***
К сожалению, слухи не утихают. Спустя пару дней Кастиэль оказывается атакованным со всех сторон. Все попытки спокойно почитать газету тут же рушатся в пух и прах, ударяя Кастиэля свежими новостями. Казалось, эту тему обсуждали все: СМИ, ученики, его собственные дети дома. Кто-то слишком очевидно, а кто-то упоминал в подтексте. В любом случае, этому не было конца. И в какой-то момент Кастиэль начал задаваться вопросом, не знак ли это. Знак наконец-то связаться с Дином. Главной причиной, по которой он даже не думал о том, чтобы снова вступить в контакт, был тот факт, что он всегда предполагал, что Дин забыл бы о нем. Будучи звездой Голливуда, обожаемым толпами людей, окруженный друзьями и семьей. Зачем ему заботиться о придурковатом и неуклюжем мальчике, с которым он жил рядом пару месяцев, когда был подростком? Кастиэль даже представить себе не мог, что Дин вообще может помнить о нем. Дин всегда был открытым и общительным и, вероятно, завел массу новых друзей после переезда. В то время как Кастиэль больше никогда не встречал никого, похожего на Дина, продолжая находиться в тени. Кастиэль, конечно, не удивился, когда их связь угасла, а после, и вовсе, исчезла. Наоборот, частично он был поражен фактом, что в первую очередь, Дин был тем, кто продержался так долго. Письма Дина всегда были веселыми и полными энтузиазма, в них говорилось о новой школе и удивительных людях, которых он встретил, и Кастиэль просто знал, что рано или поздно Дин будет увлечен этим сполна. Такова уж жизнь. С другой стороны, вскоре после этого, Кастиэль был так занят поступлением в колледж, что в какой-то момент мог невольно прекратить их обмен письмами, позабыв об этом. Так что да, Кастиэль никогда не держал зла. Вместо этого он почувствовал благодарность за то, что ему выпала честь находиться в присутствии Дина в течение этих замечательных нескольких месяцев. Он бы никогда и ни за что не променял этот опыт. Однако, он закрыл эту главу давным-давно. И вот теперь он здесь, в своем кабинете, чувствуя себя вновь маленьким ребенком. Раздумывая, стоит ли ему рискнуть и сделать шаг, или просто промолчать и не беспокоить Дина? Кастиэль смотрит на фотографию в своих руках и вздыхает. После того случая с интервью, он откопал ее глубоко в своей шкатулке и с тех пор носит с собой. Просто чтобы держать ее поблизости. Как способ сохранить воспоминания живыми. Он смотрит на фотографию, на двух маленьких мальчиков, лучезарно улыбающихся ему. Сэм сделал ее солнечным майским днем, вскоре после того, как получил фотоаппарат на свой день рождения, обнаружив, что ему не терпится сфотографировать всё в радиусе вытянутой руки. Кастиэль вспоминает, как его очень забавлял неподдельный энтузиазм Сэма, он был более чем счастлив потакать мальчику и улыбаться, несмотря на мгновение ослепляющей вспышки. Обычно, Дин в раздражении закатывал глаза на брата, но в основном любя, он никогда не стеснялся позировать для Сэма, смеясь и вставая в позу (свою любимую, которую он называл «голубая сталь»), и большую часть времени прижимая Кастиэля к себе, говоря ему: «улыбнись в камеру, чувак». Кастиэль отчетливо помнит момент, когда была сделана конкретная фотография в его руках. Они съели слишком много барбекю, и Дин был в эйфории после всех гамбургеров и домашнего пирога, который Кастиэль специально испек по этому случаю. Кастиэль до сих пор помнит выражение лица Дина, когда он впервые увидел пирог, очень радостно на него реагируя. И теперь Кастиэль не может вспомнить эмоцию, быстро промелькнувшую в тот момент на его лице. Кастиэль никогда не мог распознать ее, всегда задаваясь вопросом, не пропустил ли он что-то важное в тот самый момент. Похоже, он действительно упустил момент. Кастиэль вглядывается в юную невинность, выраженную на их лицах. Он вспоминает, как Дин притянул его невероятно близко, обнимая за талию. Как идеально подошли их тела. Как Дин, казалось, был увлечен тем, что делал это снова и снова в тот день (и много дней спустя), постоянно утверждая, что продолжает делать это для «Сэма и его маленького портфолио». Кастиэль внезапно осознает, каким абсолютно слепым он был раньше. Черт.***
Глядя на фотографию и теряясь в воспоминаниях, Кастиэль понятия не имеет, сколько прошло времени, поэтому в конце концов он выходит из состояния забытья, замечая в его кабинете Мэг, вальсирующую с кипой бумаг в руках. — Принесла тебе на десерт, — объявляет она, подмигивая, всегда радуясь возможности свалить побольше работы на стол Кастиэля. — Похоже, появилась какая-то проблема с мерами предосторожности на выпускном вечере, надеюсь ты получишь удовольствие. Она усмехается, явно благодаря Богов, что она не директор, и поворачивается на каблуках, направляясь обратно к своему столу, чтобы подыскать еще какую-нибудь работу для Кастиэля или накричать на людей по телефону без видимой на то причины. Кастиэль быстро бормочет: «Спасибо», его разум все еще слишком занят мыслями о Дине и всей ситуации, чтобы думать о работе, но, когда он бросает взгляд на удаляющуюся спину Мэг, он чувствует, как у него сжимается грудь. — Подожди! — восклицает он, прежде чем осознает, что делает. Мэг останавливается у порога и бросает вопросительный взгляд через плечо. — Что-нибудь еще, Кларенс? Кастиэль на мгновение колеблется. Это может быть очень плохой идеей, потому что большую часть времени Мэг просто воплощение зла, но, с другой стороны, он считает ее подругой, и прямо сейчас ему действительно нужно с кем-то поговорить. — Не могла бы ты...? — Кастиэль озадачено облизывает губы. — Не могла бы ты зайти и закрыть за собой дверь? Теперь Мэг кажется заинтригованной, поскольку она выполняет просьбу без единой жалобы. — Что такое? Кастиэль наклоняет голову. Сейчас или никогда. — Что-то вроде личного вопроса, — объясняет он. — Если у тебя есть время. Улыбка Мэг становится шире, явно обрадованная этими словами, она как можно быстрее садится в кресло, напротив Кастиэля, прежде чем он успевает моргнуть. — О, Кларенс, конечно, у меня есть время, — объявляет она со смехом. — Учитывая твой неловкий вид, можно полагать это хорошее решение. Я всерьез не хотела бы пропустить это. Кастиэль закатывает глаза, но не может с ней спорить. — Так в чем же дело? — спрашивает она, нетерпеливо наклоняясь вперед. — Проблемы с девушкой? Парнем? Кастиэль морщится. — Почему ты автоматически предполагаешь, что это как-то связано с моей личной жизнью? — Потому что я знаю тебя, — легко говорит она. — Обычно ты спокоен как огурчик во всех делах. Кроме этого. Помнишь, как та мама с футбольного матча пыталась пригласить тебя на свидание? Кастиэль морщится при этом напоминании. Ему действительно не нравится думать об этой женщине, появившейся без предупреждения, она возникала из ниоткуда в течение нескольких месяцев, хлопая на него ресницами и пытаясь заманить его своим декольте. В то время Кастиэль проводил большую часть дней, прячась в темных углах школы. — Или помнишь того нового учителя, в которого ты был так сильно влюблён? — Мэг легкомысленно продолжает. Кастиэль не может сдержать румянца, выступившего на его щеках. Почему она напоминает ему обо всех этих вещах? "Сильно влюблён" явно является нелепым преувеличением, хотя он не может отрицать, что у него немного заплетался язык, когда Иниас присоединился к их коллективу, представившись с самой сверкающей улыбкой. Долгое время Кастиэлю было трудно говорить связанными предложениями в его присутствии, он много раз вел себя как дурак и однажды даже врезался в дверной косяк, потому что был слишком отвлечен сиянием Иниаса, чтобы смотреть на дорогу перед собой. К счастью, через несколько недель всё затихло само по себе, особенно после того, как он встретил замечательную жену Иниаса на их маленьком рождественском собрании, в тот момент Кастиэль поклялся себе никогда больше не думать об этом. Мэг, очевидно, никто не осведомил. — Я просто говорю, что c тех пор как ты развелся, тебе становится не по себе от всех этих свиданий и влюбленности — говорит она, пожимая плечами. — Ты вообще был на свидании с тех пор? Я никогда не понимала тебя. Кастиэль, несомненно, испытывает облегчение, услышав это, потому что тот факт, что он даже не думал о том, чтобы проводить время с потенциальным любовным интересом в последние десять лет, может на самом деле заставить ее плакать. Поступали предложения, внушительные предложения, особенно вскоре после развода, но, как новоиспеченный отец-одиночка с двумя маленькими детьми, он едва мог найти время для чего-либо. И никто не вызвал у него достаточно сильного интереса, чтобы заставить его передумать. Кастиэль сжимает губы в тонкую линию и решает не зацикливаться на этом. Он счастлив — у него двое замечательных детей, хорошая и стабильная работа, которую он любит, и маленький домик прямо на опушке леса, точно такой, о каком он так часто мечтал, когда был моложе. О чем еще можно мечтать? К тому же, он точно не позволит Мэг указывать на то, что и чего ему не хватает. Поэтому, в конце концов, он просто игнорирует ее незначительные поддразнивания. — Думаю, у меня проблемы. Мэг приподнимает брови и некоторое время молча изучает его, очевидно, пытаясь определить, как реагировать должным образом. Она определенно заметила легкое напряжение в его голосе и, очевидно, начинает раздумывать, о дальнейших развитиях событий, и вот, что приходит ей на ум: «Я потерял свои любимые трусы» или «Я вот-вот умру, и я понятия не имею, кто будет поливать мои растения после того, как меня не станет». В конце концов она спрашивает, ее тон и поведение абсолютно спокойны: «И что бы это могло быть?» Кастиэль ерзает в своем кресле, его сердце начинает бешено колотиться. — Это довольно сложно объяснить. — Тогда удиви меня. — Я даже не уверен, что это проблема. Мэг прищуривается, глядя на него. — Тогда почему – — Это вроде как на международном уровне, — вмешивается Кастиэль, еще раз визуализируя все статьи, которые он прочитал, когда искал этот проклятый хэштег. — Люди говорят обо мне по всему миру. Я имею в виду, они не знают, что это я, но все же... Мэг поспешно поднимает руку, чтобы прервать его бессвязную речь. — О чем, черт возьми, ты болтаешь? Кастиэль делает глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Без должной подготовки, у него всегда были проблемы с артикуляцией, и эта особая причуда снова его не подвела. Он ругает себя за то, что заранее не составил несколько карточек с заметками. — В юности, когда я был примерно в возрасте Клэр, рядом с нами жила семья, — начинает он объяснять, решив, что было бы неплохо начать с самого начала. — Мать, отец и двое сыновей. Я подружился со старшим, но примерно через год они переехали. Мы пытались поддерживать связь, но, что ж, в жизни всякое случается, верно? Мы больше никогда не видели друг друга. Мэг хмурится еще сильнее, вероятно, гадая, к чему это может привести. — Я думал, он забыл обо мне, понимаешь? — Кастиэль продолжает, эмоции в его голосе звучат на повышенных тонах. — В конце концов, для нас обоих, это было сто лет назад. Все кажется таким не реальным, как будто это был лишь сон. — Он на мгновение закрывает глаза. — Но, Боже, это было реально. Это было так чертовски реально, что теперь все знают об этом, и я понятия не имею, что делать и говорить, я имею в виду, должен ли я связаться с ним или оставить все как есть? Я не знаю... Мэг несколько раз моргает, явно, — и вполне понятно, — не имея ни малейшего предположения, о чем он вообще говорит. — Эм... — Я должен связаться с ним, — тем временем бормочет Кастиэль, игнорируя озадаченное выражение лица Мэг. — Но, с другой стороны, он мог знать, что я видел интервью, наверное, он также озадачен. Кастиэль продолжает бормотать себе под нос, скорее всего, выглядя как человек, медленно сходящий с ума, останавливаясь, когда Мэг протягивает руку, издавая резкий щелчек, чтобы вывести его из задумчивости. — Кларенс, ты мне действительно нравишься, но в твоих словах нет никакого смысла, — ворчит она. — Так как насчет того, чтобы ты начал уточнять, прежде чем я тебе врежу? Кастиэль просто издевается над этим и вместо словесного ответа толкает ей в руки фотографию, которую все это время держал в руках. Мэг издает бессвязный звук, застрявший где-то в глубине горла — который Кастиэль не может определить ни как неохотное одобрение, ни как открытую угрозу — и в конце концов переводит взгляд на фотографию. Однако, когда она изучает фотографию, явно сосредотачивая внимание на образе юного Кастиэля, черты ее лица смягчаются. Вероятно, считая его шестнадцатилетнюю версию абсолютно очаровательной (и так, на будущее, это был очень хороший материал для шантажа), на мгновение ей хочется очень долго ворковать над его мальчишеским лицом. Кастиэль уже готовится пресечь любые попытки поддразнить его, но затем внезапно выражение лица Мэг меняется, когда она наконец переводит внимание на другого человека на фотографии. Она прищуривает глаза, очень внимательно оценивая мальчика рядом с Кастиэлем, когда приходит в замешательство, а на ее лице начинает мелькать сомнение. — Вау, — бормочет она, явно начиная понимать, в чем дело. — На первый взгляд, этот мальчик – он чертовски похож на молодого Дина Винчестера. Черт. Кастиэль облизывает губы, и обнаруживает, что корчится. — Ну, это не только на первый взгляд. Мэг молчит еще минуту, рассматривая фотографию под лупой, как будто решает величайшую головоломку, с которой когда-либо сталкивалось человечество. В отчаянных попытках найти во всем этом хоть какой-то смысл, Кастиэль буквально может увидеть, бесконечное вращение шестеренок в ее мозгу. И в конце концов — с фотографией на руках и информацией, которую Кастиэль предоставил ей ранее, — что-то щелкает. По крайней мере, ее глаза становятся огромными, как блюдца, когда она задыхается. — Подожди, мать твою – Она качает головой в замешательстве. — Ты хочешь сказать – ? — Да, — перебивает Кастиэль. Мэг смотрит на него в полном шоке. — То есть мальчик, с которым ты потерял связь — и Дин Винчестер? — Один и тот же человек, — подтверждает ее предположение Кастиэль. — Дин Винчестер? — она практически кричит ему в лицо. — Тот самый Дин Винчестер, который всего несколько дней назад признался в вечной любви голубоглазому парню из соседнего дома? Кастиэль не может ничего с собой поделать, когда смущение на его щеках вспыхивает пламенем от такой формулировки. — Он не «признался в вечной любви», — бормочет он, неловко ерзая. — Я не смотрела само интервью, но видела несколько нарезок из шоу, — говорит Мэг, прищурив глаза. — Черт возьми, парень так сильно переживал из-за своего таинственного влюбленного! Она проводит пальцами по волосам, явно испытывая трудности с осознанием этой информации. — Ну так, что, это ты? Это правда ты? Она снова смотрит на фотографию в руке, ругаясь себе под нос. Затем следует смех. Громкий смех. Очень громкий. Она так энергично откидывает голову назад, что на мгновение Кастиэль боится, что она может сломать шею, выпуская все это наружу, открыто и мощно. И хотя стул под ней начинает терять равновесие, она все еще не успокаивается. Нет, все это точно исходит из глубин ее демонической души и эхом разносится по маленькой комнате, отскакивая от стены к стене и заставляя Кастиэля чувствовать себя крайне неуютно. — Мэг... — Это ТЫ! — Мэг! — Ты! — продолжает она, абсолютно восхищенная всем, что происходит прямо сейчас. — Мистер Сама Адекватность. Лорд Голубые Глаза. Мастер нахальства. Герцог из – — Да, да, я понял, — рычит Кастиэль. — Ты закончила? Мэг слишком занята тем, что вытирает слезы смеха с глаз, прежде чем найти надлежащий ответ, только и делая, что, хихикая и икая, слишком забавляясь над данной ситуацией, что по стандартам Кастиэля означало «перейти черту». — Потому что у меня тут проблема, как ты, возможно, помнишь, — подчеркивает Кастиэль. — Я в безвыходном положении. Наконец Мэг удается взять себя в руки и сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить: — О какой проблеме ты вообще говоришь? О той, где главный сердцеед и любимчик Америки неравнодушен к тебе? В попытках сдержать румянец, Кастиэль тут же проигрывает. — Я просто … Я не знаю, стоит ли мне с ним связываться. Мэг пару раз моргает и изучает его с таким выражением, как будто считает его совершенно чокнутым. — Ну, конечно, тебе стоит связаться с ним! — заявляет она. — Какого дьявола тут думать? Кастиэль прикусывает нижнюю губу. — Все не так просто... — Это еще почему? — удивляется она. — Что бы ни случилось в прошлом, Дин явно пережил это. Я имею в виду, то, как он говорил о тебе — с его стороны не было какой-либо неприязни или чего-то еще. — На самом деле ничего такого не произошло, — объясняет Кастиэль, начиная ерзать на месте. — Мы просто потеряли связь... — И что? Такова жизнь. — Мэг пожимает плечами. — Он, очевидно, все еще думает о тебе. Так почему бы снова не начать взаимодействие? Довольно быстро ее обычную улыбку, сменяет неприличная, когда она добавляет: — Если ты попытаешься, у тебя действительно появится возможность повзаимодействовать с ним так, как не многим удавалось ранее. Кастиэль издает сдавленный звук, в то время как его щеки начинают просто гореть. — Мэг! — Я просто говорю, что, если у кого-то и будет шанс залезть в штаны Дина Винчестера, я почти уверена, что это будешь ты. — Ее ухмылка становится шире, когда она наклоняется вперед к столу Кастиэля. — Так почему бы тебе не схватить эту лошадку и не оседлать ее – — Мэг! — перебивает Кастиэль, скрипя зубами. — Я не … Я не хочу... — Он тяжело вздыхает. — Дин был моим другом. Моим лучшим другом. И я ужасно скучал по нему, — И все еще скучаю, безмолвно признается он себе. — Дин... он был одним из самых удивительных людей, которых я когда-либо встречал, безусловно, он оказал на меня наибольшее влияние... и все эти годы я твердил себе, что он забыл обо мне. Я думаю, так было проще, для моего собственного успокоения или чего-то еще. Я повторял себе снова и снова, что он все равно даже не вспомнит меня. Зачем ему это, учитывая удивительную жизнь, которую он проживает? Зачем ему тратить хотя бы секунду на размышления на придурка, с которым он жил по соседству двадцать лет назад? Кастиэль на мгновение закрывает глаза и потирает висок. — Я просто… Наверное, я чувствую себя немного потрясенным, — признается он. — Я уже давно смирился с участью — видеть его на большом экране, или в журналах, или еще где-нибудь, не имея возможности заговорить с ним. Меня устраивало это соглашение. — Он вздыхает. — И теперь, все это... Что мне теперь делать? Он не готов к этому. Вообще. Некоторое время Мэг молча разглядывает его, веселье в ее глазах сменяется задумчивостью. Ее пристальный взгляд напряженно блуждает по очертаниям его лица, впитывая и принимая абсолютно все. — Ладно, ладно, шутки в сторону, — В конце концов уступает она. — Я думаю, в итоге, ты можешь попытаться ответить только на один единственный главный вопрос. Кастиэль приподнимает брови и невольно наклоняется вперед, одновременно заинтригованный и настороженный тем, что должно произойти. С Мэг никогда не знаешь наверняка. — И что это за вопрос? Мэг смотрит на него так, думая, не прикидывается ли он идиотом. — Разве это не очевидно? — Она качает головой в ответ на замешательство на лице Кастиэля. — Просто спроси себя: хочешь ли ты снова связаться с Дином? Кастиэль моргает несколько секунд, прежде чем ответить: — Но мы разговаривали – — Не-а, — Мэг тут же перебивает, не давая ему возможности даже закончить свои собственные мысли. — Ты спрашиваешь себя должен ли ты связаться с Дином. И, что именно ты должен сделать в эту самую секунду. Только вот в чем дело, это не имеет никакого отношения к вопросу о том, действительно ли ты хочешь поговорить с этим парнем. По первому зову инстинктов, Кастиэль собирается снова возразить против ее формулировки, но он мгновенно закрывает рот, когда понимает, что она абсолютно права. Он видит в этом вопрос долга и ему это так надоело. Анализируя ситуацию со всех сторон, он задавался вопросом, чего от него теперь ожидают, и каким, по мнению людей, должен быть его следующий шаг. Однако он ни разу по-настоящему не задумался о своей собственной позиции. О своих личных чувствах по этому поводу. Так что да. В конце концов, это действительно важно только в том случае, если он хочет снова возобновить отношения с Дином. Снова стать частью его жизни, какой бы маленькой она ни была. И когда он начинает представлять себе это — восстановление контакта, разговор с Дином, его шутки, над которыми он будет смеяться, та особая нежность в голосе Дина, когда он будет звать Кастиэля по имени — он чувствует, как что-то теплое разливается в его груди, замечая мягкую улыбку, что поселилась на лице. Мэг, по-видимому, без труда читает выражение его лица. — И вот тебе решение. В ответ его губы просто расширяются в улыбке.