Starstruck

      За всю свою жизнь Кастиэль не целовал и горстки людей, так что он далеко не эксперт в этом деле.              Но он всегда считал это приятным. Ведь это прекрасный способ быть ближе к кому-либо. Поцелуи определённо не ощущались у него как взрывающиеся фейерверки в мозгу или что-то в этом роде, но они оставляли приятные ощущения. Лёгкое покалывание в груди.              В то время как целоваться с Дином Винчестером, это—              Что ж, это, безусловно, незабываемый опыт.              Кастиэль никогда по-настоящему не понимал все эти сопливые поп-песни или ром-комы, поскольку они утверждали, что поцелуи — это самая удивительная вещь. Что-то, чем люди действительно могли бы заниматься без устали часами. Сама идея казалась ему настолько чуждой, что он часто задавался вопросом, не было ли это просто шуточным заговором вселенной, в который его не посвятили. И если люди могли хорошенько посмеяться над этим, в то время он оставался в стороне в замешательстве, слишком боясь спросить о деталях.              Но когда Дин целует его, Кастиэль не может отделаться от мысли, что, возможно, во всём этом действительно есть нечто большее.              Сначала Дин ведёт себя неуверенно, его губы слегка касаются губ Кастиэля. Очевидно, не зная, что делать дальше. И Кастиэль сам несколько неуверен, потому что, в конце концов, даже несмотря на то, что именно он инициировал поцелуй, он также не имеет реального представления о том, что он делает. Но когда он чувствует близость Дина и краткое соприкосновение их губ, по его телу пробегает трепет, какого он никогда раньше не испытывал, Кастиэль обнаруживает, что полон решимости запустить этот сет-лист в турне.              Чтобы самому убедиться, были ли изначально правы все эти песни и фильмы.              Поэтому он бросается вперёд и позволяет себе потеряться в ощущениях. Позволяя себе чувствовать вместо того, чтобы думать. Чтобы заткнуть свой мозг и его сильное стремление к контролю.              И это очень волнующе.              Дин издает тихий счастливый звук в глубине своего горла, когда Кастиэль прижимается ближе и запускает пальцы в волосы мужчины. Честно говоря, это довольно нежное прикосновение, но оно всё равно заставляет дрожь пробежаться сверху до низу, когда все его нервные окончания начинают покалывать одновременно. Он одобрительно хмыкает в рот Дину и не может не задаться вопросом, что бы он почувствовал, если бы Дин потянул его за пряди немного сильнее. Чуть более решительно.              Он близок к тому, чтобы попросить именно об этом, когда внезапно язык Дина касается губ Кастиэля. И снова это просто нежная вещь, которая больше похожа на исследование, чем на что-либо ещё, но мозг Кастиэля тут же плавится во фритюре.              Он открывается ему, скорее инстинктивно, чем по какой-либо другой причине, и Дин принимает приглашение с большим энтузиазмом. Он всё ещё сохраняет целомудрие, не увлекаясь так сильно, ведь это просто что-то пробное, но уже такое волнующе, что Кастиэль даже не имеет понятия, как это может быть ещё более потрясающе.              И так они целуются, целуются и целуются.              И затем…              Затем Кастиэль просто больше не может этого выносить.              Все эти чудесные ощущения от того, что Дин прикасается к нему повсюду, к сожалению, не могут не учитывать одну очень важную деталь.              И поэтому Кастиэль отступает назад с выражением крайнего отвращения на лице.              — Боже милостивый, — стонет он. — Это ужасно.              Дин смеётся.              — Чувак, это на самом деле не то, что мужчина хочет услышать после поцелуя—              — Нет, ну правда! — настаивает Кастиэль, сильно морщась. — В этом пруду кто-то умер? На вкус отвратительно.              Он причмокивает губами и обнаруживает, что разрывается между тем, чтобы навсегда запомнить прикосновение Дина к ним, и тем, чтобы совсем забыть обо всём, что произошло, молясь Богу или кому бы то ни было, чтобы ему никогда больше не напоминали об этом.              — Почему тебе нужно было снова упасть в пруд? — Кастиэль жалуется, жестикулируя.              Он всё ещё лежит наполовину на Дине (что приятно), в то время как их ноги и нижняя часть тела остаются в воде (что далеко не приятно). Дин весь промокший, и на вкус, и запах, он как будто провёл всё лето в канализации.              Это не совсем то, каким Кастиэль представлял себе их первый поцелуй.              И всё же каким-то образом это всё равно было идеально.              — Эй, не похоже, что я планировал это или что-то типа того, — говорит Дин, надув губы. — Это был несчастный случай.              Кастиэль вздыхает.              — Иногда ты просто ходячая катастрофа, Дин Винчестер.              Конечно, разумнее всего было бы выйти сухим из воды прямо сейчас. Чтобы с трудом подняться на ноги, собрать вещи для пикника, вернуться домой и затолкать Дина в приятно пахнущий душ после того, как он сожжёт свою одежду в ярком пламени.              Это было бы разумно.              Но вместо этого они остаются там, оставляя всё как есть. Обнимая друг друга и погружаясь ещё глубже в вонючий пруд.              И ни один из них не двигается с месте. По-видимому, полностью довольный этим соглашением.              Их лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга, их лбы соприкасаются, когда они смотрят глубоко в глаза друг друга.              Это, наверное, самая странная ситуация, в которой он когда-либо был, но в то же время Кастиэль не может вспомнить, чтобы когда-либо был с кем-то более близок, чем в этот самый момент.              Он впитывает всё, ощущение руки Дина на своей талии, растрёпанные волосы, лёгкий румянец на щеках. Его губы, красные и блестящие. По мнению Кастиэля, он никогда не выглядел более красивым.              — Итак... — шепчет Дин, его голос немного хриплый, как будто он не использовал его целую вечность. — Думаю... это случилось, да?              Он вдруг снова кажется таким застенчивым, совсем не похожим на уверенного в себе мужчину, который только что целовал Кастиэля.              — Да, случилось, — со смешком соглашается Кастиэль. — И это было очень приятно.              Дин прикусывает нижнюю губу.              — Да?              В его голосе звучит надежда. Как будто, несмотря на очевидное участие Кастиэля, он в самом деле не был уверен, как может отреагировать мужчина.              По первому инстинкту Кастиэлю хочется упрекнуть его за это и назвать глупцом, потому что действительно кажется немного абсурдным подвергать всё это сомнению. Но прежде чем Кастиэль успевает открыть рот, он передумывает. Да, это их обычная манера — дразниться и препираться, разряжать напряжённые ситуации, споря на самые нелепые темы. Однако прямо здесь и сейчас Кастиэль решает, что единственное, что нужно Дину, — это прямой подход.              — Это было более чем приятно, — поясняет Кастиэль, глядя прямо в глаза Дину. — И я хотел бы сделать это снова, если ты не возражаешь.              Дин хихикает, напряжение в его мышцах медленно спадает.              — Я абсолютно точно не возражаю, — заверяет он. — Ну, это было... эм, это было довольно круто.              Кастиэлю нравится видеть Дина таким. Немного застенчивым, похожим на подростка, которого впервые поцеловал мальчик, который ему нравится. Но в то же время он, кажется, немного самодоволен, вероятно, из-за Кастиэля, на вид помятого и слабого, на что определённо стоит посмотреть.              Кастиэлю это нравится.              Ему нравится всё это.              На самом деле ему это так нравится, что он продолжает лежать в этом ужасном пруду и ему на это наплевать.              — Итак, — в конце концов шепчет Дин, его тёплое дыхание касается щеки Кастиэля и заставляет его дрожать. — Тогда, полагаю, это свидание, да?              Кастиэль моргает, не имея ни малейшего представления о том, что он имеет в виду.              Что на самом деле не так уж удивительно, учитывая, что его мозг перестал работать в ту секунду, когда встретились их губы.              — Всё это, — уточняет Дин со смешком, жестикулируя и указывая на еду, плед, пирог. — Романтический пикник у чёрта на куличках.              Кастиэль обдумывает это в своей голове. Технически он расценивал это не как свидание, а просто как ещё один способ поухаживать за ним и сделать его намерения очевидными, однако нельзя отрицать, что вся обстановка, безусловно, идеальна для подобного рода свиданий.              — Возможно, — признаёт он в конце концов. — Хотя я не уверен, что это считается свиданием, если одна сторона не знала об этом факте.              Улыбка Дина становится шире, когда он проводит пальцем по волосам Кастиэля. Он всё ещё сомневается в этом, очевидно, до сих не уверенный, спит он или нет, разрешено ли ему прикасаться к Кастиэлю, может ли всё закончиться в следующую минуту—              Но есть также искра неподдельной радости, мерцающая в его глазах, и хотя она крошечная и нерешительная, явно настороженная по отношению ко всему, что происходит прямо сейчас, она всё равно заметна и прекрасна.              Это, несомненно, заставляет Кастиэля собрать всю свою силу воли, чтобы не броситься в объятия Дина, как сумасшедший, и никогда больше его не отпускать.              Вместо этого он останавливается на том, чтобы издать довольный звук, чувствуя, как пальцы Дина мягко скользят по его черепу и наклоняются навстречу прикосновению. Делая более чем очевидным, что у него нет никаких возражений против какого-либо внимания.              — Да, я знаю, что ты имеешь в виду, — весело признаётся Дин. — Когда я привёл тебя в Клойстерс, я был наполовину убежден, что это свидание, и в то же время задавался вопросом, как это может быть свидание, если ты не знаешь об этом, понимаешь?              Улыбка Кастиэля становится ещё шире при этом напоминании.              — В любом случае, я правда наслаждался той ночью.              — Из-за экспозиций или потому, что нам пришлось втиснуться в то маленькое убежище, практически наваливаясь друг на друга?              Кастиэль смеётся над этим.              — Что ж, и то, и другое, было здорово.              — В этом ты совершенно прав.              Они снова замолкают, просто продолжая смотреть друг на друга, не торопясь переваривая масштаб всего произошедшего.              Но в конце концов Дин начинает извиваться под ним, явно испытывая дискомфорт.              — Чувак, не то чтобы мне не нравилось, что ты сверху и всё такое, — говорит он. И тут же краснеет от собственной формулировки. — Я, эм, я просто—              Кастиэль хихикает.              — Ты хочешь выбраться из пруда?              На это Дин энергично кивает.              — Я думаю, что что-то пытается залезть ко мне в штаны. Я правда не хочу, чтобы эта зараза одержала победу.              Кастиэль определённо не может винить его за это, поэтому после небольшого шарканья и ёрзания, и в целом просто ужасающего проявления неблагодарности, которое почти приводит к тому, что они снова уходят с головой под воду, прежде чем, наконец, оказаться на твёрдой земле.              Дин испускает глубокий вздох облегчения, прежде чем отряхнуться, как мокрая собака. Это выглядит довольно нелепо и странно привлекательно, и только воспоминание о вкусе воды в пруду удерживает Кастиэля от того, чтобы шагнуть вперёд и ещё раз прижаться губами к губам Дина.              Вместо этого он поворачивается к их пикнику и начинает собирать всю еду и контейнеры, разбросанные на пледе. Он на мгновение колеблется, когда собирается потянуться за пирогом — всё ещё совершенно нетронутым, потому что Дин был слишком занят, изливая свои самые глубокие чувства, прыгая в пруд и целуя Кастиэля, чтобы вспомнить, что ел какой-то пирог, — и не может сдержать лёгкой улыбки. Вероятно, в мире не так много вещей, которые могли бы заставить самого Дина Винчестера забыть о пироге, и Кастиэль чувствует себя глупо довольным тем, что он, очевидно, один из них.              Обратный путь до дома занимает около двадцати минут и проходит совершенно без происшествий. Они лишь по очереди несут корзину для пикника и время от времени бросают друг другу застенчивые улыбки, когда их взгляды встречаются. Кроме того, они молчат, оба, очевидно, дают себе время переварить то, что только что произошло. По крайней мере, Кастиэль всё ещё чувствует себя довольно подавленным, несмотря на то, что у него было преимущество в том, что он не был полностью ошеломлён этим, как Дин. Так что да, справедливо предположить, что у Дина сейчас многое на уме.              Но поскольку он, кажется, в более приподнятом настроении, чем когда-либо, Кастиэль решает не беспокоиться об этом.              Когда они, наконец, возвращаются домой, Дин, естественно, первым объявляет: «чур я в душ». Конечно, штаны Кастиэля тоже изрядно промокли, потому что он был достаточно глуп, прыгнув за Дином в каком-то героическом заблуждении, и он обнаруживает, что более чем отчаянно хочет смыть с себя вонь пруда, но у Дина дела обстоят определённо хуже, и Кастиэль более чем счастлив подчиниться ему.              Поэтому, когда Дин проскальзывает в ванную, Кастиэль всем сердцем заставляет себя не представлять его стоящим под струями воды, голого и мокрого, и вместо этого сосредотачивается на текущей задаче. Убрав остатки еды в холодильник и поставив пирог на стол, чтобы Дин первым делом увидел его, он направляется в прачечную, чтобы избавиться от своих вонючих штанов. Он бросает их в стиральную машину прямо с одеждой Дина, которую он выбросил туда ранее, добавляет ещё несколько вещей из корзины для белья у двери, чтобы заполнить её и не тратить воду и энергию всего на несколько вещей, и запускает стиральную машину.              Дин, вероятно, не будет в восторге от того, что Кастиэль занимается домашними делами вместо того, чтобы быть ленивым гостем, как ему полагается, но Кастиэль, конечно, не собирается извиняться за то, что это шоу началось без каких-либо дальнейших задержек.              Он возвращается в свою комнату, в одних боксерах, потому что не видит смысла надевать новые штаны, не приняв предварительно душ, и берёт свой телефон, который он оставил на тумбочке.              На мгновение он колеблется, его палец нависает над контактом, который он автоматически выбрал из своего адресного списка, и в течение нескольких минут начинает задаваться вопросом, не слишком ли рано сообщать важные новости. В конце концов, ситуация ещё не устоялась.              Но когда он просматривает последнее сообщение Клэр, чрезмерной заинтересованной в происходящем, всегда побуждающей его немного поднять планку, когда Кастиэль в очередной раз жаловался на полное отсутствие реакции Дина, Кастиэль понимает, что если кто-то и заслуживает знать, что происходит прямо сейчас, то это, несомненно, она.              Поэтому он делает глубокий вдох и начинает печатать, прекрасно понимая, что вскоре после этого на него обрушится шторм, во всём его великолепии.              Кастиэль [13:46]: Скажи Джеку, что его стратегия окучивания наконец-то увенчалась успехом.              Как и ожидалось, Кастиэль даже не успевает подобрать себе новую одежду, которую он наденет после душа, как начинает звонить его телефон.              Он принимает видеозвонок с нежной улыбкой, согретый всем её энтузиазмом, и в то же время набрасывает плед на свои открытые и всё ещё немного влажные ноги, потому что, даже несмотря на тёплую погоду, внутри начинает он немного замерзает.              — Папа! — Улыбка Клэр настолько широка, что занимает почти всё место на экране телефона. — Ты говоришь мне, что до этого тупого идиота наконец-то дошло?              Кастиэль закатывает глаза.              — Дин не тупой—              — Ну, совсем немного, — указывает Клэр. — Я имею в виду, ты приносил ему цветы несколько дней подряд. И он не врубился?              Кастиэль должен признать, что он был несколько обескуражен, когда Дин не смог разобраться, что к чему, но это, конечно, не помешало ему пытаться по кругу.              — Так скажи мне, что произошло? — спрашивает Клэр, её глаза загораются от волнения, когда она наклоняет своё лицо почти до боли близко к экрану. — Ты, наконец, решил ударить его кувалдой по голове?              Кастиэлю хочется фыркнуть, но когда он на мгновение задумывается об этом, это на самом деле не так уж далеко от истины. Поэтому он признает, хотя и немного неохотно:              — В конце концов, да, мне пришлось быть с ним очень откровенным.              Клэр смеётся над этим. Она, очевидно, не ожидала ничего меньшего.              — Так что же произошло? — настаивает она. — Ты в лоб сказал ему, что хочешь от него детей?              Кастиэль закатывает глаза и решает проигнорировать её язвительный комментарий.              — Мы отправились на пикник. Дин упал в пруд. Мы поцеловались.              Клэр удивлённо поднимает брови.              — Правда?              Конечно, эта история богата подробностями, но Кастиэль считает это слишком личным, чтобы делиться ими с кем-либо. Не без того, чтобы сначала как следует поговорить с Дином.              — Да, это краткое изложение, — подтверждает он.              — Ха.              Минуту Клэр просто молчит и оценивает своего отца со странным выражением лица, как будто она действительно не может решить, что думать.              И в конце концов она раздражённо качает головой.              — Неужели все взрослые ведут себя странно в этих делах? — удивляется она. — Или это только ты?              Кастиэль корчит гримасу.              — Боюсь, это всего лишь я.              — Ты и Дин.              Кастиэлю определённо нравится, как это звучит.              — Да.              Клэр фыркает.              — Похоже, вы созданы друг для друга.              Кастиэль плотно сжимает губы, снова говоря себе не краснеть. Потому что он почти уверен, что никогда не увидит этому конца.              — Признаю, всё это, конечно, было далеко не легко, — милостиво признаётся Кастиэль. — Малость стыдно, что мы не сняли это для будущих поколений.              — Эта запись определённо стала бы хитом на вашей свадьбе, — поддразнивает Клэр.              Кастиэль бросает на неё взгляд и отказывается считать это ответом.              Клэр, однако, похоже, это не впечатлило.              — Однако ты можешь использовать эту историю в свадебной клятве, — предлагает она с ухмылкой. — Людям понравится.              Кастиэль вздыхает.              — Клэр—              — Что? Это слишком хорошая история, чтобы позволить ей пропасть даром. — Она пожимает плечами, выражение её лица преувеличенно невинное. — Ну ладно, если ты не хочешь ею воспользоваться, это сделаю я. Мой свадебный тост станет изюминкой мероприятия—              — Клэр—              — Не будь таким, папа. Учитывая полное отсутствие скорости, с которой вы, два болвана, продвигались вперёд в последние несколько месяцев, уже пора планировать свадьбу.              Кастиэль морщится и всерьёз начинает сожалеть о том, что вообще обратился к ней.              — Возможно, ты так не думаешь, но у вас уже какое-то время отношения на расстоянии, — продолжает Клэр, решительная, как собака со своей костью. — Так что вполне разумно—              — Спасибо, я понял, — Кастиэль поспешно обрывает её на полуслове, прежде чем уровень его дискомфорта взлетит до небес. — Как насчёт того, чтобы ты позволила мне действовать постепенно? Нам обоим?              Клэр прищуривается, глядя на него, и на мгновение Кастиэль убежден, что она отбросит его пожелания и просто продолжит свои тщательно продуманные свадебные планы. Но в конце концов она успокаивающе улыбается ему и уступает:              — Ладно, хорошо, делай своё дело. Честно говоря, я всё равно не хочу знать слишком много подробностей. В конце концов меня это может травмировать.              Кастиэль смеётся.              — Думаю, это справедливо.              Они ещё немного болтают о Джеке и его новой одержимости лосями, о том, как Дафна чуть не отравила их на днях, когда пыталась приготовить для них еду, о том, как Кайя неделю назад приютила бездомного кота и назвала эту пушистую тварь Чешир (и Клэр очаровательно волнуется, говоря обо всём, что связано с Кайей), и прежде чем Кастиэль осознает это, он слышит шаги в коридоре, и они быстро прощаются.              Потому что, как бы сильно он ни любил свою дочь, он очень нуждается в душе.              Всего несколько секунд спустя Дин появляется в дверях, одетый в хорошо сидящие джинсы и хенли, которые сидят на нём преступно потрясающе. Его волосы влажные, а щёки до сих пор немного розовые после тёплого душа, и Кастиэль не может не чувствовать острую боль в груди, просто глядя на него.              — Эм, извини, что так долго, — извиняется Дин, указывая в сторону ванной дальше по коридору. — Мне пришлось натирать себя по крайней мере пять раз, чтобы избавиться от запаха пруда.              Кастиэлю требуется вся сила воли, чтобы не захныкать при мысленном образе «натирающего себя» Дина.              — Э-э, да, — бормочет Дин, ёрзая в дверном проёме, как пугливое животное, не совсем уверенное, следует ли ему убежать или подойти ближе. — Душ в твоём распоряжении, чувак.              Кастиэлю просто хочется встать и ободряюще обнять мужчину, стоящего перед ним, но у него на коленях всё ещё лежит плед, а под ним только боксеры, и он боится, что это может быть немного чересчур для мозга Дина.              Поэтому вместо этого он довольствуется тем, что посылает ему нежную улыбку.              — Спасибо, Дин.              Дин издает какие-то бессвязные звуки и выглядит очень неловко, когда смотрит куда угодно, только не на Кастиэля.              — Ага, не— нет проблем—              Кастиэль не может не чувствовать себя немного неуверенно, наблюдая, за неловкостью Дина. Он и раньше казался достаточно приподнятым, позитивно взволнованным тем, что произошло между ними. Однако Кастиэль также определённо заметил в его глазах какое-то оцепенение. Как у человека, гадающего, бодрствует он или спит.              И, возможно, то, что у него сейчас было немного личного времени в душе и возможность спокойно обдумать ситуацию, могло дать ему новый взгляд на все вещи.              Кастиэль не может сказать, хорошо это или плохо.              — Ты в порядке, Дин? — спрашивает он с явным беспокойством в голосе.              Долгое мгновение Дин просто фокусирует свой взгляд на Кастиэле и пристально смотрит. Интенсивно. Вычислительно. Всё же с намёком на нервозность, промелькнувшую в его чертах.              А затем, прежде чем у Кастиэля появляется шанс задать ещё какие-нибудь умоляющие вопросы, Дин начинает действовать.              Он входит в комнату, как человек на задании, с чистой решимостью на лице, и направляется прямо к Кастиэлю. Его движения уверенны, никакой осторожности, никаких колебаний. Он входит как кто-то, кто знает, чего он хочет.              И когда он останавливается прямо перед Кастиэлем, он не ждёт, а наклоняется вперёд и запечатлевает поцелуй на губах мужчины.              Это всего лишь короткая вещь, но она глубока и полна обещаний, и после секунды удивления Кастиэль с радостью отвечает взаимностью.              — Надеюсь, теперь приятнее, — шепчет Дин в губы Кастиэля, яркая улыбка почти делит его лицо пополам. Он выглядит расслабленным и спокойным, как будто поцелуй Кастиэля был всем, что ему было нужно, чтобы снять напряжение с мышц.              Кастиэль ловит себя на том, что хихикает, чувствуя, как что-то глупо-головокружительное бурлит в его грудной клетке.              — На вкус ты явно больше не как пруд, — подтверждает он.              Дин издает мурлыкающий звук и целомудренно целует его ещё раз, прежде чем отстраниться.              — Приятно знать. Надеюсь, душ и тебе поможет.              Улыбка Кастиэля тут же превращается в хмурый взгляд.              — Эй! У меня всё не так уж плохо, как у тебя до этого.              Дин нахально ухмыляется.              — И всё же от тебя пахнет дохлой рыбой и утиным дерьмом.              Взгляд Кастиэля становится глубже, он готов высказать свою точку зрения. Но его тут же останавливает Дин, протягивающий руку и игриво ерошащий ему волосы.              — Наслаждайся душем, любимый, — дразнит Дин.              А потом этот ублюдок имеет наглость подмигнуть Кастиэлю, прежде чем с важным видом выйти из комнаты. Он хорошо знает, что вытворяет с другим мужчиной с помощью ласкательных прозвищ, движений бёдрами и практически всем остальным; достаточно одного его существования, великолепия и всего-всего прочего.              Жизнь Кастиэля, конечно, никогда не была лёгкой.              И, похоже, Дин стремится лишь усложнить её.              Однако на этот раз Кастиэль не сильно возражает.