Блики тепла на стёклах

Кто бы уже поставил на место этих всесильных, - размышляет матушка Гузман, направляясь к здоровенному розовому особняку всея Энканто. "Домик", видите ли! Да это целые хоромы! Лестницы полированные, стулья резные, подушки мягкие, одёжки вышитые... А они нос воротят от моего Мариано, моего сынишки! Такой красавец вымахал - ещё бы, позднее дитятко, кормила-растила, ночей не спала, думала пристроить в богатую семью - завидный жених-то будет! Породистый, и детки такими же крепкими будут - весь в мужа, земля ему пухом, козлу старому... можно было б тогда отдохнуть за все труды тяжкие, уж сыночка-то свою мамиту не обделит, не забудет... Так нет же, угораздило его польститься на Изу-красотулю - всё с ним разговаривала через губу. Сыночка тает, а у красотули улыбка холодная, такая гадина вмиг его против мамиты настроит... к рукам ягнёночка приберёт, и не будет его мамите мягких подушек... зачем растила тогда? сыплет своими розами... теперь уж и не розами, какие-то колючки за ней тянутся, словно мстит она за свои же розы, мстит всему Энканто. Может и удачно, что так с помолвкой-то сорвалось: от её бесовской пляски на крыше сильно перепугался сынишка, а назад уже было б не сдать... Но теперь и вторая нос от него воротит! В город не выходит, юбками перед ним не вертит... видали мы таких прЫнцесс, уши как две тарелки, всего счастья что сплетни, не вздохнуть без её ведома. Пока она играется в недотрогу, сынуля к внучке ткачихи прикипел, а это не дело, совсем не дело! Ткачиха их не богаче, да и внучка у неё хваткая больно, с такой зубастой девкой точно никакого прибытка не будет, ещё им самим помогать придётся... а тут Мадригалы дурят голову, осла за хвост тянут! Неладные у них в последние дни дела творятся, сегодня так тряхануло, что аж досюда, - но сыночка такой умненький мальчик, всегда в укромное местечко забьётся, его и не заденут. Уж лопоухой-то напугать его нечем, вряд ли она будет на крыше плясать. А к ткачихе можно и так наведываться, дело молодое, жена не стена - мужчине нужно гулять, чтоб кровь не застаивалась. Уговорит она сыночку, если этих... всесильных... с помолвкой поторопить. Намекнуть, что второй отказ - это вы нами брезгуете... На порог выходит абуэла - глаза ледяные - и на сеньору Гузман внезапно накатывает робость. Брачные планы позабыты, язык не гнётся. Вовсе и не зрелая сеньора, а снова та маленькая девочка, над которой нависает бабища в лавке: кто это у нас тут конфету без спроса взял. Пролепетав что-то первое пришедшее на ум "ой, а у вас тут тряхнуло, я и подумала..." и даже не вслушиваясь в ответы - может и ну его, то богатство, целее будем? - синьора пятится, вступает в кучку песка, медленно поворачивается, стараясь не бежать... И лишь спустившись по улочке за угол, выдыхает - не замечая, что под налипшим песком от её туфельки остаются красные следы. Еле заметный зелёный свет тут же впитывается в камни вокруг них. Давно должна была краска засохнуть, а вот поди ж ты. Альма провожает её долгим взглядом, отворачивается, скрываясь за ставнями - и сползает по стенке, оплывая воском. Абуэла со стула, плотно сжимая рот, лишённый звука, сверлит глазами свою личину, наглого хамелеона, смеющего в её виде разговаривать с населением. Камило беспардонно усмехается: а как вы, бабушка, изволите общаться с народом и убеждать их, что "магия крепка", если вас самоё шарахнуло, звука издать не можете? Ждите теперь, пока магия спадёт, чья б она ни была. Впрочем, ему не до бабулиных страданий: она маму довела, сидит теперь жертвой. А мама уже почти дремлет после нервов, рядом на стульчике, и тоже без звука, все налиты чудо-чайком, чем же вам так не угодила Иза, сеньора Гузман? Вон какие травки растит на семью! Выглядят жутенько, ну так нам и не любоваться ими, а чаёк варить, пока тётина магия гуляет и еда несъедобна. Лечиться-то чем-то надо, вот скрутит ваши суставы, сойдут и Изины травки... Да, хорошо, что он этого всего сеньоре не сказал. Впрочем она кажется и не слышала, и слава богу - страшно подумать, какую пургу он нёс! Хотел-то только одного, чтоб она убралась восвояси, вот и вспомнил абуэлину ледяную ипостась: бровь поднята, каждое слово под сомнение, пусть собеседник сам мычит и телится, взглянуть так, чтоб у бедняги всё в горле застряло... Перестарался, похоже. Как бы хуже не стало от такого. Вернётся обиженная баба домой, и всё, что ей со страху померещилось, раззвонит по соседям - отделяй потом пустое от порожнего... Касита утешительно подталкивает под руку кружку с чайком. От резкого вкуса проясняется в голове, хамелеон расправляет плечи и наконец превращается до конца, а то так и стоял в вишнёвом бабулином платье. Заявился Агустин, обводя вопросительным взглядом честную компанию, утащил жене чашку чая, вернулся и помогает развести всех по комнатам - папа, правда, чего-то там пытался, но его провожала Луиза, а с ней не поспоришь. Что-то они все как змеи по норам, прятаться стали! На кого ни глянь, в кого ни ткни - в комнате отсиживается. И население молчит! Хотя... не слишком-то и молчит, сеньору Гузман же принесло... Mierda, там же "кровь" на дворе! Вспомнив про разлитую краску, хамелеон похолодел. Высунулся в окно, под которым отмывали папу, увидал щедро насыпанный песочек - слава тебе Господи, и дядюшке Бруно тоже, - чуть успокоился (зря, но кто же знал!), тряхнул башкой, формуя поплывшее лицо, и даже не сразу понял, что у ноги раздаётся мрачное сопение. Тонито. Без ягуара в кои-то веки. Стоит, носом шмыгает, разглядывает пол. Нет-нет-нет, братишка, только не говори, что нашкодил ещё и ты!... - А я знаю, что это так бумкнуло, - тихо-тихо выдавливает карапуз. - Ты им скажешь, чтоб абуэла не стала запирать маму?.. Маму. В подвале. Да, он слышал, но в пылу скандала как-то не очень, а вот озвученное ребёнком сейчас... Дьявол вас раздери, бабулита спятила!.. Как можно такое... А за завтраком всё так тихо было, некоторые даже кушали с аппети... Медленно, боясь и спугнуть и накликать, старший приседает перед младшим на корточки. - Тонито, это был ты?... Ребёнок устал плакать за сегодня. Вздыхает совсем по-взрослому и тянет старшего за собой. В свою безразмерную комнату, где против обыкновения не видно звериных мордочек, зато имеется здоровенное дерево, покосившееся так, словно в него с горы валун въехал. Впрочем, не всё так плохо: Касита не дремлет, и ствол с тихим упорным кряхтеньем вправляется обратно. К завтрашнему утру, глядишь, и выправится, отстранённо думает Камило. И нет, ребёнка выдавать нельзя, что бы он ни натворил, а то абуэла и его доведёт до срыва. От дождя хоть зонтик взять можно, а вот слетевший с катушек ягуар... Антонио сбивчиво начинает рассказывать, выплёскивая весь накопившийся страх. Сперва крысы пытались отвлечь его от завтрака, а тётя Джу так вкусно готовит! А потом... помнит только, что Марси убежала на охоту, а ему давно хотелось каких-нибудь других зверей поглядеть, наверняка же в мире есть всякие... диковинные... Ну да, и магия тебе показала, - мрачно думает Камило, стараясь не перебивать ребёнка, - а заодно и тебя этим зверям показала, чтоб уж в обе стороны. - Я ничего не успел! - вскрикивает Антонио и жмётся к брату, - он на меня ка-ак!... А он такой здоровый!... и у него рог, прямо на морде!.. Я за дерево... и вот. Камило украдкой погладил кряжистый ствол. Не всякое дерево сможет остановить носорога. - Ну чшшш, Тонито, всё же обошлось?.. Он пропал, тебя не достал... - Да-а, а подумали на маму! А я ничего не мог!... Вдруг в следующий раз он не пропадёт?.. - Не будет никакого следующего раза, - с показной уверенностью произносит старший. - Мы починим магию, всё будет в порядке. И никто маму не запрёт, просто бабушка тоже перепугалась. Мы не будем ей говорить про зверя с рогом на морде, слышишь? Да у тебя глаза слипаются... - Я теперь боюсь здесь ночевать, - совсем шёпотом выдаёт ребёнок. - И вообще спать боюсь, вдруг во сне увижу, а они оттуда, из сна, придут?.. И меня не послушают, и все пострадают... Хамелеон в раздумье чешет затылок. А ведь магия и правда может во сне сработать. Особенно если сильно боишься. - Пошли к Луизе.