Starstruck

      Дин выглядит таким совершенно сбитым с толку, что было бы и смешно, и мило, если бы ситуация сложилась иначе.              Но сейчас Кастиэлю не до смеха.              — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Дин, моргая так быстро, как будто не знает, что делать со своими глазами. — Ты… В смысле… Я послал тебе письмо двенадцать лет назад, и ты отверг меня. Конец истории.              Кастиэль просто смотрит на него.              Это не похоже на то, что он когда-либо сделал бы. Ни в этой жизни, ни в следующей.              Так какого хрена...?              — Я не злюсь, правда, вовсе нет, — снова уверяет Дин. Он даже кажется немного безумным, как будто может опасаться, что Кастиэль порвёт их дружбу прямо на месте, и вышвырнет его из дома, если он не сможет выразиться предельно ясно, насколько это возможно. — Я полностью понимаю, почему ты это сделал. Я был тем, кто прекратил наш обмен письмами в те дни, и да, ладно, я сделал это только потому, что это было чертовски больно, но я должен был, по крайней мере, дать тебе какое-то объяснение или извиниться или что-то в этом роде, и это было действительно дерьмово с моей стороны, так что ты имел полное право на то, чтобы всё ещё злиться –              — Дин, — вмешивается Кастиэль, и Дин так сильно вздрагивает, что Кастиэль мгновенно чувствует себя виноватым. Прежде чем дать себе возможность слишком много думать об этом, он протягивает руку и успокаивающе сжимает запястье Дина. Он даже нежно проводит большим пальцем по точке пульса Дина и улыбается, когда чувствует, что мужчина заметно расслабляется от этого нежного прикосновения.              — Дин, — пытается он снова, на этот раз делая свой голос по-особому мягким. — Как насчёт того, чтобы рассказать мне всё с самого начала?              Дин снова начинает выглядеть смущённым.              — Кас…              — Пожалуйста.              Потому что Кастиэль должен знать.              Потому что то, что говорит Дин, не имеет никакого смысла. Он написал письмо Кастиэлю двенадцать лет назад? И Кастиэль отверг его попытки?              Что.За.Чертовщина?              Память Кастиэля всегда была безупречной, и он почти уверен, что запомнил бы нечто подобное.              У него нет ни малейшего шанса забыть об этом.              — Хорошо, ладно. — Дин делает глубокий вдох, как будто готовится к битве. — Я... это было во времена с моим отцом. У него случился сердечный приступ, а я сидел в приёмной больницы, совсем один, и... и... ну, это не выглядело хорошо.              Он морщится от воспоминаний, и Кастиэль инстинктивно крепче сжимает запястье Дина. И в этот момент, желание по-быстрому изобрести телепорт, чтобы вернуться в тот день и заключить Дина в утешительные объятия, становится довольно сильным.              — Так что да, я был там, — продолжает Дин, опустив взгляд. — Сэмми учился в колледже и пытался купить билет на самолёт домой, пока мама была то с отцом, то металась туда сюда, сводя себя с ума, а я... — Он пожимает плечами, как будто его собственные чувства не так уж важны.              — Я просто хотел поговорить с кем-нибудь. Я хотел поговорить с тобой.              Кастиэль чувствует, как его сердце сжимается от желания в тоне Дина.              — Ты всегда понимал меня лучше, чем кто-либо, и... — Он вздыхает. — Я заставил Бенни поискать твой адрес и уговорил медсестер в больнице дать мне какую-нибудь бумажку и марку. Таким образом я и написал тебе. — Дин немного дрожит от этого воспоминания. — На самом деле было приятно записать всё это. Очищающе, я бы сказал. И поэтому, в конце концов, я отправил письмо по почте и надеялся, что ты вскоре мне перезвонишь.              Кастиэль способен только смотреть.              Он и понятия не имел.              — Но ты так и не связался со мной, — говорит Дин. Кастиэль чувствует, что он пытается выглядеть беспечным, более чем решительным, чтобы не винить Кастиэля ни в чём из этого, но боль в его голосе всё ещё ощутима. — И по прошествии нескольких недель... Ну, в конечном итоге, мой отец не выжил, и всё превратилось в эмоциональный бардак... а потом однажды вечером я сидел в том баре за углом моей квартиры, и мне стало очень жаль себя, и после нескольких шотов моя храбрость взлетела до потолка. Также, как и моя глупость… видишь ли, Бенни отыскал не только адрес, но и номер твоего телефона… так что я был взвинчен и расстроен, и я безумно скучал по тебе... и поэтому я набрал тебя.              Кастиэль хмурится.              Эта история определённо набирает оборот, которого он не ожидал.              — Ответила твоя жена, — говорит ему Дин, и погодите, что?              Глаза Кастиэля расширяются от изумления, и он безмолвно смотрит на своего друга. Из всех вещей, которые он ожидал услышать от Дина, это было не одно из них.              — Ответила твоя жена, — повторяет Дин, его голос дрожит. — Я… Я попросил поговорить с тобой и рассказал ей о письме... и она сказала... — Он на мгновение замолкает, выглядя так, словно борется со множеством чувств одновременно. — Она подтвердила тот факт, что ты получил письмо… Я имею в виду, в то время я думал, что оно, возможно, потерялось на почте или что-то в этом роде. Такие вещи случаются, верно? — Он корчит гримасу.              — Но нет, Дафна... Она сказала, что ты получил письмо. И что ты не захотел со мной разговаривать. Что мне должно быть стыдно за то, что у меня хватило наглости позвонить тебе. — Он смеётся лишь раз без всякого юмора. Ожесточенно и смирившись. — По сути, она велела мне отвалить и никогда больше не связываться с тобой.              Кастиэль смотрит.              И смотрит.              ЧЕГО?              ЧЕГО?              — Чего?              Кастиэль понятия не имеет, как на это реагировать. Это самый первый раз, когда он когда-либо слышит об этом.              Дафна…              — Как я уже сказал, всё в порядке, — спешит добавить Дин. — У тебя было полное право не хотеть говорить со мной, и я смирился с этим, я большой мальчик, понимаешь? Я просто... — Он ёрзает на своём месте. — Давай просто забудем об этом, ладно?              К чёрту всё это.              — Ни за что, — настаивает Кастиэль.              — Я в порядке, Кас! — с ударением произносит Дин. — Ты понятия не имел о моём отце, я не упоминал об этом в письме — ты просто подумал, что у этого тупого придурка из твоего детства хватило наглости перестать посылать тебе письма, а затем ни с того ни с сего попытаться связаться с тобой спустя более десяти лет — так что тебе не нужно чувствовать себя плохо, или виновато, или как-то ещё –              — Дин, дело не в этом, — успокаивает его Кастиэль и делает всё возможное, чтобы не отпускать запястье Дина, даже несмотря на то, что мужчина нерешительно пытается вырваться из его хватки. — Речь идёт о том, о чём я не имею ни Малейшего.Понятия.              Дин морщится.              — Да, верно, как бы ты мог? Дело в том, что в письме, я не рассказывал тебе о своём отце, я просто –              — Не только о твоём отце, но и обо всём, — уточняет Кастиэль. — Я так и не получил твоего письма.              Дин замирает от этих слов.              И моргает на него в полном замешательстве.              — Но… твоя жена...              Он звучит таким ошеломлённым, что внезапно Кастиэлю просто хочется завернуть его в плед и держать в безопасности от всего мира, до конца его дней.              Но сначала они должны во всём разобраться.              — Я... я не понимаю. — Дин беспомощно смотрит на Кастиэля. —Зачем ей лгать?              Это хороший вопрос.              Очень хороший.              — Ну, это была она, — подчеркивает Дин. — Она назвала мне своё имя. Дафна Новак. И она знала о письме. Она определённо звучала так, как будто прочла его.              Кастиэль чувствует себя ещё более сбитым с толку, чем Дин.              Зачем Дафне скрывать его почту? И читать её, не сказав Кастиэлю ни единого слова об этом?              В этом нет никакого смысла.              Что ж…              Если не…              Он хмурится, когда его осеняет внезапное воспоминание. Может быть, это действительно возможно...?              — Ты сказал, всё это произошло двенадцать лет назад? — Кастиэль задаётся вопросом, его мозг сейчас работает на пределе, когда он пытается сложить головоломку, которая так долго сбивала его с толку. — Когда именно?              Дин, кажется, замечает, что Кастиэль находится на грани осознания.              — Эм, летом. Я отправил письмо в начале июля.              Кастиэль задумчиво наклоняет голову.              Неужели это серьёзно ответ на загадку, которая преследует его уже более десяти лет?              — Что ты написал в том письме? — удивляется он.              Дин внезапно начинает ёрзать и опускает взгляд, вероятно, в (довольно неудачной) попытке скрыть лёгкий румянец на своих щеках.              — Эм, ну... ничего особенного, если честно. Что я скучал по тебе и всё такое.              Кастиэль почти уверен, что за этим кроется что-то ещё, но Дин внезапно кажется таким неловким, что он не хочет давить на него.              — Ты когда-нибудь намекал на то, что ты старый друг детства? И что мы не разговаривали друг с другом много лет до этого письма?              Дин моргает, глядя на него, явно сбитый с толку.              — Ахх… Я не уверен?              — Ты начал письмо со слов «Привет, это Дин. Помнишь ту шумную четырнадцатилетку, что жила рядом с тобой пять миллиардов лет назад?» Что-то в этом роде?              Дин морщит лоб.              — Нет, я так не думаю.              — Значит, если бы кто-то со стороны, не зная нашей истории, прочитал это письмо, он бы автоматически не предположил, что мы просто друзья детства, которые долгое время не виделись?              Дин прищуривается и настороженно изучает его.              — Ну, думаю… О чём ты вообще, Кас?              Кастиэль глубоко вздыхает.              На самом деле он не думает, что это может быть правдой, но время... и пренебрежительное отношение Дафны к Дину…              В этом есть какой-то ужасный смысл.              — Двенадцать лет назад, когда мы с Дафной разводились, — объяснил Кастиэль. — Мы приняли решение уже примерно в мае, но Дафна всё ещё жила с нами несколько месяцев, пока всё не было улажено. Работа, новая квартира, финансы и так далее. Наш разрыв был очень дружеским, и мы решили остаться такими же хорошими друзьями, какими были до этого. Честно говоря, решение развестись даже значительно улучшило наши отношения.              Дин кивает, поскольку Кастиэль уже говорил ему об этом ранее.              — Да, по большей части всё шло довольно мирно, — продолжает Кастиэль. — Мы расстались на несколько недель, когда Дафна вдруг ни с того ни с сего обвинила меня в том, что я изменял ей, когда мы ещё были женаты.              Глаза Дина расширяются от этой новой информации. Ясно, что он не ожидал услышать что-то подобное в ближайшее время.              — Правда?              Кастиэль морщится от этого воспоминания. От ссор и боли на лице Дафны. И на настойчивое отрицание Кастиэлем её обвинений.              — Я был совершенно сбит с толку, — признаётся Кастиэль. — Я никогда не изменял ей. Я бы даже не осмелился подумать об этом.              Дин выглядит так, как будто он не поверил бы ничему другому, как будто сама мысль о том, что Кастиэль даже допускает подобную мысль, абсолютно абсурдна, и Кастиэль чувствует, как что-то тёплое сжимается в его груди от полного доверия на лице Дина. Больше всего на свете он хотел бы, чтобы Дафна почувствовала то же самое.              — Я понятия не имел, откуда у неё вообще взялась эта идея, — объясняет Кастиэль. — Но вскоре я заподозрил, что её семья имеет к этому какое-то отношение. Они всегда всё контролировали и были на неправильной стороне религии. Вернуть Дафну под их контроль после того, как я имел наглость побудить её думать самостоятельно во время нашего брака, несомненно, могло быть заманчиво для них. Так что лгать обо мне и обвинять меня в отвратительных преступлениях — да, похоже, это было в их духе.              Дин наклоняется вперёд.              — Но?              — Я по-прежнему убеждён, что они имеют к этому какое-то отношение, — с ударением заявляет Кастиэль. — Но, возможно, вначале что-то должно было спровоцировать всё это. Потому что, крича на меня, Дафна пару раз упомянула о письме...              Дин таращится на него, на мгновение совершенно ошеломленный.              — Подожди, ты хочешь сказать...?              Кастиэль не хочет в это верить.              Он действительно не хочет этого делать.              Дафна — его подруга, и даже несмотря на то, что те несколько мрачных недель, в течение которых Кастиэль не мог не чувствовать себя преступником, столкнувшимся с такими обвинениями (несмотря на то, что он абсолютно точно знал, что невиновен), определённо дали небольшую трещину в их взаимоотношениях, Кастиэль всё ещё считает её важной частью своей жизни.              Подумать только, что она в самом деле может быть ответственна за это…              Кастиэль смотрит на Дина, на его потрясающие зелёные глаза, смотрящие на него с таким количеством вопросов, светящихся в них, что он обнаруживает, что берёт свой телефон и, чисто инстинктивно, набирает номер Дафны.              Он хочет разобраться с этим прямо сейчас.              Хотя он, несомненно, уверен, что ответ ему совсем не понравится.              Дафна берёт трубку после четвёртого гудка.              Её лицо появляется на экране телефона, на котором отображается широкая и дразнящая улыбка, когда она смотрит на своего бывшего мужа.              — О, вау, Кастиэль, видеозвонок? — говорит она вместо надлежащего приветствия. — Ты, наконец, прибыл в 21-й век? Я так горжусь тобой.              На мгновение Кастиэль не знает, что сказать. Он не хочет верить, что его подозрения верны, он даже не хочет рассматривать Дафну как причину, по которой потребовалось более двадцати лет, чтобы восстановить контакт с Дином.              Но улики указывают в другом направлении, и Кастиэлю это всерьёз не нравится.              — Ты помнишь тот раз, когда ты обвинила меня в том, что я тебе изменял? — прямо спрашивает он, без каких-либо предисловий.              Улыбка Дафны тут же исчезает от его ледяного тона.              — Что?              — Ты помнишь?              — Кастиэль...              — Ты помнишь? — настаивает Кастиэль, не в настроении выслушивать какие-либо оправдания.              На мгновение все замолкают, так как Дафна слишком занята, уставившись на него и выясняя, что, чёрт возьми, вообще происходит. И Кастиэль, слишком обрадованный тем, что всё закончилось, конечно, не может винить её, за все эти годы, поэтому он ни разу не упомянул об этих событиях, чтобы копаться в этом снова. Так что в конечном итоге вернуть ту боль к жизни спустя более десяти лет совершенно неожиданно — это, конечно, не то, чего ожидала Дафна, когда приняла его звонок.              Поэтому озадаченно нахмурившись, она в конце концов просто отвечает:              — Почему ты вдруг заговорил об этом? Я думала, мы оставили это позади –              Взгляд Кастиэля метнулся к Дину, сидящему напротив, и его гнев разгорелся ещё больше.              Всё то время, что они пропустили…              — Нет, мы ничего не оставили позади! —возражает Кастиэль. — Всё это время, я был в замешательстве, потому что понятия не имел, откуда вообще исходили твои обвинения, и когда ты решила оставить всё как есть и «оставить это позади», я был слишком рад видеть, что борьба снова прекратилась, чтобы сомневаться в этом.              Дафна уставилась на него, явно не понимая, что вообще происходит в данный момент.              — Дело было в письме, да? — Кастиэль давит сквозь стиснутые зубы. — В письме Дина.              — Кастиэль –              — Ты прочла его, не так ли? — Он видит это в её глазах. Полное отсутствие недоумения при упоминании имени Дина. — Ты прочла его и ничего мне об этом не сказала, вместо этого решив внушить себе на уме –              Дафна усмехается.              — Мне нечего было «внушать себе на уме», — настаивает она. — Эта штука была так же хороша, как ёбаное любовное письмо, отправленное моему мужу. О чём ещё, чёрт возьми, я должна думать?              Кастиэль замечает, что Дин снова неловко ёрзает на своём месте, опустив взгляд. Очевидно, что ему не нравится выбор слов Дафны.              — Почему это вообще важно прямо сейчас? — спрашивает Дафна со вздохом. — Я простила тебя. В смысле, я не могу винить тебя. Не то чтобы изначально в нашем браке было так уж много романтики и страсти, так что –              — Так что, изменить было бы нормально вещью для меня? — недоверчиво спрашивает Кастиэль.              — Я просто говорю, что мы все люди, — заявляет Дафна. — Мы все совершаем ошибки.              — Конечно, я согласен.              Кастиэль бросает взгляд на Дина, не зная, что чувствовать в этот самый момент. Что чувствует Дин в это момент.              Тогда у них был шанс. И он ускользнул прямо у них из рук.              На минуту их глаза встречаются, глаза Дина светятся и полны таких эмоций, что Кастиэлю потребовалась бы целая жизнь, чтобы расшифровать их все. А затем он, кажется, принимает решение, поскольку внезапно вскакивает на ноги, подходит к Кастиэлю и встаёт прямо рядом с ним, под идеальным углом, чтобы камера телефона тоже могла его увидеть.              — Хэй, — он приветствует Дафну почти небрежно.              Как будто это совершенно обычный день.              Глаза Дафны, конечно же, становятся большими, как блюдца, а челюсть отвисает при виде новоприбывшего.              Было бы почти смешно, если бы ситуация не была такой мрачной.              — Привет, я Дин о котором идёт речь, — представляется Дин удивительно аутентичным и бодрым тоном. — Мы разговаривали по телефону около двенадцати лет назад. Ты сказала мне отвалить.              Дафна хватает ртом воздух.              В то время как её глаза, кажется, вот-вот выскочат из орбит.              — Я... я...              Кастиэль задаётся вопросом, не упадёт ли она в обморок в следующую секунду. Или даже получит аневризму.              Она чертовски уверена, что выглядит так, словно её тело вот-вот отключится, прямо здесь, на этом самом месте.              Дин, тем временем, лишь улыбается, как будто ему на всё наплевать.              — Приятно наконец-то познакомиться с тобой по-настоящему, — говорит он, и это звучит так искренне, что Кастиэль не может не спросить себя, правда ли это на самом деле, несмотря на обстоятельства. — Даже при том, что ситуация не идеальна, конечно –              Дафна сглатывает.              И задыхается.              — Я... ты...              Кастиэль не может припомнить, чтобы когда-либо до этого слышал её голос таким дрожащим, поэтому на мгновение он чувствует себя очень виноватым за то, что набросился на неё таким образом, без каких-либо предупреждений. Раньше у Клэр всё шло не очень хорошо, и Дафна, вероятно, не будет исключением. По крайней мере, Кастиэль совершенно уверен, что в какой-то момент получит за это нагоняй.              Но в данный момент он тот, кто зол.              — Я... мы говорили по телефону? — Дафна звучит так недоверчиво, как будто сама мысль о том, чтобы дышать одним воздухом с Дином, совершенно ошеломительна.              — Ага, видишь ли, я отправил письмо своему старому другу Касу, — объясняет Дин, закидывая руку на плечо Кастиэля и прижимая их друг к другу для мимолётного объятия. — И когда я не получил ответа, я решил позвонить ему — и, ну, ты ответила.              Глаза Дафны становятся ещё больше, когда к ней медленно начинает возвращаться память.              — О боже, — шепчет она себе под нос, явно находясь на грани полного шока.              Даже Дин теперь морщится, очевидно, чувствуя себя неловко из-за того, что втянул её в такую бурю эмоций. Видимо, он раздумывает, не сказать ли ей что-нибудь успокаивающее, что-нибудь, чтобы успокоить её, но когда вместо этого он начинает вспоминать, что ранее эта тактика не сработала на Клэр, он немедленно поворачивается к Кастиэлю.              — Должен ли я уйти? — говорит он тихо. — Прежде чем она... эм...              — До того, как у неё случится сердечный приступ? — помогает ему выпутаться Кастиэль. — Да, возможно, это было бы к лучшему.              Кастиэль совсем не хочет, чтобы он уходил, но в то же время ему действительно нужно время, чтобы поговорить с Дафной. Наедине.              Дин кивает, очевидно, прекрасно понимая, что Кастиэль имеет в виду, хотя на самом деле не произносит этого вслух. Он отступает с вежливым: «Было приятно познакомиться, Дафна», прежде чем уйти в направлении кабинета Кастиэля.              Кастиэль мгновение смотрит ему вслед, надеясь, что с ним всё в порядке, желание побежать за ним и обнять его настолько сильно, что на несколько секунд он фактически на грани того, чтобы просто закончить телефонный разговор с Дафной, даже не попрощавшись, чтобы сосредоточиться на самом важном, что здесь есть. На благополучии Дина.              В конце концов, что бы ни сказала Дафна в своё оправдание, Кастиэль не может себе представить, что от этого станет лучше.              Но опять же, он должен дать ей хотя бы шанс защититься.              — Я даже не знаю, что сказать, — шепчет Дафна спустя, кажется, целую вечность, её кожа белая, как простыня, а выражение лица ясно говорит о том, что она не совсем уверена, не является ли это просто очень диким сном. — Это… Дин Винчестер...              Кастиэль фыркает.              — Да, это он.              — Я... я сказала Дину Винчестеру отвалить, — выдыхает она, явно всё ещё не веря в происходящее. — Я... О боже...              — Не имеет значения, что это был Дин Винчестер, — подчёркивает Кастиэль, его взгляд становится жёстче. — Он был моим другом, Дафна. Кто-то, по кому я ужасно скучал много лет. Я даже рассказывал тебе о нём несколько раз, помнишь?              У него по-прежнему болело в груди каждый раз, когда он думал о Дине, но за эти годы он, тем не менее, не мог удержаться, чтобы не вспомнить пару историй с его участием. В конце концов, Дафна была его женой, и, по крайней мере, в какой-то момент их брака он хотел разделить с ней всё.              — Он был моим лучшим другом, — говорит Кастиэль, его голос становится немного хриплым, когда все эти эмоции всплывают на поверхность. — Но вместо того, чтобы, наконец, снова вступить в контакт, ты отняла у нас этот шанс.              Осознание этого болезненно. Очень болезненно.              Несмотря на их историю, он всегда думал, что может доверять Дафне. Хотел, чтобы она была на его стороне, несмотря ни на что.              Больно, когда оказывается, что ты ошибаешься.              — И, кстати, мы не изменяли тебе друг с другом, — должен уточнить он, поскольку не уверен, способна ли Дафна прямо сейчас формировать связные мысли. — Как, я надеюсь, ты уже догадалась. Когда пришло это письмо, мы не виделись так много лет.              И в конце концов их стало гораздо больше. Только потому, что он так и не получил этого письма.              — Кастиэль... — Глаза Дафны теперь становятся водянистыми, и Кастиэль ненавидит то, как он чувствует, как его гнев медленно спадает при этом зрелище. Он хочет разозлиться на неё, хочет накричать и обвинить во всём. Но, опять же, его до глупости доброе сердце мешает этому.              — Почему ты мне не доверяла? — Кастиэль дышит. — Я думал, мы были командой, Дафна. Даже когда мы развелись… У меня сложилось впечатление, что мы прикрываем друг друга.              — Мы прикрывали, — уверяет Дафна, и теперь по её щеке скатывается одинокая слеза. — Мы прикрываем.              — Тогда почему –              — Я не знаю. — Дафна качает головой, выглядя такой опустошённой, что Кастиэль, несмотря на весь гнев, расцветающий внутри него, чувствует, как его сердце разрывается. — Я просто… Я нашла это письмо вместе со всей остальной почтой. И я не придала этому большого значения… Не знаю, может быть, я думала, что это очередной счёт или что-то в этом роде… Я даже не могу вспомнить больше — только то, что открыла его... — Она сжимает губы в тонкую линию. — И то, что там было написано, я просто … Я не знала, что с этим делать. Эти слова адресованные моему мужу... Я не могла поверить...              Кастиэль просто смотрит на неё и на мгновение всерьёз задумывается, что такого Дин написал в том письме. Он сильно занервничал, когда Кастиэль спросил его об этом ранее, и, возможно, на это есть веская причина.              Он вспоминает ситуацию — отец Дина умирал всего в нескольких палатах от него, в то время как Дин сидел в одиночестве в приёмной, — и кажется понятным, что это письмо получилось даже немного более эмоциональным, чем, возможно, изначально предполагал Дин.              — Я не знала, что со всем этим делать, — продолжает Дафна, опустив взгляд. — И я… Я обратилась за советом к своей кузине. Я имею в виду, я знала, что её бывший муж изменял ей за несколько лет до этого, и мне просто... мне просто нужен был кто-то с подобным опытом, чтобы сказать мне, что я всё выдумываю. Что моя голова просто отправилась в действительно странное место и что всё в порядке. — Она делает глубокий вдох. — Я сказала ей по секрету, но она всё равно пошла к Кетчу...              При этом имени Кастиэль хмурится ещё сильнее.              Кетч.              Друг семьи Дафны. Кто-то, кто всегда любил заставлять Дафну чувствовать себя неполноценной. Пусть она сомневается в себе снова и снова.              Долгое время Дафна оставалась слишком наивной и слепой, чтобы понять это. Она считала его добрым человеком, которому она могла доверять. Потребовалось много сеансов психотерапии, чтобы она наконец смирилась с тем фактом, что этот мужчина — на ряду со всей её семьей — никогда не был хорош для неё.              — Ты же знаешь, какой он, — продолжает Дафна, скрежеща зубами при воспоминании об этом человеке. — Он вложил эти образы в мою голову — как ты действуешь за моей спиной, как ты ищешь любви и страсти в другом месте, потому что я никогда не была достаточно хороша, чтобы дать тебе это –              Кастиэль чувствует, как его грудь неприятно сжимается.              — Дафна...              — Я была глупой и наивной, и я поверила ему, — говорит она ему, явно с тяжёлым сердцем. — И я чувствовала себя преданной и обиженной, но я также знала, что заслужила это –              — Ты не заслужила ничего подобного! — Вмешивается Кастиэль, более чем готовый выгнать это обвинение из комнаты, чтобы оно никогда не возвращалось. — Никогда.              Дафна слабо улыбается ему.              — Да, но... тогда я всерьёз в это верила, — отмечает она. — И это заставило меня наброситься и оставить это письмо себе.              Кастиэль делает глубокий вдох.              Он знает, что все эти годы для неё были трудными временами. Её проблемы с психическим здоровьем, тревожность, лишь подпитываемая предполагаемой неудачей как матери, так и жены, — всё это серьёзно сказалось на ней. Таким парням, как Кетч, не составило большого труда залезть ей в голову и заставить её усомниться во всем, во что она когда-либо верила.              И по сей день Кастиэль всё ещё безмерно гордится тем, что она, в конце концов, получила необходимую помощь и преодолела свои страхи. Естественно, эти проблемы всё ещё время от времени возникают, потому что, в конце концов, ей придётся жить с этой борьбой всю жизнь, но всё же за последние пару лет она так далеко продвинулась. Всего десять лет назад мысль о том, чтобы быть одинокой женщиной, делающей многообещающую карьеру и оставляющей позади социальные ожидания, была бы для неё абсолютно немыслимой. А теперь это её реальность.              Да, Кастиэль гордится.              Но борьба Дафны с самой собой, очевидно, стоила ему шанса с Дином.              И это душераздирающе.              — Я... я не могу выразить тебе, как мне жаль, — шепчет Дафна, её голос снова дрожит. — Я просто... сначала я была зла и сбита с толку, а потом, в конце концов, решила оставить всё как есть. Так или иначе, наши отношения никогда не были такими уж романтическими, как я могла обвинять тебя в том, что ты искал любви где-то в другом месте?              — Дафна...              — Моему поведению нет оправдания, — настаивает она. — Я даже не могу вспомнить, почему не отдала тебе это письмо. Я думаю... может быть, я вычеркнула это из своей памяти или что-то в этом роде. Потому что, с одной стороны, это казалось неопровержимым доказательством того, что ты изменял мне, но, с другой стороны, я по-прежнему доверяла тебе. И… Я думаю, что в конце концов было уже слишком, и я просто хотела оставить всё это позади.              Кастиэль вздыхает.              — Дафна –              — Я думала, он был твоим любовником, ясно? — говорит она. — Я думала, что ты всё равно обратишься к нему, как только развод и всё остальное будет закончено. И я просто… У меня просто не было сил справиться со всем этим. Поэтому в конечном итоге я отбросила это от себя как можно дальше.              С её точки зрения, это можно понять. Кастиэль также не был бы в восторге от вмешательства в дела своей супруги и её любовника. Сделать шаг назад и сказать себе: «Это больше не моя проблема!» кажется логичным выбором в такой ситуации.              — Я была идиоткой, — заявляет Дафна, пряча лицо в ладонях. — Я должна была просто отдать тебе это письмо.              Кастиэль также не может этого отрицать.              — Я думаю… Думаю, что оно до сих пор может быть у меня, — бормочет она, её лоб покрывается морщинами, когда она погружается в глубокие раздумья. — Я положила его куда-то к своим вещам, если я правильно припоминаю. Кетч, этот ублюдок, убедил меня сохранить его в качестве доказательства для адвокатов или кого-то ещё , а позже… Я не могу припомнить, чтобы когда-либо выбрасывала его. Оно всё ещё может быть там.              Двенадцать лет. Слишком поздно.              — Дафна –              — Я просто… я не хочу, чтобы ты ненавидел меня, — шепчет она прерывающимся голосом. — Я не могла этого вынести — просто скажи мне, что сделать, чтобы как-то улучшить ситуацию, я сделаю что угодно...              — Дафна...              — Только, пожалуйста, не ненавидь меня...              Кастиэль на минуту закрывает глаза и делает глубокий вдох.              — Я не ненавижу тебя, — ясно говорит он. — Никогда бы не смог.              Дафна смотрит на него скептически.              — Никогда, — настаивает Кастиэль. — Да, я расстроен. Взбешён, если быть предельно ясным. И я буду злиться ещё довольно долго, могу тебя заверить. На тебя, на Кетча, на всю эту ёбаную ситуацию. И у меня есть на это полное право.              Дафна поспешно кивает, явно стремясь согласиться с этим.              — Потому что это больно, ясно? — заявляет Кастиэль. — Ты мне не доверяешь. Ты думаешь, что я был бы способен обмануть тебя подобным образом. Как будто годы, прошедшие с тех пор, как мы были вместе, больше не имели значения.              Дафна прикусывает нижнюю губу, но воздерживается от того, чтобы перебить его.              — Но я никогда не смогу ненавидеть тебя, ясно?— вздыхает он. — Ты моя подруга и мать моих детей.              Дафна долго смотрит на него, несколько разных эмоций мелькают на её лице с рекордной скоростью. Присутствует чувство вины и отчаяния, но также благодарность и привязанность.              И, несмотря ни на что, Кастиэль не может отделаться от мысли, что она прошла долгий путь. Он гордится этим.              Но затем его мысли возвращаются к Дину, который сидит где-то в доме, ожидая, когда Кастиэль его нагонит, и его грудь болезненно сжимается, когда он думает о шансе, который они упустили.              Двенадцать лет.              Они могли бы быть в жизни друг друга уже более десяти лет.              И только из-за обстоятельств, не зависящих от Кастиэля, тогда всё пошло под откос.              Кастиэль вздыхает, в очередной раз обнаруживая, что чертовски благодарен за это интервью. Благодарен ведущей шоу, в первую очередь тому фанату, который прислал этот вопрос о детских влюблённостях. Как будто судьба пыталась исправить свою ошибку и вернуть Дина и Кастиэля обратно.              Это, по крайней мере, небольшое утешение. Кастиэль даже представить себе не может мир, в котором ничего из этого не произошло, и он бы больше никогда не разговаривал с Дином. Слишком больно, чтобы даже думать об этом.              — Мне так жаль, — снова шепчет Дафна, вырывая Кастиэля из его мыслей своим дрожащим тоном. — Я никогда не хотела причинить тебе боль.              Кастиэль одаривает её лёгкой улыбкой.              — Я знаю, Дафна.              — И я также никогда не хотела причинять боль Дину, — добавляет она. — Я просто… Я понятия не имела.              Откуда она могла знать?              Кастиэль не может винить её за то, что она не знает общей картины этой ситуации.              Долгое мгновение они снова молчат, просто давая себе немного времени, чтобы всё это осмыслить. Величие всего сущего.              И кажется, будто прошла целая вечность, когда Дафна в конце концов снова обрела голос:              — Итак...              Кастиэль моргает.              — Итак?              Дафна поднимает бровь.              — Я полагаю, это означает, что ты Таинственный Возлюбленный, да?              Кастиэль только стонет.