Starstruck

      Когда Чарли без стука входит в его номер отеля, мгновенно объявляя:              — Итак, Золушка, я не хочу, чтобы ты волновался...              Дин просто знает, что на его пути что-то неладное.       Дин отрывает взгляд от телефона в своих руках, — в какой-то степени раздраженный тем, что она ворвалась к нему, не беспокоясь о приватности, и отчасти с облегчением, ведь он надел штаны примерно полчаса назад, — в основном опасаясь услышать вести, которые она принесла.       — Чувак, а постучать?       Чарли усмехается, она явно не впечатлена, бросая свою сумку и куртку на диван, как будто это место принадлежит ей.       — Не называй меня «чувак».       — Тогда чувиха?       Чарли сильно морщится при этом слове.       — О Боже, это еще хуже. Напомни, сколько тебе лет?       Дин закатывает глаза.       — Это не отменяет того факта, что постучать первым делом — вежливый поступок. Я дал тебе ключ на всякий случай, а не для того, чтобы ты могла врываться сюда, когда захочешь, — он усмехается. — Я мог бы быть голым.       Чарли так сильно морщится, что это откровенно оскорбительно.       — Господи, ты прав, — она содрогается сверху донизу, превращая это в целое мелодраматическое шоу. — Фу, меня бы это травмировало на всю жизнь.       Дин прищуривает глаза.       — Ты понимаешь, что я тот, кто тебя нанял, верно? Как насчёт того, чтобы быть немного вежливее?       — Блин, да ладно, — вздыхает Чарли. — Ты можешь представить себя без одежды?       Дин моргает.       — Да. Я могу себе это довольно хорошо представить, потому что, знаешь ли, это действительно часто случается.       — Фу, бедный малыш.       Дин стискивает зубы. Он серьезно не настроен на это.       — Чего тебе нужно, Чарли? — настаивает он. — Если ты здесь только для того, чтобы оскорбить меня, я бы на самом деле задумался о том, чтобы вызвать охрану и вышвырнуть тебя из номера. Никто не стал бы винить меня.       — Ладно, хорошо, извини, — однако в её голосе нет ни малейшего извинения, и только тот факт, что Дин любит её как (очень несносную) сестру, которая удерживает его от того, чтобы вытолкнуть её обратно в коридор и захлопнуть дверь прямо перед её носом. — Я просто... ну, у меня есть для тебя письмо.       Дин приподнимает бровь. Так вот откуда вся эта шумиха?       — О Боже, что это? — удивляется он, страх уже сжимает его грудь. — Это снова налоговая служба, потому что я забыл отправить чек за ту пачку жвачки, которую купил в 1997 году?       — Э-э… нет.       Без лишних слов она суёт ему в руки конверт. Он белый и простой и, к счастью, выглядит как полная противоположность чему-то официальному.       — Оно было отправлено на твою фанатскую почту, — сообщает ему Чарли.       Дин не может сдержать улыбки. Несмотря на процветание социальных сетей и всего остального, ему по-прежнему нравится, что некоторые из его фанатов придерживаются старых традиций, и, фактически, посылают ему несколько писем, написанных от руки, чтобы высказать ему всё своё обожание или просто поздороваться. Естественно, их становилось всё меньше и меньше за последние пару лет, но, тем не менее, искусство написания писем далеко не исчезло, и Дин просто любит приберегать немного времени, чтобы просто почитать их. Некоторые взрослые фанаты не очень ладят с технологиями, некоторые из них просто люди, которые надеются ухватить больше шансов, при этом не утонув в миллионах сообщений от других поклонников на веб-сайтах (и они не ошибаются), а некоторое из них (абсолютные фавориты Дина) — это маленькие дети, едва умеющие произносить буквы, посылающие ему письма, рисунки и картинки, всё это делает его день немного ярче со всей их ми-ми-мишностью.       Так что Дин ожидает, что у него в руках окажется что-то подобное, тепло улыбаясь, он проверяет имя отправителя.       Затем всё его тело замирает.       Потому что большими буквами на нём написано «Кастиэль Новак», и Дин чувствует, как его сердце проваливается сквозь пол.       — Это он, не так ли? — спрашивает Чарли, наклоняясь ближе с едва скрываемым волнением. — Это тот чувак, Кас, о котором ты мне рассказывал, верно? Мистер Таинственный Возлюбленный собственной персоной.       Дин хочет отругать ее за использование этого дурацкого термина, придуманного Интернетом, но в конце концов он чувствует себя слишком ошеломленным, чтобы произнести хоть одно слово.       — Мы с Бенни объединили усилия, — объясняет Чарли. — Я внимательно следила за твоими социальными сетями по запросам любых возможных релевантных сообщений, и Бенни конфисковал твою почту поклонников. Два дня назад я получила от него сообщение о том, что он нашёл кое-что интересное и что он позаботится о том, чтобы один из его парней принес письмо сюда.       Дин моргает и смотрит на нераспечатанный конверт. Обычно Бенни настаивает на том, чтобы кто-нибудь посмотрел всю его фанатскую почту, чтобы избавиться от чего-либо потенциально оскорбительного или худшего, прежде чем оно попадет в глаза актёру, но на этот раз никто не прикасался к ней заранее, и Дин чувствует себя совершенно обескураженным этим. Как и Кас, он будет единственным, кто знает, что написано в этом письме, и он понятия не имеет, как поступить с этой информацией.       Это слишком.       — Ты знал, что это так или иначе произойдёт? — в конце концов он обнаруживает, что кивает, потому что сосредоточиться на Чарли хотя бы на долю секунды, кажется проще, чем переваривать всё это целиком.       — Ну, после твоего грандиозного признания в любви, мы с Бенни просто предположили, что твой парень попытается связаться, — говорит Чарли, на её губах играет ухмылка. — В итоге, как иначе?       Дин на самом деле понятия не имеет, как на это ответить, поэтому вместо этого решает сосредоточиться на чем-то другом.       — Ребята Бенни... они знают?       — Нет, не волнуйся, — она сразу же отмахивается от него. — То есть я имею ввиду, они могут с подозрением отнестись к тому, что Бенни внезапно забрал всю фанатскую почту для себя, я передала им это, но не похоже, чтобы у них были какие-то проблески. Бенни полностью держал их в стороне от этого, и он положил письмо твоего мальчика в большой запечатанный конверт, прежде чем отправить его сюда. Никто не заглядывал туда.       Дин смотрит на письмо, изучает почерк Каса, с одной стороны, такой знакомый, с другой стороны, прошло более чем двадцать лет, и у него перехватывает дыхание.       На минуту он действительно подумывает о том, чтобы просто выбросить письмо и никогда больше не говорить об этом.       Естественно, это не совпадение, что Кас написал ему сейчас впервые за более чем два десятилетия, конечно, он видел интервью или, по крайней мере, все эти заголовки в СМИ, и Дин испытывает всевозможное беспокойство, задаваясь вопросом, что, чёрт возьми, он может сказать на всё это. Что он испытывает жалость к никчёмной подростковой заднице Дина, которая так сильно влюбилась в него? Ему стыдно, что всё так разом выплеснулось? Или он просто хорошо посмеялся над этим?       Что бы это ни было, Дин обнаруживает, что краснеет. Даже не имеет значения, что Каса сейчас на самом деле здесь нет.       — Ты собираешься открывать или пялиться на него до скончания веков? — нетерпеливо спрашивает Чарли, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть. —Потому что я буквально умираю прямо тут...       — Ты должна выйти, — говорит Дин, его голос твёрд, в то время как его сердце — нет.       — Но...       — Пожалуйста, Чарли.       Он понятия не имеет, что происходит с его лицом в этот момент, но выражение Чарли внезапно меняется, и она отчаянно кивает.       — Да, конечно, — говорит она, вскакивая на ноги. — Я оставлю вас наедине.       Она понимает, как это важно для него. Как ему нужно пройти через это самостоятельно, без любопытной аудитории, выглядывающей из-за его плеча.       — Но помни, — добавляет она, стоя в дверном проёме, собираясь выйти в коридор отеля. — Я всегда здесь для тебя. Так что, если я тебе понадоблюсь...       — Если в этом письме нечто ужасное, и тебе понадобятся примерно два дня обнимашек, — говорит она не столько словами, сколько поднятием бровей.       Дин одаривает её теплой улыбкой и молчаливой благодарностью, и ещё раз, будучи признательным за то, что она нашла тропинку в его жизнь много лет назад. Он серьёзно понятия не имеет, что бы он без неё делал.              Вероятно, прогорит и эффектно сломается.              — И независимо от того, что написано в этом письме, мы собираемся напиться сегодня вечером, посмотреть кучу эпизодов «Звёздного пути» и делать фото всякий раз, когда Кирк и Спок глубоко смотрят друг другу в глаза, — объявляет она с широкой улыбкой на лице.              Дин не может не улыбнуться ей в ответ.              — Ты лучшая, Брэдбери.              Чарли просто отдаёт честь.              — Я принесу выпивку.              А потом она уходит, и Дин остаётся совсем один с письмом Каса в руке.       Чёрт.              В глубине души он знает, что это смешно, что он, грёбаная кинозвезда со всем этим влиянием и властью, и поэтому он не должен так волноваться из-за мужчины, которого не видел уже больше двадцати лет.              Это абсурд.              Жалкое зрелище.              Ведь так?              Конечно, Кас был первым, — и, возможно, Дин даже честен с самим собой, — пока единственным, кто вызвал в нём такие сильные эмоции, что он действительно чувствовал себя беспомощным ежедневно. Очень часто он зависал с этим парнем, и, вероятно, его и без того неплохие актёрские способности, уже тогда спасали его от разоблачения в течение первой недели знакомства с Касом.              Так что да, прошло не мало времени, но это чувство, очевидно, осталось.              Достаточно скоро он, скорее всего, снова начнёт натыкаться на дверные косяки и обвинять брата в том, что он отравляет воздух своим пердежём, что вызывает у него головокружение из-за отсутствия координации.              По крайней мере, это оправдание срабатывало в прошлом. В нескольких случаях.              Но, с другой стороны, Сэм тогда всё время был рядом, и, что самое главное, ему было около десяти лет, и он всё ещё верил в большую часть чуши, которая исходила из уст его старшего брата. Сейчас же это не продлилось бы и миллисекунды.              Так что да, Дин, возможно, облажался.              Но так или иначе, это совершенно нелепо — нервничать из-за одного единственного письма.              Не так ли?              Так что в конце концов он упрекает себя за то, что был таким жалким трусом, и вскрывает конверт, прежде чем снова сможет отговорить себя от этого.              «Здравствуй, Дин»              Ох, блять.              Дин закрывает глаза, глядя на очень знакомое приветствие, и не может не слышать голос Каса в своей голове. Такой глубокий и хриплый, такой нехарактерный для пятнадцатилетнего подростка. Дин задаётся вопросом, не стал ли его голос со временем ещё более интенсивным, и он чувствует, что невольно вздрагивает.              Чёрт.                     «Здравствуй, Дин.              На днях я видел крошечную собачку, которая выглядела точь-в-точь как та, что раньше принадлежала миссис Хендерсон с соседней улицы. Помнишь ту маленькую лохматую дворняжку, которая ненавидела тебя без всякой на то причины? Я сейчас не могу вспомнить её имя, — может её звали Рози? Роми? — но я, конечно, никогда не забуду, как она заводилась всякий раз, когда обнаруживала тебя в поле зрения. Как будто ты был её заклятым врагом, и она должна была сделать всё, что в её силах, чтобы одолеть тебя.              Честно говоря, я правда не знаю, в чём была проблема этой собаки. Я имею в виду, ты был в меру приятен, большую часть времени от тебя пахло пирогом или беконом, и несмотря на то, что временами ты был придурком, ты никогда не был мудаком по отношению к животным, так что я не думаю, что у неё была личная месть, уготовленная для тебя. До этого дня я не мог понять, в чём заключался этот ваш конфликт, и я уверен, что этот вопрос, оставленный без ответа, рано или поздно сведёт меня в могилу.              Тем не менее, воспоминание о том, как она гналась за тобой по окрестностям, загнав прямо на верхушку дерева, в то прекрасное летнее утро, навсегда будет отпечатано на моём сердце, и это действительно может стоить моей очень своевременной кончины. Очень жаль, что в то время не было смартфонов, мне бы понравилось снимать это, чтобы снова и снова, много лет спустя, наблюдать за твоей личной борьбой с этим диким и опасным животным.              Я уверен, что это было бы хитом на YouTube, причём очень долго.              Всегда жалею об этом,              Кастиэль»                     Дин моргает.              Так, ладно.              Он может честно признать, что не ожидал этого.              Он ожидал длинного письма с описанием и прямым анализом всего, что Дин наговорил во время этого интервью. Что он обдумывал каждое слово, сказанное Дином в тот глупый момент слабости.              Но это? Похоже, будто Кас сделал выбор в сторону нормальной беседы. Как будто ничего необычного не произошло. Как будто они всё это время писали друг другу письма, и в этом вообще нет ничего особенного.              Дин смотрит на письмо, на мгновение абсолютно уверенный, что это не недавнее письмо, а одно из тех, что было отправлено двадцать лет назад. Ведь очень похоже на то.              Но в таком случае, конечно, его рациональный ум способен наверстать упущенное. Также рядом с тем фактом, что оно было отправлено на его фанатскую почту, имелась дата, которую зануда Кас, поставил в правом углу, что чётко указывает на то, что это письмо было написано около недели назад.              Дин перечитывает слова снова и снова, не зная, что думать, не зная, как реагировать. И, к своему смущению, ему требуется много времени, чтобы заметить номер телефона, небрежно выведенный внизу.              Дин таращится, на цифры, на беглую линию Каса. Похоже, что запись была добавлена позже, как будто он изначально не думал оставлять свой номер, чтобы Дин мог его найти, прежде чем в конце концов эта мысль пришла ему в голову.              Это явное приглашение. Шанс.              По общему признанию, Дин тоже получил обратный адрес Каса и мог просто отправить ответное письмо, как в старые добрые времена, но когда он слышит голос Каса в своей голове, когда он смотрит на почерк мужчины, он испытывает сильную ностальгию лишь по этому, он просто знает, что не сможет ждать так долго.              К чёрту это грёбаное интервью. К чёрту все эти унижения.              Это Кас.              Который, очевидно, всё ещё думает об озлобленных и опасных собаках с ну очень эмоциональной привязанностью. Который говорит в своём письме так, как будто прошло совсем ничего. Так, будто Дин не богатый и влиятельный актёр Голливуда, однако тот же глупый соседский ребёнок, который слишком громко смеется и травит дурацкие каламбуры всякий раз, когда ситуация так и взывает к нему.              Так что в конце концов Дин абсолютно не в состоянии сделать что-либо ещё, кроме как схватить свой телефон и набрать номер. Несмотря на то, что его насильно захлёстывает тревога, её хватка становится всё крепче с каждой нажатой цифрой, уже на пути он пытается отговорить себя от этого.              Однако он по-прежнему продолжает набирать номер.              А потом пошёл гудок.              Второй.              Третий.              Четвёртый –              — Алло?              Его голос глубокий. Намного ниже, чем помнит Дин. Но в то же время такой до боли знакомый, что он оказывается чуть ли не на грани плача.              Он издает неловкий звук, почти похожий на чёртов всхлип, и на мгновение полностью замирает. Он в шоке смотрит на своё отражение в телевизоре, внезапно замечая, каким маленьким и хрупким он выглядит, в то время как его разум кричит ему: «прекрати всё это сейчас же, это была глупая идея, почему ты, БЛЯДЬ, не ПОСЛУШАЛ???»              Дин мог запросто отменить звонок прямо сейчас, и Кас никогда бы не узнал, кто был на другом конце линии. Вместо этого Дин переключился бы на написание ответного письма, потому что так безопаснее, и это даст ему больше времени подумать о том, что он хочет сказать, к тому же Кас никогда бы не узнал, что тем незнакомцем, который однажды неожиданно позвонил ему на несколько секунд, был Дин.              — Алло? — переспрашивает Кас.              И Господь Всемогущий.              Дин стискивает зубы, ненавидя тот факт, что он ещё более нелеп, чем мог себе представить. Вот он здесь, впервые за десятилетия слышит голос Каса и паникует, как идиот, который раньше никогда не вступал в какой-либо человеческий контакт.              Поэтому вместо того, чтобы выбросить свой телефон далеко и проклинать себя всю оставшуюся жизнь, он решает здесь и сейчас, последовать примеру Каса.              Не раздувай из мухи слона. Будь самим собой. Веди себя так, как будто не прошло больше двадцати лет.              — Чувак, — заканчивает он восклицанием, делая ударение на слове, как чудак, и чувствуя немалое облегчение от того, что Кас не может видеть, как он краснеет. — Какого чёрта? Тебе не стоит просто так выкладывать свой номер в открытый доступ. Любой урод может перехватить его и приставать к тебе во время обеденного перерыва.              На другом конце провода на мгновение воцаряется ошеломлённая тишина.              А потом:              — Дин?              Чёрт, это потрясающее чувство — снова слышать своё имя из уст Каса.              Дин почти забыл, как офигительно это звучит.       — Кто же ещё? — Дин фыркает, громко молясь Господу или тому, кто может подслушать, чтобы его неловкость не передалась по телефонной связи.              — Можешь считать тебе повезло, что мне попался твой номер раньше, чем кому-либо другому. Кто знает, что могло бы случиться в противном случае?              На мгновение Кас замолкает, скорее всего, шокированный таким неожиданным поворотом событий, но затем он, очевидно, решает послать всё к чёрту и вместо этого хихикает.              — Я не уверен, что мне следует считать себя счастливчиком в ближайшее время. В конце концов, в данный момент, по сути, есть очень грубый человек, который преследует меня –              — Не прикидывайся милым, Кас.              — О, ты же знаешь, я всегда милый, Винчестер.              Дин широко улыбается, от одного уха до другого, чувствуя, как вся тревога покидает его, как будто её никогда и не было. Он даже не может вспомнить, из-за чего так нервничал.              Это Кас.              Конечно, здесь не из-за чего волноваться.              — И что вообще представляет собой это письмо? — Дин притворно жалуется. — Я имею в виду, собака? Это лучшее, на что ты способен? — Он фыркает.              — Хиленько, чувак. Смехотворно хиленько.              Кас издает шипящий звук.       — Я не могу припомнить, чтобы ты когда-нибудь так критично относился к темам нашего разговора.              — Ну –              — Я имею в виду, однажды мы провели столько недель, обсуждая вросший ноготь Сэма на ноге. Это тоже было не совсем верхом человеческого взаимодействия, — сдержанно смеётся Кас. — Так что я не вижу ничего плохого в этой собаке.              — Пошел ты! — ворчит Дин. Эффект, однако, далёк от сильнейшего, поскольку он не может удержать уголки рта от подёргивания вверх. — Как ты смеешь напоминать мне об этом злобном существе, которое изводило мои подростковые годы?              — Ты подразумеваешь меня или собаку?              — И то и другое!              Кас фыркает.              — Мы старались.              Он, по-видимому, всё тот же маленький засранец, которого Дин когда-то знал.              Лучшая новость на свете!              — На самом деле ты не заслуживаешь никаких объяснений после этого, — указывает Дин, — но я думаю, что могу проявить великодушие...              — Как это благородно с твоей стороны.               — Её звали Расти*, — говорит Дин, и на этот раз он просто не в состоянии сдержать смешок. — Собаку, я имею в виду. Не знаю, почему её прозвали именно так. Я никогда не подходил достаточно близко к миссис Хендерсон, чтобы спросить её.              Чёрт, он десятилетиями не думал об этой маленькой угрозе, и теперь он не мог перестать улыбаться при этом воспоминании.              — И эта маленькая дьяволица возненавидела меня за то, что я имел наглость чихнуть прямо ей в мордашку, когда однажды гладил её. Это точно был несчастный случай, просто какая-то пыльца попала мне в нос, но она, очевидно, сочла это за объявление войны. По крайней мере, она наверняка никогда об этом не забывала.              Кас смеётся над этим, низко и слащаво, тем не менее так чудесно это слышать, что Дин почти готов заплакать.              Какого чёрта они так долго ждали этого?              Какого хрена они вообще потеряли связь?              Тогда это казалось разумным поступком, по крайней мере, с точки зрения Дина, но подростки молоды и глупы, и явно не знают, что для них хорошо, а что нет.              Идиоты.              Но теперь они здесь, много лет спустя, всё ещё каким-то образом остаются прежними, по крайней мере там, где это имеет значение; сильные эмоции угрожают захлестнуть Дина. Поэтому он улыбается, мягко и счастливо, он шепчет:              — Привет, Кас.              Потому что, в конце концов, как он мог этого не сделать?       И следующая улыбка Каса почти ощутима сквозь телефонную линию, когда он отвечает, так нежно, что это почти смертельно:              — Здравствуй, Дин.