», — попыталась возмутиться я, пусть ещё и не до конца отойдя от прямого заявления о моём появлении в другой части Вселенной.       — Скорее, шило в заднице, но оно и у Салазара было, когда тот пытался помочь Годрику от нового сорта растений Пенелопы спастись. Поэтому — нет. А что насчёт Когтеврана… Мир и не таких чудных видал, хотя оригинальность присутствует, да и будущему невыразимцу лучше там будет. Но…       «Но?»       — …но тебя я к Кандиде всё равно не отправлю: меня беспокоит судьба стража гостиной, чью загадку тебе придётся разгадывать каждый день… Да и ты туда не слишком-то желаешь попасть, если откровенно.       И ведь не сказать по виду, что эта старушка-шляпа такая болтливая.       — Я бы даже, может, дала Слизерин. Амбиции не слишком-то и видны, но если понадобится, то обернёшь нападение василиска на беседу в беседке за чашечкой горячего чая. Да и веселье ты навести умеешь, а моим змейкам это лишним не будет, учитывая то, что их ждёт в дальнейшем…       Я ошарашенно молчала. Не каждый день шляпа намёками на наличие Тайной комнаты здесь разбрасывается, наверное…       — Чего приуныли? А, ну да, ты же горячий чай не слишком любишь, — прокряхтела та насмешливо. — А вот я — как ты любишь выражаться — чаи с директором не гоняю вообще. У нас кодекс о конфиденциальности дела учеников, а то чего один Реддл или Блэк-младший стоят.       Облегчения это особо не принесло, хотя в груди радостно потеплело от одной мысли, что моя детская мечта учиться на Слизерине могла воплотиться в реальность, стоило мне сейчас попросить об этом у шляпы.       Хотя, я не была уверена, смогу ли выжить там с учётом количества будущих Пожирателей и гнёта из-за крови, а также впоследствии конфликта всего факультета с гриффиндорцами в частых случаях. Учиться великолепно мне будет сложно, а чужой быть тоже не хочется. Обидно, чёрт возьми.       «А Пуффендуй?..»       — Согласна, но что насчёт Пуффендуя… Своих детей Пенелопа любила и учила оберегать друг друга, а ты и на помощь не позовёшь с малейшим шансом на риск, если сама того не захочешь. Семейных ценностей в тебе маловато, если уж честно. А если вообще в целом о добропорядочности с тобой говорить, то…       «Да я сама добропорядочность!»       — Вижу, — кхм! — поэтому ты и сбежала со школьного флешмоба, игнорировала свою бабушку — причём в обеих жизнях, — отказывалась учить биологию только потому, что тебе в педагоги выпал именно родной дядя, который нервировал тебя своими шутками — кхм! — и…       «Будьте здоровы, не болейте», — слегка раздражённо обратила я внимание на покашливание бедняжки, дабы прекратить поток претензий в свою сторону.       — Спасибо.       Настал момент красноречивого молчания.       «Так можно?»       — Ладно, — помоги барсукам, Мерлин, — бог с тобой, кхм, — произнесла тихо шляпа, прежде чем заорать во всю глотку, если у неё такая и имелась: — ПУФФЕНДУЙ!       Последовали аплодисменты — довольные от директора и вежливые от декана Гриффиндора.       — Ну, трудолюбие и верность, честность, да, Эллисон? — улыбнулся Дамблдор, пока Макгонагалл помогала мне снять так называемый судебник. — Мои поздравления с поступлением! Пуффендуй — прекрасный факультет!       — Спасибо, — скромно выдала я, побыстрее нацепив на себя свою остроконечную шляпу и с неким удивлением случайно приметив на мантии теперь уже символ Пуффендуя и жёлто-чёрный галстук в полоску, обвитый вокруг моей шеи. Моё желание ретироваться подальше от голубых глаз старика было настолько большим, что я, не придав смене цвета школьной формы такое большое значение, немного сиплым голосом спросила: — Это же всё?       — Да, Эллисон. Профессор Макгонагалл проведёт тебя до Большого зала, а потом пойдёт встречать первокурсников, — согласился добрый дедушка. — Минерва, вы идите, а мне нужно завершить кое-какие дела. Распределяющую шляпу я принесу вам сам.       — Благодарю, Альбус.       Аккуратненько отправив нас на все четыре стороны по всем правилам этикета, Дамблдор ушёл куда-то в глубь кабинета, а мы с профессором вышли. Напоследок бросив скомканное «до свидания» директору, я резко ощутила нахлынувшую неловкость и скованность, когда мы с Макгонагалл начали наедине спускаться вниз. Примерно так и прошёл мой путь в Большой зал — в угнетающей тишине и бесконечной ходьбе туда-сюда по коридорам и обратно. Только у дубовых дверей наш дуэт затормозил, и МакКошка заговорила:       — Мисс Романофф, мне нужно идти. Стол Пуффендуя находится слева в самом краю — не ошибётесь, — а ваш декан, Помона Стебль, поговорит с вами насчёт индивидуальных занятий ближе к концу неделю. На уроки вас будут сопровождать сокурсники.       На этой замечательной ноте мы поспешили расстаться и слинять каждый своей дорожкой.       Большой зал не разочаровал: потолок был усеян ярко сияющими звёздами, что так удачно гармонировали с парящими в воздухе над головами студентов свечами, на которые я с интересом потаращилась, на короткий промежуток времени застыв возле дверей.Четыре стола была набиты учащимися, когда за другим, расположенным поперёк, восседали преподаватели. Не составило труда найти среди них знакомые лица: полноватая женщина с добрым лицом и алыми щёками выдавала в себе Помону Стебель, а хихикающий низенький профессор в мантии напоминал Флитвика, что позволял себе лёгкий флирт по отношению к моему декану. Горация Слизнорта спутать оказалось невозможным — уж слишком каноничные у него оказались пышные усища и набитое брюхо. Только подошедший Хагрид так же давал о себе знать как минимум из-за своего огромного роста. Край с левой стороны действительно занимали пуффендуйцы, а на соседнем расположились когтевранцы. После них шёл стол Гриффиндора, а потом, с другого края, — Слизерина.       Я, спохватившись, что слишком странно выгляжу со стороны, поспешила к своим барсукам. Осторожно присев там, где, на мой взгляд, сидели мои ровесники, я позволила себе быстрый, едва заметный вздох. Так, дошла и не убилась — уже хорошо. Теперь нужно будет высидеть до конца пира, а потом тихонечко найти старосту и отправиться покорять мир своей загадочностью. Или даунизмом.        — Привет! — стоило мне только присесть, как какой-то русоволосый паренёк прервал все мои планы по поводу временного затишья. — Ты откуда? Не помню тебя здесь раньше.       — Здравствуй, — вежливо кивнула я, немного нервно поджимая губы. Гулькин хрен, сейчас ещё и объясняться придётся, стараясь не накосячить, а я есть и спать хочу! — Эллисон, пятый курс. В Хогвартсе впервые.       — Ого… Так ты и есть та новенькая? — подключился ещё один парень с тёмно-каштановой гривой. Голос его был приветлив, и он явно хотел ещё что-то добавить, но его прервала рыжеволосая девочка, недовольным голосом заметив:       — Очевидно же, что да, Дэн. Серьёзно, когда вы с Джеком начнёте включать мозги…       — Очень приятно, Эллисон, — между тем кивнул русый, мило улыбнувшись, да так, что у него выступили отчётливые ямочки на щеках. — Я Джек О’Флаэрти, тоже пятикурсник. Этот балбес с шестого курса — мой друг Дэниел Макмиллан, а местная злая рыжуля — Кэтрин Мэдли, так же пятикурсница.       Канонные персонажи! Неужели передо мной отец Эрни Макмиллана?!       — Взаимно. А…       — Дэн! — послышалось со стороны. К столу пуффендуйцев быстро бежала ещё одна рыжая девушка, но на этот раз с голубыми глазами, явно запыхаясь. — Видела Макгонагалл, сейчас будет распределение… Но не суть. В общем, попросила приглядывать за новенькой… Ох, Дэн, нужно найти её и помочь бедняжке!       — Уже нашли, Лиз, — кивнул на меня Макмиллан.       — Да? Слава Мерлину! — облегчённо улыбнулась девушка, садясь рядом. — Здравствуй, профессор Макгонагалл попросила за тобой приглядывать, поэтому не стесняйся обращаться ко мне или Дэниелу, Эллисон! Мы старосты, поэтому с удовольствием найдём время и поможем тебе… Ой! Я же забыла представиться! Элиза Курт, курс шестой… Извини, с этими делами совсем позабыла обо всём, поэтому не…       — Элиза, — обратилась я к ней, обрывая всю эту фирменную речь.       — Да?       — Выдохни. Со мной всё в порядке.       — Ох, прости, совсем заболталась… Но мы ведь с тобой на разных курсах, поэтому будет неплохо познакомить тебя со всеми, чтобы тоже приглядывали и в случае чего немедленно… Так-так-так, кто у нас тут… Ага! Небула, дорогая, подойди сюда, пожалуйста! — тараторила Элиза, подзывая к себе шикарную блондинку, на фоне которой я, наверное, выглядела как последний чёртик из табакерки.       — Привет, — поздоровалась девушка, присаживаясь напротив нас возле подвинувшегося Джека О’Флаэрти, и с интересом поглядывая на меня.       За всю свою жизнь в России я встречала блондинок лишь на картинках, да и то крашенных. А они, гадины, развелись, блин, в Шотландии! Нет, ну это непростительно, уже третья девушка за чёртов день! Тоже так хочу, чёрт возьми!       — Это Эллисон Романофф, Небула. Эллисон, это Небула Гордон, а в будущем Макмиллан, — представила нас друг другу Элиза Курт с лукавой улыбкой. — Небула, — обратилась она к блондинке, — не могла бы ты приглядеть за Эллисон, пожалуйста? Как-никак вы обе девушки-однокурсницы, будет проще, а мне ещё с первым курсом разбираться…       — Конечно, Элиза, — согласилась Гордон, вновь окинув меня заинтересованным взглядом. — Я помогу.       — Спасибо! — улыбнулась милейшей и одновременно измученной улыбкой Курт. Она хотела вставить что-то ещё, но была вынуждена замолкнуть, так как в зал вошла Макгонагалл с первокурсниками на хвосте.       Распределение длилось долго, и я довольно быстро заскучала под всеобщим, тягостным молчанием. Единственный плюс всё же был в том, что парни — Джек и Дэниел — делали ставки, кто куда попадёт под тихое шиканье невестки Макмиллана и вероятной будущей матери Эрни — Небулы. Я в ставках не участвовала, но как и ребята предлагала варианты факультетов для первокурсников. Где-то на середине вызвали Локонса.       — Локонс, Златопуст.       На «сцену» вышел улыбающийся во все тридцать два молодой писатель с задатками стирателя памяти. Может, сказочку ему детскую «Тайное становится явным» прислать анонимно, которую мама мне как-то прочитала? Намекнуть, так, для всеобщего развития?       — Точно гриффиндорец, — объявил какой-то мулат, сидящий неподалёку от Дэниела. — Слишком уж активный.       — Да не, Марк, точно нет. Я бы дал… ну, Слизерин? — заметил Джек.       — Мне кажется, он когтевранец, — просто сказала я, рассматривая мальчика, когда шляпа, точно по команде, выкрикнула:       — КОГТЕВРАН!       — Ну вот… Слушайте, а долго так ещё сидеть?       — Пока распределение не закончится, а Дамблдор не толкнёт речь о начале нового учебного года, — ответила ещё одна мулатка, как две капли похожая на того парня, которого Джек назвал «Марк». На мой слегка вопросительный взгляд она тихонько представилась: — Я Мари Скоткинс с шестого курса, а до этого ты говорила с моим братом-близнецом Марком.       — Очень приятно, я Эллисон.       Постепенно толпа нераспределённых заканчивалась, а я всё знакомилась и знакомилась с новыми людьми, правда стараясь удержать в голове имя каждого человека. За это время я успела и поглядеть на других учеников с противоположных столов, кое-как отыскав среди сотни голов макушки Мародёров и Лили для галочки, по завязавшемуся приятельству махнув рукой Пандоре. Стол Слизерина рассмотреть толком не удавалось, как бы я не пыталась.       Одной из последних вызвали Каролину Уитби.       — Уитби? — удивилась я, а затем обратилась к Теодору с шестого курса, у чьей матери и покупала одежду в Косом переулке: — Твоя сестра?       — Да, ещё есть Синни с третьего, — согласился он.       — ПУФФЕНДУЙ! — выдала вердикт шляпа, лишь коснувшись головы Каролины. Довольная девочка уселась на другом краю стола возле новоиспеченной подружки, помахав ладошкой не менее довольному брату.       Вскоре маскарад закончился, и наконец поднялся Дамблдор со своей фирменной речью о добре и зле.       — Добро пожаловать в Хогвартс на очередной учебный год всех — и новичков, и старичков! — объявил он. — Первым делом я бы хотел представить вам нашего нового преподавателя по защите от тёмных искусств. Поприветствуем же все вместе профессора Оливера Гилсона!       На этих словах поднялся мужчина среднего возраста в тёмно-фиолетовой мантии с заплетёнными в длинную косу чёрными волосами. Он, под громкие аплодисменты, оглядев зал, позволил себе коротко кивнуть и мигом усесться назад.       — Также хочу сказать, что наш любезный смотритель, мистер Филч, просит напомнить, что использовать магию где-то помимо классов по-прежнему не стоит. В Запретный лес соваться нельзя, и я надеюсь, что об этом помнят и старшие, — заметил директор, удостоив стол Гриффиндора мимолётным взглядом, а именно четырёх друзей. — Тем, кто желает записаться в сборные команды по квиддичу, стоит пройти отборочные испытания, дату проведения которых вы узнаете чуть позже, обратившись к стенду с новостями, — Дамблдор, обведя учеников пронзительным взором голубых глаз, вздохнул. — А теперь о главном. Наверное, нет смысла говорить, насколько сильно возросли силы лорда Волдеморта и его сторонников в наши дни, — заявил он, не обращая внимания на звенящую, гробовую тишину. — Я прошу вас быть осторожными и соблюдать правила безопасности, установленные для вашей же защиты, несмотря на всю их, как может показаться на первый взгляд, абсурдность. Если заметите что-то подозрительное — обращайтесь к деканам, — попросил он. — Ну, а я не вижу смысла откладывать долгожданный пир. Наслаждайтесь!       С хлопком в ладоши на столах материализовалась еда. Виднелась запечённая картошка, курица, тарталетки, фрукты, салаты, мясные пироги с говядиной и почками, ванильное и шоколадное мороженное с печеньем и куча сладостей из Сладкого королевства. Одним словом — шведский стол какой-то. Я просто в восторге переводила взгляд от одного блюда к другому около минуты, не зная, с чего начать.       — Вот это да…       Не забывая о манерах, я аккуратно наполнила тарелку картошкой, куриной ножкой и салатом, который, вроде как, не люблю. Ребята тем временем начали болтать о ерунде, потихоньку расспрашивая меня о моём прошлом.       — Почему ты перевелась в Хогвартс? — поинтересовалась Кэтрин Мэдли.       — Понимаете, — начала я из далека, — я живу лишь с бабушкой с папиной стороны, а она не волшебница, в отличие от матери, которая умерла довольно-таки давно. Но, боюсь, ничего особого я вам рассказать всё равно не могу, потому что до этого мне пришлось столкнуться с амнезией, и теперь я ничего не помню из своего прошлого вообще… Этим летом ко мне пришёл Дамблдор, так как я живу возле Лондона, и посочувствовал мне, предложив обучение здесь. Но, если честно, я бы не хотела об этом говорить, — грустно завершила свой рассказ я, уставившись в тарелку отсутствующим взглядом. Последнее проблем не составило.       Пуффендуйцы, которые прислушивались, неловко замолчали. Элиза положила свою руку мне на плечо, и я через силу не сбросила её, едва заметно вздрогнув.       Ну не тактильная я, да.       — Мне жаль, Эллисон, — вздохнула она так искренне, из-за чего мне стало неловко от собственной лжи.       — Да ничего, бывает, — улыбнулась я краешком губ, замечая, как потупилась Кэтрин. — Не переживайте.       — Извини… — всё же произнесла Кэтрин. Я же продолжила отрепетированный в голове рассказ:       — Но я точно знаю — по рассказам бабушки, естественно, — что моя мать из-за границы.       — Откуда? — с интересом спросил чистокровный пятикурсник Каспер Хопкинс.       — СССР.       Мои слова вызвали настоящий ажиотаж, что все разом оживились.       — Круто-о, — присвистнула Мари Скоткинс.       — Вот это да! — хмыкнул Джек О’Флаэрти.       — А по-русски говоришь? — поинтересовалась Небула.       — Да, говорю.       — Бесценный навык в наши дни, — заметил помрачневший Кристофер Кларк, наш однокурсник.       — Почему? — удивилась Кэтрин, растеряв свою лёгкую заносчивость.       — В «Пророке» писали, что Сами-Знаете-Кто ищет сторонников за границей, а русские никому из нас помогать не слишком-то хотят. У них и своих проблем полно.       — Как думаете, мы выживем? — риторически спросил Брайан Стеббинс.       — Хотелось бы, но надеяться на многое не стоит, — заметил Дэниел Макмиллан. — Дамблдор прав, наступают тяжёлые времена… Ему будет плевать, насколько чиста наша кровь, он просто убьёт любого восставшего…       — Ой, ребят, давайте-ка о чём-нибудь другом, — попросила побледневшая Элиза Курт. — Меня от одной мысли о Нём в дрожь бросает.       Все мысленно согласились с ней, и уже через какое-то время все снова непринуждённо болтали.       Когда Каспер предложил мне попробовать шоколадную лягушку, я отказала с едва скрываемым отвращением. Тогда, в купе, Пандора, узнав, что я не разу не пробовала это, немедленно скупила дюжину таких сладостей для пробы. Шоколад я любила, а когда во рту что-то шевелится — нет, поэтому теперь в кармане мантии у меня покоился лишь единственный вкладыш с Морганой Ле Фэй — заклятым врагом Мерлина.       В какой-то момент мы дошли до уроков ухода за магическими существами, и я с удивлением узнала, что конкретного волшебного понятия у волшебников о медведе нет. Тогда я начала описывать внешние данные этого животного. Особенно впечатлительный семикурсник Эдгар Боунс из чистокровной семьи пришёл в восторг, решив, что я встречалась с ним вживую. Я тогда махнула рукой, мол, не перебивай, но парень, видимо, принял это за согласие. Хотя медведя я действительно видела несколько раз в зоопарке.       Вскоре пир закончился (не без гимна школы, конечно), и Небула, отловив меня, двинулась в путь, на ходу рассказывая примерный план как добраться до гостиной. Я честно пыталась не проворонить её слова, но, когда ты готов отключиться в любой момент, подобное несколько затруднительно, знаете ли. Очнулась я лишь в проходе возле большого натюрморта с фруктами, где были расположены большие бочки, встроенные в тёмный камень, по провой стороне коридора.       — Смотри, — только и сказала Небула, указав на двух парней спереди. Один из них так стучал по бочкам, что я ужаснулась про себя.       — А если у меня руки болят? А если бинты?!       — Тогда ждёшь того, кто без бинтов.       Одна из бочек — вторая снизу в середине второго ряда — распахнулась, и мы поспешили просеменить следом за какими-то мальчишками. Пологий земляной пол хоть и был чистый, но я всё равно сделала себе заметку не ходить по нему в одних белых носках на всякий случай. Гостиная Пуффендуя напоминала по цветовой гамме скорее пчельник, хотя сходство с норой барсука было неопровержимо само по себе; круглая просторная комната с низким потолком, что удерживалось также креплением, и тщательно отполированной медовой мебелью казалось лучшим местом для этого факультета, учитывая самого зверя на его эмблеме. На деревянных полочках стояло множество разнообразных кактусов и других растений разных видов. Маленькие круглые окошки находились на уровне земли у подножья замка, где сейчас была видна лишь сплошная темнота. Над деревянным камином, украшенным декоративной резьбой в виде танцующих барсуков, висел портрет в деревянной круглой раме красивой дамы в рогатом шлеме, что с улыбкой глядела на учащихся и салютовала каждому, кто глядел на неё.       Пока я осматривала помещение, Небула замялась.       — Эллисон, — позвала она. — Видишь ли, обычно мы слушаем вступительную речь у старост, а после того, как малышня разбежится, с пятого по седьмые курсы…       — Устраиваете пьянки в честь начала года до середины ночи? — хоть убейте, но что-то подобное я и ожидала.       — Да, — немного удивлённо ответила Гордон. — Я понимаю, что ты не привыкла, поэтому настаивать не буду. Если хочешь, то можешь посидеть с нами, а если нет — я провожу тебя до комнаты девочек.       Я зависла на секундочку, взвешивая всё за и против. С одной стороны я не пью, да и с однокурсниками уже познакомилась, поэтому идти мне туда — разве что для полноценного обещанного утром похмелья — незачем. К тому же, с прошлого года я приучила себя ложиться к десяти и засыпать уже к одиннадцати, а ломать режим ради какой-то встречи не хотелось. А с другой стороны… а её и не было.       — Прости, Небула, но я очень хочу спать, — даже не соврала я.       — Ничего, — отмахнулась она и повела меня к круглой дверце слева.       — А кто-то ещё на подобное не ходит?       — Обычно Элиза пропускает, староста как-никак. А вообще человек в общем шесть-семь, наверное…       Мы прошли по невысокой лестнице, состоящей из девяти ступенек, выйдя в коридор. Стены и потолок были выполнены из светлого дерева, а потолок и пол — из тёмного; дальше следовало множество таких же круглых дверей. Остановившись у одной из них, я заметила табличку.

«Курс: 5

Проживающие: Эмили Джонс, Небула Гордон, Кэтрин Мэдли, Эллисон Романофф».

      — Это здесь, — сказала Небула, прежде чем распахнуть дверь.       В комнате уже горели четыре лампы, хотя никого помимо нас здесь ещё не было. У каждого в распоряжении оказалась кровать с заправленным постельным бельём жёлто-чёрных оттенков, возле которой стоял сундук, деревянный стол и тумбочка, а также полка для книг.       — Завтрак начинается ещё в половину восьмого, а уроки ровно в девять, но без сопровождающих не уходи. Я встаю за десять минут до восьми, а девочки любят поспать подольше. Расписание выдадут утром. Дверь в ванную комнату напротив твоей кровати, она крайняя, — распоряжалась Небула.       — Ясно, спасибо.       Гордон, удостоверившись, что я что-то, да поняла, ушла. Мне же лишь оставалось пойти и почистить зубы, сходить в душ по-быстрому и переодеться в пижаму, не забыв поставить будильник на утро. Когда всё это было выполнено, я повалилась с размаху в кровать, в то время как дверь открылась и на пороге оказалась Эмили Джонс, с которой я познакомилась во время банкета и до него. Именно она и врезалась тогда в фестрала.       — О, Эллисон, — глупо сказала она, теребя в пальцах пепельный локон. — Я тихонько, спи.       Эх, вот и она, жизнь в общаге!