Starstruck

      Кас ни капли не удивляется, когда возвращается из душа и обнаруживает Дина на кухне за пирогом.              — Я должен был догадаться, — говорит Кас со смешком.              Дин, с удовольствием жующий кусочек самой божественной яблочной начинки, просто пожимает плечами в совершенно непримиримой манере. Ему наплевать, что он ест прямо из коробки, как пещерный человек, даже не подозревающий о существовании тарелок, и ему не стыдно стоять на своём.              Некоторое время Кас наблюдает за ним с лёгким весельем, прежде чем он берёт вилку и садится на барный стул у стойки прямо напротив Дина.              — Просто чтоб ты знал, — говорит Дин с притворной угрозой, — обычно я не делюсь своим пирогом.              Кас бесстыдно вонзает вилку в слоёную корочку.              — Надеюсь, я исключение?              Дин подтягивает коробку ближе к себе и фыркает.              — Размечтался.              Кас на секунду надувает губы в своей очаровательной манере, но затем снова встаёт, обходит стойку, пока не оказывается прямо рядом с Дином.              — Возможно, я смогу переубедить тебя?              Прежде чем Дин успевает придумать остроумный ответ, Кас наклоняется вперёд и соединяет их губы. Поцелуй сладкий и неторопливый, и Дин сразу забывает обо всём, что связано с пирогом, когда поворачивается к Касу, и обхватывает лицо мужчины руками, решая раствориться в ощущениях.              Всё по-прежнему кажется более чем сюрреалистичным, но это также самое потрясающее чувство, и Дин уверен, что ему это чертовски нравится.              Потому что прошло так много времени с тех пор, как кто-то целовал его вот так. Как будто он драгоценен, как будто он имеет значение. Без скрытых намерений, это не средство для достижения цели, не просто прелюдия, прежде чем с тебя сорвут одежду и вы перейдете к самой сексуальной части.              Нет, это поцелуй ради поцелуя. Это близость и пребывание рядом друг с другом. Не больше, и, определённо, не меньше.              И Дину это нравится.              Конечно, он никогда раньше не чувствовал что-то подобное. Как ответ на вопрос, о котором он даже не подозревал, что задавал себе всю свою жизнь. И это может показаться банальным и слишком поспешным, учитывая, что они начали выяснять отношения всего два часа назад, но Дин ничего не может с собой поделать.              С Касом он всегда не может ничего с собой поделать.              И поэтому он улыбается, как ошеломлённый идиот, когда Кас в конце концов немного отстраняется и облизывает губы, стремясь распробовать его на вкус. Кас довольно пристально изучает движение, в его глазах загорается искра, которую Дин никогда раньше не видел.              — Кас... — шепчет Дин. Он даже не знает, что хочет сказать, его голос хриплый и нуждающийся. Он даже не может вспомнить, когда в последний раз его голос звучал так, если не считать различные сцены из фильмов, где его персонаж становился чрезмерно эмоциональным со своими возлюбленными, в то время как на заднем плане играла драматическая музыка.              — Дин... — выдыхает Кас в ответ, его лицо так близко к лицу Дина. Потребуется всего лишь небольшой всплеск, и они снова будут целоваться…              Поэтому Дин наклоняется, надеясь на продолжение.              И Кас…              Что ж, этот ублюдок вдруг самодовольно ухмыляется Дину, достаёт из ниоткуда вилку и глубоко погружает её в восхитительный яблочный пирог. Челюсть Дина отвисает от удивления, когда он беспомощно наблюдает, как Кас берёт огромный кусок и кладёт его в рот.              Пока он жуёт, он выглядит таким чертовски довольным собой, что Дин понятия не имеет, должен ли он чувствовать себя оскорблённым или возбуждённым всей этой ситуацией.              — Чувак! — в конце концов ему удаётся пожаловаться. — Не круто.              Кас только посмеивается и бесстыдно берёт ещё кусочек.              И Дин позволяет ему. При обычных обстоятельствах он бы боролся за свой пирог, скорее всего, даже насмерть, если бы это потребовалось, но смотреть на то, как Кас выразительно наслаждается чем-то и при этом дразнит Дина, — это уж слишком.              Поэтому он продолжает наблюдать и ловит себя на том, что задаётся вопросом, как он здесь оказался. Большую часть своей жизни такой сценарий был не более чем сном, приятной фантазией, которой он предавался время от времени, когда чувствовал себя особенно одиноким, но теперь это внезапно стало шокирующей реальностью, и Дин просто чувствует себя потрясённым.              Как, чёрт возьми, он здесь оказался?              — Что такое? — спрашивает Кас через мгновение, легко замечая странную смену настроения Дина.              Дин издает неопределённый звук, не совсем уверенный, как объясниться.              — Просто... должно быть это странно, да? — удивляется он. — Я хочу сказать, спустя всё это время— и мы ведь так долго дружили...              — Тебе кажется это странным? — спрашивает Кас. В его голосе нет ни оскорбления, ни даже обиды из-за подтекста, просто он непредубежден. Как будто ему просто не терпится признать чувства Дина и поговорить по душам прямо здесь, прямо напротив пирога.              И поэтому Дин без колебаний признает:              — Ну, и да, и нет. Вроде того.              Кас тихо смеётся.              — Очень многословно, спасибо.              — Заткнись, придурок, — игриво фыркает Дин. — Я просто говорю, это должно быть странно. Ведь это определённо так, немного. Но также странно, насколько это не странно, если ты понимаешь о чём я.              Кас успокаивающе похлопывает его по руке.              — Не волнуйся, я всё понимаю.              — Я хочу сказать, что если вдуматься, вся эта грёбаная ситуация немного странная, — добавляет Дин. — На данный момент мы практически живём вместе, и всё это время я думаю, что дальше? Может, для начала попробуем сделать маленькие шажки? Или сразу прыгнем в воду? Обсудим официальный статус отношений или пока оставим всё как есть? Должен ли я говорить людям, что мы просто встречаемся, или что у нас долговременные отношения, или как там это сейчас называют детишки? Должен ли я вообще как-то это комментировать?              На мгновение Дин уверен, что Кас посмеялся бы над ним, забавляясь тем, что другой человек доводит себя до исступления, и Дин, конечно, не стал бы винить его за это. Действительно, кажется немного нелепым так волноваться из-за этого.              Но вместо смеха Дина встречает понимающая улыбка.              — Тут ты прав. И, безусловно, важно поговорить об этом.              Дин ловит себя на том, что чувствует себя несколько неловко из-за этого.              — Ты так думаешь?              — Конечно, — подтверждает Кас без каких-либо колебаний. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко. Это как висеть в воздухе, будучи не совсем уверенным, что делать дальше. И я тоже не хочу себя так чувствовать.              Дин кивает. Это справедливо.              — Думаю, это просто необычная ситуация, — говорит он. — Обычно, я не знаю — ты идешь на свидание с парнем и занимаешься там всякими делами, а потом вы добираетесь до входной двери, целуетесь, если тебе повезет, затем вы расстаётесь, выжидаете несколько дней и планируете другое свидание, в надежде—              Кас посмеивается над этим.              — Думаю, мы всегда были немного необычными, не так ли?              Дин смотрит на него. На его беззаботную улыбку, на его смехотворно голубые глаза, на эту непокорную прядь волос, прилипшую ко лбу.              Он смотрит на всё это и принимает решение.              — Как насчёт разыграть традиционный способ? — предлагает он, стараясь выглядеть беззаботным, хотя немного нервничает. — Побыть мейнстримными для разнообразия и всякое такое.              Кас хмурится.              — Что ты имеешь в виду?              — Давай сходим на свидание.              Дин широко улыбается, когда план медленно начинает обретать форму в его голове. Он не идеален, а по краям всё ещё немного размыт, но это, безусловно, не самый худший план, который у него когда-либо был.              — Ты хочешь пойти на свидание? — Кас удивляется. Его голос звучит несколько растерянно, но Дин также улавливает нотку любопытства в его голосе.              — Да, то есть, как я уже сказал, мы не можем просто выйти и показаться на публике, — напоминает ему Дин. — Это было бы похоже на самое короткое свидание в истории человечества. Но это не значит, что мы не можем заняться чем-нибудь приятным, лишь вдвоём. Ты так не думаешь? Первое свидание со всей неловкостью, неестественной светской беседой и отчаянными попытками не выставить себя дураком.              Кас наклоняется вперёд, опираясь на стойку, теперь он определённо заинтригован.              — Что ты имеешь в виду?              — Я что-нибудь придумаю, — заявляет Дин, надеясь, что его голос звучит достаточно уверенно. — Ты просто «сиди дома» и жди, пока я за тобой зайду. Как насчёт шести часов вечера?              — То есть фактически ты хочешь, чтобы я заперся в своей комнате на несколько часов и нетерпеливо ждал, когда ты постучишь в мою дверь? — спрашивает Кас, веселье дрожит в его тоне.              — Ну, мне нужно кое-что приготовить, — указывает Дин. — Нет никакого смысла в том, чтобы сидеть на диване и наблюдать за приготовлениями? Что бы это было за свидание?              — В котором нет элемента неожиданности, — соглашается Кас.              — Видишь?              Кас смеётся.              — Так ты запрещаешь мне входить на твою территорию, это всё?              Дин морщится.              — Если ты думаешь, что это глупая затея, только скажи—              — Нет, нет, — быстро перебивает Кас. — На самом деле это очень мило.              — Да?              — Кроме того, это довольно удобно, — добавляет Кас. — У меня много рабочих писем, которые нужно просмотреть. Я мог бы использовать неожиданно появившееся свободное время, чтобы разгрузить почту...              Дин фыркает.              — Работа? Во время летних каникул?              — Каникулы у учеников, но директор никогда не спит.              Дин на самом деле не уверен, в самом деле ли Кас относится к этому серьёзно или просто придумывает что-то, чтобы Дину стало легче от всей этой ситуации, но мужчина кажется спокойным и счастливым, а также немного взволнованным тем, что должно произойти, и Дин, безусловно, готов с этим работать.              — Ладно, прекрасно, — восклицает он. — Тогда кыш с дороги.              Честно говоря, Дин ещё не совсем уверен, какое свидание он мог бы устроить, но у него определённо не будет никакого шанса сосредоточиться на своей задаче, когда Кас будет торчать поблизости и смотреть на него своими великолепными глазами. Ни один мужчина не смог бы сохранить ясность мысли в таких обстоятельствах.              — Ты явно романтик, — поддразнивает Кас, прежде чем бесстыдно стащить ещё один кусочек пирога. — Не могу дождаться, когда меня очаруют.              И затем он наклоняется снова, почти инстинктивно, как будто это уже в порядке вещей, и Дин, в свою очередь, реагирует быстро, поворачивая голову и облизывая губы, готовясь, в то время как его сердце бьётся учащённо, когда дыхание Каса начинает смешиваться с его собственным.              А потом Кас внезапно останавливается, всего в нескольких дюймах от соприкосновения их губ.              Похоже, он глубоко задумался.              — Ну, если мы правда сделаем это должным образом, — медленно говорит он, не торопясь обдумывать мысль в голове, — Тогда, я думаю, нам придётся подождать традиционного поцелуя после свидания, верно?              Дин ловит себя на том, что надувается, как пятилетний ребенок, при этих словах.              — Тебе не нужно воспринимать это слишком серьёзно, чувак.              Кас приподнимает бровь, умудряясь выглядеть одновременно невинным и рассерженным.              — Сильно сомневаюсь в этом. Я не так прост, мистер Винчестер. Для начала вам нужно угостить меня хотя бы ужином.              Дин хихикает. Какого чёрта он решил сойти с ума из-за такого придурка, он, вероятно, никогда не узнает.              — Ты идиот, Кас, — заявляет он, просто чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Но ладно, будь по-твоему. Ты не получишь ни малейшего кусочка, — он показывает на себя, выпячивая грудь, — Хотя я с трудом верю, что ты сможешь держать свои руки подальше от меня до конца свидания.              Кас сжимает губы в тонкую линию, явно сдерживая смех.              — Это что, вызов?              Дин снова откидывается назад с самодовольной улыбкой на губах.              — Это обещание, детка.              

***

             Сначала Дин понятия не имеет, как он вообще должен это провернуть.              Конечно, ему нравится думать, что где-то глубоко внутри у него есть романтическая жилка, но правда в том, что он едва сводит концы с концами. Все эти сентиментальные штучки на самом деле не его конёк. Поэтому он всегда был более чем счастлив позволить другим брать на себя планирование свиданий в мельчайших деталях, в то время как Дин просто держался за это.              Но теперь он совсем один, и рядом нет никого, кто мог бы взять на себя эмоциональную часть вечера. Он не может заказать столик в хорошем ресторане при свечах и ненавязчивой живой музыке. Он не может снова арендовать целый музей и заставить Каса почувствовать себя королём мира. Он не может просто выйти и позволить потоку унести себя.              Его собственное представление о романтике —это просто совместное времяпровождение, разговоры обо всём и ни о чём и, возможно, просмотр парочки хороших фильмов. Когда свидание проходит исключительно удачно, вы можете намеренно поставить ужасный фильм, чтобы у вас был отличный повод целоваться часами, как подростки.              Конечно, это уж точно не верх романтики. И хотя Кас, вероятно, был бы не против провести остаток дня на диване с Дином и назвать это свиданием, он, безусловно, заслуживает лучшего.              После того, как он каждый божий день собирал цветы, покупал любимый пирог Дина и организовал целый долбаный пикник в романтическом месте (за вычетом вонючего пруда), он, несомненно, достоин чего-то гораздо большего.              И вот тут-то Дин и решает взять себя в руки и приняться за работу.              

***

             В конце концов, в этом нет ничего особенного.              Наверное, это даже слишком нормальная вещь, чтобы ею хвастаться.              Но когда Дин заканчивает последние приготовления, он не может сдержать чувства гордости за себя. Ему всегда нравится делать что-то приятное для кого-то другого — будь то для партнёров или его семьи и друзей — и он почти уверен, что Кас оценит все усилия и подарит Дину одну из своих великолепных сладких улыбок.              Дин не может дождаться.              Когда он ставит жаркое в духовку, то в последний раз бросает взгляд на настенные часы и замечает, что у него осталось около двадцати минут. Он в последний раз осматривает кухню и гостиную, убеждаясь, что всё на своих местах, прежде чем подняться наверх и проскользнуть в свою спальню.              Не обращая внимания на то, что его нервная система постепенно начинает нагреваться, он смотрит в зеркало. Некоторое время назад он надел спортивные штаны и удобную рубашку, потому что не хотел, чтобы какие-либо потенциальные несчастные случаи испортили его наряд. И хотя он выглядит прекрасно, и Кас, вероятно, не возражал бы против повседневного наряда, это особый случай, и Кас, безусловно, заслуживает Дина в его лучшем виде.              Поэтому он снимает свободные спортивные штаны и переодевается обратно в обтягивающие джинсы, которые надел сразу после душа ранее, потому что а) это самая красивая пара джинсов, которые у него здесь валяются, и б) он выглядит в них чертовски хорошо. По крайней мере, он уже заметил, как Кас несколько раз украдкой поглядывал на задницу Дина в этих джинсах, и у Дина не было бы никаких проблем с тем, чтобы мужчина делал это снова и снова весь вечер.              Затем ему требуется ещё пять минут, чтобы определиться с остальным нарядом, и в конце концов он останавливается на той зелёной рубашке, от которой, как утверждают люди, у него глаза вылезают из орбит (что бы, чёрт возьми, это ни значило), и тапочках вместо модной уличной обуви, потому что этот оттенок домашнего уюта в сочетании с этим милым нарядом, несомненно, посылает заметный сигнал.              Поэтому, когда Дин заканчивает разглядывать себя в зеркале, он кивает, удовлетворённый тем, что видит, а затем направляется в спальню Каса.              И ровно в шесть вечера Дин стучит в дверь.              Он чувствует себя немного глупо из-за того, что так легкомысленно относится ко всему этому, но это полностью выходит из-под его контроля. Внезапно он снова становится тем тупым четырнадцатилетним подростком, который всегда был рад просто тусоваться рядом с Касом и который регулярно спотыкался о собственные ноги, как только мальчишка поглядывал в его сторону.              Дин задаётся вопросом, испытывает ли Кас что-то подобное.              Однако у него не так много времени, чтобы обдумать это, так как дверь открывается буквально мгновение спустя. И когда Кас появляется прямо перед ним, у Дина мгновенно пересыхает во рту.              Кас, очевидно, тоже решил принарядиться по такому случаю, и, БЛЯДЬ, он проделал потрясающую работу. Брюки, в которые он одет, (за которые можно умереть) облегают фигуру, верхняя пуговица рубашки расстёгнута, а рукава закатаны почти непристойным образом, демонстрируя мускулистые предплечья Каса.              А ещё очень знакомый жилет. Дин тихо хнычет при виде его.              Этот ублюдок точно знает, что делает.              По крайней мере, его улыбка болезненно самодовольна, когда он наблюдает, как слабеют колени Дина, и это всё, что Дину нужно знать.              — Здравствуй, Дин, — приветствует его Кас. — Ты очень хорошо выглядишь.              Дин издает какие-то бессвязные звуки и проклинает тот день, когда он встретил этого парня.              — Э-эмм… ты— ты тоже.              Это, конечно, бесстыдное преуменьшение высшего порядка, но если бы Дин действительно сказал ему правду о том, что он на самом деле чувствует, этот вечер не остался бы в рейтинге PG надолго.              И даже несмотря на то, что образ того, как они бросают всё и вместо этого кувыркаются на простынях до самого утра, очень волнующий и умопомрачительный, у Дина есть особые планы, и он и в прямь хочет всё исправить. Кас заслуживает того, чтобы надрать ему задницу, и это именно то, что Дин намерен сделать.              Поэтому он указывает на коридор и спрашивает:              — Идём?              Кас в последний раз окидывает взглядом внешность Дина, как будто он полон решимости сохранить это зрелище в своей памяти на целую вечность, и лучезарно улыбается, когда Дин протягивает руку, чтобы Кас взял её в свою.              — Я вижу, вы настоящий джентльмен, — замечает Кас с ужасным, чрезмерно сильным британским акцентом. Это звучит совершенно нелепо, и Дин смеётся всю дорогу вниз.              Войдя в кухню/гостиную, Кас останавливается в дверном проёме, его глаза с любопытством оглядывают всё вокруг. Не то чтобы у Дина было под рукой какое-то банальное украшение, чтобы всё выглядело как модный и супердорогой ресторан, но он постарался, чтобы комната выглядела особенно красиво. Он даже поставил свою шикарную посуду, которую обычно вынимает только на Рождество, и разбросал по всему дому красивые свечи, какие только смог найти в своих запасах. Конечно, он ещё не зажёг ни одну из них, потому что сейчас шесть часов вечера в августе, и солнце всё ещё ярко светит, но Дин надеется, что свидание продлится достаточно долго, чтобы у него появилась возможность создать более романтическую атмосферу с помощью этих двухсот свечей.              Кас, по крайней мере, сияет при виде приведённого в порядок вида, как будто Дину удалось построить целый ресторан всего за несколько часов. И когда, наконец, запах готовящейся в духовке еды достигает его носа, его лицо эффектно озаряется.              — Пахнет потрясающе, — вздыхает он, как человек, которому не терпится попробовать всё самое вкусное.              Дин пытается не покраснеть, когда объясняет:              — Всего лишь запечённая картошка. Лучшее, что я смог придумать за такой короткий срок.              — Перестань недооценивать себя, — упрекает его Кас. — Я не могу дождаться, когда попробую еду.              Дин чувствует, как его сердце воспаряет от такого энтузиазма. Организация этого свидания определённо была отличной идеей, в этом нет никаких сомнений.              — Понадобится ещё около двадцати минут, — сообщает он Касу. — И поскольку я попытался воссоздать настоящую атмосферу ресторана, я подумал, что мы могли бы послушать живую музыку, пока мы ждём, что скажешь?              Кас сразу оживляется.              — Живая музыка?              Дин лишь улыбается и мягко подталкивает его к дивану в гостиной. Кас легко следует за ним, одновременно смущённый и удивлённый, он садится.              Дин, тем временем, позволяет себе игривую улыбку, занимая место в кресле напротив него и вытаскивая свою гитару из её незаметного тайника.              Глаза Каса сразу же становятся большими.              — Ты играешь на гитаре?              — Разве я никогда не упоминал об этом? — Дин пытается изобразить невинность, хотя прекрасно знает, что он намеренно никогда не намекал на это во время их чрезмерных разговоров. Он ждал момента, чтобы удивить парня, когда тот меньше всего этого ожидает, чтобы увидеть то выражение изумления и благоговения на его лице, с которым Дин столкнулся прямо сейчас.              Ожидание определённо оправдало себя.              Не давая Касу возможности проявить эмоции (потому что Дин знает, что он не смог бы сконцентрироваться), он мгновенно сосредотачивается на инструменте в своих руках, сначала осторожно перебирая струны, чтобы снова почувствовать его, а затем играя в полную силу.              Дин осознаёт, что ему далеко до профессионала, но он считает себя, по крайней мере, достаточно хорошим, чтобы не стесняться демонстрировать свои навыки в приватной компании. И поэтому, вместо того чтобы испытывать какие-либо проблемы с производительностью, он просто плывет по течению и доверяет своим хорошо натренированным движениям.              Когда он берёт первые аккорды «Hey Jude», Кас сразу же прислушивается, узнав песню с самого начала. И, учитывая тот факт, что в юности Дин чаще всего играл, напевал и распевал конкретно эту песню, это неудивительно. Это была мамина колыбельная и для него, и для Сэма, её любимая песня, которую она распевала (в основном фальшиво) по всему дому, и, очевидно, это было первое, что Дин выучил на гитаре.              И теперь он сидит здесь, на своём первом официальном свидании с Касом, и просто позволяет воспоминаниям захлестнуть его.              Он чувствует ноты, чувствует ритм, а затем открывает рот и начинает петь. Он знает, что поёт не совсем идеально, его вокальный диапазон в лучшем случае шаткий, но в целом, по его мнению, он звучит не так уж ужасно. По крайней мере, он достаточно хорош, чтобы подвергнуть Каса сомнениям.              И когда он замечает, как Кас ахает от удивления, когда Дин внезапно начинает петь, с благоговением в голосе, Дин знает, что он на верном пути.              Он позволяет себе слегка улыбнуться, прежде чем снова погрузиться в песню. Он вспоминает, как впервые показал её Касу на каком-то старом микстейпе, который сделала ему мама за несколько недель до того особого момента. Как Кас выглядел безмятежным и счастливым, слушая запись. Как после он сказал своему другу, что это очень хорошая песня: «Спасибо, что показал мне её, Дин». Как после этого у Дина вошло в привычку напевать её себе под нос в компании мальчишки, наслаждаясь мягким выражением, которое всегда появлялось на лице Каса.              Да, Дин помнит всё это, когда песня плывёт по воздуху вокруг них.              И когда песня всё же подходит к концу, он, наконец, осмеливается взглянуть на Каса, сидящего на диване. Он ожидает эмоций и, может быть, сердечных взглядов или чего-то в этом роде.              Но вместо этого Кас сильно морщится. Он выглядит так, как будто ему очень больно.              Дин хмурится.              — Ты в порядке, чувак?              Кас скрипит зубами и, честное слово, смотрит на Дина с силой тысячи солнц.              — Это несправедливо! Как ты смеешь?              Всё его тело дёргается, как будто ему требуются все силы, чтобы удержаться от того, чтобы не потянуться к Дину, и Дин не может сдержать весёлый смешок, когда внезапно понимает, что происходит.              — В чём дело, Кас? — дразнит Дин. — Тебе трудно контролировать себя, чтобы не вкарабкаться на меня, как на дерево?              Он смеётся от всего сердца, нынешняя ситуация Каса более чем лестна для него. Мужчина, очевидно, думал, что дождаться их традиционного поцелуя будет достаточно легко, и Дин чувствует себя очень самодовольным из-за того, что Кас проявляет признаки крайней несобранности уже спустя десять минут.              — Тогда просто подойди и поцелуй меня, — призывает его Дин с усмешкой. — Обещаю, я не буду злорадствовать. — Когда Кас посылает ему недоверчивый взгляд, он добавляет: — Слишком много.              Кас фыркает.              — Ты неисправимый умник, — жалуется он. — Почему я вообще терплю тебя?              — Из-за моего обаяния и моей искрометной индивидуальности?              — Нет, дело не в этом. — Кас качает головой слишком яростно.              — Тогда, возможно, ты просто мазохист?              — Да, это звучит более вероятно.              Кас, похоже, очень серьёзно обдумывает всё это, в то время как Дин просто глупо ухмыляется сам себе и наслаждается своим успехом.              Похоже, это свидание обещает быть очень весёлым.