***
Когда она просыпается, она лежит на спине под мостом троллей. Вокруг неё стоят три гигантских тролля и смотрят на неё. Она может видеть. О, нет, где ее повязка? — Нет нет нет! — кричит она, закрывая глаза руками. — Где моя повязка. Дэвид! — громко кричит она, затем вытаскивает свой нож и указывает им в общем направлении на троллей, все еще прикрывая глаза одной рукой. — Где мой муж? Где принц? Что вы с ним сделали? — она спрашивает. — Вообще-то, — отвечает самый высокий тролль, — мы на твоей стороне, принцесса. Мы поддерживаем воссоединение королевств. — Что? — Северное и Южное королевства снова объединились. Мы поддерживаем это. Это хорошо для бизнеса, — медленно отвечает он, словно разговаривая с ребенком. — Мы не причиним Вам вреда! — Почему она закрывает глаза? — спрашивает сонный тролль. — Ты меня спрашиваешь? — отвечает тролль с большой деревянной дубиной. — Спроси ее! — Где принц? — спрашивает она еще раз. — Принц умер несколько дней назад. Пожалуйста, простите нас за то, что мы не пришли на похороны. Люди, как правило, не ценят, когда мы появляемся на публичных мероприятиях, они убегают с криками… в любом случае, примите наши глубочайшие соболезнования. Он был прекрасным человеком и храбрым воином… Сквозь ее пальцы просачивается свет, и она потрясена, увидев трех троллей, держащих шляпы в руках, в знак уважения грустно смотрящих вниз. — Да, принц умер, но я отправилась в Подземный мир, чтобы спасти его, осмотрите берег реки, может быть, вода унесла его дальше. Пожалуйста, посмотрите! Она выглядит такой расстроенной. Высокий тролль не хочет с ней спорить, поэтому на самом деле осматривается. — Его здесь нет, Ваше Высочество, — отвечают. — Он мертв. — Я не провалила испытания! — кричит она. — Я не смотрела! Этого не может быть! Я не ошиблась! — она кричит ни к кому конкретно не обращаясь, ее глаза все еще закрыты, затем она падает на землю и всхлипывает, снова и снова повторяя. — Я не подвела. Она представляет собой такое душераздирающее зрелище, что тролли просто стоят и смотрят. Они не знают, что делать дальше. В конце концов она обхватывает руками колени и сидит, глядя на воду. Они пытаются поговорить с ней, но она не отвечает. — Ладно, кто-нибудь, отправьте сообщение Красной Шапочке или гномам, — пожимает плечами высокий тролль. — Это слишком долго. Лучше позвать Темного, — предлагает сонный тролль. — Румпельштильцхен! — кричит третий тролль, прежде чем высокий тролль успевает его остановить. — Она принцесса. Наверное, она не хочет разговаривать с Темным. — Ну, не ждешь же ты, что я позову Голубую Фею, ты же знаешь, что она не придет, если я ее позову. — Ну, хорошо, и что тут у нас? — Голос Румпельштильцхена пугает трех троллей. — Она не перестанет плакать, — шепчет Сонный тролль. — Мы не знаем, что делать. — Ну, здравствуй, принцесса. Ты принесла мне воду, которую я просил? Белоснежка тянется к поясу и бросает фляжку с водой Румпельштильцхену. Он внимательно изучает содержимое фляги, а затем улыбается. — Отлично, — говорит он, — теперь, чтобы завершить нашу сделку, возвращаю твое сердце обратно. Белоснежка оборачивается и видит свое сердце в руке Темного. Оно больше не ярко-красное и блестящее, а темно-серое. — Что ты с ним сделал? — шепчет она. — Я, верный нашему соглашению, конечно, ничего не сделал для этого, дорогая. Это все на тебе. Ты подвела своего принца, и разочарование, кажется, немного запятнало твое сердце. Белоснежка кивает. — Ты готова вернуть его, дорогая? Белоснежка смотрит на него и не отвечает. — Хорошо! — Румпельштильцхен говорит, игнорируя ее молчание. — Вот оно! — говорит он и одним быстрым движением вталкивает сердце обратно в ее грудь. Белоснежка кивает и вытирает глаза. — Мне нужно домой, — бормочет она и уходит от Румпельштильцхена и трех троллей. А потом она оборачивается и смотрит на Темного. — Я пойду домой, если ты объяснишь мне только одну вещь. Реджина забыла, что у нее есть магические способности. Мы заперли ее в камере. Как она заполучила сердце Охотника? Румпельштильцхен пару раз моргает, застигнутый врасплох. — Прости, я не расслышал, что ты сказала, дорогая? — он спрашивает. — Это был ты, не так ли? — спрашивает Белоснежка. — Ты отдал Реджине сердце Охотника. А потом ты имел наглость утверждать, что защищаешь мое сердце. Ты убил Дэвида. Ты тот, кто разбил мне сердце. Это был ты! — говорит она и, прежде чем кто-либо успевает среагировать, она вытаскивает из ботинка нож и бросает его прямо в фляжку, которую держит Румпельштильцхен. Кожаная фляга разрывается пополам, и вода, которую она взяла из фонтана Аида, выливается на землю. — Что ты наделала? — шипит на нее Темный. Она даже не удосуживается ответить, просто разворачивается и уходит. — Белоснежка! — кричит Темный, но она его не слышит. Или ей все равно. Что самое худшее, что он может сделать? Худшее уже случилось. — Вы хотите что-нибудь добавить, Ваше Высочество? — Ланселот поворачивается к Белоснежке. Она моргает и оглядывается. Она за круглым столом со своим советом. Она вся одета в черное. Она качает головой. — Однажды, тебе все же придется сказать что ты об этом думаешь, тебе не кажется? — Ланселот пытается снова, мягко глядя на нее, он действительно обеспокоен. Белоснежка смотрит на него. Ее тошнит. У нее даже нет сил кивнуть. Она встает из-за стола и без лишних слов выходит из комнаты. — Белоснежка, ты должна попытаться, — говорит Руби, когда позже входит в ее спальню, — ты должна участвовать, ты королева, ты нужна своему королевству! Белоснежка смотрит на Руби, а потом опускает взгляд. — Пожалуйста, Белоснежка! — говорит Руби. Она садится рядом с ней. — Я умоляю тебя, ты должна попробовать. — Что, если я не могу? — спрашивает Белоснежка. — Я знаю, что ты можешь! — шепчет Руби и крепко обнимает Белоснежку. — Он хотел бы, чтобы ты была счастлива! — Не надо! — Белоснежка отвечает, и отстраняется от подруги. — Просто не надо. — Это правда! — Правда в том, что мы победили Злую Королеву, и все же вам этого мало, — парирует Белоснежка. — Недостаточно избавиться от Злой Королевы, если вы не замените ее доброй Королевой, — снова пытается Руби. — Что, теперь ты называешь меня Злой? — Белоснежка хмурится. — Нет, не Злой, а холодной, равнодушной. Твоему королевству нужно кого-то любить, о ком-то заботиться, хотеть изменить все к лучшему для кого-то. Тебе нужно заботиться о себе! — Что, если я не могу? — Белоснежка шепчет. Руби улыбается. — Я знаю, что ты можешь. Ты хоть немного спишь? Белоснежка, ты выглядишь очень усталой. Ты не хочешь немного отдохнуть? Белоснежка ложится на свою кровать. — Сколько времени прошло? — спрашивает она. — Сколько времени тебе понадобилось, чтобы простить себя за то, что случилось с Питером? Руби смотрит на нее. — Я не знаю, — отвечает Руби. — Я еще не уверена, что сделала это. Но, Белоснежка, это не то же самое. Я убила Питера. Ты не сделала ничего плохого. — И этого было недостаточно… — отвечает Белоснежка, и ее голос настолько надломлен. — Ты не понимаешь, каково это, я просыпаюсь и… иногда все, что я могу сделать, это дышать и ничего больше… — Белоснежка, я обещаю, тебе станет лучше. Вот что, завтра ты встанешь и наденешь что-нибудь другое, не черное платье, а потом придешь на совет и скажешь только одну вещь. Скажи всего одну вещь, одну мысль. И все. Как ты думаешь, ты сможешь сделать это? Белоснежка смотрит вниз. — Я постараюсь, — отвечает она. Руби улыбается и выходит из комнаты. Белоснежка садится на кровать. Руби не понимает. Никто не понимает, какого это иметь самую настоящую, самую чистую любовь и позволить ей ускользнуть сквозь пальцы. Она до сих пор не понимает, что произошло в тот день. Что пошло не так. Они думали, что выполнили свою задачу. А потом был колодец и вода, и ее самым большим страхом был Дэвид, один находящийся во власти Аида в Подземном мире… а потом была вода, крики и тьма. Она не могла смотреть на него, а он не мог удержать ее. Аид забыл упомянуть еще об одном испытании. Она смотрит на свою красивую спальню, на свою большую кровать с балдахином. Все такие добрые и понимающие, все дают ей место для печали, все хотят помочь, и все же никто не понимает, каково это, чувствовать, что тебе нужно бежать, что тебе нужно быть посреди леса, чтобы дышать, чтобы рыдать, чтобы кричать. Белоснежка вскакивает с кровати. Ей нужно выбраться отсюда, стены смыкаются вокруг нее. Она надевает плащ поверх черного платья и крадется через туннель в своей комнате. Руби выследит ее, поэтому ей нужно уйти как можно дальше. Она натягивает капюшон ниже и сама забирается в лодку. Она не гребет, она позволяет лодке плыть по течению самой. Двадцать минут спустя она использует весла, чтобы грести к берегу, затем толкает лодку обратно к воде и позволяет течению унести ее. Осторожно, чтобы не оставить следов, она пробирается в густую листву леса. Она делает пару глубоких вдохов. Вот оно, вот где ее место. Здесь она собирается остаться. — Белоснежка! Белоснежка! — Элла зовет подругу в лесу. Белоснежка, затаив дыхание, стоит на ветке дуба, прислонившись спиной к стволу дерева. Она закрывает глаза. Элла занимается этим уже два часа. Она здесь, и пока Белоснежка не выйдет из своего укрытия, Элла не вернется домой. Это ясно. Она знает, что не может вечно оставаться в лесу, но за последние несколько недель ей стало намного лучше, она еще не готова вернуться в свой замок. Ее место здесь, возможно, ей никогда не суждено было стать королевой. — Ты готова стать королевой? Если бы не Дэвид, возможно, она бы никогда не боролась за возвращение своего королевства. И теперь, когда он ушел, она просто не готова вернуться. Пропавший ферзь лучше сломленного ферзя, не так ли? — Белоснежка, если ты не выйдешь, мне придется заночевать здесь! — Элла говорит. — Да ладно, — Томас смотрит на Эллу, — я за романтическую ночь в лесу, но у нас есть ребенок, о котором нужно подумать. Ты собираешься позволить нашему ребенку спать под деревом? Мы должны вернуться, нам нельзя оставаться здесь. — Тссс, я знаю, но не говори этого вслух, она нас услышит. Кроме того, если бы не Белоснежка, этот ребенок даже не был бы моим, я так многим ей обязана, Томас, — отвечает она, положив руку поверх его руки. — Пожалуйста! — Да, безусловно, мы обязаны ей всем миром, и если мы можем чем-то помочь ей, я здесь, но если ей нужно больше времени в одиночестве, прежде чем она найдет дорогу домой, разве мы не должны уважать это? — Да, конечно, но что, если ей нужно намного больше? — Что же? — Причина, чтобы жить. — Элла, как мы собираемся дать ей это? — Томас, ты мне доверяешь? — Ты же знаешь, что да. — Тогда перестань задавать мне вопросы и помоги мне докричаться до нее! — Белоснежка! — кричит Томас. — Белоснежка, пожалуйста! Подойди, поговори с моей женой! — Это не то, что я имела в виду, Томас! — Элла хмурится, но затем он смотрит на нее, и она улыбается. — Попробуй еще раз, может сработает! Белоснежка закатывает глаза. — Я слышу тебя, слышу! — говорит она и выпрыгивает из своего укрытия. — Белоснежка! — Элла улыбается. — Как долго ты здесь прячешься? — Давно, — говорит она, скрещивает руки и смотрит на подругу. — Как вы меня нашли? — Полевые мыши сказали Гасу, где ты, — улыбается Элла. Затем Белоснежка слышит детский плач. Тут же ее глаза открываются шире. — Это…? — Наша дочь? Да, это она! — Элла улыбается. — Хочешь посмотреть? Белоснежка следует за Эллой, пытаясь не заплакать. — Я хочу иметь от тебя ребенка… — Я тоже хочу ребенка, мальчика или девочку, не важно… Элла ведет к своей белой карете, ожидающей ее на обочине. Она берет ребенка из маленькой люльки в коляске. — Вот она, моя маленькая Александра, детка, это тетя Белоснежка. Малышка, кажется, понимает, что Белоснежка особенная, потому что смотрит на нее и улыбается яркой беззубой улыбкой, а потом она закрывает глаза и снова засыпает в объятиях Белоснежки. — Она прекрасна, — шепчет Белоснежка сквозь слезы. Она нежно целует ребенка в лоб. — Да, это так. Я не знаю, как отблагодарить тебя. Белоснежка, если я могу что-нибудь сделать… — начинает она, но потом присматривается к Белоснежке и останавливается. Она поворачивается и смотрит на мужа. — Томас, не мог бы ты оставить нас на минутку? — говорит она, затем поднимает младенца и кладет его на руки мужу. — Конечно, — кивает он и уходит. — Белоснежка! — Элла улыбается. — Я и понятия не имела! — О чем ты? — Белоснежка хмурится. — Какой у тебя месяц? — Что? — Ты же беременна, верно? — Что? — снова спрашивает Белоснежка. — Кто я? С чего ты это взяла? — Твоя кожа светится, и у тебя немного виден живот, — говорит она, касаясь живота подруги. Белоснежка делает шаг назад. — Вот почему… — говорит она и смотрит на Эллу. — Я знала, что что-то не так, но я думала, что это из-за того, что я была убита горем… — Это не так, — отвечает Элла. — Белоснежка, если ты хочешь остаться здесь, в лесу, я просто поддержу тебя, я принесу тебе все, что тебе нужно. Мы могли бы построить тебе хижину, или ты могла бы пойти со мной домой. Я никому не скажу, что ты здесь, если хочешь, чтобы тебя оставили в покое… — У меня будет ребенок! — Белоснежка отвечает. — У меня будет ребенок! Элла кивает со слезами на глазах. — Ты пойдешь со мной? Белоснежка качает головой. — Мне нужно подумать… Элла кивает. — А если ты передумаешь, ты отправишь мне сообщение? Ты могла бы использовать птицу или мышь… — спрашивает она. Белоснежка кивает и крепко обнимает Эллу. Элла, Томас и малышка Александра садятся в коляску, и Белоснежка смотрит в небо. Скоро стемнеет. Она подтаскивает два полена поближе, разводит костер, ложится и смотрит в ночное небо. — У нас будет ребенок! — шепчет она звездам. Она кладет руки на живот, крепко сжимая прощальный подарок Дэвида. Все должно измениться. Все изменится. Она закрывает глаза, слезы текут по ее щекам, и медленно ее сердце наполняется новыми надеждами и мечтами, новой причиной собрать осколки и стараться еще больше, новой причиной двигаться дальше, новой причиной вернуться и править своим королевством. Ей нужно поступать правильно с этой драгоценной жизнью, растущей внутри нее. Ей нужно лучше заботиться о себе, ей нужно… так много дел. И впервые после смерти Дэвида она закрывает глаза и засыпает, улыбаясь. Белоснежка появляется на совете первым делом с утра, в белом платье, с собранными вверх волосами, с серьезным и сосредоточенным лицом, воплощением элегантной и красивой королевы. Все смотрят на нее, и никто не говорит ни слова. — Я вернулась, — улыбается она, — и я готова работать. Я знаю, что бросила вас раньше и была не готова, но теперь я готова, и если вы дадите мне еще один шанс… — говорит она и замолкает, потому что один за другим члены ее совета встают и кладут руки на сердце. Белоснежка смотрит на Ворчуна, Руби, Бабушку, Ланселота, Роберта, Умника и делает глубокий вдох. — Тогда приступим к работе, — улыбается она.***
Дэвид просыпается один и открывает глаза. Небо красное, лес выглядит иначе, и он стонет, потому что снова вернулся в глубины Подземного мира. Он качает головой. Ему больно. Все болит, и он не понимает, почему. Его грудь сжимается, он не может дышать. — Белоснежка, — шепчет он. Они потерпели неудачу. Как они потерпели неудачу? Детали размыты. Они так хорошо справлялись, а потом было еще одно испытание, к которому они не были готовы. Столкнуться со своим величайшим страхом. — Белоснежка. Белоснежки здесь нет, — шепчет он. «Дыши, просто дыши», — говорит он себе, борясь с болью в легких. Ее здесь нет, и это хорошо. Она свободна, она жива. Ему нужно встать, ему нужно двигаться, ему нужно отвлечься от темного пространства, сжимающегося вокруг него. Он перекатывается на бок и медленно встает. Белоснежка должна была вернуться в Зачарованный лес. Он изо всех сил пытается встать, а затем медленно идет к пряничному домику Слепой Ведьмы. Который сейчас час? Может, еще не поздно поесть. Он появляется в комнате как раз в тот момент, чтобы увидеть полуодетого Джеймса поверх Слепой Ведьмы на обеденном столе. — Принц здесь! — она смеется. — О, теперь ты просто дразнишь меня, жестокая красотка, — говорит он, целуя ее, затем поворачивается к Дэвиду. — Ты когда-нибудь слышал о стуке? Ты вырос в сарае? — Извините, — говорит Дэвид, торопливо отворачиваясь. — Мы ели за тем столом… — бормочет он, корча рожу, и торопится обратно на улицу. Он находится примерно в квартале от домика, когда слышит собственный голос, зовущий его. Привыкнет ли он когда-нибудь к этому? — Дэвид! Он оборачивается и видит бегущего за ним Джеймса. — Да? — Что ты здесь делаешь? Дэвид качает головой и не отвечает. — Значит, это не сработало? — спрашивает Джеймс. Дэвид смотрит вниз. — Давай. Ты выглядишь так, будто тебе не помешает выпить, — говорит Джеймс. Дэвид колеблется. — Ты собираешься просто уйти? — говорит он, указывая на пряничный домик. Джеймс смеется. — Почему бы и нет? Веришь или нет, Дэвид, некоторые любят развлекаться, не принося клятв вечной любви… ты должен попробовать это как-нибудь, теперь, когда ты один… а я, если хочешь знать, после этого почти не обнимаюсь… — Не надо, — отвечает Дэвид. — Я действительно не хочу этого знать. — Сам спросил. — Я спросил? — Давай, пора пить. Дэвид все еще хмурится. — Да, да, ты все еще хочешь меня побить, я знаю, но мы можем сначала пойти выпить? — Джеймс усмехается. — Конечно, — пожимает плечами Дэвид. — Хорошо, — улыбается Джеймс, а затем указывает на замок на опушке леса, который является маленькой копией замка короля Георга. — У меня в замке коллекция вин, — затем он смотрит на Дэвида и добавляет. — У нас в замке. Дэвид подозрительно смотрит на Джеймса. Он ведет себя так по-другому. — Да ладно, — говорит Джеймс, — мы все-таки братья. Не смотри на меня так. — О, теперь мы братья? — Дэвид закатывает глаза. — Да ладно, ты действительно можешь винить меня? Я умер, так и не узнав правды о тебе, а потом до меня начали доходить слухи о принце Джеймсе. Принц Джеймс победил дракона, принц Джеймс победил Злую Королеву, принц Джеймс женится на Белоснежке. Что ж, у меня есть новости для вас, люди, не верьте всему, что вы слышите, принц Джеймс мертв! — Джеймс закатывает глаза, — эти крестьяне поверят всему, что услышат, — он качает головой, — скажи мне, что этого недостаточно, чтобы свести человека с ума, — говорит он. Они в замке, Джеймс заходит в комнату совета и выдвигает стул для Дэвида, затем протягивает ему напиток. — Отвратительная штука, — говорит он, наполняя свой стакан до краев. — Лучшее в Подземном мире! Твое здоровье! Дэвид поднимает свой стакан, делает глоток и морщится. Это отвратительно, с таким же успехом он может пить уксус. — Ты должен выпить его быстро, не думая, — снова говорит Джеймс, осушая свою чашку. — Это единственный терпимый способ выпить это. Дэвид допивает свой напиток. — Лучше? — Джеймс смеется. — Не совсем. Джеймс снова смеется и снова наполняет оба стакана. — Так где мы были? О да, ты… все, что ты сделал, здесь очень активно обсуждалось. Я… потом мне сказали, что у меня есть брат-близнец. Я ненавидел тебя. Что еще я должен был делать? — Полагаю, тебе было тяжело, но в этом не было моей вины. У меня не было выбора! — Дэвид отвечает. — Так ты сказал. А потом появилась наша мать… — Она здесь? — Дэвид он спрашивает вставая. — Где она? — Садись, допивай, она давно ушла. — С ней все в порядке? Ей было больно? — Дэвид выглядит все еще обеспокоенным. — Она была в порядке. Она пыталась мне что-то объяснить, пыталась просить прощения, — пожимает он плечами, — ты же знаешь, какие бывают матери, мучимые чувством вины… Дэвид кивает. — И? Ты был с ней добр? — Был ли я мил с ней? Что касается давно потерянных сыновей, я был идеален. А потом она начала говорить о тебе. Дэвид сделал это, Белоснежка сделала то, поцелуй настоящей любви, бла-бла-бла… — Джеймс качает головой. — С таким же успехом она могла бы сказать, что-то типа «я рада, что ты умер, Джеймс, мой Дэвид достоин быть королем…» — Она никогда бы не подумала о таком, не говоря уже о том, чтобы сказать это! — Дэвид хмурится. — Никогда! — Может быть, было не так много слов, но я слышал это громко и ясно… — Джеймс пожимает плечами и затем меняет тему. — Так скажи мне, Дэвид, когда ты сказал своей принцессе, кто ты на самом деле? — Нет, — качает головой Дэвид. — Мою жену мы не обсуждаем, ты о ней не говоришь, ты не произносишь ее имени и, может быть, только может быть, я не изобью тебя до полусмерти за то, что ты пытался с ней сделать! — Ладно, ладно, это справедливо, хотя я думал, что, возможно, мы уже прошли через это… — Джеймс пожимает плечами. — Ты думал, что мы прошли через это? Почему, потому что ты исцелил меня? Это было меньшее, что ты мог сделать, это вообще не требовало никаких усилий, мы не прошли через это! — Дэвид сердито смотрит. — Хорошо, мы не прошли через это. Каким был наш отец? Дэвид смотрит на своего брата. — Грустным. Пьяным и грустным, очень любящим, очень трудолюбивым, но все же… он снова и снова пытался бросить пить, я никогда не понимал, что заставило его так много пить, пока Темный не попросил меня занять твое место. Вот когда все это обрело смысл. Он никогда не мог простить себя за то, что бросил тебя… — Ну да… — Джеймс качает головой. — Я помню, как ко мне подошел мужчина, когда я был маленьким, и сказал, что он мой отец… — Правда? Когда это было? — Мне было не больше семи, может, шесть. Я сбежал из замка… — Он умер, когда мне было шесть. — Мне тогда было шесть, и тут как раз в этот момент появился отец. Он забрал меня и приказал убить этого человека… — Что он сделал? — Дэвид встает с широко открытыми глазами, и тут комната начинает кружиться. — Эй… что… что происходит… ты что-то подсыпал… в мой напиток? Джеймс встает, смеясь. — Бедный Дэвид, ты слишком доверчив, — пожимает он плечами. Он кладет палец на грудь Дэвида и слегка толкает. Дэвид падает назад, падая на землю. — Зачем? — спрашивает он, закрывая глаза. — Да, извини, — улыбается Джеймс. Дэвид просыпается. Он лежит на земле в тронном зале Аида, его руки связаны за спиной. За исключением того, что тот, кто его связал, был очень неосторожен, потому что он может очень легко выпутаться из веревки. Аид и Джеймс ведут жаркую дискуссию. — Зачем ты его сюда привел? Ты же знаешь, что он вреден. Я хочу, чтобы его бросили в реку! — Аид рычит на Джеймса. — Стой! — Джеймс сказал. — Ты же сказал, что если я приведу его к тебе, и он будет более уступчивым, ты не станешь этого делать. — Правда? Потому что вырубленный и уступчивый — не одно и то же! — Аид отвечает. — А теперь признай, что ты потерпел неудачу, и брось его в реку. — Зачем? Он безобиден. То, что он оживил какую-то зелень, вряд ли является преступлением… — Надежда, Джеймс, у него есть надежда, он надеется, это смертельный яд для моего бизнесса. — У него была надежда, потому что он думал, что его жена спасет его. Теперь все кончено, она потерпела неудачу. Он только что потерял надежду, не уничтожай его еще больше! — Тот факт, что ты здесь споришь со мной из-за него, является достаточным доказательством того, что он должен исчезнуть. Что с тобой случилось, Джеймс? Что он сделал с тобой? Дэвид быстро соображает. Если бы Белоснежка победила, Аид больше бы не правил Преисподней. Если бы Белоснежка победила, Орфей был бы главным, все было бы по-другому, все изменилось бы, кто знает, может быть, Подземный мир был бы почти сносным местом. Ему нужно победить Аида. Он недостаточно силен, чтобы убить его, Аид, вероятно, бессмертен, но, может быть, просто может быть, если Аид решит самолично бросить его в реку, он сможет утащить его в воду вместе с собой. Но как? Аид всегда заставляет других делать всю грязную работу. Дэвид смотрит в сторону фонтана Аида, и тут у него появляется идея. Вода может заставить забыть, вода позволяет видеть все, что захочешь, что, если вода сильнее его? Что, если вода — чистая магия… По мере того, как спор между Джеймсом и Аидом становится еще более накаленным, Дэвид приближается к фонтану. Он медленно встает и опускает обе руки в воду. — Я убил чудовище Подземного мира, — говорит он, — мы с женой убили, и вместе с этим убийством приходит древняя сила. Я хочу эту силу. — Стой! Что ты делаешь! — Аид кричит, но уже слишком поздно. Тело Дэвида меняет форму, его чувства обостряются, внутри него живет древний голод, который просит насыщения, древняя жажда, которую он должен утолить. Он смотрит на свои руки. Это уже не человеческие руки, это гигантские ужасающие лапы, мощные и смертоносные. Теперь он может ясно видеть, он может видеть, как все вокруг него движется медленно, он может предвидеть их реакцию, они просто слишком медленные. Он видит, как Аид поднимает руки, готовый использовать свою магию, и просто смеется, потому что знает, что магии Аида будет недостаточно, чтобы остановить его. Он идет к Аиду и Джеймсу, и оба мужчины отступают назад, и в их глазах есть определенная доля ужаса. Аид снова пытается поднять руки, и Дэвид испускает ужасающий леденящий кровь вой. Он прыгает вперед, хватает Аида зубами и бросает его в реку. Джеймс и Дэвид в форме Цербера затаили дыхание и смотрят. Аид кричит, растворяясь в воде, и сразу же воздух меняется. Воздух теперь свежее, чище, легким не больно его вдыхать. Джеймс смотрит на Дэвида широко открытыми глазами, медленно отступает назад, задаваясь вопросом, что его брат в форме Цербера будет делать дальше. Он выбегает из тронного зала Аида. Дэвид стоит совершенно неподвижно, пытаясь сосредоточиться. На него обрушивается слишком много образов, слишком много мыслей, в конце концов, у него три головы, и трудно понять, к какому мозгу прислушиваться. Ему нужна одна мысль, одна-единственная простая линия мысли, которой он должен следовать. «Белоснежка», — думает он и закрывает все шесть глаз. «Белоснежка», — и он чувствует, как его сердцебиение замедляется, — «Белоснежка», — и его глаза ясно видят. «Белоснежка, Белоснежка, его жена», — и его ненасытный голод утихает, его жажда больше не контролирует его разум, он стоит там сильный, сосредоточенный, и его тело замедляется, он смотрит на свои руки, и они снова человеческие руки, он касается своей груди, своего тела, своего лица. Он снова стал самим собой. Он выходит из тронного зала Аида, поднимается по лестнице через точную копию покоев Белоснежки, из замка Королевы. Он смотрит на небо. Небо кажется почти голубым, оно уже не того странного красного оттенка, каким было раньше. Дэвид задается вопросом, использовал ли Аид свою магию, чтобы сделать все в Подземном мире еще более ужасным. Он идет к маленькому белому домику в конце дороги, стучит в дверь, и красивая нимфа с улыбкой открывает дверь. Она смотрит на Дэвида, и выражение ее лица меняется. Она выглядит грустной, кладет руку ему на плечо и впускает в дом. Они снова проходят через небольшие жилые помещения к задней части дома, где сидит Орфей и курит трубку. — Ты здесь! — говорит старик, не в силах скрыть удивление в голосе. — А мы думали… когда увидели изменения в небе и в воздухе, то подумали, что твоя жена добилась успеха! Что случилось? — спрашивает мужчина, жестом приглашая Дэвида сесть. — Я не могу сказать, что произошло. Должно быть, мы как-то потерпели неудачу, хотя я не помню, чтобы сделал что-то не так. Но я здесь не для этого. Аида больше нет. Я бросил его в реку потерянных душ. Я думаю что сегодня тот день, когда ты начнешь править Подземным миром! Орфей смотрит на Дэвида, потом поворачивается к жене. Она уже обвила своими длинными тонкими руками его плечи, глаза полны слез. — Пора, — шепчет она, и Дэвид не может не думать о том, какой необычайно красивый у нее голос. — Ты останешься на чай? — спрашивает она Дэвида, и он кивает им, улыбаясь. Они выглядят такими счастливыми. Они прошли через многое и заслуживают счастья. — Мне понадобится твоя помощь, — обращается Орфей к Дэвиду, как только его жена наконец отпускает его из своей хватки. — Ты человек, полный надежды, а нам здесь отчаянно нужна надежда. — Я к твоим услугам, — слегка склоняет голову Дэвид. — Я хотел бы помочь. — Значит, ты будешь ждать ее? — спрашивает красивая женщина. — Ты не собираешься двигаться дальше? Дэвид чувствует, как его глаза поднимаются вверх, затем он смотрит вниз и кивает. — Да, — отвечает он, — я подожду…***
Белоснежка опирается на край колодца, наблюдая, как Дэвид разговаривает с Орфеем и Эвридикой. — Он смог бы победить Аида, если бы пришлось, — шепчет она. — Я больше не боюсь. Дэвид наблюдает за Белоснежкой, одетой в белое, которая возглавляет совет в своем замке. — Она смогла бы двигаться дальше, — тихо говорит он. — Она смогла бы быть счастливой. Я больше не боюсь… Земля трясется, из колодца вырывается туман, и Дэвид поднимает голову. Он стоит перед колодцем напротив Белоснежки, которая крепко держится за край колодца, костяшки пальцев побелели от напряжения. Ее щеки раскраснелись, губы покраснели, глаза все еще с завязанны, солнце ласкает ее прекрасные локоны. — Что происходит? — шепчет она. «Когда вы оба окажетесь на солнце, и косточка амброзии превратится в песок в его руке, вот тогда это будет означать, что ты прошла свое испытание». Он вытаскивает косточку плода амброзии и смотрит на нее. Она выглядит такой странной, такой чуждой, как будто вообще не принадлежит этому миру. Как только лучи солнца касаются косточки, она растворяется в его руке. Он хочет сказать ей, что они выиграли, он хочет кричать, он хочет праздновать, но не может найти слов, поэтому он обходит колодец и тянет ее к себе. Ей следовало бы закричать от страха и потянуться за ножом, но она узнает эти руки, и это лицо, и это прикосновение, она обхватывает его лицо руками и теперь дышит учащенно, не смея поверить, что это реально. — Теперь ты можешь прикоснуться ко мне, — тихо говорит она, а затем чувствует его губы на своих и целует его в ответ, быстро, голодно, отчаянно. — Ты в порядке, — говорит она, — ты в порядке, мы оба в порядке, — всхлипывает она и позволяет Дэвиду снять с ее глаз повязку и бросить ее на землю. Он поднимает ее на руки, и целует ее снова и снова, а она смеется, и плачет, и целует его в ответ, потому что все это так неожиданно, так невероятно, как они перешли от глубины горя и боли к абсолютной необъяснимой радости. — Ты, — говорит он и прижимает ее к стене колодца, все еще крепко обнимая ее и лаская ее щеку, — ты самая смелая, самая дикая, самая бесстрашная женщина в истории, и я так, так благодарен за то, что ты спасла меня! — У меня был самый странный сон, или, может быть, это было видение. Ты вернулся в Подземный мир, ты взял на себя проклятие Цербера, стал гигантским трёхголовым псом и уничтожил Аида! — Что? — Да, это было невероятно. Я рада, что ты вернулся нормальным к жизни, если бы у тебя было три головы, я бы не знала, какую из них поцеловать первой… — Я стал Цербером? — Да! И ты убил Аида! Дэвид смеется. — Смейся сколько хочешь, но я все равно закажу для тебя красную накидку у фей на всякий случай до следующего полнолуния! — Белоснежка улыбается. — У меня тоже было видение. — Да? Что ты видел? Дэвид колеблется. — Ты убежала и какое-то время пряталась в лесу, потом поняла, что беременна, и вернулась, чтобы занять свой трон… Он кладет руки ей на талию, а затем касается ее живота. — Беременна? — спрашивает она, широко открывая глаза. Он кивает, улыбаясь. — Как ты думаешь, может быть… — Я не знаю, — улыбается она, — пока рано говорить. А потом его губы снова на ее губах, ее руки обвивают его шею, ее глаза полны слез, его руки касаются ее кожи, его сердце переполняется любовью. Столько любви. Они сжимают и крепко держат друг друга, не желая отпускать, едва веря, что все это реально.