Связь через боль

— Это мой свитер?! Ему было насрать, который сейчас час, дни снова слишком сильно замедлились. — Да, если, конечно, вы не храните чужую одежду в своем шкафу, — съязвил он в ответ, затем запрыгнул на диван, подтянув ноги к груди. — Какого хуя ты носишь мою одежду? Эндрю посмотрел на тренера, как на душевнобольного. — Потому что холодно, а вы не разрешаете мне хранить вещи здесь? Ваймак почесал лоб, сидя в на другом конце стола, а потом просто хмыкнул. — Когда ты наконец собираешься уехать? Он пожал плечами. — Не знаю. Сегодня вечером? Завтра утром? Прямо в 2 часа ночи? Ещё не решили, нужно обсудить с голосами, готовы ли мы встретиться с Кевином или нет. — Тренер только глубоко вздохнул, ухмыльнулся, а потом надулся. — Я хочу есть. — Доставки до сих пор нет. Он ерзал на стуле, теребя длинные рукава свитера. — Поиграем в слова? — Ради всего святого, Эндрю, я реально очень устаю в последнее время. — Хотите мои таблетки? Я гарантирую, что вы начнёте жужжать через десять минут, как и я. — Тренер посмотрел на него, и первым это надоело Эндрю. Очевидно. — Влечёт. Ваймак нахмурился. — Что? — Это мое первое слово. Ваша очередь. — Тюрбэ. Он ухмыльнулся старшему. — Эпоха. — Я даже не знаю, что это значит и какая последняя буква, — проворчал Тренер. — Определенный период истории, особенно тот, который считается выдающимся или заслуживающим внимания, — процитировал Эндрю. — Знаете. Например, когда вы завербовали меня. — Тренер не повторил его ухмылку. — Последняя буква — «х». — Хайп. Эндрю фыркнул. — Хорошо. Предвестник. Прозвенел звонок. Тренер отвлекся от вопроса, что, черт возьми, это значит. — Ну наконец-то. Вот и твоя еда приехала. Не еда. Жизнь никогда не была такой лёгкой. Тот, кто пришел, был… — О, посмотрите на это, тренер. Предвестник очень плохих новостей, — он посмотрел на паршивца, который стоял прямо перед Ваймаком. — Тебе не рады. Уходи. — Нам нужно поговорить. — Возможно, тебе нужно, но я чертовски уверен, что мне — нет. Тренер снова вздохнул, затем на секунду закрыл глаза. — Я слишком устал для вашего дерьма. Идите и поговорите за пределами моего дома, я не хочу, чтобы что-то сломалось. Эндрю с болью в глазах посмотрел на старшего. — С чего вы взяли, что я сломаю ему что-нибудь ещё, кроме носа? Вы меня ранили до глубины души. — Мне нужен кофе. Миньярд оглянулся на паршивца, который выглядел довольно растерянным. — О, не обращай на него внимания, я у него уже 37 часов, он очень плохо это переносит. — Да, он выглядит так, будто постарел на 37 лет, так что сейчас он выглядит на 90. — Я слышу тебя, Джостен, и ты всё ещё не смешной! — донёсся крик из кухни. Звонок снова зазвенел. — Наконец-то, — пропел Эндрю и вскочил на ноги. — Ты носишь свитер тренера? Он посмотрел на себя, потом снова на паршивца, который почему-то следовал за ним, возможно, опасаясь, что тот убежит. Это был талант именно паршивца, не его. — Нет. Я просто уменьшился в размерах, так что теперь мой свитер мне велик. Сопляк усмехнулся. — Окей. Он открыл дверь, затем широко улыбнулся парню снаружи. — Смотри, Нил, вот как выглядит предвестник хороших новостей. У кого блины? — И тебе привет. Вот, — парень поднял сумку, в следующий момент она выпала из его рук, и Эндрю подхватил её, и начал уходить. — Хэй! — Дедушка заплатит. — Я всё ещё слышу тебя, маленький ублюдок! Голос тренера звучал приглушённо, так как он был уже через две двери. Он свернул за угол, держа сумку возле себя. Через две секунды он все-таки оглянулся через плечо с доставкой в руках. — Возьми это, а? — он нахмурился на паршивца за то, что он был глуп. — Что ты собираешься… — Он замолчал после того, как Эндрю опустился на колени у последней двери, держа в руке набор отмычек. Наконец. Они молча вошли внутрь, затем он забрал обратно свою еду и сел посреди совершенно пустой квартиры, скрестив ноги. Паршивец несколько секунд поколебался, но потом тоже опустился, вне досягаемости парня. «Необычайно умный». Он открыл коробку с блинчиками и тут же начал рвать их на мелкие кусочки. Черничный мармелад был в двух разных коробках, который он тоже открыл через мгновение. — Надеюсь, ты не ждёшь, пока я предложу тебе немного, — сказал он, подняв бровь. — Я не люблю сладкое. — Оно тебя тоже не любит. И ты мне определенно нравишься ещё меньше после этого комментария. — Значит ли это, что я тебе хоть немного нравлюсь? — Уже нет. Паршивец снова усмехнулся, но потом очень быстро напрягся. — Я хочу, чтобы ты перестал выделять нас среди остальных. — Мне должно быть больно, что ты так стыдишься меня? — Его лицо выражало преувеличенное обдумывание. — О, подожди. Я не сержусь, так что всё в порядке. — Дело не в твоих чувствах, а в твоём самочувствии! — Паршивец звучал очень раздражённо. — Хорошо, потому что у меня нет ни одного из этого, а второе — не твоя забота. — Эндрю, я понял. Твоё лекарство заставляет тебя быть невероятно трудным, но это важно. — Эндрю смотрел на свои блинчики и выглядел совершенно равнодушным. — Ты уже в опасности, потому что хочешь защитить нас, но не добавляй к этому лишнего. Если ты дашь им понять, что мы связаны… — Не используй это слово. Мы не связаны, — он облизнул палец. — Да, ладно, как тебе угодно, но если бы они знали, что могут использовать тебя, чтобы причинить мне боль, они бы это сделали. — Так ты беспокоишься о том, что у тебя будут болезненные моменты? — бесстрастно спросил он. — Что? Нет! — паршивец нахмурился. — Я беспокоюсь о том, что тебе будет больно, когда ты, наконец, выбрался из худшего в своей жизни. Повисло несколько долгих секунд тяжёлой тишины. — Мне не нравится, что ты упоминаешь мое прошлое. Мне не нравится, что ты знаешь что-то о моём прошлом. Паршивец опустил глаза на свои ноги и, скорее всего, неосознанно начал щипать свои дерьмовые джинсы, доходя и до плоти ногтями. Он чувствовал это, но ничего не говорил, это было лучше, чем кусать щеки и губы. — Я знаю. Но я не могу изменить это, правда? Мы не выбирали это, но нам нужно пройти через всё дерьмо. Ты знаешь обо мне такие вещи, которыми я бы ни с кем не делился. — Например, проблемы с мамой? Паршивец тяжело сглотнул и на этот раз даже не попытался скрыть гримасу. — Да, как проблемы с мамой. — Расскажи мне о её смерти. — Что я получу взамен? — спросил паршивец после секунды раздумий. Он пожал плечами. — Что ты хочешь? — Чтобы ты держал это в секрете. Пусть никто никогда не узнает, что мы родственные души. Мне уже жаль, что я заставил тебя пройти через ад все эти годы, я бы не смог смириться с тем, что тебя пытают, а затем убивают, потому что они хотят причинить мне боль. Эндрю бросил в него кусочек блинчика. Потом ещё один. Потом почти пустую коробку черники. — Что?! — рявкнул он наконец. — Я не просил твоих извинений. Я не верю в прощение и сожаление. Я думаю, что старая добрая обида может дать тебе достаточно огня, чтобы проснуться утром. — Ты не скажешь? — паршивец закатил глаза. — Иногда мне кажется, что тебя так трудно понять, а иногда ты просто самое простое уравнение. — Ух, это больно. Я тут что-то очень плохо делаю, — сказал он, широко ухмыляясь, паршивец продолжал закатывать глаза. — Так что? Расскажешь мне сказку, чтобы я мог заснуть сегодня вечером. Паршивец вздохнул, затем отвёл глаза и вместо этого повернулся к окну. — Мы были в Сиэтле. Мне было семнадцать лет, четыре месяца и двадцать один день, это не очень важно, но это был худший день в моей жизни, так что я посчитал. — Когда тебе начали сниться кошмары с огнём? — прервал Эндрю. — Именно — спросил он, пожав плечами. — Что-то не сходится. Первый кошмар об этом у меня был год и два месяца назад. — Что у тебя с памятью? — он оглянулся, но только на секунду. — В январе мне исполнится девятнадцать. Сомневаюсь, что это такой сюрприз, что я солгал и о своем возрасте. — Ха, отлично. Я ненавидел, что у меня не было бы даже года, чтобы ты отстал от меня. Паршивец. — Да, мне бы тоже не хотелось, чтобы у меня не было бы этих трёх дюймов. Коротышка. Он рассмеялся, это было коротко, и он не был до конца уверен, что единственная причина этого — наркотик в его крови. — Продолжай. — Я до сих пор не знаю, как люди моего отца нашли нас в тот раз, но на этот раз это была не моя вина. К этому времени я был слишком параноиком, чтобы даже разговаривать с кем-либо, поэтому я действительно не мог раскрыть ни один из наших секретов. Я делал это много раз раньше, и у меня были серьёзные проблемы из-за этого. — Да, я почувствовал последствия, — сказал он скучающим голосом. — Ты тормозишь. — Они напали на нас в заброшенном офисном здании, в котором мы прятались несколько дней. Мама думала, что за нами следят, поэтому мы не смогли заселиться в мотель. Я был на улице, писал, когда услышал выстрелы. Я слышал, как мама закричала, но я знал, что мне нельзя идти ей помогать. Я должен был думать о себе, и у меня был выход, поэтому я побежал. У нас было место встречи в центре города в парке у моря. Она позвонила мне и сказала, что находится на стоянке. К тому времени, когда я нашел её в машине, которую никогда раньше не видел, она сидела на пассажирском сиденье. Сказала, что слишком устала, чтобы вести машину, поэтому повёл её я. Я поехал по трассе 101 до Леггета, затем продолжил движение по SR-1 вдоль побережья. К тому времени, когда я заметил, что что-то не так, мы были уже близко к Сан-Франциско. Я не заметил, что она умирает, пока не стало слишком поздно, — он усмехнулся, но гораздо больше Эндрю беспокоил тот факт, что всё это происходило в Калифорнии. — Полагаю, у неё было внутреннее кровотечение. Огнестрельных ранений я не видел. Может быть, её так сильно били, что какие-то органы повредились, я не знаю. Я почти ничего не знаю, потому что она отказалась со мной разговаривать. Она открыла рот только в последние несколько минут перед смертью. Она заставила меня пообещать, что я буду продолжать бежать. Что никому не стану доверять. И посмотри на меня сейчас? — Она была умной женщиной, жаль, что у неё такой глупый сын. — У него не было намерения выражать сочувствие или чувствовать себя плохо после того, как на него нахмурились. — Откуда там огонь? Тебе снился этот ёбаный сон в течение нескольких месяцев. — Мне пришлось сжечь её, — выдавил он. — Тогда не такой уж глупый. Гораздо проще спрятать тело и улики, если сжечь их. Он всё ещё хмурился, но ничего не сказал. Вероятно, он считал, что злиться на Эндрю — пустая трата энергии. — Я захоронил пепел, который смог забрать, на несколько миль, а затем сбежал в Сан-Франциско. Вот и всё, я думаю. Я оставлю самые пикантные моменты твоему воображению. — Она была хорошей матерью? — А у тебя был кто-нибудь хороший? — Ауч, прямо в рефлекторные точки, не удивляйся, если я тебя пну. — Эндрю театрально скривился. — Был тот, кто пытался быть. В долгосрочной перспективе она тоже потерпела неудачу. — Моя сохранила мне жизнь. Это всё, что я могу сказать. — Она била тебя? — Ты мог это почувствовать? Он ухмыльнулся. — Я чувствовал слишком много вещей, не могу отделить их источник. Паршивец некоторое время смотрел на него, но отказался от продолжения. — Ты будешь держать это в секрете? — Не задавай глупых вопросов. Они продолжили есть в тишине. Он собрал остатки еды и направился обратно к тренеру. — Ты не вернёшься в общежитие? — Нет, ещё нет. Ты только что записал себя в список «Я терпеть не могу его лицо» под Кевином, так что я, возможно, никогда туда не вернусь, — он открыл дверь, а затем помахал невпечатленному лицу сопляка. — Пока-пока! Тренер был в своём кабинете, когда Эндрю нашёл его. — Мы играем в слова, а не в прятки, тренер, — сказал он, опираясь на дверной косяк. — Ваша очередь. Скажи что-нибудь на «к». Старик хмыкнул и отложил ручку. — Каникулы. — Это подходит, — ухмылка исчезла с его лица очень быстро. — Хорошо, я позволю вам жить своей скучной жизнью, но только потому, что вы мне тоже надоедаете. — Я бы поблагодарил тебя, но не могу себя заставить. — Нет нужды, как я уже сказал, это ради меня, — он обернулся, но тренер всё ещё хотел что-то сказать. — Ты ничего не сломал на моём нападающем, верно? — Нет, мы просто дружески поболтали. — Дружески, — недоверчиво повторил старший. — Ага, — он снова засунул голову внутрь кабинета со злой ухмылкой. — Видите ли, парень, кажется, думает, что у нас есть связь. Тренер хмыкнул. — Заставь его забыть об этом. — Есть! — он отдал честь, а затем вернулся в гостиную. Он был слишком беспокоен, чтобы просто сесть, лекарство всё ещё гудело в его организме, придавая ему слишком много энергии. Поскольку в доме тренера делать было особо нечего, он просто сел у батареи и начал делать приседания. Это был хороший способ заткнуть таблетки счастья и просто спокойно подумать. «Мы не выбирали это, но нам нужно пройти через всё дерьмо». Он предпочел бы проигнорировать это, как и делал с самого начала. Он ненавидел каждое мгновение, не говоря уже о мысли о связи с кем-то. Что за ебланский тупизм? Кому это вообще нужно? Ему определенно не нужно было, чтобы рядом был кто-то, на кого можно положиться. Используя их, да, но это не то же самое, что иметь родственную душу. «Он уже очень сильно связан с тобой». Да, из-за защиты, но это не было двусторонней штукой. Даже если он был готов нести секреты ребёнка на своей спине, он не должен был делать ничего подобного для Эндрю. «Мне никто не нужен». «Тебе всё ещё интересно, выдержит ли он это или нет. Ты всё ещё хочешь увидеть, насколько он интересен.» Возможно. «Но заткнись нахуй.» Счастливые пилюли помогали, но не так долго. Во вторник они взяли паршивца, чтобы купить ему новую одежду и телефон. Потом он взбесился. И это была такая стандартная паническая атака, которую они засвидетельствовали, что он никак не мог оставаться в стороне. Стремление в его мозге узнать больше, решить проблему буквально сжигало его. Тот, кто должен был ни о чем не заботиться. И тем не менее, этот сопляк просто вызывал у него любопытство, вызывал у него желание что-то делать. «Мне всё равно на него наплевать». О, нет, не наплевать. Это было просто немного интереснее, чем что-либо ещё. Он купил паршивцу тот же телефон, что и у себя, потому что знал, что этого более чем достаточно. Эндрю просто нуждался в том, чтобы он был рядом, чтобы он был доступен, когда это необходимо. Однако установка одного и того же рингтона имела гораздо большее значение. Он часто помнил, что слышал эту песню по радио. На самом деле он не увлекался музыкой, но те, что ему нравились в машине, определенно содержали намного больше жёстких битов и тонов. Хотя у этой мелодии был хороший текст. Есть над чем поиздеваться над ребёнком. Что-то, что поймут только они; и если ребёнок так стремился установить связь, это был один из способов заставить его поверить, что это происходит. «Это не так. Очевидно.» Он проигнорировал маниакальный смех в своем сознании. — Свали отсюда нахуй, — скомандовал он Дэю после того, как паршивец ушёл, чтобы одеться. — Что?! — Послышалось раздражение, исходящее от плеча старшего парня. — Мне нужно поговорить с Джостеном. Кевин повернулся к своему шкафчику, просто покачав головой. — Сделай это после тренировки. — Нет. — К тому времени он был бы слишком не в себе. Он уже был почти без сил, это нужно было сделать именно сейчас. — Не еби мне мозги, Эндрю. Он усмехнулся. — Я бы никогда не ебал тебя, даже если бы ты умолял об этом. — Он задумался на секунду. — Тем не менее, я бы с большим удовольствием сказал «нет», если бы ты это сделал. Дэй открыл рот, затем снова закрыл его, прежде чем забрать остальную часть своего снаряжения. — Я пойду переоденусь в фойе, чтобы у меня было время забыть обо всём этом разговоре. — Как тебе угодно, просто делай, как я сказал. Он уже сидел верхом на скамейке, когда паршивец вернулся. Эндрю видел по его лицу, что он заметил, что Кевин в спешке ушёл из раздевалки, но его внимание довольно быстро было приковано к телефону на скамейке. Затем он посмотрел на лицо Эндрю. Он снова впадал в панику. — У человека может быть так много проблем. — Мне не нужен телефон, — сказал паршивец. — Кому в этом году нужно на одну больше, чем тебе? Когда тени на лице ребёнка стали ещё более заметными, Эндрю достал свой гаджет. Он положил его рядом с таким же серым, потом позвонил из него самому себе. Он обернулся, чтобы увидеть реакцию сопляка, когда заиграла песня. — Купил билет на сбежавший поезд / как сумасшедший, смеющийся над дождем / немного оторванный от реальности, немного безумный / просто это легче, чем справляться с болью. Он ассоциировал паршивца с этой ролью, потому что это было похоже на издевательство над ним. Он сошёл с ума, и у него был билет на этот идиотский сбежавший поезд, не так ли? Он подписался на то, чтобы защитить его. Был бы именно этот рингтон, если бы он звонил ребёнку, и ему это казалось забавным. — Ты не смешной. — Паршивец думал иначе. Но он, по крайней мере, сел перед тем, как сбросить трубку. — Ты тоже. Ты накинул петлю себе на шею и отдал свободный конец Рико, — сказал Эндрю. — Я отчётливо помню, как сказал, что буду прикрывать твою спину. Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему ты усложняешь мне задачу. — Я выживал все эти восемь лет, потому что никто не мог меня найти, — ответил паршивец. — Это не поэтому. — Мы снова играем в правду? — А нам нужно? — спросил он в ответ, забирая телефон у Нила. — Ты начинаешь. — На самом деле он не возражал против того, что этот сопляк ясно представлял себе, как работает всё это. Он на самом деле нашёл, что это довольно умно с его стороны не выдавать свои секреты бесплатно. Паршивец вздохнул, затем начал крутить телефон размашистыми кругами по скамейке. — Это напоминает мне обо всем, что происходило в бегах. Я смотрю на это и слышу мамин голос в своей голове, говорящий о том, как важно всегда держать телефон при себе. «Телефон и твой пистолет. Ты должен всегда иметь это при себе». Я смотрю на это и вспоминаю, что последнее, что у меня было, я выбросил в океан после того, как сжёг её тело. У меня никогда не было нового, потому что я знал, что мне больше некому будет звонить, — он оглянулся на Эндрю. — Кому мне теперь звонить? — Ники, тренеру, в горячую линию для самоубийц, мне всё равно. — МНЕ, ты, несносный, забывчивый ублюдок. Они разговаривали до тех пор, пока не стало очевидно, слова ничего не изменят в твердой голове паршивца, поэтому Эндрю просто набрал его номер, и они слушали песню. — Сбежавший поезд никогда не возвращается / неправильный путь на пути с односторонним движением / кажется, что я должен куда-то попасть / почему-то я не здесь и не там. Паршивец уставился на телефон, но Эндрю заметил дискомфорт на его лице. Какая-то его часть наслаждалась этим. Другая же хотела, чтобы его не было, потому что он слишком отвлекал. — У тебя звонит телефон, Нил. Ты должен ответить. Его разум обычно помнил всё, но в ту ночь он увидел полное боли лицо паршивца, когда тот объяснял ему, как он не в порядке, так ясно, что о сне не могло быть и речи. Это раздражало его. Это раздражало его по слишком многим причинам. Затем его раздражение вышло на новый уровень после того, как ребёнок начал носить одежду, которую выбрал для него его двоюродный брат. Это была своего рода неприятность, которая нравилась счастливым пилюлям, но сильно раздражала монстра. Он хотел бы игнорировать всё это. Это было довольно тяжело, особенно когда его кузен комментировал, как хорошо эти новые рваные джинсы смотрятся на Ниле — на его заднице, потому что размер наконец-то ему подошёл — и что он не может дождаться осеннего банкета, чтобы этот сопляк надел ещё что-то более облегающее. Эндрю очень старался даже не думать об этом. Паршивец был никем, даже он не мог этого отрицать. Однако, когда его двоюродный брат немного переборщил с неуместностью, он пригрозил ему ножом. Потом он захотел заколоть и того сопляка, когда тот появился в упомянутом наряде в ту чёртову субботу. Он был одет в черные узкие джинсы с жилеткой на несколько тонов светлее и в белую рубашку. Куртка была у него в руке, когда он вышел из общежития с наркоманом. «Я слишком гейский гей». Прозвучало в пустоте его головы прежде, чем он смог сделать что-то большее, чем моргнуть. — Я гениальный бог моды или нет? — сразу закричал Ники. — Ебать, Нил, ты выглядишь потрясающе! — Капитан тоже присоединилась к следующему комплименту, за которым последовало «Вау, ты хорошо выглядишь» от девушки-радуги. — Я же говорил! — наркоман улыбнулся, а затем подошёл к своей девушке, чтобы обнять её. — Жаль, что я не смог уговорить его подстричься. Эндрю был очень благодарен наркоману за плохие навыки ведения дебатов. Зрелище было уже достаточно скверным, особенно с застенчивыми улыбками паршивца и покрасневшим лицом. О, черт, он так сильно хотел ударить его, что ему пришлось идти в автобус. К счастью, душевного срыва, который Дэй испытал во время поездки, было достаточно, чтобы сосредоточиться на важных вещах. Они собирались встретиться с королём, и на этот раз он должен был защитить его должным образом. Он продолжал бросать испытующие взгляды на паршивца, чтобы увидеть, как тот справляется, но тот, похоже, удивлял его до сих пор. Это не было большой неожиданностью, Кевин был намного слабее, и он собирался столкнуться со своими кошмарами, что лишь косвенно было правдой для паршивца. Он должен был сосредоточиться на Кевине сегодня вечером, а потом разобраться с психическим состоянием ребёнка. Прекрасная идея тренера, чтобы напоить Дэя, на самом деле принадлежала ему, и когда они прибыли к полю, где проходил банкет, а старший всё ещё дышал и был жив, здоров, он чертовски гордился этим. Затем они поняли расположение мест, и Эндрю вдруг пожалел, что ему дали не 1 минуту, а 10 секунд, чтобы выпить. — О, как банально, — сказал он почти восхитительно. Так и было, в основном. Остальные 10% его нерадостной части хорошо спрятались, потому что им надо было выглядеть уверенно ради Кевина. — Может быть, это всё-таки будет весело. Было определенно интересно смотреть. Птички сначала начали что-то клевать рядом с капитаном, затем заключённый №24601 подошёл и сел напротив паршивца. Дэй сидел между ним и тем же паршивцем, но Эндрю наклонился вперёд, чтобы увидеть его лицо, когда заключённый начал расспрашивать, кто он такой. Эндрю просто хотел, чтобы сопляк увидел его лицо «Я же говорил», но он был слишком занят №24601. Сопляку потребовалось пять очень долгих секунд, чтобы снова вздохнуть после того, как эти имена были перечислены: «Алекс, Стефан, Крис», они звучали довольно неуместно, подумал Эндрю. У его матери должно было быть лучшее чувство имён. У него не было намерения спасать задницу паршивца, но когда заключённый начал разговаривать с экси-наркоманом, он помахал ему: — Жан. Привет, Жан, Жан, Жан Вальжан. Хэй. Привет. Привет. Тем не менее, разговор снова пронесся мимо Эндрю довольно быстро. Это раздражало, когда все Лисы начали нагонять на птичек, он предпочитал молиться в одиночку. Однако последнее слово снова было за паршивцем. Указывать на его проблемы с мамой было такой плохой идеей со стороны короля. — Короче, я понял… О, черт, он чувствовал настоящую радость, переполнявшую его душу с каждым словом. Эта речь была впечатляющей. «Что я тебе говорил? Он чертовски хорош.» Он заглушил голоса таблеток счастья в своей голове, а затем и себя, когда ребёнок завершил свое маленькое выступление словами: — Дэн, я сказал, пожалуйста. Я пытался быть вежливым. — Было так чертовски трудно не начать просто смеяться над его удачливостью искать проблемы на задницу. Маленькая сценка превратилась из забавно-интересной в любознательно-интересную, как только они начали болтать по-французски. Он должен был уже выучить этот дурацкий язык. С подходом тренера и переходом за новый стол все должны были успокоиться, но Дэй всё ещё был совершенно не в себе. Эндрю услышал своё имя в их разговоре, но было проще просто позволить подруге Би забрать Кевина для быстрого добавления волшебного зелья в его организм, чем спрашивать что-либо. — Нил, — сказала капитан, заняв место экси-наркомана. Он был недоволен этим, так как ему нравилось смотреть на паршивца. — Ты в порядке? — По-твоему, он в порядке? — нахмурился он на девушку и получил такой же взгляд в качестве ответа. Паршивец был не в порядке. Он выглядел так, будто его могло либо вырвать в любую секунду, либо он просто сбежит. Он не мог этого допустить. Эндрю откинулся на спинку стула, а затем сказал: — Я же говорил. — Он хотел, чтобы сопляк разозлился, а не испугался. Это не помогло. Тогда тренер предложил ему уйти отсюда. О, блядь, нет. Он просто сбежит. Эндрю знал это. Если он получит шанс сейчас, они больше никогда его не увидят. Эндрю смотрел на него, глядел на него, но тот просто не имел храбрости взглянуть ему в глаза. Затем он ущипнул его за правый бок чуть выше бедра. Жёстко. Сильно. Ребёнок наконец оглянулся. — Нет, — сказал паршивец, наконец обретя голос. — Я знал, что это произойдет. Я просто не был к этому готов. Я в порядке. Эндрю опустил руку. И после этого он ничего не мог вспомнить об ужине. Он был слишком занят, наконец, разобравшись со своей проблемой. Монстр жаждал крови. Они были в том же месте, что и король, было бы так просто подняться туда и перерезать ему горло. Почему убийство вообще считалось таким плохим делом? Таким оно и было, но не это удерживало его. Даже если он убьёт короля, и Дэй может стать свободным, паршивцу это не поможет. Он поставил себя на кон за них двоих, и от этого не было пути назад. Монстру пришлось ждать, что означало изнурительную битву в его мыслях за захват там власти. Повторяя снова и снова, что он может это сделать. Он может защитить их. Без силы гнева и агрессии. — Ты собираешься сломать эту вилку пополам? — спросил близнец тихим голосом. Они сидели рядом друг с другом. Почему? Он понятия не имел. — Просто проверяю, работает ли моя магическая сила или нет, — ответил он, затем сумел положить согнутую вилку обратно на стол. — И? — его голос был ровным, беззаботным. — Ещё пока что не еду в Хогвартс. — Очень плохо. — Ага. После ужина, когда с поля убрали столы, все они просто стояли несколько секунд, как самая неуклюжая группа дикарей. Эндрю слегка толкнул кузена в плечо. — Что?! — прошептал он кричащим голосом. Эндрю снова толкнул его в плечо. Это было тихое: «Сделай что-нибудь». К счастью, Ники уже был хорошо обучен. — Ладно, депрессивная кучка отбросов! Я хочу сфотографировать сексуального Нила в этой божественной одежде, которую я для него выбрал, — сказал он это в сотый раз за ночь, — так что вы все соберитесь и фальшиво улыбнитесь! Я не буду переживать за вас, так что это не должно быть правдоподобным. Наркоман хохотнул, капитан фыркнула, остальные что-то только хмыкали, но начали собираться в одно целое. Все стояли со своими парами, так что Рене подошла к Эндрю и широко улыбнулась. — Могу я соединить наши руки вместе? Он пожал плечами и позволил ей сделать это. — Два несчастных идиота с сексуальностью просто стоят посередине и, по крайней мере, выглядят великолепно, — скомандовал им Ники, бросив свой телефон подруге Би. Дэй так и сделал, но паршивец просто выглядел тупым (основанно). — Двое с чем? — Неважно, просто иди сюда, — сказала капитан, всё ещё смеясь над шуткой, и потянула паршивца, чтобы тот встал посередине. «Нам нужна копия этой фотографии!» — кричали таблетки счастья. Только через мой труп. Они сделали немного снимков с тренером и подругой Би, а потом все разбежались. Им приходилось обойти всё поле, чтобы пожать руки конкурентам. Но не ему, очевидно. Прошло немало времени, прежде чем птички вернулись, чтобы снова крякать на них. Он не мог не смеяться над их жалкой попыткой выглядеть угрожающе своим строем. Кевин был рядом с ним так близко, что он мог утонуть в волнах его беспокойства. Он был уже готов к бою, когда птицы окружили их, тем самым делая своеобразную клетку, но назойливые люди снова затмили всех. Эндрю был очень не впечатлён их выступлением — хотя удар по яичкам одной птички от капитана был довольно крутым — но сейчас он был в порядке, чтобы просто смотреть на короля свысока, который пытался избежать взгляда Эндрю, но видел, насколько напряжённым было его лицо. Вероятно, было трудно не заметить насилие, которое он излучал благодаря взрыву монстра внутри: «Убей его, убей его, убей его!» Затем прибыл злой вдохновитель, и голос стал ещё громче. Потому что Эндрю знал, что за каждым злым парнем стоит ещё более злой старший мужчина. И вот и он. О, как сильно он хотел, чтобы они все умерли. Злой вдохновитель взял Дэя за руку, а затем продолжал смотреть на неё в течение долгих секунд. Кевин правой рукой схватил Эндрю и сильно сжал, но трясло его не от силы, а от страха. — Я думаю, что инспекция уже затянулась, мистер Неважный Морияма. — Эндрю поднял руку, затем выдернул Дэя из хватки старика. — Мы ещё не встречались… — Я знаю кто ты. Монстр очень ненавидел насмешливую улыбку на лице мужчины. — Это бесчестье для меня. — Конечно. — Злой вдохновитель оглядел его с головы до ног, а затем вернулся к его глазам. — Все эти потраченные впустую таланты. — Печально, правда? Насколько лучше было бы для вас, если бы это досталось вашему племяннику, верно? Он хоть чего-то стоил. — Мы не можем помочь с этим сейчас, не так ли? Он так ненавидел этот снисходительный тон и злую улыбку. Дэй был высокомерным парнем, но не таким. Он всегда звучал сердитым, этот человек был спокоен, так уверен в своей позиции. «Убей его! Убей его! Убей его!» — Да, вы всегда можете сделать так, чтобы все, кто лучше него, выбыли из лиги, верно? Эта ёбаная улыбка. И мужчина просто проигнорировал его после этого. Ножи под его нарукавными повязками обожигали кожу. — Эндрю, — раздался отчаянный шепот через некоторое время позади него. Он оглянулся через плечо, это был наркоман. — Что? — Нил ушёл. Он снова взглянул вперёд и тут же заметил свою ошибку. Король тоже пропал. Он был слишком сосредоточен на старике, чтобы забыть о чертовой птичке. Но он не мог оставить Дэя. Да ебаный в рот. — Иди и найди его. Один. В следующий момент наркоман убежал. Они оба знали, что поставлено на карту. Король сломал Кевину руку на подобном банкете девять месяцев назад. Они не могли убить его прямо здесь, Эндрю частично сомневался, что они даже физически причинят ему боль теперь, когда их состав был настолько ограничен, но было ещё кое-что, о чем нужно было беспокоиться. Если король его достаточно напугает, паршивец убежит. Эндрю знал это. Если они оставят его в покое слишком надолго, он уйдет навсегда. Когда тренер прибыл с куклой под боком, а затем отвлёк внимание злого вдохновителя от них, он подвёл Кевина к одной из стен, за ним последовали капитан, девушка-радуга и кукла. Дэй был готов проблеваться. — Ты съешь это, если тебя вырвет. Всё. Держи рот на замке, сожми свои идеальные для журнала зубы и просто стой на месте. Мы скоро уезжаем. — Он не был уверен, что Кевин услышал хоть одно из его слов, поэтому сжал руки, пока не сосредоточился на боли в них. — У тебя хорошо получилось. Мы скоро уезжаем. — Всё почти закончилось, Кевин, — присоединилась Рене. Капитан похлопала экси-наркомана по плечу. — Они не причинят ему вреда, не так ли? — Куклу ничуть не беспокоил их бесхребетный нападающий, она имела в виду сопляка. У него чуть не лишили возможности ответить, когда его голова чуть не взорвалась. Или так ощущалась боль, которая внезапно пронзила его мозг. Ребёнок получил серьёзный удар от кого-то или чего-то. Ну, по крайней мере, он всё ещё не убежал, верно? Если наркоман найдет его, у него не будет шансов это сделать. — У тебя хорошо получается, через пару минут увидим. Они молчали, пока капитан не заметила своего бойфренда раньше, чем кто-либо из них. — Они вернулись. Если бы он был в состоянии, он был бы впечатлён позвоночником, который только что продемонстрировал ребёнок. — О, Нил вернулся. Я не думал, что ты это сделаешь, — было намного проще просто показать ему свою сумасшедшую сторону. Потом всё игнорировать, и молчать рядом с Дэем всю дорогу назад до Пальметто. Они пережили одну утомительную ночь, но все были целы. Сейчас. Оптимистичных мыслей у него не было, хах, как будто они когда-то были, но всегда хорошо было успеть собраться с силами и придумать новые способы убить врага. В следующий раз он обратил внимание на время, когда было 13 октября. Ему оставалось меньше месяца до двадцатилетия, и он был готов во что бы то ни стало сразиться с королём. Даже если это была заранее проигранная битва. ~~~ Ходить куда-то со старшекурсниками после того, что случилось с Сетом, не было любимым занятием Нила, но он действительно не мог просто уйти от всего этого. Он слишком ценил Мэтта и Дэн. Еда вне общежития была ужасной. Они всегда оказывались в одном и том же порядке. Мэтт, Дэн, Рене, Эллисон и Нил. Рене никогда не садилась рядом с ним, потому что чувствовала, что это поставило бы Нила в затруднительное положение, но в последнее время эта доброта делала его жизнь ещё более неудобной. Из-за беспокойства из-за того, что он сидел рядом с Эллисон, его тошнило, и он не мог нормально есть. Глядя в свою тарелку и просто перебрасывая на ней еду, так Нил провел последние три раза. Эллисон тоже была довольно плохой компанией, так что, по крайней мере, его закрытый рот не был таким дерзким. Однако в четвёртый раз девушка рядом с ним заговорила. — Ешь, — скомандовала она напряжённым, тихим голосом, Нил мог не заметить это в болтовне ресторана, если бы его чувства не были достаточно острыми. — У меня нет аппетита. Эллисон резко повернула к нему голову, и её голос больше не был слабым. — Ты, блядь, думаешь, что я не знаю? — Её голубые глаза были темными, и даже тональный крем не мог должным образом скрыть темные круги под ними. Нил понял, что впервые за несколько недель посмотрел ей в глаза. Он сразу же их отвёл. — Ты сжигаешь даже больше калорий, чем я, из-за испорченного ума Дэя тебе нужно правильно питаться, иначе ты потеряешь сознание. Эта испорченная команда не может потерять ещё одного члена. Нил нажал ножом на свинину так сильно, что костяшки пальцев побелели. Он почувствовал, как ком в горле становится ещё сильнее. — Я сказала, ешь! — снова прошипела она. — Эллисон, — сказала Рене спокойным голосом и взяла руку подруги. — Я не потерплю никого с расстройством пищевого поведения в моей команде, — голос у нее был яростный, непоколебимый. — Нил ест, Лис, в основном нормально, — присоединился Мэтт, чтобы разрядить нарастающую бурю. — Тогда в чем, блядь, твоя проблема? Ты ненавидишь есть с нами? — Её глаза снова остановились на нём, но он всё ещё смотрел в свою тарелку. — Нет, я люблю бывать с вами. Я поем позже. Извини, — пробормотал он и поднёс вилку ко рту. По ощущениям, он весил тонну, а мясо на вкус было как дерьмо, но он всё равно его проглотил. — Тебе лучше, блядь, быть в порядке. Если я могу, ты тоже сделай это. Потому что это в первую очередь твоя вина. Эллисон так не думала, но Нил не мог этого не слышать. Он провёл день, избегая девушку ещё больше, чем раньше. На следующее утро, всего за два дня до их игры с Воронами, Кевин дал ему ещё одну пищу для размышлений. Они все были в спортзале, когда Ваймак начал кричать. — Какого хуя? Неужели ты, блядь, не мог сказать мне это десять месяцев назад?! — Все замерли на месте и стали смотреть на них. — Не похоже, что ты можешь использовать это против них. — Но они могут использовать это против вас! Нил опустил гири, которые до этого момента были в его руках, на пол, затем взглянул на Эндрю, который был на скамейке, единственный, кто продолжал тренироваться. — Нет. Моя родственная душа уже вышла из гнезда. — Он только что сказал «родственная душа»? — с явным любопытством спросил Ники в нескольких футах от беговой дорожки в ярко-оранжевой футболке с черными тыквами. — Выключи свою дерьмовую музыку, тогда мы послушаем, — проворчал Аарон. — Эй! Я многое терплю от тебя, но ты не можешь называть Бейонсе дерьмовой! — обиженно ответил Ники. Нил не мог понять, как он может обидеться из-за какого-то певца, но не на самого себя. Аарон лишь закатил глаза. — Тренер, что случилось? — спросила Дэн, когда разговор между Кевином и Ваймаком перешёл в безмолвную перепалку глазами. — Скажи им. На мгновение Кевину показалось, что он готов возразить, но затем он просто цокнул языком и вышел на середину спортзала. — Есть кое-что, чего никто на самом деле не знает о Воронах. Единое ворчание их товарищей по команде выражало такие же чувства Нила. Он не хотел никакой новой информации о том, какими сверхспособностями обладают Вороны. Они и так были лучше, неужели нужно было, чтобы Лисы чувствовали себя ещё хуже? Все смотрели на Кевина, кроме Эндрю, который всё ещё поднимал 200 фунтов, как машина. Его лекарство как раз было на пике действия, так что лучше дать ему вымотаться, по крайней мере, так решил Кевин. — Вороны вербуют только родственных душ. Наступило несколько минут мёртвой тишины, затем все, кроме Нила, Эллисон и Рене, начали кричать. Кевин терпел это пятнадцать секунд. — Заткнитесь! — Он хлопнул правой рукой по бедру, а левой начал массировать лоб. Он не смотрел ни на одного из них. — Я не говорил, потому что это не то, что должны знать посторонние. — Приятно знать, что ты до сих пор так думаешь о нас и о себе, — явно раздражённо сказала Дэн. — Я не это имел в виду! — ответил Кевин. — Ты не можешь использовать это против них, хорошо? Они никогда не выпускают пары на корт одновременно. Если одного заблокируют слишком сильно, другой может на секунду потерять концентрацию, они не могут этого допустить. Один встал, другой лежит на скамейке и терпит боль. — Тогда почему это вообще важно? — смущённо спросил Ники, но Нил уже знал ответ ещё до того, как Кевин его сказал. — Потому что это хороший способ их дисциплинировать. Глаза Ники сузились. — Не понимаю. — О, дорогой кузен, ты невинная маленькая душа. — Теперь Эндрю сидел верхом на скамейке, размахивая рубашкой, чтобы охладиться. — Наверное, единственный, кто никогда не подвергался физическому насилию со стороны родителей, верно? — Он смотрел на Нила, но младший отказывался смотреть ему в глаза. — Ники, если они причиняют боль одному из них, другой тоже это чувствует, верно? — сказала Рене нежным голосом. — Я могу представить, что это эффективный способ повысить динамику пары. Они могут помочь друг другу, прилагая усилия, чтобы поправиться, если хотят избежать травм. — Они используют насилие, чтобы заставить своих игроков мучиться? — спросил Ники, глядя на Кевина. — Да, — ровно сказал он. — Вороны работают в парной системе. Индивидуалов нет. Всё, что делает один, должно быть разделено с его парой. Это включает в себя успех и неудачу. Легче всего наказать обоих с помощью феномена родственной души. — Совсем как в средние века, — пробормотал Аарон. — Его использовали для пыток. — Потому что тому, кого мучают через связь, больнее, — тихо добавил Нил. — Ты сказал, что у тебя ещё нет родственной души, — Мэтт быстро посмотрел на него. Эндрю рассмеялся. — Разве нет? Нил изо всех сил подавлял ерзание. — Я делал школьный проект на эту тему в старшей школе. — О, Нил, ты девственник? — это больше интересовало Дэн. — Это мило. Он не знал, что на это ответить, поэтому просто пожал плечами. — Нет, это позор с таким телом, — сказал Ники. За это он получил несколько пренебрежительных слов от других. Эллисон, поскольку она всё ещё едва ли принимала участие в их весёлых временах, снова обратила внимание на Кевина. — И ты говоришь, что они не могут использовать это против тебя? Теперь Кевин выглядел ещё более смещённым. — Нет. Моя пара давно вышла из гнезда. Нас было только трое, которые не вписывались в обычный шаблон. Новички должны быть одного возраста, но моя родственная душа была старше. — Ни хрена! — Дэн среагировала быстро. — Это Тея? Кевин пожал плечами. — Господитыбожемой, ты трахаешь свою вторую половинку. Это… — Ники замолчал на секунду. — Это так не-по-Кевин-Высокомерный-Мудак-Дэй, что я даже ничего не могу сказать. Это реально мило. Ты милый. Мой мозг просто застыл. — Какая разница? Обычно это всё равно не работает, — прокомментировал Аарон скучающим голосом. Нил был больше занят попытками обработать то, что он только что услышал. Он знал, кто такая Тея. Единственный человек, когда-либо отклонивший первоначальное приглашение в сборную. И он только что узнал, что Кевин был её парнем или что-то в этом роде. Вау. — Кто ещё те двое, как ты? — спросил Мэтт после того, как они закончили упрекать Ники за грубость и шутки, все рассмеялись. — Жан. — Кевин казался очень обеспокоенным. — Его родственной душой была его младшая сестра, — выдавил он напоследок сквозь стиснутые зубы. — Родственные души могут быть близкими родственниками? — потрясённо спросил Ники. — Была? — Дэн озвучила вопрос Нила. — Она умерла 5 лет назад. — Почему ты говоришь так, будто вот-вот нагадишь? — резко спросила Эллисон. Кевин глубоко вздохнул, но в конце концов ответил Эндрю. — Она больше не могла терпеть боль. — Это был не вопрос. — Они никогда не говорили Жану, пока не стало слишком поздно. Он понятия не имел, чьи кошмары он видел. Его семья никогда не разговаривала с ним после продажи. Он узнал о её смерти от Рико, потому что тот нашёл забавный способ ранить Жана, — он говорил так быстро, будто хотел, чтобы рассказ поскорее закончился, чтобы больше не думать об этом никогда. — Сколько ей было лет? — спросил Эндрю. — Семь. Они никогда не встречались. Она родилась после того, как Жан ушёл из семьи. — Твои ёбаные Вороны чертовски больны, а вы все чертовски отвратительны. — Эллисон смотрела на бутылку с водой в своих руках, и её голос был тихим. Дрожащим. Нил думал, что это из-за гнева, а не сочувствия. — Рико — третий, — сказал Нил, главным образом для того, чтобы избавить Кевина от необходимости отвечать на этот вопрос. — Да. Его родственная душа была убита, как только они её нашли. Никто из родственных душ Мориям не должен жить. — Как я уже сказал, Средневековье. — Как ты мог так долго в этом участвовать? — недоверчиво спросила Дэн. Кевин нахмурился, дёргая себя за волосы. — У тебя действительно нет выбора, когда ты там внутри. — Но ты уверен, что мы не можем использовать это? — Мэтт уже вернулся к растяжке. — Я имею в виду, ты достаточно сильно ударил одного, а другой уже появляется от боли? Кевин закатил глаза. — Нет, потому что Вороны не лгут о своем физическом состоянии, — он многозначно смотрел на Нила. — Никто не выходит на корт, если не может выложиться на 120%. — Как приятно иметь так много людей на выбор, правда? — спросила Дэн, поморщившись. — Тогда почему было необходимо прекратить тренировку для этого, тренер? Ваймак подошёл ближе, скрестив руки на груди. — Потому что я хочу, чтобы все вы полностью понимали, против каких людей вы играете, — он громко вздохнул. — Эти люди будут там, чтобы убить вас, и это будет не из-за остроты Нила. Они могут ненавидеть вас больше, чем другие команды, и их эго будет управлять ими даже больше, чем обычно, но Вороны всегда играют с намерением полностью разгромить своих противников. Они не могут позволить себе проиграть, потому что за любую ошибку платят высокую цену. Они попытаются убить вас на корте, потому что, если они потерпят неудачу, они могут быть теми, кто пострадает позже. — Вы же не пытаетесь заставить нас их пожалеть, верно? — смущённо спросил Мэтт. — Нет. Он говорит, что тебе тоже придется прийти туда с намерением убить, — ухмыляясь, ответил Эндрю. Ваймак даже глазом не моргнул. — Как сказал псих. — Это не составит труда, — сказала Дэн, затем хрустнула костяшками пальцев и оглядела их всех. — Эти ублюдки ничего не смыслят в том, чтобы жить как дерьмо. Это не придаёт им силы, это просто заставляет их вести себя как избалованные, высокомерные белые дети, которые думают, что они лучше всех. Вам просто нужно посмотреть на Кевина, чтобы убедиться в этом. — Кто-то из них засмеялся, Эндрю громче всех, кто-то протестующе зарычал. — Мы съедим их на ужин. Они хотят нас убить? Позвольте мне увидеть, как они пытаются. Ники и Мэтт зааплодировали, Рене мягко улыбнулась, Эллисон просто смотрела на свою бутылку с водой. Тем не менее, близнецы, Кевин и Нил обменялись серьёзными взглядами. Затем Эндрю снова начал ухмыляться, как будто он тоже был готов к вызову, и снова лёг на скамейку. Он продолжал подниматься до последней секунды тренировочного периода, каким-то образом давая безмолвную силу всем им делать то же самое. Им нужна была их сила. Которой, очевидно, не хватало. Никакой дух, никакие интенсивные тренировки не могли компенсировать разницу между Лисами и Воронами. Однако их не убили. Они сопротивлялись, нанеся серьёзные раны строю Воронов. На них забили, и они ушли с высоко поднятой головой, остальное уже не имело значения. Они заработали себе ещё несколько месяцев упорных усилий, пока снова не встретятся с Воронами в полуфинале. Большинство из них разделяли страстные чувства Нила по поводу того, что он туда попал, и это делало его счастливым. Он был счастлив сражаться вместе с этими людьми. После этого октябрь пролетел быстро. Бесконечные тренировки, проблема Эндрю с полицейским из Окленда, затем Хэллоуин. Собрать всех вместе на вечеринку казалось самым большим достижением Нила с тех пор, как он прибыл в Башню. Эндрю почему-то дал ему это место. Это было здорово. Но ночь также дала ему пищу для размышлений. Эндрю: «Иногда ты достаточно интересен, чтобы оставаться рядом. Иногда ты настолько поразительно глуп, что я едва могу тебя видеть». Это заставило его почувствовать, что он что-то упускает. Это довело его до того, что он действительно заговорил с Рене. И вот как он узнал о сексуальности Эндрю. Его разум был перегружен новостями. У него было так много вопросов. Все началось с «Но как?» После всего, что случилось с Эндрю, как он мог по-прежнему интересоваться мужчинами? Однако у него не хватило духу подойти и спросить его об этом. Даже если Эндрю практически позволил ему узнать самому, Нил не мог поверить, что действительно хочет об этом говорить. Может быть, он просто хотел, чтобы Нил перестал его раздражать намеками на то, что он влюблён в Рене. Может быть, ему просто было забавно доставлять ему головную боль чрезмерными размышлениями, потому что он знал, что это будет постоянно раздражать Нила. Потом Ники пришел просить его о помощи. Он попытался сказать «нет», потому что Нил уже слишком глубоко погрузился в дела двоюродных братьев — воспоминание о его действительно неловком разговоре с Ники о девочках и семье всё ещё было свежо в его памяти. Тем не менее, это был шанс пойти и поговорить с Эндрю. И косвенно это способ показать Ники, как он ошибается насчёт брата. Старший парень просто не мог видеть сквозь его предубеждение, не мог видеть, что Эндрю это волнует. Если он сможет убедить его сделать это для Ники, то у них может возрасти шанс прояснить свои недоразумения. «Как будто ты не хочешь вмешиваться, Джостен. Ты любопытный ублюдок.» Он очень быстро заглушил этот голос. Эндрю курил на своём привычном месте возле стола у ​​окна. Он помахал сигаретой перед Нилом, когда тот вошёл. — О, Нил! Привет! — Мы можем поговорить? — Сегодня не лучший день. Попробуй завтра. — Я бы не сорвал твою вечеринку по случаю дня рождения, если бы это не было важно. Эндрю ухмыльнулся. — Сарказм от Нила? Твой репертуар талантов постоянно расширяется. В тот момент, когда Нил сказал ему, что речь идёт о родителях Ники, Эндрю захотел, чтобы он ушёл. Затем он просто проигнорировал вопросы Нила. Нил не хотел отвлекаться. — Почему ты не пойдешь? — Почему я должен? Мы с Лютером не друзья. — Последний раз, когда я проверял, мы тоже не твои друзья. Ты даже не хочешь, чтобы я был рядом или имел с тобой какое-либо дело, кроме как быть хорошей жертвой, которую ты можешь защитить. Ты всё ещё терпишь даже меня, так почему ты не терпишь Лютера? Ники предполагает, что это связано с тем, как ты познакомился с ним, но ведь это Лютер вытащил тебя из колонии и вернул домой к твоей матери, верно? — Она не была моей матерью. — Эндрю подождал немного, чтобы убедиться, что Нил понял, и сделал резкий жест рукой. — Но Касс, Касс? Касс была бы. Она действительно хотела ею быть. О, ты не знаешь. Вот тебе история, Нил. Слушаешь? Касс хотела оставить меня. Она хотела усыновить меня. Эндрю Джозеф Спир, сказала она. Она собрала все документы, но не подавала без моего согласия. Она думала, что я достаточно взрослый, чтобы выбирать. — Спир, — повторил Нил, пораженный. — Типа… — Ричард Спир, — закончил за него Эндрю. — Я рассказал тебе всё о нем, да? Мой последний приемный отец. О нет. Нил открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его. Ему нужно было время, чтобы всё переосмыслить. Он знал, что произошло в последней приемной семье Эндрю. — Кто такой Дрейк? В следующую секунду рука Эндрю оказалась у него на губах. — Нет. Это имя, которое ты не произносишь при мне, если хочешь жить. Нил не стал отдирать руку, он просто отдернул два пальца, чтобы его слова были как-то членораздельны. — Я хотел бы понять. Старший расхохотался. — Это не имеет ко мне никакого отношения. Твои желания меня не касаются. — Ты позволишь мне сказать то, что я думаю? Тебе не нужно это признавать, если ты этого не хочешь. Он всё ещё держал руку на губах Нила, но небрежно пожал плечами. — Ты попал в тюрьму для несовершеннолетних, потому что хотел выбраться из этого дома. Они сделали с тобой что-то ужасное… — Он почувствовал, как пальцы глубже впиваются в его плоть. Его голос стал менее разборчивым. — Они сделали это. Эндрю начал смеяться. Это было резко. Беспощадно. И затих так же быстро, как и начал. — Ты даже слова сказать не можешь? Нил секунду разглядывал его. — Хочешь, я скажу это вслух? — Если ты думаешь, что я боюсь, что это сделает факт, что это произошло, реальным, не беспокойся, — сказал Эндрю с мертвым выражением лица. — Я точно знаю, насколько это было правдой. — Я подумал, что тебе будет неудобно признать, что кто-то ещё знает. Эндрю на секунду наклонил голову, словно вытягивая шею, потом опустил руку. — Это были не они. Касс или её муж никогда ничего мне не сделают и не сделали. Она хотела передать мне часть денег из колледжа его сына, потому что он собирался уйти в морскую пехоту. Она хотела, чтобы у меня было будущее. Своего рода Стефани Уокер. Он не был уверен, что внезапный ответ позволил ему спросить больше, но он должен был. Все эти месяцы — годы — он хотел понять, и не мог просто остановиться сейчас. — Они всё же помогли этому случиться. — Эндрю молчал. — Или позволили. — Другой снова вытянул шею, но теперь ничто не могло снять напряжение с его тела. Он мог бы продолжить гадать. Он думал, что Дрейк был сыном Спиров, но сейчас ему казалось, что этого следует избегать. — Ты хотел уйти, потому что больше не был одинок в опасности, — он должен был быть осторожен со своими словами, потому что тьма в глазах Эндрю грозила вырваться в любую секунду. — Так что вместо этого ты попал в тюрьму для несовершеннолетних. — Возможно? — На его лице появилась свирепая улыбка. — Что произошло, когда появился Лютер? Эндрю рассматривал его долгие секунды. — Он дал мне шанс решить, хочу ли я вернуться туда или нет. Потому что он такой хороший человек, понимаешь. — И? — И я поделился с ним маленьким секретом, чтобы убедиться, что он этого не сделает. Нил вздрогнул. — Ты рассказал ему, что случилось? — Ну, сначала я какому-то скинхеду нос сломал, чтобы меня не выпустили по УДО, — вдруг весело сказал он. — Но когда они попытались снова, да. Я сказал ему. Прошло десять секунд, пока Нил пытался успокоить дыхание. — Он рассказал это кому-нибудь? — Нет. — Эндрю снова поднял руку, но на этот раз он обвил ею шею Нила. Он не сжал её достаточно сильно, чтобы перекрыть ему воздух, но постучал большими пальцами по горлу в такт пульсу Нила. — Это слишком просто. Такого рода секреты не выдаются легкомысленно. Ты знаешь что. Мы рассчитываем сопутствующий ущерб и пути отступления. Мы планируем и готовимся к реакции и последствиям. Но Лютер не сказал. Он решил вообще мне не поверить. А это в тысячу раз хуже, понимаешь. — Это ужасный секрет. Как он вообще мог поверить, что ты солжешь об этом? — Нил нахмурился и хотел что-нибудь ударить. Как кто-то может просто отрицать, когда ребенок говорит, что его изнасиловали? Постукивание по шее Нила усилилось. Глаза младшего сузились. Он знал, что хуже полного освобождения. — Или он сказал, что ты ошибся? — Признать, что это произошло, но убрать ужас этого. Сказать, что произошло что-то нормальное. Нилу стало плохо. Эндрю отошёл сразу после вопроса. — Иногда я забываю, что ты умнее, чем выглядишь. Было что-то ещё, точный ответ затаился где-то совсем рядом. Ему пришлось бороться со своей памятью, чтобы собрать воедино кусочки. — Он сказал, что это недоразумение. — Их разговор о том, почему звонок из полиции Окленда закончился тем, что Эндрю упомянул, что ненавидит это слово. — Тсс, — сказал старший так мягко, как будто успокаивал загнанного в угол зверя. — Тсс, не говори так. Я ненавижу это слово. Я предупредил тебя однажды, чтобы ты лучше знал, чтобы не использовать его снова. Зачем тебе рисковать? — Эндрю, — начал Нил. — Нет. Ему не нужно было повышать голос, чтобы Нил услышал предупреждение. Он должен был быть очень осторожен, когда продвигался вперёд. Главной целью этого разговора было добиться согласия Эндрю на визит. И он, вероятно, забыл об этом, чтобы удовлетворить собственное любопытство. — Это было четыре года назад. Может быть, он сожалеет. — Ты так говоришь, потому что не встречался с Лютером, — сказал Эндрю. — А я могу? Отступления после этого не было. Ему было восемнадцать лет и почти десять месяцев, когда они отправились в Колумбию, чтобы познакомиться с родителями Ники, попав в кошмар реальной жизни.