Притяжение/Gravity

      Глава 3       Дэвид какое-то время пролежал в темноте. Он не мог понять, как долго. Он подсчитал, что прошло около шести часов, но не мог сказать этого наверняка. В темноте легко потерять счет времени. Он изо всех сил пытался заснуть, но не смог. И вот он лежит здесь, пытаясь сохранить надежду, пытаясь не позволить темным мыслям поглотить его. Он старается вспоминать о Белоснежке, кричащей о нем, пока его уводили Черные рыцари. И старается не думать о том, что Белоснежка поблагодарила Черных рыцарей за ее спасение. Он не знает как совместить в своем сознании эти два противоречивых образа, поэтому он даже не пытается. Он старается не думать о том, что Белоснежка, вероятно, где-то в замке в безопасности и тепле. Может быть, уже в постели и отдыхает. Он старается не думать, что она, вероятно, уже выбросила из головы весь этот неприятный инцидент с лакеем.       Тихий стук в дверь.       «Странно», — думает Дэвид.       Обычно люди врываются после того, как вас запрут. Они не стучат. Он слышит, как ключ поворачивается в двери, и видит, как дверь медленно открывается.       Фигура в красном капюшоне входит в дверь, нерешительно держа зажженную свечу на подсвечнике. Она закрывает за собой дверь. Он узнает красный плащ. Его всегда носила Руби, одна из служанок, которая утверждает, что его подарили ей феи.       «Что здесь делает Руби», — недоумевает Дэвид.       Может быть, она перепутала комнату. Свет свечи ослепляет его, и он не может толком разглядеть ее лицо.       Затем фигура в капюшоне задыхается и бросается на колени рядом с соломенным матрасом Дэвида.       — Что они с тобой сделали! — шепчет она, и глаза Дэвида широко открываются, потому что этот голос совсем не похоже на голос Руби. Это похоже на…       Женщина снимает капюшон, и у Дэвида перехватывает дыхание, потому что сама Белоснежка стоит на коленях рядом с его матрасом. Ее красивое лицо склонилось над ним, ее глаза широко раскрыты и полны беспокойства. Этого не может быть, думает он. Это нереально. Это должно быть какой-то сон. Наверное, он все-таки заснул.       — Я пришла, как только смогла, — говорит она, и ее голос дрожит, когда она подносит свечу ближе, чтобы увидеть, что все его лицо в синяках. — Что они с тобой сделали! — говорит она еще раз, и когда ее глаза наполняются слезами, Дэвид забывает, как дышать, потому что она настоящая.       Она здесь, в его камере, и она плачет и смотрит на него так, как будто он действительно важен. И он не знает как к этому относится. Не сейчас. Не после того, как он провел последние несколько часов в темноте, думая, что она уже забыла о нем, думая, что никогда больше ее не увидит, думая, что он просто глупый слуга, влюбленный в свою госпожу.       — Что Вы здесь делаете, Ваше Высочество? — он спросил.       Белоснежка игнорирует его вопрос, возясь с фляжкой, висящей на поясе. Ее руки трясутся.       — Ты хочешь пить? — она спрашивает.       Он пытается пошевелиться, думая, что должен сесть, но она кладет руку ему на грудь и качает головой.       — Не двигайся, — шепчет она.       Он кивает и смотрит на нее совершенно зачарованно, пока она открывает фляжку и подносит ее к его губам. Он делает три глотка, потом еще три. До сих пор он не осознавал, насколько хотел пить.       — Еще? — спрашивает она, и он слишком ошеломлен, чтобы ответить. Он качает головой, и она робко улыбается.       — Мне так жаль, Дэвид. Я не смогла их остановить. Я не могу поверить, что они сделали это с тобой… — говорит она, и ее глаза снова наполняются слезами.       И у него тоже затуманиваются глаза, и если она замечает это, то не показывает вида. Потому что она здесь, и ей не все равно. Даже если это просто благодарность за то, что он ее спас. Потому что он не смеет думать, что это может быть что-то большее. Прошло так много времени с тех пор, когда о нем кто-то заботился. По-настоящему заботился…       — Хорошо. Давай посмотрим, что мы можем сделать с твоими ушибами, — тихо говорит она и достает маленький пузырек, свисавший с ее шеи.       То, что находится в этом флаконе, должно быть волшебным, потому что жидкость внутри него золотистая и светится в темноте, и как только Белоснежка открывает его, в комнате воцаряется запах весеннего луга. Это напоминает Дэвиду долину, в которой он вырос. Она кладет золотую каплю на кончик пальца и тянется к его лицу. Она отводит руку всего на дюйм от его лица, словно о чем-то задумавшись.       — Можно? — спрашивает она, а потом добавляет. — Обещаю, я не причиню тебе слишком много боли.       Дэвид не может дышать, он не может думать, но ему удается кивнуть. Его сердце бешено бьется, когда ее палец мягко касается его опухшего синяка под глазом, затем гладит его ушибленную щеку, затем поглаживает разбитую губу. Он чувствует мягкое прикосновение ее руки и в этот момент понимает, что не может сдержать слез. И он уверен, что она тоже это заметила, но ему уже все равно.       — Я причинила тебе боль? — мягко спрашивает она.       Дэвид качает головой.       — Голова болит где-нибудь еще? — она спрашивает.       — Нет, Ваше Высочество, — выдавливает он.       Он чувствует, как она пристально изучает его лицо. Он чувствует небольшое покалывание на своем лице, когда магия начинает работать, и ему сразу становится лучше. Белоснежка улыбается одновременно с облегчением и удивлением.       — Это сработало, — тихо говорит она. — Обычно это не работает так быстро. Хорошо, еще где-нибудь болит? — она спрашивает.       И он колеблется. Он смотрит вниз, потому что знает, что его несколько раз ударили в живот, и думает, что у него, вероятно, сломано несколько ребер.       Она, кажется, понимает его без слов.       — Тогда нам придется снять с тебя рубашку, не так ли? — тихо говорит она.       Он пытается сесть, но она замечает, как ему больно от малейшего движения, поэтому успокаивающе кладет руку ему на плечо.       — Ты позволишь мне это сделать? Пожалуйста? Просто лежи спокойно.       Он не знает, как правильно отвечать, когда принцесса просит разрешения снять с тебя куртку, чтобы вылечить твои раны. Поэтому Дэвид ложится обратно и закрывает глаза. Но затем он открывает их, потому что не может не смотреть на ее лицо, когда она одну за другой расстегивает пуговицы на его куртке. Она сглатывает, затем мягко, медленно стягивает его куртку, обнажая его ушибленную кожу, и снова задыхается.       — Мне так жаль, — шепчет она, а затем начинает прикасаться к каждому синяку на его коже. И он чувствует, как его тело исцеляется и загорается каждый раз, когда она прикасается к нему. И когда действие зелья закончилось, она смотрит на него со слабой улыбкой на лице.       — Я что-то пропустила?       — Нет, Ваше Высочество, — отвечает он, и тогда она снова смотрит на него, лежащего полуголого, и, кажется, вбирает в себя его обнаженную грудь, его широкие плечи. Ее щеки краснеют, и она переводит взгляд на его лицо.       — Еще где-нибудь болит? — она спрашивает.       — Нет, — отвечает он. — Как это работает?       — Это магия двух людей, — объясняет она. — Ты не можешь просто использовать его на себе. Все зависит от эмоций человека, который его наносит.       Он смотрит на нее вопросительно.       — Зелье можно активировать гневом, чувством вины, страхом, любовью… — пожимает она плечами. — Я никогда раньше не видела, чтобы это работало так быстро.       Он кивает и не позволяет себе думать, какая из ее эмоций активировала его исцеление. Потому что она здесь, заботится о нем, плачет из-за его травм, а это уже слишком.       — Я чувствую себя намного лучше, — говорит он и медленно садится.       — Тебе нужно еще? — спрашивает она, указывая на свой золотой флакон.       Он осматривает свой бок и грудь, но все в порядке. Белоснежка снова пытается отвести взгляд.       — Я чувствую себя полностью здоровым, — отвечает он и смотрит на нее. — Благодарю вас, Ваше Высочество.       — Нет! Нет! Не надо меня благодарить, — говорит она и смотрит на него, изо всех сил пытаясь не заплакать. — Ты спас меня! И тебя за это избили!       И тут она замечает шрам над его сердцем. Не задумываясь, она протягивает руку, чтобы коснуться его, затем останавливается и отдергивает руку.       — Это старый шрам?       Он тяжело сглатывает.       — Да, Ваше Высочество.       Он чувствует себя уязвимым, незащищенным и взбудораженным одновременно, но между ними ощущается странная связь. Эта близость почему-то кажется правильной, и нет никакого логического способа объяснить это.       Она кивает.       — Ты, должно быть, голоден, — говорит она, пытаясь сменить тему.       Она открывает сумку и достает хлеб, ветчину, вареные яйца и кусок пирога.       — Прошло много времени с тех пор, как я совершала набеги на кухню, и новый повар все переставил.       — Раньше Вы совершали набеги на кухню? — он улыбается.       — Когда я была маленькой, я проводила полдня на кухне, прячась от наставников. Потом, когда Реджина переехала в замок, я совершала набеги на кухню посреди ночи и приносила закуски в ее спальню по ночам, когда мой отец уезжал из замка…       Дэвид смеется.       — И ей это нравилось?       — Нравилось или она так притворялась. Она не всегда была такой… Когда-то она была дружелюбной… а потом я все испортила.       — Как? — спрашивает Дэвид, когда его любопытство берет верх.       Теперь они разговаривают так, как будто они были друзьями. Он постоянно забывает называть ее «высочество», и она, похоже, ничуть не возражает.       — После смерти моей матери мой отец сделал ей предложение, но Реджина была слишком молода, она не очень хотела выходить за него замуж. Мать принуждала ее. Я, конечно, тогда этого не понимала. Реджина была влюблена в мужчину, который служил ее матери. А мне было девять лет. Я застала их целующимися, и она взяла с меня обещание, что я никому о них не скажу. Только я не сдержала своего обещания. Ее мать загнала меня в угол и умоляла рассказать ей правду о человеке, которого Реджина любила. Возлюбленный Реджины умер, и я так и не узнала, как это случилось, а потом она вышла замуж за моего отца.       — Он умер?       — Да.       — Как это случилось?       — Он был молод и здоров. Нет никакого логического объяснения тому, как он умер. Но у меня есть догадка — мать Реджины обладала мощной темной магией.       Белоснежка выглядит такой грустной, что ему хочется обнять ее. Конечно, он этого не делает, но тянется к ее руке.       — Значит, мать королевы все испортила, а не Вы, Ваше Высочество, — тихо отвечает Дэвид.       Она смотрит на него, и на мгновение он беспокоится, что перегнул палку и что она отдернет руку или просверлит его взглядом, но она этого не делает. В ее глазах нет ничего, кроме тепла и благодарности.       Она сидит рядом с ним на его соломенном матрасе и ждет, пока он закончит есть. Дэвид отмечает, что тишина между ними совсем не неудобна, пока он ест принесенную ею еду. Все это так невероятно, думает он. Он сидит на соломенном матрасе, рядом с ним принцесса, он ест пирог, который она принесла с кухни специально для него.       — Хорошо, теперь ты можешь решить, что будет дальше, — объясняет она. — Ты сейчас в месте, которое они называют комнатой для восстановления. Лечащий врач королевы придет, чтобы проверить тебя и объявить годным к службе. Но из-за степени твоих травм я не думаю, что он придет сюда в ближайшее время. Ты мог бы остаться здесь и немного отдохнуть. Я принесу тебе свечи и книги, я не знаю, развлеку тебя как-нибудь. Ты любишь читать? Или я могу сказать врачу, что в тебе есть кровь фей и ты быстро лечишься, и тебя выпустят уже сегодня. Или, если ты покончил с этим замком, я могу помочь тебе сбежать, и ты сможешь уйти… — говорит она, а затем смотрит на него глазами, полными беспокойства.       Он не отвечает сразу. Он смотрит на нее, и ему трудно поверить, что она действительно заботится о том, что ему делать дальше. Но это так. Она на самом деле беспокоится, что он может уйти.       «Останься со мной», — кажется, шепчут ее глаза.       «Я не уйду от тебя», — отвечает его сердце, но вслух он говорит:       — Я не уйду, Ваше Высочество, — он потрясен, увидев, как она вздохнула с облегчением.       — Хорошо, — улыбается она, а затем смотрит на него. — Я надеялась, что ты останешься. Хотя никто не станет тебя винить, если ты не захочешь.       Он сидит так близко к ее лицу, что мог бы поцеловать ее, если бы захотел.       — Думаю, я хочу убраться отсюда как можно скорее, Ваше Высочество.       — Значит, кровь фей, — улыбается она. — Я пошлю за доктором.       Она готовится встать, и ему приходится сдерживать себя. Потому что он хочет схватить ее за руку и попросить остаться здесь еще немного.       Белоснежка чувствует, что что-то не так. Она поворачивается, чтобы посмотреть на него.       — Что такое? — тихо спрашивает она, а потом замечает следы от веревки на его запястьях.       — Ты сказал, что с тобой все в порядке! — ругает она его, тянется к его руке и оттягивает рукав.       — Это ерунда, — пытается сказать он, но она бросает на него твердый взгляд.       Белоснежка тянется к его другой руке и поднимает другой его рукав. Она открывает флакон и кладет по одной золотой капле на каждую из своих рук, а затем обхватывает оба его запястья пальцами.       Он чувствует это — чистые эмоции, исходящие от нее, пульсируют в его венах, исцеляя его. Это любовь, кажется, что его кровь поет — это не вина, это не гнев, это не страх — это любовь, вот что исцеляет его. Любовь потерянная и давно забытая, но тем не менее любовь, но Дэвид отвергает этот голос и эту мысль как слишком приятную, чтобы быть настоящей.       — Откуда у Вас магия, Ваше Высочество? — спрашивает он, главным образом потому, что ему нужно отвлечься, чтобы сопротивляться желанию поцеловать ее.       Он не понимает, откуда у него берется наглость чувствовать, что он может это сделать. То, что она милая и добрая, не означает, что он может просто так поступить, если только он не хочет получить заслуженную пощечину или постоянный билет в подземелье.       — Ты знаешь Голубую Фею? — спрашивает Белоснежка.       — Все знают Голубую Фею.       — Ну, она моя фея-крестная, а до этого она была феей-крестной моей матери. Так что, всю магию, что у меня есть дает мне она.       Он кивает. Она смотрит на него и шепчет:       — Дэвид, мне так жаль, что они причинили тебе боль. Я пыталась остановить их, но не смогла.       — Я знаю, Ваше Высочество. Все в порядке.       — Ничто в этом королевстве не в порядке, — грустно отвечает она, медленно вставая.       — И все же это не Ваша вина, Ваше Высочество.       — А что если… — начинает она, но останавливается.       — Что если что? — теперь его очередь спрашивать.       — Мне бы не помешала твоя помощь в одном деле, но сегодня ты и так достаточно натерпелся…       — О, позвольте мне помочь. Я бы хотел сейчас быть где угодно, только не здесь…       — Хорошо. То есть ладно. Подожди, я сейчас вернусь.       Она выходит из комнаты, чтобы вернуться обратно с запасным черным плащом. Она передает его Дэвиду.       — Надень это. Нам нужно спешить.       Она снимает свой красный плащ и выворачивает его наизнанку, так что теперь она выглядит так, как будто на ней обычный черный плащ.       Давид торопится встать. Она протягивает ему охотничий нож.       — Если нас поймают, ты либо бросишь его, либо вернешь мне, в зависимости от того, что будет быстрее. Нельзя, чтобы тебя поймали с ним в руках. Ни после того, что случилось сегодня. Хорошо? — спрашивает она, и он кивает.       — Хорошо.       — Следуй за мной, — говорит она и направляется в темный коридор.       Они направляются вниз, значит, они должны идти в подземелья. На земле спят несколько Черных рыцарей. Он вопросительно смотрит на нее, но она не сразу отвечает. Черный рыцарь у входа в подземелье тоже спит, как и охранник.       Белоснежка поднимает ключи, которые висят на гвозде рядом со спящим охранником.       — Хорошо! — шепчет она. — Пойдем!       — Стойте, — Дэвид хватает ее за руку. Белоснежка поворачивается к нему лицом. — Здесь Вам не место, Ваше Высочество. Здесь Вам небезопасно!       — Я знаю, — улыбается она, — поэтому ты тоже здесь, — и прежде чем он успевает ответить, она уже разворачивается и идет в подземелье.       — Почему все рыцари и стража вдруг заснули? — спрашивает Дэвид, и Белоснежка с ухмылкой оборачивается.       — О, я не знаю, может быть, кто-то что-то подмешал в ром, который им прислали в знак моей признательности, — хихикает она, и глаза Дэвида расширяются от восхищения и удивления.       «Это объясняет благодарственное письмо и ром», — думает он про себя.       Белоснежка останавливается перед четвертой дверью.       — Я думаю, что нам сюда, — шепчет она. — Ты можешь вытащить свой нож?       Дэвид вытаскивает нож и ждет, пока Белоснежка откроет четвертую дверь.       Там лежит Томас, его лицо в синяках, руки скованы кандалами.       — Ты готов? — спрашивает Белоснежка.       Дэвид удивленно смотрит на нее. Когда она сказала, что ей нужна помощь с чем-то, последнее, чего он ожидал, что это будет визит в тюрьму Томаса. Он кивает.       Белоснежка осторожно подходит к Томасу и становится на колени рядом с ним. Томас даже не шевелится. Он лежит без сознания. Она еще раз вытаскивает золотое зелье, и начинает лечить более очевидные раны. Она ждет, глядя на раны. Что-то происходит. Его раны исцеляются, но это не происходит мгновенно, как это было, как, когда она лечила раны Дэвида.       — Я почти ничего не чувствую, — бормочет она. — Может ты попробуешь?       Белоснежка кладет золотую каплю на руку Дэвида, и он касается Томаса. Он все еще очень зол на него за то, что он напал на Белоснежку. Томас прижал нож к ее горлу. Кажется, это работает немного быстрее.       — Он твой друг? — спрашивает Сноу.       — Да, но я очень зол на него сейчас. — Дэвид отвечает.       — Гнев сработал, — улыбается Белоснежка, затем отступает на шаг, потому что Томас открыл глаза и теперь смотрит на нее с яростью и ненавистью в глазах.       — Я знаю, что ты меня ненавидишь, но мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — начинает она.       — Я ничего не хочу слышать! Мне от тебя ничего не нужно. Ты избалованная маленькая принцесса, которая думает, что может меня купить, что может оправдать свои преступления, ты, грязная маленькая…       — Хватит, — кричит Дэвид и толкает Томаса к стене. — Ты выслушаешь принцессу, или тебе придется иметь дело со мной. Я ясно выражаюсь?       — Значит, теперь ты на ее стороне? Что она сделала? Похлопала своими красивыми ресницами в твою сторону? — спрашивает Томас и, кажется, он готов плюнуть Дэвиду в лицо.       — Тебе еще раз повторить? — спрашивает Дэвид.       — Ладно, — отвечает Томас, с отвращением глядя на Дэвида. — Я выслушаю твою маленькую подружку.       — Хорошо, — отвечает Белоснежка, полностью игнорируя комментарий Томаса. — Тебя должны казнить утром. Я могу спасти тебя, но мы должны идти сейчас. Позже я уже ничего не смогу сделать.       — Спасти меня? Ты убила мою Клэр! Видимо, теперь моя очередь…       — Тебя дома ждет ребенок! - Белоснежка умоляет, но Томас практически шипит на нее.       — Не впутывай сюда моего ребенка!       Дэвид смотрит на Белоснежку. Кажется, она больше не находит слов, поэтому он решает вмешаться.       — Позволь мне прояснить ситуацию. Ты собираешься умереть здесь в полном одиночестве назло принцессе? Ты действительно этого хочешь? Потому что если это так, просто скажи слово, и мы уйдем. Я думал, что ты человек чести. Я думал, что ты возьмешь себя в руки и позаботишься о своем ребенке…       — Она уже втерлась к тебе в доверие, не так ли? Маленькая…       — Дело не во мне. И не в принцессе. Дело в тебе, Клэр и твоем ребенке. Твоя Клэр была милой и доброй, теперь скажи мне, чего она ждала от тебя? Я знаю, что Клэр хотела бы, чтобы ты жил дальше. Она не хотела бы, чтобы этот ребенок рос без отца!       Томас качает головой.       — Как это произошло? — говорит он, и кажется, что ему так больно. — Как это случилось, Дэвид? Я потерял ее, я потерял Клэр! Все произошло так быстро. Как я мог потерять мою Клэр?       — Я не знаю, — вздыхает Дэвид, — вот что бывает, когда наша судьба зависит от королевской семьи, все быстро выходит из-под контроля… То, что случилось с тобой, было хуже, чем ужасно. И если бы это случилось со мной, я бы… Я был бы так же зол, как и ты, но тебе дан второй шанс. Возьми его. И уходи. Пожалуйста!       Томас кивает.       — Сейчас я собираюсь отпустить тебя, но прежде чем я это сделаю, мне нужно чтобы ты пообещал, что больше никогда не нападешь на принцессу. Ты даешь мне слово?       Томас кивает.       — Даю слово, — бормочет он.       Белоснежка кивает и наклоняется, чтобы освободить руку Томаса.       Дэвид останавливает ее.       — Позвольте мне, Ваше Высочество, — говорит он. Он не хочет, чтобы она была рядом с Томасом. Так, на всякий случай.       Белоснежка кивает и вручает ему ключ от кандалов Томаса, и Дэвид освобождает его.       — Пошли, — шепчет Белоснежка. Она хватает факел со стен подземелья.       — Ведите, Ваше Высочество, — говорит Дэвид, удерживая Томаса.       Белоснежка ведет их по запутанным темным тоннелям и коридорам. Дэвид понимает, что сейчас они идут в заброшенный шахтный туннель. Они идут по туннелю и, закончив, появляются на другой стороне. Это была более длинная прогулка, чем он ожидал, потому что они находятся не только за стенами замка, но и у реки. Белоснежка засовывает два пальца в рот и свистит, и тут из тумана появляется лодочник, плывущий к ним на лодке.       — Здравствуй, Белоснежка! — он улыбается.       — Как дела, Ворчун?       Он подтягивает свою лодку еще ближе, а Белоснежка и Дэвид помогают ему вытащить ее на берег.       — Нужно подвезти Вашего друга? — говорит он, и Томас забирается в лодку.       — Могу я положиться на тебя? — Белоснежка улыбается.       — Вы знаете это, принцесса! — гном, которого она называет Ворчуном, улыбается ей в ответ. — В любое время, когда Вам понадобится моя помощь, Ваше Высочество! — он кланяется, и Белоснежка широко улыбается.       Лодочник и Томас медленно исчезают в тумане.       — Если хочешь присоединиться к ним, у тебя еще есть время, — тихо говорит она Дэвиду.       — Я не уйду, Ваше Высочество, — отвечает он.       — Да, но… ты только что сказал, что жизнь, в которой ты должен зависеть от членов королевской семьи…       — Я знаю, что сказал. Но я не оставлю Вас, Ваше Высочество, — твердо заявляет он.       Он знает, что уход — это умный ход, но он не может оставить ее одну в этом замке на милость королевы или окружающих ее Черных рыцарей. И ее глаза наполняются слезами, когда она смотрит на него, стоящего там, высокого, сильного, готового пойти на риск, чтобы поддержать ее, и она понимает, что его слова больше похожи на клятву или торжественное обещание. Дэвид поддерживает ее. И она не уверена, что сделала достаточно, чтобы заслужить такую ​​преданность. И она очень хочет не подвести его.       — Как пожелаешь, — шепчет она, потому что это все, что она может сказать своим голосом в данный момент.       — Нам нужно возвращаться, — бормочет она, и он еще раз смотрит на реку. Затем Дэвид разворачивается и следует за ней обратно в замок.