Притяжение/Gravity

      Глава 21       — Ничто так не согревает сердце, как звук влюбленных, прощающихся друг с другом навсегда! Это то, что вы делаете, не так ли? — Аид издевается над ними.       Белоснежка встает между Аидом и Дэвидом и смотрит на него.       — Чего ты хочешь?       — Чего я хочу? — он улыбается. — Я здесь, чтобы исполнить твое желание, принцесса. Пришло время твоего третьего испытания! Давай, попрощайся с ним в последний раз, на всякий случай…       Белоснежка поворачивается лицом к Дэвиду.       — Не прощайся, — настойчиво говорит он.       Она обхватывает его лицо руками и, хотя знает, что может пройти испытание, все равно плачет.       — Ты связал свою судьбу с моей, хоть и не помнил… хоть знал, что Реджина, скорее всего, победит, — улыбается она сквозь слезы. — Я не прощаюсь…       Он пару раз качает головой и смотрит на нее, столько любви в его глазах…       — Я всегда твой, — отвечает он, — не сомневайся, что… Белоснежка, здесь или на той стороне, я всегда тебя найду…       Она улыбается. Она так много хочет ему сказать — столько слов и мыслей, историй и снов, но на это нет времени, и это не имеет большого значения, потому что он знает. Когда дело доходит до самых важных вещей, он уже знает. И это такое облегчение, что он знает. Она еще раз сжимает его руку, и они поворачиваются к Аиду.       — Каково мое последнее испытание? — спрашивает она, его рука все еще в ее руке.       Она застает Аида врасплох и удивляется, потому что в его глазах она читает голод. Она не знает, как это интерпретировать.       — Правила просты. Вы идете тем же путем, через который пришли сюда. Подняться обратно определенно труднее, чем спуститься сюда на лодке, но вы можете это сделать. За исключением того, что вы не можете идти вместе. Ты идешь впереди, он следует за тобой. Примерно через милю по дороге вы войдете в сад, где растет амброзия. Одного фрукта должно быть достаточно. Он должен съесть его и сохранить косточку. Тогда вы продолжите идти. Если ты продолжишь идти впереди и и будешь верить, что он следует за тобой, если ты никогда не увидишь его, тогда достигнув вершины, вы вернетесь в Зачарованный Лес. Когда вы оба окажетесь на солнце, и косточка амброзии превратится в песок в его руке, вот тогда это будет означать, что ты прошла свое испытание. До тех пор ты не можешь смотреть на него, если ты это сделаешь, ты провалишь свое испытание. Ты также не можешь прикасаться к нему.        — Что произойдет, если мы коснемся друг друга? — спрашивает Дэвид.       — О, если ты прикоснешься к ней, она будет в порядке, но я бы не стал прикасаться к ней на твоем месте. С этого момента, пока не закончится ее третье испытание, любое место, где ее кожа или ее одежда коснуться тебя, будет гореть, и это будет мучительно, — улыбается Аид. — Мы готовы?       Белоснежка отпускает руку Дэвида. Она не хочет причинять ему боль. Дэвид смотрит вниз. Она сказала, что знает, как победить в этом испытании, и он ей верит.       Белоснежка спокойна, неестественно спокойна. Она должна быть в ужасе.       — Я готова! — она отвечает.       — Прощай, принцесса, — смеется Аид, — и Дэвид, я уверен, мы с тобой скоро увидимся! Имейте в виду, многие пытались пройти третье испытание, все они потерпели неудачу, они приползли обратно ко мне, как только поняли, что их любви просто недостаточно…       Белоснежка не отвечает, как и Дэвид, его глаза сосредоточены исключительно на своей жене. Она кивает и идет по тропинке, ведущей из Подземного мира, идет по краю зеленой воды, направляясь вверх. Дэвид следует за ней. Она идет быстро, она хочет, чтобы между ними и Аидом было как можно больше расстояния. Дэвид шагает прямо за ней.       — Он все еще наблюдает за нами? — спрашивает Белоснежка       Дэвид оглядывается.       — Да, — отвечает он.       Белоснежка кивает и ускоряет шаг. Дорога становится все труднее, она заполнена острыми камнями и неровностями.       — Я иду слишком быстро? — спрашивает она.       — Все хорошо, — отвечает он. — Какой у тебя план?       — Аид еще здесь?       Дэвид оглядывается еще раз. Он не может видеть пирс отсюда.       — Дорога изгибается, я уже не вижу, там ли он, — отвечает он.       — Хорошо, — улыбается она и останавливается. Он замирает позади нее. Он не хочет врезаться в нее или делать какие-либо резкие движения и заставлять ее случайно обернуться.       — Это мой план, — отвечает она. Она поднимает край своей туники и отрывает длинную полоску ткани. Она убеждается, что кусок достаточно длинный, а затем оборачивает его вокруг глаз.       — Я не смогу случайно посмотреть на тебя, если у меня будут завязаны глаза, — улыбается она.       Он задыхается. Ее план одновременно гениален и, возможно, является худшей идеей в истории человечества.       — Белоснежка… — начинает он.       — Что? — она спрашивает.       — Тебе нужно будет подняться вверх, это не ровный путь, это пересеченная местность, это невероятно опасно. Как ты собираешься делать это с завязанными глазами?       — Ты будешь говорить мне, куда идти, — улыбается она. — Я доверяю тебе…       Он одновременно тронут и напуган.       «Это может сработать, — думает он, — или она может упасть в реку потерянных душ».       — Это невероятно опасно… — он пытается снова, его голос сорвался.       — Да, также как и вставать на пути у стрел, — улыбается она и поворачивается к нему лицом. — Ты идешь?       — Я иду, — вздыхает он. — Давай попробуем… Хорошо, пять шагов вперед… и будь очень осторожна, потому что там острый камень… шаг влево и обопрись на камни слева от тебя, потому что путь становится очень узким…       Шаг за шагом он говорит ей, куда идти. Она идет в темноте, изо всех сил стараясь оставаться спокойной, изо всех сил пытаясь оставаться сосредоточенной. Она слушает его указания и старается точно им следовать. Каждый раз, когда она спотыкается, он задерживает дыхание.       — Дэвид, ты не мог бы оглянуться назад? У меня такое странное чувство, будто за нами следят.       Он оглядывается. Он так занят, давая ей инструкции, что даже не подумал убедиться, что никто не преследует их.       — Никого не вижу, — отвечает он. — Теперь, будь очень осторожна, перед тобой небольшая щель, через которую тебе придется прыгать… — говорит он, и она делает глубокий вдох и прыгает.       — Ты сделала это! — говорит он и вздыхает с облегчением. — С этого момента идем прямо, я думаю, мы в саду амброзии, — объясняет он, а затем останавливается и смотрит вперед, совершенно молча.       — Дэвид? Дэвид, что-то не так?       Он не отвечает сразу, он молчит. Он не может поверить в то, что видит. Есть несколько деревьев амброзии, но ни на одном из них нет ни ветвей, ни листьев, ни плодов. Похоже, кто-то срубил их топором, не оставив ничего, кроме пней и сломанных веток. Слева еще дымится куча пепла, здесь недавно кто-то что-то сжег.       — Мой принц, — она пытается снова.       — Потянись вперед, — тихо говорит он.       У него не хватает духу сказать ей, что произошло. Белоснежка делает шаг вперед, раскинув руки. Она достигает ствола дерева. Она ощупывает его руками. От того, что когда-то было великолепным деревом, осталось несколько пней. Кто-то взял топор и срубил большую часть веток.       Белоснежка кивает и поворачивается туда, где в последний раз слышала голос Дэвида.       — У амброзии, — спрашивает она, — ни листьев, ни плодов, верно? Они все такие?       Он кивает, и только затем понимает, что она его не видит.       — Да, — отвечает он. — Ничего нет, одни пни, осталось несколько веток, плодов нет, — он смотрит на ветки поближе. — Эти отметины свежие. Это сделано совсем недавно.       — Аид?       — Или его тролли.       — Он играет грязно, — хмурится Белоснежка, — он, должно быть, боится проиграть… Дэвид, это хорошо. Это знак. Аид боится, что мы победим.       — Да, — колеблется он, — все же, как мы можем продолжать испытание без плода?       — Легко, — весело отвечает она, — верни его к жизни!       — Что?       — Орфей сказал, что ты вернул к жизни Зачарованный лес Подземного мира, как ты это сделал?       — А, это, — отвечает он. — Полагаю, стоит попробовать. Мужчина сажал мертвые саженцы, он сказал, что надежды на то, что они вырастут, недостаточно, поэтому я дал ему немного своей надежды… — Он становится на колени и кладет руки на землю. — Хорошо, поехали, — говорит он и касается обеими руками корней амброзии.       Каковы его надежды и мечты?       Он делает глубокий вдох и закрывает глаза.       — Я надеюсь выбраться отсюда, я надеюсь, что мы это сделаем, я надеюсь, что ты вернешь свое сердце вовремя, — начинает он. Он смотрит вверх. Дерево слегка трясется, выбрасывая несколько веток, несколько листьев, ничего особенного. Он может видеть, как пребывание в Подземном мире в течение последних нескольких дней уже повлияло на его надежды и мечты. У него тяжело на сердце, риски этого испытания тяготят его разум. Он закрывает глаза и пытается снова, но все, что он может видеть, это Белоснежка с завязанными глазами, рискованно шагающая по краю тропы, в опасной близости от реки потерянных душ.       — Я не могу, это… это не работает, это слишком медленно. Помоги мне, Белоснежка, пожалуйста…       Белоснежка кивает и улыбается.       — Как это работает? Что мне нужно делать?       — Ты должна коснуться земли и сказать, на что ты надеешься больше всего.       Она становится на колени и кладет обе руки на землю.       — Я надеюсь, что мы выберемся отсюда, я надеюсь, что мы состаримся вместе, — начинает она. Он смотрит вверх. Проросло еще несколько листьев.       — Это работает? — она спрашивает.       — Да, — отвечает он, — но нам нужно больше надежды, больше мечтаний. Есть ли что-то еще, на что ты надеешься?       Белоснежка колеблется, ее глаза из-под повязки наполняются слезами. Она знает, что ей нужно сказать, но не хочет говорить это вслух, поэтому делает глубокий вдох и шепчет свою мечту.       — Это работает! — Дэвид кричит, быстро вставая. — Это работает, держи руки на земле, Белоснежка, это работает!       Деревья дрожат и шевелятся, а затем распускаются красивые красные и желтые цветы, которые медленно увядают, уступая место плодам.       — Белоснежка, ты должна это увидеть, это невероятно! — говорит он, но она качает головой. Она не собирается рисковать.       — Опиши мне это, — улыбается она.       — Ну, цветы красивые. Они похожи на арку из цветов, которая была у Реджины на северной окраине ее сада, но выглядят темнее. Дерево цветет и плодоносит прямо у меня на глазах! — он отвечает.       — Ты уже съел один?       — Нет!       — Чего ты ждешь! Съешь его! — она говорит, ее тон такой настойчивый.       Он улыбается и срывает плод амброзии. Он съедает все за несколько укусов. Он сохраняет косточку и кладет ее в карман.       — На вкус как…       — Не говори яблоки! — она хмурится.       Он качает головой.       — Персики, — улыбается он. — На вкус как персики.       Она улыбается.       — Хорошо. Теперь все, что нам нужно сделать, это вернуться домой…       — Белоснежка? — он спросил.       — Да?       — Ты скажешь мне? Что за надежда заставила амброзию плодоносить?       Она поворачивается к нему и колеблется. Это то, чем она хотела бы поделиться с открытыми глазами. Это то, что будет преследовать его, если что-то пойдет не так. С другой стороны, она хочет сказать ему сейчас, на случай, если она не сможет сделать это позже.       — Ребенок, — тихо говорит она. — Я хочу иметь от тебя ребенка.       И она хотела бы увидеть его лицо теперь, когда она это сказала. Он кивает, его глаза наполняются слезами, его сердце так переполнено любовью, он хотел бы обнять ее и поцеловать, он хотел бы просто ответить, не используя слов. Он ищет правильные слова, чтобы сказать ей, как много это значит для него. Дерево, откликающееся на звук ее голоса, теперь еще больше расцветает, отрастая ветки, листья, плоды.       — Невероятно, — говорит он. — Дерево слышит тебя. Белоснежка, — говорит он, его голос срывается. — Ты должна это увидеть, — говорит он тихо. — Я отойду на несколько шагов назад, и ты просто должна увидеть это. Смотри, смотри, что сделали твои мечты!       — Хорошо, — шепчет она. — Скажи мне, когда будешь достаточно далеко.       — Готово, — говорит он через несколько секунд.       Белоснежка стягивает повязку с глаз и смотрит вверх. Бабочки, пчелы и птицы поют, летают и танцуют на ее дереве. Цветы распускаются, ветки такие тяжелые с плодами на них, что почти касаются земли. Белоснежка подходит ближе и касается ветвей деревьев.       — Так красиво! — она сидит там и смотрит еще немного, потом снова надевает повязку и поворачивается к Дэвиду.       — Это хороший знак, тебе не кажется? — она улыбается.       — Очень хороший знак, — соглашается он с ней.       — Ты готов идти? — она спрашивает.       — Я готов.       Она поворачивает обратно на тропу.       — Ты уверен, что за нами не следят? — она спрашивает.       Он проверяет.       — Не уверен, нет, но я никого не вижу… Хорошо, — начинает он снова, — этот путь остается ровным еще некоторое время, так что ты можешь безопасно идти прямо… теперь сделайте шаг влево, будь осторожна, справа от тебя колючий куст, там, это хорошо, два шага вправо, теперь ступай очень осторожно, дорожка покрыта камнями, которые выглядят довольно скользкими… путь преграждает дерево, тебе нужно нагнуться…       Они идут уже несколько часов, все ее тело болит, мышцы болят, а его голос охрип.       — Нам нужно отдохнуть, — говорит он.       — Думаешь, мы уже прошли половину пути? — она спрашивает.       — Не знаю, большую часть пути сюда я был без сознания, — объясняет он. — Белоснежка, сколько тебе еще осталось? Чтобы вернуть свое сердце?       — Думаю, еще два дня. Здесь тяжело следить за временем.       — Какую именно сделку ты заключила? — он спросил.       — Румпельштильцхен хотел одолжить мое сердце. Он дал мне слово, что в течение пяти дней не будет пытаться контролировать меня. И если я принесу ему воду из фонтана Аида, он вернет мне мое сердце.       — Ты взяла воду?       — Да.       — Хорошо. Есть идеи, что он хотел сделать с твоим сердцем?       — Он сказал, что планировал защитить его.       — Серьезно?       — Да. И я подумала, если бы не Темный, Цербер не позволил бы мне спуститься в Преисподнюю, и тогда у Аида было бы мое сердце. Что, если он действительно хотел защитить меня?       Дэвид пожимает плечами.       — Не знаю. Есть идеи, для чего нужна вода, которую он просил?       — Это вода из фонтана Аида. Я думаю, если ты выпьешь ее, то ты можешь забыть абсолютно все. Может, ему нужно что-то забыть.       — Эта вода также позволяет тебе видеть все что угодно, например, как твой брат целует твою жену…       — Он заставил тебя смотреть на это? — Белоснежка задыхается.       — Да.       — Я чуть не выколола ему глаз, — отвечает она.       — Да, это я тоже видел, — улыбается он. — Почему ты колебалась?       — Я не могла причинить боль тому, кто выглядел так же, как ты, после того, как ты умер у меня на руках… — сейчас она плачет.       — Белоснежка…       — Я в порядке. Скоро стемнеет? — она спрашивает.       — Наверное, у нас осталось тридцать минут до наступления ночи, — отвечает он.       Она кивает.       — Мы можем продолжать, пока не стемнеет?       — Хорошо, давай. Иди прямо, потом начинай идти в гору очень медленно, потому что камни рыхлые…       Она кивает и продолжает идти.       У него было много сомнений, как это будет работать, но на самом деле это, кажется, работает, они идут довольно быстро. И тут Дэвид задыхается. Поскольку тропа изгибается и сужается, теперь она находится на самом краю ужасающей скалы. Ей придется прислоняться к скале, хвататься за ветки и держаться изо всех сил, и это не то, что кто-то может сделать с завязанными глазами.       — Тебе придется снять повязку с глаз, — твердо заявляет он. — Следующая часть кажется достаточно опасной, даже видя, я не смогу рассказать тебе об этом.       Плечи Белоснежки поникли. Хоть ходить в темноте неудобно и сбивает с толку, ей нравится безопасность с повязкой на глазах. Она не хочет ее снимать, не хочет случайно взглянуть на него. Она не хочет провалить испытание.       — Хорошо, — тихо говорит она. Она делает глубокий вдох и снимает ткань, обернутую вокруг ее глаз. — Теперь я понимаю, что ты имел в виду, — улыбается она, а затем, медленно хватаясь за корни и колючие кусты, растущие слева от нее, медленно пробирается по коварной тропе. Она смотрит вниз и сразу же сожалеет об этом, зеленые воды реки Подземного мира пенятся, когда они несутся вниз всего в нескольких футах от того места, где она стоит. Она напрягается. Это ужасно.       — Полагаю, если я упаду, и немедленно перестану существовать, я ничего не почувствую, — бормочет она.       Он хочет попросить ее не говорить такие вещи, но беспокоится, что она может обернуться и посмотреть на него, поэтому качает головой и молчит.       — Ты идешь? — спрашивает она, говоря себе не оборачиваться на звук его голоса.       — Я прямо позади тебя, — отвечает он и очень осторожно приближается к ней.       — Почти дошла, — говорит она, потому что всего за два шага путь становится шире и безопаснее, и именно тогда она теряет равновесие и соскальзывает вниз.       Она кричит и отчаянно тянется ко всему, за что может ухватиться, чтобы остановить спуск. Ее пальцы достигают колючего куста, и она хватает его обеими руками, держась так крепко, как только может, шипы пронзают ее кожу. Она отчаянно брыкается, ищет камень или уступ, что-нибудь безопасное, на что можно было бы наступить, но ее ноги ничего не находят. Она болтается над пенной водой реки потерянных душ, крепко держась за колючую ветку, пронзающую ее руки.       — Белоснежка! — кричит Дэвид и прыгает к более безопасному краю дорожки, затем ложится на живот и наклоняется, чтобы схватить ее за руку. В тот момент, когда она слышит его голос, она крепко закрывает глаза.       — Держи глаза закрытыми, я тебя вытащу, — говорит он, хватая ее за руку. Его рука горит, как будто он пытается ухватиться за пылающее полено прямо из очага, и он издает стон, но все же ему удается поднять ее и отнести на более безопасную дорогу впереди.       — Я держу тебя, держи глаза закрытыми, я держу тебя, — снова и снова повторяет он, пытаясь не обращать внимания на жгучую боль в обеих руках. Белоснежка сидит на земле, ее руки дрожат. Она снова оборачивает ткань вокруг глаз.       — Ты спас меня! — говорит она, а затем звучит так взволнованно, когда спрашивает:       — Насколько сильно было больно?       Теперь он смотрит на свои руки, красные и пульсирующие. Он не отвечает. Он садится рядом с ней.       — Дэвид? — она пытается снова.       — Со мной все будет в порядке, — отвечает он, но она слышит боль в его голосе.       — Можем ли мы попробовать исцеляющее зелье? — она спрашивает.       — Нет, — это все, что он говорит, и она знает, что это должно быть очень больно.       — Мне так жаль, Дэвид, — говорит она и теперь плачет.       — Эй, я в порядке, со мной все будет в порядке. Как только мы пройдем это испытание и окажемся в безопасности, мы сможем исцелить их, я могу подождать… — он пытается успокоить ее, но она все еще плачет.       — Ты уверен? — она спрашивает.       «Вот как выглядит пытка», — думает она. Она не может смотреть на него, не может проверить его раны, она не может убедиться, что с ним все в порядке, прикосновение к ней причиняет ему боль, его голос — это все, что у нее осталось, и если она не пройдет это испытание, то пройдут годы, прежде чем она услышит его голос снова.       — Мне больно, но я буду в порядке, обещаю, — пытается он ее успокоить.       А потом начинается дождь. Дэвид смотрит вверх. Над ними темные тучи, то, что начинается с легкого дождя, превращается в грозу, разгораясь с интенсивными громкими раскатами грома, звучит так, будто гора раскалывается надвое. Она не видит молнии, поэтому каждый раз, когда гремит гром, она подпрыгивает.       — Будет еще один, — пытается он ее предупредить. — Подожди…       На них обрушивается очень сильный дождь.       — Впереди деревья, может быть, нам стоит укрыться, — пытается прокричать он, перекрывая раскаты грома. Белоснежка встает, готовая идти, и затем они оба подпрыгивают, потому что молния ударила именно в ту группу деревьев, под которой он хотел сесть.       — Нам нужно лечь на землю, мы здесь не в безопасности, нас ударит молния, — говорит он, и ему очень больно опускаться на землю. Белоснежка не осознает этого, но она случайно садится слишком близко, ее рука почти касается его. Он вздрагивает и отстраняется еще дальше, издавая стон.       — Слишком близко? — спрашивает она. — Мне так жаль…       Она надевает капюшон и обхватывает руками колени, пытаясь не распространять «тепло». Он смотрит в небо, качая головой. Он задается вопросом, управляет ли Аид и погодой.       — Ты в порядке? — спрашивает он, и она качает головой, пытаясь не заплакать.       Ему больно, он за нее переживает, они сидят в грязи, на них безжалостно льет дождь, а ей нехорошо. Она задается вопросом, не слишком ли это для него, если все эти усилия в конечном итоге дадут ему ложную надежду и причинят ему еще большую боль в конечном итоге, она задается вопросом, не притащила ли она его сюда и не обожгла ли ему руки только для того, чтобы провалить испытание и разрушить их надежды и мечты.       Он видит, что она тонет в своих мыслях и сомнениях, и ему до смерти хочется обнять ее и заверить, что он в порядке, что все будет хорошо. Но все, что он может сейчас использовать, это слова.       — Я тоже хочу ребенка, — говорит он, глядя на нее. — Мальчик или девочка, не важно… — начинает он, затем добавляет. — Хорошо, если быть честным, я как бы хочу, чтобы это был мальчик…       Она смотрит на него, и теперь она улыбается.       — У нас может быть больше одного…       — Не могу дождаться, чтобы начать, — отвечает он, и она смеется.       При звуке ее смеха облака, кажется, немного отступают. Гром и молния прекращаются.       — Белоснежка, что бы ни случилось, добьемся мы успеха или нет, мне нужно, чтобы ты знала, что я так, так благодарен за то, что ты пыталась…       Она прикрывает рот рукой и тихо всхлипывает, потому что он только что сказал именно то, что ей нужно было услышать. Дождь теперь нежный, ласкает ее щеки, и она поднимает голову и открывает рот.       — На самом деле, очень вовремя, — говорит она, — я начала испытывать жажду.       Он смеется, закрывает глаза и поднимает лицо к дождю.       — Я люблю тебя, Белоснежка… — отвечает он.       — Прекрасный Принц, — отвечает она, — я тоже тебя люблю…       Дождь прекратился, и они сидят вместе, разговаривают. Он испытывает невероятную боль, но изо всех сил старается не показывать этого. Это, это может быть их последняя ночь вместе, поэтому, поскольку он не может даже прикоснуться к ней, он будет не спать и разговаривать с ней всю ночь, если она захочет.       Они долго разговаривают. Она рассказывает ему, как Охотник ушел в лучший мир, он рассказывает ей о своей первой встрече с Джеймсом. Она рассказывает ему о женщине, которая предложила свою помощь в замке Темного.       Становится холоднее. Если бы его руки не пульсировали и не покрылись волдырями, он бы предложил разжечь костер. Если бы ее глаза не были завязаны, она бы тоже это сделала.       — Нам нужно немного отдохнуть, — предлагает она. — Я возьму на себя первую вахту… ну, или знаешь. Я не ложусь спать первой, — предлагает она.       Он, конечно, должен взять первые часы, первые часы предполагают, что человек, делающий это, использует свои глаза, но ему нужно отдохнуть. Его руки болят еще сильнее, и он избегает смотреть на свои раны. Это нехорошо. Если боль не утихнет, он понятия не имеет, как выживет завтра. Он должен сказать ей, он должен сказать ей, что, наверное, все кончено, но он не может. Может быть, если он немного отдохнет, может быть, ему станет лучше.       Белоснежка встает с ножом в руке, потому что ночь в Подземном мире полна существ, которые кричат, кричат ​​и стонут, ужасных существ, звуков которых она никогда раньше не слышала. Если они подойдут еще ближе, она готова сорвать повязку с глаз и сразиться с ними.       Дэвид теперь дышит тяжелее, он, должно быть, спит, и тут Белоснежка замирает, потому что он стонет от боли во сне. Она кусает губы, пытаясь не заплакать. Она хочет снять повязку с глаз и осмотреть его раны, что, конечно, заставит ее провалить испытание. Теперь, когда он спит и не пытается вести себя храбро, кажется, что его раны серьезнее, чем он заставлял ее думать. Как они собираются продолжить свой путь завтра? Что, если они проведут завтрашний день в покое, его раны начнут заживать сами по себе, или это похоже на магическую травму, такую ​​рану, которая не заживет, если ее не лечить магией?       Белоснежка садится и вонзает нож в землю.       «Он поправится, — говорит она себе, — он должен. Утром он почувствует себя лучше».       Она оглядывается. Она не может избавиться от ощущения, что за ними наблюдают.       Белоснежка засыпает с первыми лучами солнца. Примерно через час она вскакивает, убеждается, что ее глаза завязаны, и поворачивается, чтобы разбудить Дэвида.       Он, должно быть, крепко спит, уже не плачет от боли, но и не шевелится.       — Мой принц! Мой принц, пожалуйста, проснись, — повторяет она снова и снова, но он не двигается. — Дэвид!       Она пытается придумать, что она может сделать, она не может прикоснуться к нему, она не может его потрясти. Она приближается к нему как можно ближе, не касаясь его, и стоит совершенно неподвижно. Она чувствует, как он дрожит.       — Я не смогу пройти испытание, — думает она вслух, — Ты не сказал мне, как тебе было больно, Прекрасный, я не смогу пройти его, если ты не проснешься и не пойдешь отсюда со мной, но, может быть, если я отменю его, я смогу залечить твои раны…       Что сказал Аид? Если вы хотите отменить испытания, вы должны молить о пощаде? Она не думала, что отдаст себя на милость Аида, но теперь у нее нет выбора. Дэвид ранен, Дэвид не просыпается, и она даже не может прикоснуться к нему. Она должна отменить испытания.       — Мне так жаль, Дэвид, — бормочет она, — я не знаю, что еще делать.       Она встает, готовая позвать Аида, когда голос, который звучит так же, как голос Дэвида, спрашивает:       — Ты пробовала ткнуть его палкой?       — Джеймс! — говорит она и тянется за ножом. — Что ты здесь делаешь? Как долго ты здесь сидишь?       — Час или около того, — отвечает он.       — Чего ты хочешь?       — Я здесь только для того, чтобы закончить то, что мы начали… Я знаю, что тебе понравилось, принцесса, — дразнит он.       — Ну давай, попробуй, гораздо легче ударить тебя ножом с закрытыми глазами, — отвечает она, и, судя по явной ярости в ее голосе, он не сомневается, что она имеет в виду каждое слово.       — Что, повязка на глаза? Должен признать, это был умный ход.       — Конечно. Чего ты хочешь? — Белоснежка огрызается на него.       — Расслабься, принцесса, я здесь не для того, чтобы затевать драку… — смеется он.       — Ты следил за нами?       — Да.       — Почему?       — Просто выполняю приказ.       — Это ты вырубил амброзии?       — Да.       — Как ты мог?       — Эй, как я уже сказал, я просто выполняю приказы. Ты действительно думала, что Аид не отомстит после того, как вы убили Цербера?       — И что же тебе приказали на сей раз? Я не могу завершить свое испытание. Ты здесь, чтобы позлорадствовать? Или ты здесь, чтобы обманом заставить меня думать, что ты Дэвид, чтобы ты мог вернуться к жизни?       — Не обольщайся, принцесса, ты не в моем вкусе. Я не думаю, что смогу выжить, живя с тобой и всей твоей оптимистической добротой… Честно говоря, я нахожу тебя невыносимой. Как бы мне ни хотелось занять его место и вернуться в Зачарованный Лес — это невозможно. Ты была очень конкретна, когда заявила о том, что пришла сюда, чтобы спасти Дэвида, своего мужа…       Белоснежка скрещивает руки на груди и не отвечает.       — Хорошо, ты в моем вкусе, это то, что ты хочешь услышать? Разве недостаточно того, что один из нас поклоняется земле, на которой ты стоишь, тебе нужно, чтобы мы оба любили тебя?       — Мне наплевать на то, что ты чувствуешь ко мне. Я знаю, что все это для тебя игра. Я пытаюсь понять, почему ты изо всех сил пытаешься полностью разрушить отношения со своим братом? Почему ты из кожи вон лезешь, чтобы причинить ему боль?       — Это была просто испытание, принцесса. К счастью для него, ты прошла.       — Это было еще до испытаний! Почему ты так хочешь подраться с ним? — спрашивает она.       — Он рассказал тебе об этом, не так ли? Он гордился тем, что победил меня в драке?       — Нет, он не гордился! Он пытался понять, почему ты такой…       Она качает головой. Она содрогается при мысли, что если она откажется от испытания, то оставит Дэвида на милость Аида и Джеймса.       — Какое это вообще имеет значение? Я мертв, — пожимает он плечами.       — Если это не имеет значения, то почему ты был так ужасен с ним? Одна дружеская беседа, вот и все, чего он хотел, почему ты не мог дать ему этого?       — Потому что он уже получил все, что хотел. Все! Почему жизнь пастуха, простолюдина, ничтожества имеет больший смысл, чем моя? Ты знаешь, со сколькими женщинами я переспал, знаешь, сколько женщин умоляли меня провести с ними ночь? Затем появляется мальчик-пастушок, он, вероятно, был только с тобой и больше ни с кем, и он заставляет настоящую принцессу Зачарованного Леса спуститься в Подземный мир, чтобы спасти его… как это вообще возможно? Как это вообще произошло? Ни одна из женщин, клявшихся мне в вечной любви, даже не подумала бы спуститься сюда и спасти меня… Им и в голову не пришло бы… Как он ухитрился превзойти меня во всем?       — Вы оба мертвы, Джеймс… — Белоснежка грустно качает головой.       — Да, даже после смерти он ухитряется издеваться надо мной своим существованием, он ступает в Черный лес, и тогда все расцветает… знаешь ли ты, что, когда наша мать умерла, она пришла сюда, чтобы встретить меня, и он был всем, о чем она могла говорить?       — Ну, Джеймс, теперь ты получишь все что хотел. Он ранен, я не могу его разбудить… Я не могу прикоснуться к нему. Я не могу пройти испытание, — услышав звук собственных слов, ее голос превращается в рыдание. — Я не могу спасти его… Я не могу его вылечить, — говорит она и касается исцеляющего зелья, висящего у нее на шее.       Джеймс смотрит на нее несколько секунд. Он выглядит почти озабоченным.       — Ой, выключи свою хнычущую принцессу. Бу-у-у, мой муж мертв. Все умрут. Ты не можешь прикоснуться к нему, а я могу. Дай мне свое лечебное зелье.       — Что? Ты бы сделал это? — говорит она, пытаясь перестать плакать. Она не может поверить в то, что слышит. Она знает, что это ужасная идея, она знает, что это, вероятно, уловка, но у нее нет выбора. Она хмурится. — Что ты хочешь взамен?       — Поцелуй, — саркастически отвечает он и смеется, когда она напрягается.       — Расслабься, принцесса, я шучу. В свою очередь, я хочу, чтобы мой брат считал меня чуть лучше, чем самый отвратительный, бесчестный негодяй, который когда-либо ходил по Зачарованному Лесу… и я хотел бы оставить себе остальную часть целебного зелья. Если Аид узнает, что я помог тебе, он причинит мне боль. Мне нужно принять меры предосторожности, — его голос оживляется. — Может быть, я смогу заставить Слепую Ведьму исцелить меня, ты ее видела? Она выглядит достаточно горячей.       У Белоснежки завязаны глаза, поэтому она не может правильно закатить глаза. Она снимает пузырек с шеи и держит его в направлении его голоса.       Он берет его, и она слышит, как он открывает флакон и обеими руками кладет каплю. Он наклоняется ближе к Дэвиду, а затем задыхается.       — Что случилось? — спрашивает она дрожащим голосом.       — Я не знаю, что он сказал тебе, принцесса, но я никогда в жизни не видел таких ужасных ожогов. Это чудо, что он сумел спасти тебя и не потерял сознание в тот самый момент, когда коснулся тебя. Что бы ни случилось, не позволяй ему снова прикосаться к тебе, пока твое испытание не закончится, — отвечает Джеймс, затем он касается рук Дэвида, и Дэвид стонет во сне.       Белоснежка не сомневается, что это сработает, потому что у Джеймса сильные чувства к Дэвиду.       — Это сработало — говорит Джеймс, и Белоснежка с удивлением слышит облегчение в его голосе. — Не буди его пока, Белоснежка, дай мне фору.       — Подожди, — пытается она, — я уверена, что он хотел бы поговорить с тобой…       — Да, я уверен, сразу после того, как он избил бы меня до полусмерти, — смеется он. — Думаю, я пойду.       — Не могу сказать, что это было бы незаслуженно, — отвечает она, и он пожимает плечами.       — Возможно, — говорит он и в последний раз смотрит на нее. — Береги себя, принцесса, — говорит он и уходит.       Белоснежка ждет добрых пять минут, затем становится на колени рядом с Дэвидом.       — Мой принц! Мой принц, просыпайся!       — Я проснулся, — бормочет он и медленно садится. Он смотрит на кожу на своих руках, которая теперь полностью зажила. — Что? Как? Как ты это сделала?       — Это была не я, — улыбается она. — Ты в порядке? Тебе все еще больно?       — Я чувствую себя хорошо. Боли нет, как и ожогов. Но как?       — Я не думаю, что ты готов к этому.       — Все равно скажи мне, — хмурится он.       — Это был Джеймс.       — Джеймс! — Дэвид хмурится и садится, оглядываясь по сторонам.       — Он ушел, — отвечает она. — Он попросил дать ему уйти, прежде чем я тебя разбужу. Он думал, что ты его побьешь.       — Звучит правдоподобно, — отвечает он. — Почему?       — Он сказал, что надеется, что ты будешь думать о нем чуточку лучше, если он это сделает, — отвечает Белоснежка.       Дэвид смотрит на свои руки, потом оглядывается. Никаких следов Джеймса. Он разрывается между острой необходимостью догнать Джеймса и ударить его по лицу и желанием поблагодарить его.       — Я собиралась отменить испытания, — продолжает Белоснежка, — я не могла тебя разбудить… но тут появился он…       — Белоснежка, — нежно говорит Дэвид, потому что она снова плачет.       — Больше никаких слез, — отвечает она. — Сегодня мы собираемся победить. Ты готов идти?