Starstruck

      На часах почти половина десятого, когда Кастиэль обнаруживает, что зевает так громко, что легко мог бы пробудить мертвого.       Он опускает книгу, трет глаза и ворчит себе под нос. Когда, черт возьми, он успел так состариться? Совсем недавно он мог сидеть в своем любимом кресле, прямо перед их маленьким камином, читая увлекательную книгу, более чем до полуночи. Пару раз он даже провел за чтением всю ночь несмотря на то, что следующий день был рабочий.       Ладно, конечно, это совсем не роскошная жизнь тусовщика или что-то в этом духе, но для стандартов Кастиэля это вполне можно было отнести к сверх крутости.       Так или иначе, теперь он задается вопросом, стоит ли ему просто лечь в постель и проспать десять часов подряд.       — Вау, ты уже готов выйти на пенсию? — удивляется Клэр, хихикая в ладонь, наблюдая за ним с огоньком в глазах.       — Я не уверен, что уже готов к этому, — отмечает он, коротко улыбнувшись. — А что насчет тебя? Сидишь здесь, в пятницу вечером, проводя время со своим стариком, хотя могла быть там, на свежем воздухе, расправив крылья или что там обычно делает молодежь.       Клэр фыркает.       — О, ну я просто случайно оказалась с тобой в одной комнате, вот и все.       Около часа назад она вошла в гостиную, буквально упала на диван и растянулась на нем, как кошка, прежде чем перевести взгляд на планшет в своих руках и потеряться в виртуальном мире. Не произнося ни единого слова, она то и дело издавала еле слышные смешки, очевидно, забавляясь тем, что привлекло ее внимание в тот или иной момент, в итоге они оба сосуществовали в умиротворенном пузыре тишины.       На самом деле, для них это было вполне обычное явление. Будучи затянутой в мир фантастических игр, историй или во что-либо еще, она была счастлива, довольствуясь составленной ей компанией, что делало ее похожей на Кастиэля. Более того, они могли часами не разговаривать с друг другом, и, при этом, делить одно пространство, что случалось с ними не раз.       Это явно не конек Джека — для игры в молчанку он задает слишком много вопросов практически обо всем на свете, — и это, конечно, удивило Дафну еще тогда, поэтому, в конце концов, Клэр и Кастиэль тянутся друг к другу, когда хотят побыть в одиночку и в компании рядом с кем-то одновременно.       А еще раньше, единственным человеком, с которым Кастиэль был способен поддерживать такое умиротворение, был Дин.       Никто другой никогда по-настоящему этого не понимал.       — Кроме того, что я должна там делать? — с усмешкой спрашивает Клэр, кивая в сторону окна, за которым виднелось огромное количество дождевых капель. — Спасибо, но я, пожалуй, предпочту остаться сухой.       Кастиэль улыбается и просто благодарит всех Богов за то, что оба его ребенка не поддаются давлению общества, чтобы посещать вечеринки каждые выходные. Они довольны тем, что чаще всего остаются дома, не стесняясь признаваться в этом другим. Иногда Кастиэль задается вопросом, не заразил ли он их своей замкнутостью, и следует ли ему поощрять их к большей открытости, но опять же, они счастливы, и он знает, что они оба достаточно независимы, чтобы что-то менять в своей жизни, если бы это было необходимо.       — Ты не возражаешь, если я включу телевизор ненадолго? — внезапно спрашивает Клэр, вырывая его из раздумий.       Кастиэль несколько раз моргает, а затем наконец рассеянно кивает.       С позиции Кастиэля, телевизор был спрятан в уголке так, что он замечает лишь тусклый свет и разговоры.       Поэтому он откидывается на спинку кресла и автоматически отключается от постороннего звука. Несмотря на не столь поздний час, Кастиэль всерьез подумывает о том, чтобы просто забраться в постель и смириться с тем фактом, что он стареет.       Но затем он слышит голос, доносящийся из динамиков телевизора.       Очень знакомый голос.       Дин.       Несмотря на все прошедшие годы, Кастиэль ничего не может с собой поделать, голос и присутствие мужчины, привлекает его внимание, и он мгновенно вскакивает на ноги. Дин всегда оказывал на него такое влияние, — учитывая тогдашние обстоятельства, Кастиэль был полон решимости держаться от мальчика подальше, в конечном итоге став его лучшим другом, понятия не имея как это произошло, — и Кастиэль не может ничего с собой поделать, даже если они не виделись и не разговаривали почти целую вечность.       Он садится на диван рядом с Клэр, и она просто одаривает его веселой улыбкой.       Не зная ничего о реальных обстоятельствах, она не имеет ни малейшего представления о том, почему ее отец проявляет большой интерес конкретно к этому актеру, в то время как в других случаях он едва ли может вспомнить имена большинства знаменитостей. Клэр находит этот факт одновременно забавным и очаровательным, вероятно, считая его безнадежным мужчиной средних лет, слегка увлеченным Дином Винчестером.       Кастиэль не раз подумывал о том, чтобы сказать ей правду, рассказать о своем прошлом и эту историю с Дином, но он слишком долго держал все в себе, отчего в нем закрадывается сомнение, что он не сможет выдавить ни единого слова. Тем не менее, все давным-давно в прошлом, но иногда ему даже больно об этом думать, поэтому объяснение всей ситуации только вызовет неудобные вопросы, и Кастиэль не уверен, что сможет найти на них ответы.       Сосредотачивая свое внимание на экране, он решает промолчать, как всегда.       Оказывается, по телевизору шел не один из фильмов Дина, как первоначально думал Кастиэль, а какое-то вечернее шоу. Яркий свет освещает современную студию, наполненной восторженной аудиторией. Дин сидит на зеленом диване рядом с блондинкой, которая выглядит так, как будто она не может быть более счастливой, чем в этот самый момент, читая вслух текст, состоящий из заметок, который находится у нее в руках, судя по всему, краткое содержание последнего фильма Дина.       Тем временем, Дин просто улыбается, будучи полностью расслабленным, в полном одиночестве он по-домашнему развалился на диване, как обычно выглядя абсолютно потрясающе, перед огромной аудиторией. Вероятно, Дин, черт возьми эксперт, потому что Кастиэль понятия не имеет, как ему удается казаться таким непринужденно красивым, сочетая простые джинсы и голубую рубашку, превращая повседневный образ во что-то потрясающее.       — Итак, Дин, — говорит ведущая по имени Лесли, наклоняясь ближе, очевидно, стремясь сократить расстояние между ними. — Прежде чем мы начнем говорить о твоем новом проекте, я бы хотела, чтобы ты ответил на несколько вопросов фанатов, которые мы собрали прямо перед шоу. Надеюсь, ты не возражаешь.       Дин улыбается ей своей ослепительной улыбкой.       — Все, что угодно. Это то, ради чего я здесь, для своих фанатов.       И они сразу же приступают. Дин разыгрывает свое обаяние как профессионал, а Лесли задает ему пару типичных вопросов, большинство из них забавные и не несут большого смысла. Он просто сияет, шутя и делая несколько остроумных комментариев, поэтому довольно скоро аудитория млеет в его руках. И он определенно знает, как справиться со всем этим вниманием.       Кастиэль бросает взгляд вбок и замечает, что его дочь не отстает. Она полностью очарована Дином и его манерой общения, и Кастиэль не то чтобы кошмарно возражает. Она нашла хороший пример для подражания.       — О, вот этот определенно хорош, — голос Лесли внезапно вырывает его из раздумий. Она смотрит на карточку в своей руке, очевидно, готовясь задать следующий вопрос, который услышит весь мир. — Я не могу дождаться, что ты скажешь на это.       Дин ухмыляется.       — Если это по поводу номера моего телефона, то — нет уж.       Большая часть зрителей в студии охает от разочарования, и все от души смеются над этим, в то время как Дин подмигивает им, очевидно, отлично проводя время. Кастиэлю нравится видеть его таким непринужденным и расслабленным. Даже после того, что Дин пережил за последние несколько лет, в нем все еще живет тот мальчик, которого он помнит. И Кастиэлю приятно осознавать, что этот мальчик все еще там.       — Нет, речь пойдет не о твоем номере, не волнуйся, — отвечает Лесли, посмеиваясь. — А о влюбленностях.       Дин наклоняет голову.       — Влюбленностях?       — Да, — Лесли бросает взгляд на карточку с вопросом в своей руке, прежде чем начать читать. — Расскажи нам о своей первой настоящей влюбленности. И под этим я не имею в виду что-то по типу: «У меня были странные чувства к печенью монстра», я говорю о моменте, когда ты впервые что-то почувствовал, всем сердцем и душой; о той влюбленности, когда ты был не в силах спать по ночам, потому что постоянно думал о ком-то.       Дин удивленно приподнимает брови, он явно не готов к такому.       — Вау, — говорит он, присвистывая. — Это сложный вопрос.       — И очень восхитительный, не так ли? — Лесли обращается к аудитории, которая сразу же начинает аплодировать и сходить с ума, явно более чем горя желанием услышать ответ. — Мы все не можем дождаться!       Дин улыбается ей, но прежняя легкость внезапно начинает потихоньку исчезать. Это не сразу заметно, но Кастиэль всегда был достаточно хорош в чтении языка тела Дина, когда они оба были юными, поэтому он сразу заметил перемену.       — Эм, хорошо, — говорит Дин, застенчиво потирая затылок. — Я не совсем готов вернуться так далеко в прошлое. Я уже стар, ребята, моя память не так хороша, как прежде.       На мгновение кажется, будто он собирается уклониться от ответа, снова воспользовавшись своим уникальным обаянием и вбросив несколько добрых шуток, чтобы в конце концов никто в студии даже не понял, что они отвлеклись. Он делал это уже несколько раз, особенно когда его спрашивали о семье и личной жизни, и похоже, что он вот-вот исполнит свою проверенную тактику.       Но потом что-то меняется. Кастиэль не может точно сказать, чем это может быть обосновано, но черты его лица становятся твердыми, как будто он принял решение.       — Ну, это было очень давно, — говорит он, подчеркивая каждое слово. — Тогда, когда я был совсем юным и милым, и мне было четырнадцать.       Кастиэль удивленно приподнимает бровь.       Четырнадцать?       В этом возрасте Дин жил с ним по соседству. Значит, у него была первая серьезная влюбленность, когда Кастиэль общался с ним ежедневно, и он этого не замечал?       Как он мог упустить это?       — Четырнадцать? — воркует Лесли, вероятно, воображая яркие веснушки и розовые щечки. — Ты, наверное, был самым милым парнем, я права?       Дин смеется.       — Я был ураганом, — возражает он. — Громким и дерзким. Половое созревание сильно ударило по мне, понимаете? Бедные мои родители, — он смеется над этим воспоминанием. — Все думали, что я останусь невыносимым на долгие годы. Кажется, моя бедная мама молилась в два раза усерднее в это время.       Лесли ухмыляется, представляя эту картину у себя в голове.       — И? Ты так и остался этим негодником?       Дин усмехается.       — О нет, слава богу, — он замолкает на секунду, его взгляд уплывает куда-то вдаль, как будто он смотрит прямо в прошлое. — Вам знакомо чувство, когда вы встречаете кого-то, и все меняется? Когда вы становитесь лучшей версией себя, хотите стать лучшей версией себя только потому, что они есть в вашей жизни?       Прежде чем наконец кивнуть, Лесли мгновение изучает его, явно удивленная серьезностью его тона.       — Твоя первая влюбленность, да?       — Да, — признает он, опуская взгляд. — Он… ну, честно говоря, он оказал на меня большое влияние.       Лесли приподнимает бровь.       — Он?       Камера на мгновение переключается на аудиторию, показывая группу любопытных людей, наклонившихся вперед на своих местах, очевидно, желающих услышать, что Дин собирается сказать дальше.       Бисексуальность Дина очень долго не афишировалась, и его поклонники явно заинтригованы, узнав, что его первой настоящей любовью был кто-то мужского пола.       — Именно, он, — соглашается Дин, застенчиво улыбаясь. — Он был… ну, это может показаться ужасным клише, но это был мальчик, который жил по соседству.       На этих словах Кастиэль замирает.       Подождите, что?       ЧЕГО?       Лесли, тем временем, весело посмеивается.       — Значит, ты был влюблен в парня из соседнего дома? Как это мило.       Дин издает смешок.       — Ну, что я могу сказать? — Он пожимает плечами. — Он отличался от всех, кого я когда-либо встречал раньше.       — Как же так?       На мгновение, Дин колеблется, выглядя немного так, как будто он беспокоится, что уже сказал слишком много, но в конце концов черты его лица смягчаются, а в глазах появляется этот непринужденный взгляд.       — Он был просто … Я не знаю, я не могу толком это объяснить. В нем просто было… что-то особенное, понимаете? — Дин, похоже, не на шутку растерян, не понимая, как подобрать нужные слова. — Большинство мальчиков его возраста были шумными и грубыми, увлекались спортом, девчонками и прочим, но он… он был совершенно счастлив, сидя под дубом и читая свои книги весь день. Казалось, он знал все обо всем, от ракетостроения до истории искусств. В принципе, вы могли бы спросить его о чем угодно, и у него был бы для вас ответ. Держу пари, даже сегодня он лучше, чем гугл.       Он мягко улыбается.       — Он никогда не мог смириться с чьим-то дерьмом. Однажды он столкнулся с несколькими хулиганами в нашем районе, которые дразнили маленькую девочку, и, хотя его превосходили числом шесть к одному, он все еще стоял там без малейшего намека на страх. Он был просто таким крутым, только со своими словами и самым проницательным взглядом в истории взглядов — никто на самом деле не осмеливался связываться с ним. Включая меня самого, — с громким смехом, вспоминает Дин. — Он всегда закатывал глаза, когда я говорил или делал что-то глупое, но, тем не менее, он звал меня посидеть с ним у этого дерева и поговорить о загрязнении окружающей среды и эволюции жирафов и все такое. Как я уже сказал, он знал почти все. Ну, кроме отсылок к поп-культуре. В этом я всегда был на высоте.       Он гордо ухмыляется, очевидно, изрядно забывшись. Камера снова на мгновение переключает фокус на аудиторию, и теперь все сидят на краешках своих кресел, прильнув взгляд к губам Дина, чтобы не упустить ни единого слова.       Дин, на самом деле, похоже, не замечает пристального внимания и необычной тишины в студии, когда он продолжает свой рассказ.       — Он был так терпелив со мной и моим, иногда глупым, поведением. И он был так добр к моему брату, всегда говорил с ним о всяких занудных вещах. Не только ради меня, но и потому, что ему явно искренне нравился мой маленький братишка. В целом, он был просто великолепен, вы даже не представляете. Улыбка, волосы и особенно его глаза. Я имею в виду, они были такими голубыми, я понятия не имел, что такой оттенок вообще существует, и я мечтал о них каждую ночь в течении долгого времени…       Внезапно он останавливается и, честное слово, краснеет, очевидно, понимая, что он не одинок в своей голове, а скорее делится своими очень личными воспоминаниями с огромной аудиторией прямо там, в студии, а также по ту сторону их телевизоров.       — Эм… — он моргает несколько раз, как будто ему трудно вернуться в настоящий момент. — Да … э-э, как я уже сказал, он был великолепен.       И он оставляет все как есть.       Во всей студии повисла долгая тишина, как будто все довольно шокированы тем, что им выпала серьезная честь пережить такой важный момент в жизни Дина Винчестера, впрочем, как и Кастиэля.       Он чувствует себя так, словно кто-то ударил его по лицу. Сильно.       Это не может быть правдой, верно?       Серьезно, Дин ведь не мог говорить о…?       — Знаешь, папа, — внезапно вмешивается Клэр, вырывая Кастиэля из его мыслей. — На самом деле звучит так, как будто он говорил о тебе.       Она смеется над этой мыслью, в то время как Кастиэль теряет последние клетки мозга.       — Можешь себе представить, ты типаж Дина Винчестера! — Она недоверчиво качает головой. — Может быть, нам стоит вас познакомить. Вы были бы милой парочкой.       Кастиэль не знает, что сказать или даже подумать, поэтому он молчит и наблюдает, как Дин снова включает свое обаяние и шутит с ведущей и фанатами.       Он выглядит таким же, как в самом начале, расслабленным и счастливым. Как будто ничего не случилось.       Но на его щеках все еще сохранился румянец. Его уже не так заметно, но он определенно присутствует и не исчезает до конца шоу.       А Кастиэль… Ну, ему действительно нужно выпить.