Starstruck

      Казалось, будто интервью будет длиться целую вечность.       Дин со стоном вздыхает, падая на диван, когда наконец оказывается в своей личной гримерной. В целом прошло всего около пятнадцати минут, и Лесли, как и аудитория, была великолепна и отзывчива к его иногда тупым комментариям, так что жаловаться было не на что.       В любой другой раз, Дин бы назвал это успехом. И приятным времяпровождением.       Но в этот раз его рот пустился на самотек, и он обнаружил, что выбалтывает секреты о Касе, о которых он на самом деле никогда раньше не рассказывал ни одному человеку.       Какого черта?       Дин понятия не имеет, что в тот момент на него нашло. Быть может, неожиданное воспоминание о Касе подействовало на него сильнее, чем предполагалось. Он никогда не говорил об этом, даже с Сэмом, которому на тот момент, было всего десять лет, когда они жили рядом с Новаками, вероятно, даже не помня их как следует. Конечно, пару раз его мама упоминала близость Дина по отношению к Касу, со странной дрожью в голосе, но Дин не уверен, подозревала ли она что-то или просто считала поведение своего сына немного непривычным. В конце концов, Дин действительно был тогда всего лишь мальчишкой, и Кас на самом деле был необычным приятелем в его окружении.       В итоге, его мать никогда ни на что не намекала, вероятно, просто радуясь, что ее своенравный ребенок для разнообразия проводил время с милым и вежливым мальчиком, хотя теперь Дин испытывает сильное желание позвонить ей и просто спросить о ее мыслях в те времена.       Но в то же время, он ловит себя на том, что снова краснеет при одной мысли, о прохождении этого допроса снова. Мэри, скорее всего, копнула бы гораздо глубже, чем Лесли, а Дин серьезно еще не готов к этому.       Ну или вообще не готов.       В любом случае, прежде чем у него появляется хоть какой-то шанс принять глупое решение, дверь внезапно открывается, и Чарли быстро врывается внутрь, как будто за ней следует толпа фанатов, высасывающих души и жаждущих удовлетворения своих потребностей.       Скорее всего все так и есть, учитывая их положение сейчас, они не так далеко от истины.       — Ну, Винчестер, ты уже в тренде, — объявляет она без лишних слов. — Я думаю, на этот раз быстрее чем когда-либо.       Дин приподнимает бровь, в очередной раз сбитый с толку новомодными технологиями. Начиная свой путь, он слышал о реакции людей на его работу, максимум не раньше, чем через несколько дней, а теперь у него даже нет времени выпить чашечку кофе, прежде чем его поклонники (а также не фанаты) поделятся своими внутренними чувствами о нем на открытой платформе.       Черт возьми, мир сошел с ума.       — Этот тренд в твиттере — это что-то хорошее, верно? — осторожно спрашивает он.       Чаще всего Чарли относится снисходительно к его недостаточным знаниям в области современных технологий, поэтому она давным-давно научилась не выставлять это самым очевидным образом.       — Ну, это, естественно, зависит от темы, — объясняет Чарли, в кои-то веки проявляя терпение. — Еще это повышает осведомленность. Люди определенно говорят о тебе.       В ее голосе есть что-то такое, чему Дин не уверен, что может доверять.       — Тема? О фильме? Об интервью?       — Хэштег «Таинственный Возлюбленный», — говорит она. — Мило, правда?       Дин чувствует, как у него леденеют конечности. Он должен был ожидать этого, особенно после реакции людей в студии на его небольшую исповедь, но, тем не менее, его грудь неприятно сжимается.       — Они говорят о Касе?       Он хватает телефон Чарли и быстро ищет доказательства на ее экране. Мгновенно натыкаясь на #ТаинственныйВозлюбленный, конечно же.       — Так его зовут Кас, да? — Чарли широко улыбается. — Почему я раньше никогда не слышала об этом парне?       — Я думал, мы лучшие друзья и все такое, — заявляет он, закатывая глаза. — Никто об этом не знает, даже Сэмми. Я … Я не знаю, почему я вообще заговорил о нем в первую очередь. Возможно, краткий порыв безумия.       Чарли издает такой звук, как будто она сомневается в его здравомыслии на регулярной основе, и Дин просто предпочитает игнорировать ее, нажимая на хэштег, чтобы прочитать последние комментарии. winfan98: разве Дин не милашка??? >.< calliopefam: то, как Дин Винчестер краснеет из-за давней детской влюбленности, с большой вероятностью может стать главным событием 2020 года!!! sheep-with-eyes: Я слежу за карьерой Дина с самого начала и НИКОГДА не видел его таким. Кем бы ни был этот #ТаинственныйВозлюбленный он сделал больно нашему любимому мальчику <3 lolol-lmao46: можем ли мы создать петицию, чтобы найти этого парня, и воссоединить его с Дином? это было бы похоже на настоящий ром-ком, ребята!!! #ТаинственныйВозлюленный kellymaster: @ lolol-lmao46 и кто-то должен заснять это, чтобы мы могли умереть от милоты >.<       Дин стонет и трет лоб.              — Они все более или менее одинаковы, — послушно говорит ему Чарли. — Много визга, даже больше, чем обычно, также много тех, кто называет тебя «милашкой», много гадающих, кто этот таинственный возлюбленный... — ее глаза начинают мерцать так, как Дину серьезно не нравится. — Я думаю, что некоторые уже нарисовали каракули вашего замечательного романтического воссоединения. Примерно через час вы, вероятно, получите самый великолепный фанарт за всю историю, у тебя, честно говоря, самые преданные фанаты…       — Хорошо, я понял! — вмешивается Дин, ворча себе под нос.       Иногда действительно страшно, как люди вкладываются практически во все, что он делает. Черт возьми, однажды фанат написал сонет о том, как Дин пьет свой долбаный кофе, и он не уверен, что когда-нибудь оправится от этого.       — Так что, по-твоему, я должен делать? — спрашивает он, прекрасно зная, что технически Чарли не является его менеджером. Тем не менее, он ценит ее мнение почти превыше всего.       — А что ты хочешь сделать?       Дин несколько раз моргает.       — Э-э... игнорировать, пока все окончательно не утихнет?       Звучит достаточно разумно. К сожалению, некоторые вещи, как правило, остаются на долгие годы, в то время как вещи, которые вы хотели бы иметь в своей жизни подольше, очень быстро исчезают, не оставляя следа.       — Ну, это определенно наш план, — соглашается Чарли, осторожно добавляя: «Хотя я не уверена, что твои фанаты полностью поддержат тебя в этом.»       Дин стискивает зубы.       — А почему бы и нет? Я не первая знаменитость, которая говорит о какой-то детской влюбленности, верно?       Она садится рядом с ним на маленький диванчик, похлопывая по колену.       — Конечно, нет, — признается она. — Но с тобой... все по-другому.       Дин приподнимает бровь, ему не нравится тон ее голоса.       — Это еще почему?       Чарли фыркает.       — Обычно ты держишь свою личную жизнь в секрете, — напоминает она ему. — Как ты, возможно, помнишь, люди даже не знают имени твоего брата. Твоя жизнь поделена на две части, и твои фанаты, похоже, большую часть времени уважают это, прекрасно понимая тебя. Я имею в виду, они получают от тебя более чем достаточную компенсацию. — добавляет она, подмигивая, скорее всего, имея в виду все глупые истории в инстаграме или беседы в твиттере, на которые она его побуждает. — Ты держишь с ними связь на совершенно новом уровне, и они действительно ценят это.       Да, Дин давным-давно понял, что соцсети — отличный способ пообщаться со своими фанатами, как с группой, так и отдельными людьми. Он и понятия не имеет, сколько людей, вероятно, лишились рассудка, просто потому что он ответил им в Интернете. По крайней мере, это сближает его с фанатами, позволяя ему некоторые вольности в других аспектах своей жизни, особенно в личной и семейной.       — Так что им любопытно узнать больше о тебе и твоем прошлом, — говорит Чарли. — А теперь, когда ты преподнес им кое-что о себе прямо на блюдечке... — она глубоко вздыхает. — Ты вообще слышал себя? Ради бога, ты звучал как влюбленный щеночек. Я никогда не видела тебя таким.       Дин мгновенно краснеет и опускает взгляд.       — Вполне естественно, что люди хотят узнать больше. — Чарли фыркает. — Черт возьми, я хочу узнать больше. Ещё как.       Дин прикусывает нижнюю губу. На мгновение он подумывает о том, чтобы предоставить ей какую-нибудь дополнительную информацию, только для ее ушей, но в то же время он боится, что начнет фонтанировать, снова погрузившись в воспоминания. Он даже едва может вспомнить, что сказал во время интервью, его просто накрыло.       — Он все еще где-то поблизости? — с любопытством спрашивает Чарли, беззастенчиво вторгаясь в его личное пространство.       Дин чувствует боль в груди, когда отвечает: «Нет, мы потеряли связь вскоре после того, как я переехал».       Он отчаянно хотел поддерживать эту связь, но от этого было только больнее. В тысячу раз больнее. В попытках принять эту горькую правду, он убеждал себя в том, что ему было этого достаточно, получать письма от Каса все же лучше, чем ничего, но, когда он однажды поймал себя на том, что плачет из-за глупой вещи, которую Кас всего лишь упомянул в переписке — домик на дереве на бывшем заднем дворе Дина, где они проводили большую часть времени, как кучка маленьких детей — он подумал, что разумнее всего разорвать контакт.       И через некоторое время, когда они снова переехали, начать все сначала не составило для него особого труда.       Вот уже два десятилетия Дин ничего не слышал от Каса.       И все равно кажется, что прошло совсем ничего.       — И... ты никогда не пытался найти его? — Чарли выглядит неуверенно, как будто что-то в выражении лица Дина, заставляет ее подбирать слова осторожнее, одновременно с этим чувствуя себя так, будто она вот-вот лопнет от разгорающегося внутри нее любопытства.       Дин глубоко вздыхает и на секунду задумывается, стоит ли ему сменить тему или просто выбежать из гримерной и спрятаться в кабинке туалета. Но Чарли — его ближайший человек, наравне с Сэмом, и он просто не может вот так оттолкнуть ее.       — Я... эм, да, я пытался, — признается он, наклоняя голову, надеясь скрыть эмоции, которые, скорее всего, мелькают на его лице. — Несколько лет назад.       Чарли наклоняется ближе.       — И?       Дин открывает рот, приготовившись выложить все начистоту, но не произносит ни слова, и вместо этого обнаруживает, что морщится от воспоминаний. Он снова чувствует ту старую боль в груди и просто знает, что физически не может говорить о том, что произошло тогда, даже с кем-то, кому он полностью доверяет так же, как Чарли.       — Я не хочу говорить об этом, — бормочет он, спустя минуту напряженного молчания. — Мы можем... давай не будем?       Чарли без труда распознает боль, что причиняет его другу, и мгновенно поднимает руки.       — Конечно, я никогда больше не буду упоминать об этом.       Дин трет ладонями лицо и глубоко вздыхает.       — Это просто... — он качает головой. — Зачем я все это наговорил? Зачем…?       Как у него вообще повернулся язык? Почему его мозг так отчаянно хотел поговорить о Касе, даже спустя столько времени?       И почему это должно было произойти прямо под запись гребаной камеры?       — Кас, вероятно, увидит это, как и весь остальной чертов мир, что, если он сочтет меня за умалишенного или что-то по типу того. — Дин фыркает и пытается не обращать внимания на ком в горле, при одной мысли о том, что Кас плохо о нем подумает. — Он закатит глаза и скажет: «Слава Богу, я целую вечность не разговаривал с этим придурком...»       — Ты правда так думаешь, Дин? — Чарли качает головой. — Если он только наполовину тот человек, за которого ты его выдаешь, я почти уверена, что-то подобное даже не пришло бы ему в голову. Не так ли?       И конечно, она оказывается права.       Кас, может быть, и был нахальным и саркастичным, а иногда таким прямолинейным, что граничит с навязчивой грубостью; будучи одним из лучших людей, которых Дин когда-либо знал, он бы никогда не оттолкнул кого-то только за его чувства, таким холоднокровным способом. Нет, он предпочел бы обсудить это в мельчайших подробностях, изучая человека так, что его взгляд всегда был серьезным, с редкими морганиями, будто он боялся, пропустить микросекунду выражения лица.       Черт, Дин действительно скучает по нему.       И, вероятно, именно поэтому, более чем два десятилетия спустя, он никогда даже не упоминал о своих подростковых эмоциях, даже самым близким людям, этот факт внезапно ускользнул от Дина, прежде чем он обнаружил, что ушел с головой в воспоминания перед огромной аудиторией, и теперь, очевидно, это не только его чертова проблема.       Блять.       — Не делай такое лицо, — голос Чарли вырывает его из раздумий. — Это же не конец света.       Дин вздыхает.       — Полагаю, ты права.       — Я всегда права, — она напоминает ему с ухмылкой. — Так что не унывай, прими это, случилось то, что случилось, на данный момент ты ничего не можешь с этим поделать, разбирайся по ходу дела. — продолжает она, похлопывая его по плечу. — И, если ты когда-нибудь захочешь высказаться или обсудить несколько пикантных подробностей, я всегда к твоим услугам.       Дин натянуто улыбается ей. На самом деле он просто хочет, чтобы все это закончилось и было забыто как можно скорее.       Но когда он вглядывается в телефон Чарли, бросая взгляд на открытую страницу твиттера, и видя, что количество цифр под хэштегом растет с каждой секундой, он начинает осознавать, что это очередная несбыточная мечта.

***

      В течение следующих двадцати минут телефон Дина не перестает звонить, вибрировать и уведомлять его о сообщениях, самыми различными способами.       По большей части он просто игнорирует это. Какое-то время даже подумывая о том, чтобы совсем отключить его, но как только большой палец нависает над кнопкой, внезапно появляется текстовое сообщение от его матери, и Дин чувствует себя худшим сыном в мире, от одной мысли заглушить ее.       К счастью, не переставая восхищаться тем, как красиво он выглядел, и намеренно не упоминая ни слова об инциденте с Касом, она наконец сообщает ему о том, что в целом ей понравилось интервью.       Всего минутой позже приходит сообщение от Сэма, содержание которого гласит примерно то же самое (хотя вместо маминого «неотразим» он использует «по крайней мере ты не выглядел как полный неудачник»), поэтому он подозревает, что они уже обсудили друг с другом его последнее фиаско, и теперь, осторожничая, чтобы не спугнуть Дина, как какого-то бедного котенка, они принялись залечивать его раны.       Рано или поздно, они нападут, возможно, оба одновременно, и он уже не сможет справится с такой силой.       Он коротко вздыхает, закатывая глаза.       Иногда, в действительности, Дин ненавидит свою жизнь.       Но затем все становится только хуже, когда буквально через минуту его телефон снова звонит и на экране появляется имя Бенни.       Дин стонет. У него нет настроения говорить обо всем этом.       Но Бенни — его личный агент, человек, который стоял на его стороне с самого начала, когда Дин был не более чем актеришкой, посреди океана уже успешных людей, этот парень, никогда не переставал верить в Дина и его талант, поэтому в конце концов, спустя некоторое упорство и огромное количество дополнительной работы, он помог ему подняться и достичь всего, о чем Дин никогда не осмеливался даже мечтать.       Да, без Бенни все это было бы просто невозможным.       Дин просто не может игнорировать его. Даже если он очень, очень этого хочет.       — Я не буду говорить об этом с тобой, — немедленно заявляет он, воздерживаясь от любых приветствий, когда неохотно отвечает на звонок. — Никаких разговоров по душам, никакого дерьма типа: «Давай поговорим о накопившихся чувствах, Дин», блять, с меня хватит этого нытья...       — Как насчет того, чтобы вместо этого я ударил тебя по лицу? — предлагает Бенни.       — Звучит не очень приятно, но гораздо предпочтительнее всех остальных вариантов.       — Ты такой идиот, Винчестер.       Бенни издает ворчащий звук, напоминающий сердитого медведя, который вот-вот готов напасть. Ему позволяет сохранять спокойствие только тот факт, что Дин знает его уже много лет, прекрасно понимая, в какие моменты он может звучать по-настоящему угрожающе.       — Всего одна ночь, чувак, — жалуется Бенни. — Всего одна жалкая ночь, которую я хотел посвятить себе, понимаешь? Спокойно празднуя день рождения моей невестки, с семьей. А потом вдруг мой телефон начал разрываться от нескончаемого количества входящих звонков, потому что тебе хватило наглости признаться в своей неразделенной любви в прямом эфире...       — Эй, стоп-стоп, погоди минутку...       — Ты должен был быть милым, мягким плюшевым медвежонком, а теперь все как можно скорее хотят отхватить лакомый кусочек этой истории!       Бенни продолжает, полностью игнорируя какие-либо возражения со стороны Дина.       — Я недостаточно пьян для этого дерьма, чувак. Какого хрена тебе понадобилось так поступить со мной?       Дин закатывает глаза.       — Не будь таким мелодраматичным.       — Я настолько мелодраматичен, насколько хочу, — ворчит Бенни. — По твоей вине я пропускаю торт прямо сейчас, потому что мне нужно поговорить с твоей жалкой задницей. И хотя я заставил Андреа пообещать оставить мне немного, дядя Гарольд — безжалостная черная дыра, и я почти уверен, что ничего из этого сладкого куска добра, я не увижу. Моя семья — кучка животных, чувак. Животных!       Дин морщится. Похоже он в самом деле портит всем день, не так ли?       — Мне жаль, чувак...       — Не извиняйся, — фыркает Бенни. — Но ты должен мне торт, ты меня слышишь? Не один из этих магазинных, а сделанный своими руками. Твоими руками.       Дин не может сдержать довольной улыбки. Бенни всегда так сердито сходит с ума по его выпечке, что это почти очаровательно.       — Всё, что ты захочешь.       — Договорились. — Бенни прочищает горло, так словно он готовится к тому, что будет дальше.       — Итак, давай перейдем к делу, ладно? У меня нет времени болтать с тобой всю ночь, и у тебя тоже, я прав?       Дин вздыхает. Он просто хочет забраться в свою постель и забыть, что этот день вообще случился.       — Несколько репортеров с новостных телеканалов уже запросили дополнительную информацию об этой… э-э-э, ситуации, — объясняет Бенни. — Но я полагаю, ты не готов сделать официальное заявление или дать несколько интервью, не так ли?       Дин фыркает так громко, что, наверное, его слышат люди тремя этажами выше.       — Твою мать, да ни за что!       — Никаких имен, никакой предыстории, ни единого слова?       Естественно, Бенни уже знает ответ на этот вопрос, но, тем не менее, у него вошло в привычку задавать его на постоянной основе.       — Я просто хочу, чтобы это все закончилось, — заявляет Дин. — Я всего-то ляпнул какую-то глупость.       Бенни усмехается.       — Я не уверен, что все это просто исчезнет в небытие. Наоборот, я боюсь, что к концу вечера ты станешь мемом, мой друг.       — Это еще что значит?       Бенни хихикает.       — Что ты слишком стар, приятель.       Дин стискивает зубы, но в то же время это немного успокаивает его, когда над ним издеваются подобным образом. Это довольно нормальное явление в непростой ситуации.       — Так, ладно, конечно, я не смогу контролировать СМИ, так что ты и твое маленькое признание в любви довольно скоро появитесь во всех новостях, — говорит Бенни. — Но я позабочусь о том, чтобы все были проинформированы, что ты не готов ни к каким заявлениям. Поэтому, если они хотят нарваться на неприятности, им следует дважды подумать, прежде чем задавать тебе какие-либо вопросы по этому поводу.       По опыту Дин знает, что в большей степени не все будут впечатлены этим, преследуя его повсюду, но, по крайней мере, начало положено.       Кроме того, есть более важные дела.       — Мне нужно, чтобы ты убедился, что никто не начнет копать слишком глубоко, — требует он, чувствуя, как сжимается грудь при одной мысли о том, что эти псы возьмут след на его прошлое. — Если они обнаружат, где и с кем я жил по соседству в то время...       Боже, Дин даже представить себе не может. Как голодные хищники, они разбили бы лагерь на коврике под дверью Каса, дежуря у парадной днем и ночью, сражаясь за малейший взгляд на Таинственного Возлюбленного. Кроваво и враждебно, и в целом, Кас точно не заслуживает этого.       Он просто обычный мужчина, живущий своей жизнью, и последнее, чего бы он хотел, так это чтобы Дин усложнял его жизнь таким образом.       По крайней мере, не больше сделанного.       — Не волнуйся, брат, — пытается успокоить Бенни. — Ты же знаешь, что мы с Чарли держим твою личную жизнь за семью печатями. Это просто невозможно—       — И все же, люди говорят, — напоминает ему Дин, нервно покусывая нижнюю губу, пытаясь вспомнить свой старый район.       Честно говоря, он почти ничего не помнит, из того времени своей жизни, кроме Каса и его очаровательной улыбки, но он почти уверен, что вокруг были и другие люди.       Друзья, соседи, почтальоны, девочки-скауты и их печенье — список можно дополнять.       Конечно, тогда Дин вел не такую уж бурную социальную жизнь, у него был лишь Кас, и, поскольку они учились в разных школах, людей, способных установить какую-либо связь между ними, на самом деле не так много.       Дин никогда не рассказывал о своем соседе мальчишкам в школе (слишком боясь, что они сразу раскроют все карты, узнав о его влюбленности), а Кас в то время был одиночкой, поэтому справедливо предположить, что он бы не вывесил все свои отношения с Дином на каком-нибудь школьном стенде одноклассникам на всеобщее обозрение.       Так что да, в целом им может повезти. Конечно, несколько случайных соседей могут почувствовать смутное покалывающее воспоминание, щекочущее глубины их сознания, но, честно говоря, большую часть времени они оба, Дин и Кас, держались особняком. Не говоря уже о том, что многие люди, живущие на этой улице, подходили к концу своей счастливой дорожки, ведущей прямо на пенсию, и, вероятно, почти ничего не помнят, о той семье, которая жила рядом с ними в течение нескольких коротких месяцев. В основном они мечтали о долгожданном отпуске, внуках и коллекциях старинных монет, так зачем же им обращать внимание на пару подростков, живущих поблизости?       Но тем не менее, сомнения начинают грызть Дина.       — Я не хочу, чтобы Кас проснулся однажды утром и обнаружил толпу шумных репортеров у себя на пороге, понимаешь? — говорит Дин с тяжелым вздохом. — Я уже натворил достаточно, он не должен страдать из-за моего долбанного рта, который живет своей жизнью.       Это было бы слишком.       Чересчур.       Бенни, тем временем, замолчал, его раздумья можно было услышать сквозь телефон.       — Значит, Кас, да? — спрашивает он в конце концов. — Этого не может быть, это случайно не тот самый парень, чей адрес ты заставил меня найти много лет назад?       Дин ворчит. Черт бы побрал Бенни и его безупречную память.       — Я не знаю, о чем ты говоришь, чувак, — пытается уклониться Дин, заранее зная, что попытка в лучшем случае слабая, но так или иначе его это не останавливает.       — Ну же, ты знаешь? Ты позвонил мне посреди ночи и фактически приказал мне найти этого парня? — С рычанием напоминает ему Бенни. — Это заняло у меня довольно много времени. Я бы никогда не смог бы забыть его имя, даже если бы захотел.       Дин неловко ерзает.       Он серьезно не хочет думать об этом периоде своей жизни. Двенадцать лет назад... он сидел в той больнице … одинокий и напуганный, в то время как его отец... черт, нет, да пошло оно все!       — Речь сейчас идет не об этом! — требует он, подчеркивая свои слова точно так же, как до этого с Чарли, когда она задавала настойчивые вопросы. — В любом случае, это не имеет сейчас никакого значения, понятно?       — Но...       — Пожалуйста, Бенни, — процедил он сквозь зубы. — Просто... пожалуйста, убедись, что Кас сможет жить своей супернормальной жизнью, держи глаза и уши востро. Я не... — Он глубоко вздыхает. — Я все испортил, и не хочу сделать ему еще хуже, хорошо?       Бенни некоторое время молчит после этого, очевидно, обдумывая просьбу Дина с той же решительностью, с которой он делает все остальное в своей жизни. В конце концов, он просто говорит: «Конечно, брат. Всё, что тебе понадобится.»       Дин чувствует, как его плечи опускаются, часть напряжения покидает мышцы. Предоставленный самому себе, он никогда не ожидал, что Бенни способен ему отказать — отчасти потому, что он работает на Дина, следовательно, позволить себе игнорировать своего клиента, — не в его праве, но с другой стороны, они дружат с незапамятных времен, и сам Дин может на него рассчитывать —, так или иначе чувствуя, как его тело непроизвольно сводит судорогой.       — Спасибо, Бенни.       — В любое время, — обещает Бенни. — Я всегда рядом, если ты захочешь поговорить об этом.       Дин не может сдержать мягкой улыбки, когда вспоминает, как не более двадцати минут назад, Чарли клялась ему в этом же самом. Он окружен удивительными людьми.       — Я знаю, Бенни. Я знаю.