Блики тепла на стёклах

"А снег всё падал и падал..." - старательно выводит могучая рука, уже почти не сажая взволнованных клякс. Талмуд сползает с коленей, Луиза неловко придерживает его: вести записи на столе куда удобнее, но лучше не отходить от малыша Антонио. Ягуарша, конечно, охраняет его, вон как вокруг него клубком-то свернулась, мурчит-фырчит, но человечья-то сила всяко надёжней чем прирученная магией кошка. О том, что будет, если братик опять призовёт носорогов или чего похуже, Луиза старается не думать. Расчёт был на то, что успокоится рядом с её силой и не призовёт, а ну как вдруг? Камило, кстати, по ходу ещё одно негласное табу умудрился нарушить: в чужих Комнатах не ночевать. Ну вот и проверим, что будет, - подёргивает глазом Луиза, - вряд ли братик наберётся моей силы, а если и да, может сам и приручит своих носорогов, кулаком и добрым словом... После таких вводных на снег уже как-то плевать, сыплется и пускай. Не спать ночь за писательством ей тоже привычно. На её страницах снег уже не сыплет, вздымаются волны, сидит на облаке встрёпанная рыжая ведьма, стягивает тучи, топит корабль. О кораблях силачка только читала и толком не представляет что нужно делать, поэтому могучий боцман Луис послушен капитану, а тот мелькает сразу везде, и на носу, и на корме, и удерживает штурвал... осьминог он у тебя, что ли, убери половину строчек!.. Глаз уже не дёргается. Спокойная и незыблемая, Луиза растворяется в написанном, помогает уговорить ведьму, собирает капитана из дцати отрывков в единое целое, прислушивается к сопящему Антонио, встречает рассвет ... И быстро спускается на заполошный, явно соседский, стук. Ясно же, не всем снег по вкусу. Абуэла властно ей кивает, но облегчения скрыть не в состоянии. Что там насчёт "кулаком и добрым словом"? Соседи сбавляют обороты, им уже не настолько мешает набившийся в шлёпанцы снег, а сугробов, с которыми Луиза щедро вызывается помочь, оказывается ни у кого и нету... Да мы потом... говорите, сегодня растает? А точно?... Обычный сбивчивый ропот, к такому Луиза давно привыкла. Оборачивается к бабулите, но стоило дверям закрыться, и та чуть ли не шарахается. Камило и тот закашлялся, искоса глянув от плиты. "Сделай лицо попроще, - шипит он сестрице, когда она пристраивается к столу за кофе, - "а то соседи щас удрали, а вернутся с дубьём!" Странно. Луиза вполне спокойна. После воображаемой борьбы со штормом, разыгравшимся на страницах, Луиза полна ровной уверенной силы, и никакие соседи ей не страшны. Можно и кофе наконец попить. Она берёт в руки чашку... и та с хрустом разламывается в пальцах, как лёгкий сухарик. Несколько гнутых вилок-ложек и раздавленных фруктов спустя завтрак тоже становится недостижимой мечтой: донести до рта еду не удаётся. Пронзительный бабулин взгляд не обещает ничего хорошего. Стараясь не топать и всё равно оставляя на дереве вмятины, расстроенная девушка скрывается в комнату: сперва выплакаться, потом тренировать силу. Главное, случайно не прикоснуться к кому-нибудь из родных...