Связь через боль

Ему оставалось два дня до того, как ему исполнится двадцать лет и два месяца. Его живой кошмар длился ровно шесть недель. Таблетки счастья ушли из его тела, но он не был уверен, что это что-то хорошее. Когда он посмотрел на компанию, пришедшую за ним, и заметил Нила, монстр зарычал, но теперь ему пришлось бороться с ним без таблеток. Это было непросто. Его двоюродный брат начал ныть о том, что он не спросил Нила о его плачевном состоянии, но сейчас это было не то, что нужно было делать. Сейчас слишком много людей вокруг. Так что он просто включил громкость радио на максимум и позволил ему заглушить все их голоса. Он видел, как Нил болезненно вздрогнул в зеркале заднего вида, когда его кузен схватил его за руку, но он всё равно почувствовал боль, так что в этом не было необходимости. Теперь, когда он полностью избавился от наркотиков, которые дал ему сумасшедший, он почувствовал боль во всём своём теле. Он знал каждое болезненное место, ему не нужно было видеть, как Нил реагирует на них. Они подошли к Лисьей башне, и Нил рукой поймал дверь, прежде чем Эндрю успел её закрыть. Он потянулся внутрь, чтобы достать сумку, которую Миньярд увидел перед пассажирским сиденьем, затем Нил выпрямился и обернулся. Эндрю не отодвинулся. Они были прижаты друг к другу в течение долгого времени. Он посмотрел в глаза Нила и увидел облегчение. Он чувствовал гнев. Он сразился с монстром и не причинил ему за это вреда. — Ты остаёшься. Остальные идите. Его двоюродный брат встал перед ним, но Эндрю смотрел в облачное небо. — И? О, блядь, снова открыть рот казалось самой тяжелой работой. — Твой кузен, лицо Кевина, Птички. Ники вздохнул, затем заложил руки за спину и потянулся к заднему карману джинсов, засунув в них большие пальцы. — Аарона выручила мать Мэтта. Она предложила заплатить за всё, потому что тренер не принял её деньги, когда ты выгнал Мэтта. Мы до сих пор ничего не знаем о суде над ним. — Он какое-то время кусал губы, вероятно, ожидая реакции Эндрю, но ничего не сказал. — Мэтт ударил Кевина. Теперь-то он отреагировал. Он откинул голову своего кузена и нахмурился. — Что? — Он это заслужил! Этот придурок знал, где Нил провёл рождественские каникулы, но ничего никому не сказал. Мы всё время были вместе, и он словом не обмолвился об этом. Я до сих пор не могу в это поверить. Если бы Мэтт этого не сделал, это сделал бы я. — Тогда тебе за это руку сломают. — Ты слышал, как я говорил, что он это заслужил? Эндрю пожал плечами. — Как бы то ни было. — Его двоюродный брат также сделал это. — Я не потрачу свою энергию, убеждая тебя. Мы добрались до чемпионата. Он был на волоске от гибели, и тебе с Нилом не пришлось использовать тяжёлую клюшку, но мы справились. — Я не об этом спрашивал. Ники закатил глаза. — Нил ударил Рико на рождественском банкете. — Он явно ждал очередной бурной реакции, но Эндрю просто смотрел на него пустыми глазами. — Я этого не видел, но Мэтт клянётся, что это было красиво. Не знаю, из-за чего они поссорились, но Нилу это дорого стоило. Как ты видел. — Тебе не нужно об этом говорить. — Хорошо, — его кузен снова вздохнул, а затем скрестил руки на груди. — Мы ничего не слышали от Воронов. Никаких происшествий не было, и с Кевином тоже ничего не случилось. Эндрю оттолкнулся от машины и направился внутрь общежития. Ники последовал за ним, бормоча что-то, на что он не обратил внимания. — Приведи ко мне Джостена, — сказал он, когда они добрались до своего этажа. — Да, да, — его двоюродный брат поморщился, но сделал, как ему сказали. Эндрю остался у лестницы и смотрел в никуда. Никто не вышел, и он был очень доволен этим. На данный момент достаточно было столкнуться с этими четырьмя. Он не был готов сражаться с монстром, когда кто-то бросает на него жалостливый взгляд. Он знал, что рано или поздно это произойдет, все знали, что с ним случилось, но он не спешил встречать их сочувствие или грязные комментарии. Нил пришёл с его нарукавными повязками в руке, которые Эндрю сразу же взял, прежде чем повернуться, чтобы подняться на крышу. Он подошёл прямо к краю и почувствовал знакомое чувство страха, расползающееся по его телу. Он так жаждал этого. Нил зажжёг две сигареты и Эндрю был почти благодарен. В больнице он скучал не по многим вещам, но сигареты были первыми в списке. — Я готов услышать твои объяснения. — Ты не мог спросить ответы там, где тепло? — спросил Нил. — Лёд хорошо снимает боль, да? И у нас более чем достаточно, чтобы замёрзнуть. — Они стояли лицом друг к другу, и Эндрю поднял правую руку, чтобы коснуться лица Нила, но вдруг остановился. Что он вообще делал? — Я нарушил своё обещание или ты сдержал своё? — Ни то, ни другое. — Я знаю, что в моё отсутствие у тебя было достаточно времени, чтобы придумать свою драгоценную ложь, но помни, что я дал тебе правду в долг в ноябре. Сейчас твоя очередь в нашей игре, и ты не будешь лгать мне. — Ни то, ни другое, — снова сказал Нил. — Я провел Рождество в Эверморе. На этот раз он не остановил свою руку. Он подцепил ногтем уголок пластыря на щеке Джостена, затем и вовсе сорвал повязку. Нил вздрогнул от боли, но никак не отреагировал. — Мне было интересно, что, блядь, это за боль. Вот каково это, когда ты делаешь татуировку. Каково это быть отмеченным шлюхой? Нил хмуро посмотрел на него. — Я уверен, ты можешь догадаться. — Ты обещал не оставлять Кевина. Ты забыл? — Я обещал охранять его, — возразил Нил. — Я не говорил, что буду преследовать его на каждом шагу, как ты. Я выполнил свою часть сделки. — Но не так. Ты уже сказал, что это не имеет ничего общего с Кевином. Почему ты ушел? Нил колебался. Его глаза выражали беззащитность, и он мог видеть страх, скрывающийся за синевой. И ещё что-то, чего он не мог понять. — Рико угрожал мне тобой. — Как это возможно? Он не может знать о нас, — сказал Эндрю, прищурив глаза. Он же ничего не сказал сумасшедшему. Правда ведь? — Я знал, что тебе снились кошмары в больнице, и я чувствовал некоторую боль, но я предположил, что ты причиняешь сам себе боль во время синдрома отмены. — Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить бормотание. — Рико пришёл ко мне на рождественском банкете с ложью, что если я не пойду, они причинят тебе боль. Я сразу понял, что будет поздно, поэтому отказался. Я не хотел усугублять твою боль, добровольно идя в камеру пыток. Но потом он сказал, что доктор Пруст убьёт тебя, и… Эндрю зажал ладонью Нилу рот, заглушая остальные слова. Если бы они говорили о сумасшедшем ещё хотя бы секунду, Эндрю потерял бы контроль над монстром внутри себя. Гнев душил его. Он хотел убить. Блондин опустил руку, когда Нил наконец замолчал. — Не делай ошибку, думая, что мне нужна твоя защита. — Я должен был попробовать. Я уже подвёл тебя в доме Хэммиков. Если бы они убили тебя сейчас, я бы не выжил. Он усмехнулся. — Я предполагаю, что это ложь, направленная на тебя самого. Мы с тобой оба знаем, что ты бы просто сбежал. — Разве это не то же самое? — спросил Нил с болезненным выражением лица. — Ты потерял последнюю часть своего позвоночника, пока меня не было? Ты вёл себя довольно болтливо и дерзко, когда обвинял меня в отсутствии чувства ответственности. Нилу было восемнадцать лет, десять месяцев и два дня, и он чувствовал себя потерянным. Он только что собственными глазами стал свидетелем изнасилования Эндрю, но так и не смог его защитить. Или предотвратить всё это. Он сидел снаружи с Хэммиками, Аароном и Кевином, просто ожидая возвращения Эндрю, вместо того, чтобы быть внутри и что-то сделать. Но он был так сильно накачан наркотиками, что почти ничего не чувствовал. Он не чувствовал удара, рассекшего лоб Эндрю, он не чувствовал ударов и толчков, которые он перенёс. Он даже не чувствовал боли в заднице. Он отреагировал только тогда, когда Лютер упомянул имя Дрейка, а это было уже слишком поздно. Они только что вернулись из больницы вместе с Эндрю. Прошло всего два часа с тех пор, как этот ужасный, безумный смех исчез из уст Эндрю, но всё ещё звучал эхом в голове Нила. Прошло два часа, и он был сейчас так зол. Он был зол на Дрейка, конечно, он был зол на Лютера, он был зол на Аарона за то, что он сделал то, что должен был сделать, он был зол на себя за то, что был бесполезным идиотом. И он был зол на Эндрю за то, что тот заставил его накачиваться наркотиками. Он был слишком зол. — Ты помог создать эту хуйню, Нил. Меньшее, что ты мог бы сделать, это помочь очистить всё дерьмо, что натворил. Где твоё чувство ответственности? Это была последняя капля. Обычно Нилу удавалось сдерживать вспыльчивость отца, но когда он терял контроль, то терял его навсегда. — А твоё? И они не остановились на достигнутом. Он продолжал оскорблять Эндрю, обвиняя его в том, что он не помог посадить Дрейка в тюрьму, чтобы предотвратить всё это. И он отчасти именно это имел в виду. Эндрю должен был что-то предпринять, когда за ним пришёл Хиггинс. Он даже побывал там. — Надеюсь, оно того стоило. Эндрю наклонился вперёд и сказал: — О, Нил. Ты слишком тяжёл, чтобы ходить по такому тонкому льду. — Ты резал себе руки вместо того, чтобы сказать ей правду. Ты причиняешь боль себе, а не ей. Стоило ли это того? Ты выбрался из того дома, когда этот отвратительный кусок дерьма хотел прикоснуться к твоему брату вместо того, чтобы наказать его за это. Ты мог бы прикончить его, но ты ничего не сделал. Поэтому я спрошу ещё раз. Оно того стоило? Нил ненавидел каждое слово, которое он только что сказал. Он ненавидел то, как это снова вернуло безумную ухмылку на лицо Эндрю. Он ненавидел, что Эндрю игнорировал его после этого. Поэтому он просто убежал. — Может быть, да. Может быть, я каждый день испытываю отвращение к себе за то, что не смог защитить тебя. Эндрю так сильно хотелось ударить его. Сбросить его с крыши. — Разве ты не слышал, что мне не нужна твоя защита? — Он схватил Нила за воротник и притянул к себе. — Я обещал защищать тебя. Это моя работа, но ты бесконечно усложняешь мне её, когда активно пытаешься убить себя. — Ты проводишь всё это время, прикрывая наши спины, — сказал Нил. — Кто присмотрит за тобой? Не говори, что ты, потому что мы с тобой оба знаем, что ты дерьмово заботишься о себе. Эта ёбаная болезненная тень в его глазах. Это ёбаное выражение, говорящее, что он имеет в виду под каждым словом. — У тебя проблемы со слухом. Возможно, слишком много шаров в мозгах. Ты умеешь читать по губам? — Эндрю указал на свой рот, когда говорил. — В следующий раз, когда кто-то придет за тобой, отойди и позволь мне разобраться с этим сам. Понял? — Если это означает потерять тебя, то нет. Эндрю оттолкнул его в следующую секунду, когда его внутренности скрутило. Жаль, что Нил не стоял спиной к краю. — Я тебя ненавижу. — Он в последний раз затянулся сигаретой и скинул её с крыши. Было очень заманчиво полететь за нею. — Ты должен был быть побочным эффектом моих таблеток. — Я не галлюцинация, — растерянно сказал Нил. — Ты несбыточная мечта. Иди внутрь и оставь меня в покое. — У тебя всё ещё мои ключи. Это был такой мелкий поступок, но он ничего не мог с собой поделать. Он не мог сбросить Нила с крыши — это было бы нарушением их обещания, верно? — так что вместо этого он сделал это с его ключами. Нил приподнял бровь, затем закатил глаза, но решил не продолжать этот разговор. Он был чертовски умён. Эндрю нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях, но борьба обещала быть тяжёлой. Было такое: «Если это означает потерять тебя, то нет». Это отдавалось отчётливым эхом в его голове, которое звучало громче, чем что-либо. В тот день в больнице, когда пилюли счастья начали терять свою силу, Эндрю разозлился на Нила. Не потому, что он не смог прийти ему на помощь, о нет. Эндрю был зол, потому что ожидал, что Нил придёт, и ненавидел Нила за то, что он так сильно что-то чувствовал. Когда они вернулись в дом, и этот сопляк набросился на него из-за Касс, он ещё больше разозлился. Он ненавидел Нила за то, что он так громко выражал свои сожаления. На следующий день, когда Би решила отобрать у него таблетки счастья, Нил предложил защищать Кевина вместо него. Эндрю ненавидел его за это. Не потому, что он был надменным, думая, что может защитить Кевина, а потому, что Эндрю в конце концов поверил ему. — Доверять тебе, — рассмеялся он, а затем сжал пальцами подбородок Нила. — Ты лжёшь, и лжёшь, и думаешь, что я доверю тебе его жизнь? — Тогда не верь «Нилу». Поверьте мне. — О, а ты кто? — Ты знаешь кто я. Скажи моё имя. Эндрю сузил глаза. Он знал имя, но это было так просто. Нил явно ожидал от него чего-то другого. — Разумно ли говорить это вслух здесь? — спросил он с вызывающей улыбкой. — Нет. Не это. Ты должен знать имя, которым меня назвала моя мать. Он нахмурился ещё больше. — Откуда мне знать, как тебя называла мать? — Нил не ответил, просто посмотрел на него с болезненным выражением лица. Как будто одно воспоминание о сцене, которую Эндрю должен был вспомнить, причиняло ему боль, как удар по яйцам. Блондин вспомнил, как бежал, бежал, пока в него не прилетел тесак и не отрубил ему ноги. Он вспомнил женщину, выходящую из-за деревьев и безумно смеющуюся. Он вспомнил имя, которое она сказала: — Абрам. — Да. Я не тот, кем мой отец хотел, чтобы я был с другим именем. Я не Нил, хотя и хотел бы им быть. Но из всех парней, которыми я был, этот самый настоящий. Я был настоящим только тогда, когда моя мать называла меня этим именем. Эндрю колебался. — И я должен этому поверить? Нил улыбнулся. На его красных губах была крошечная надломленная улыбка, которую он стёр, кусая губы, пока на них не появилась кровь. Эндрю вздрогнул, когда Нил взял его за руку, висевшую рядом с ним. Затем потребовались все его силы, чтобы не сделать этого снова, когда паршивец засунул руку под собственную рубашку и прижал ладонь Эндрю к своему животу. — Ты знаешь меня. Ты же знаешь, у меня нет причин лгать тебе. Это моя мать сохранила мне жизнь, но ты был тем, ради кого я все-таки сохранил её. У меня наконец-то есть жизнь, ради которой я остался жив, Эндрю, и я не собираюсь её бросать. Как только ты будешь готов признать нашу связь, подойди и спроси меня обо всём, что хочешь знать. Я подожду здесь, пока ты не вернёшься, потому что мне нужно, чтобы ты поговорил со мной. На этом Нил остановился, но Эндрю увидел, что на кончике его языка вертится что-то ещё. Что-то, чего он не был готов услышать, поэтому он резко отступил назад и обернулся. — Это придется сделать, да? Он вошёл в больницу, воспламененный ненавистью к Нилу. Он ненавидел его за то, что он говорил такие глупости. Он ненавидел его даже за то, что он существует. Он ненавидел его, потому что не мог не поверить ему. Он ненавидел его, потому что эти слова защищали его в худшие моменты его пребывания с сумасшедшим. На улице появился Нил, он начал искать свои ключи, но когда выпрямился, у него во рту была даже оброненная сигарета Эндрю. Джостен посмотрел на него и отсалютовал ему двумя пальцами. Эндрю стиснул зубы и сжал кулаки в карманах. — Нахуй это, сопляк, — пробормотал он, даже не заметив, что сделал это вслух. Кем он себя возомнил? Отвратительно претенциозное маленькое дерьмо. В его организме больше не было счастливых пилюль, которые говорили бы ему: «Тебе это нравится». Теперь злились только он и монстр. О, он так был зол на Нила за то, что он Нил. За то, что тот больше не возвращался в его голову, как «паршивец» или «ребёнок». Он был Нилом, и он скрывался внутри Эндрю в тех местах, где он не должен был находиться. Эндрю наклонился немного вперёд, чувствуя нахлынувший на него с высоты прилив страха. Ему хотелось упасть, хотя его ноги не отрывались от земли. ~~~ Нил вернулся в их с Мэттом комнату, и старший парень начал рассказывать об их рождественских каникулах. Он хотел послушать, но слишком сильно устал. Он заснул на диване, слушая своего соседа по комнате. Ему должен был присниться кошмар. Они были у него каждый раз, когда он засыпал с тех пор, как вернулся, а он засыпал каждый раз, когда оставался на месте в течение нескольких секунд. Его биологические часы были нарушены. Однако на этот раз кошмары остались в стороне. Впервые после нескольких недель изнурительных тренировок днём ​​и ночью Нил спал, ни о чем не думая. Был просто мрак; укрывающий, успокаивающий мрак. Когда через несколько часов он проснулся, а затем лёг в постель, то прекрасно знал, почему ему удалось отдохнуть. Эндрю снова был с ним. Эндрю был жив и снова рядом. Ему было восемнадцать лет, одиннадцать месяцев и две недели, и он чувствовал, что с ним снова всё будет в порядке. Ему казалось, что кошмар закончился. На данный момент. На следующий день после того, как девочки вернулись и у них состоялась первая встреча в этом году, Эллисон сделала Нилу макияж. Выход на улицу теперь был, по крайней мере, терпимым, даже если каждое движение причиняло ему сильную боль. У машины они встретились с Ники, чтобы купить книги. — Эй, посмотри, ты снова такой красивый, — сказал Ники, широко улыбаясь. Он стоял у двери со стороны пассажирского сиденья. — Я не красивый, — прорычал в ответ Нил. — Это не обсуждается, ты самый красивый в команде, мы проголосовали, и это было единогласно. — Ники посмотрел на него, приподняв бровь, как будто он имел в виду что-то важное под этими словами. Когда Нил только нахмурился, он вздохнул: — Это означает, что даже Эндрю и Аарон считают тебя красивым. Нил на секунду закрыл глаза, наклонил голову вправо, но это утверждение не имело смысла, даже когда он в конце оглянулся на Ники. — Ты лжёшь. — Может быть. Но я не скажу тебе, что было ложью, — усмехнулся Ники и указал на дверь. — Залезай, ты, зомби, у меня лимит на тебя от Эндрю. Он сказал, что тебе нужно отдохнуть, поэтому мы должны вернуться через час. — Ты снова лжёшь? — ошеломлённо спросил Нил. — Нет? — спросил Хэммик в замешательстве. — Он совершенно прав, так что не трать наше время на «я в порядкееее». Нил не мог поверить, что Эндрю настолько заботился о том, чтобы сказать это, но он промолчал, думая, что ему просто не нужна ненужная боль. — Ты не поведёшь? — Я бы так и сделал, если бы у меня всё ещё была моя привилегия, но ты её украл, — поморщился Ники. — Ох. — Так что его предположение, что Эндрю просто забрал ключ у Ники, было верным. Они сели в машину, и Нилу не потребовалось много времени, чтобы задать вопрос, который его интересовал. Ему нужно было поторопиться, потому что Ники заговорил бы, и это могло продолжаться вечно. — Как он? Ники повернул голову к Нилу. — Пока не уверен. — Нил видел, как он возился с ремнем безопасности. — Мы ходили вокруг него на цыпочках, когда он был в комнате. Он пошёл купить сигарет, потом я понятия не имею, когда он вернулся. — Ты действительно боишься его? Ники вздохнул. — Ты не знаешь трезвого Эндрю, Нил. — Он казался таким побежденным. — Я жил с ними в Колумбии больше года, и 8 месяцев из этого боялся того, что он сделает. Не только мне, но и всем, кто случайно смотрел на него или на Аарона в школе, забавно? Через месяц я сказал Эрику, что у нас никогда не будет ребёнка, потому что я уже достаточно наизвинялся перед незнакомцами на всю жизнь вперёд. — Я предполагаю, что он никогда не говорил о причинах причинения вреда этим детям. — Эндрю не разговаривает. Ты увидишь. Теперь, когда он отказался от таблеток счастья, он открывает рот только в случае крайней необходимости. Ники покачал головой при этих словах, его длинные вьющиеся волосы упали ему на лицо, и Нил не мог понять, как он может жить с этим постоянным отвлечением. Он уже собирался попросить Эллисон подстричь его, потому что его челка и так свисает на глаза. — И ты никогда не думал, что всё, что он сделал, было по причинам? Дети могут говорить и делать неприятные вещи. — А нормальные пацаны не отвечают на это ломанием рук хулиганам! Нил склонил голову набок, затем пожал плечами. — Может, там, откуда ты родом, нет. Ники снова вздохнул, затем повернулся к окну на своей стороне. — Я знаю, ты думаешь, что я не забочусь о нём настолько, чтобы попытаться понять, — тихо сказал он. — Ты сказал мне, что я ошибался насчёт того, почему он убил мать Аарона. И я думал с тех пор, и ты мог быть прав. Эндрю на самом деле ничего не делает для себя. Нил кивнул так быстро и так сильно, что у него затрещала шея. — Но… я был там, когда он чуть не убил тех мужчин, которые напали на меня. Я видел его, Нил, и он часто снится мне в таком виде. Он был… Он был… — Взгляд Ники опустился на его руки сцепленные на коленях. — Он был бесчувственным. Он чуть не напал и на меня, когда я подошёл слишком близко, пытаясь остановить его. Я вижу его лицо в своих кошмарах, Нил. И я хочу, чтобы это прекратилось, но я не знаю, как это сделать. Некоторое время он молчал, пытаясь собраться с мыслями, чтобы сказать что-нибудь умное. Этот разговор оказался намного тяжелее, чем он ожидал. Ники, скорее всего, находился под гораздо большим давлением, чем он позволял это показать на своём лице или поведении. — Можно вопрос? — Что угодно. — Нил не согласился с таким ответом. Люди не должны были так легко выдавать свои секреты. — Эндрю упомянул, что твои родители никогда не причиняли тебе физической боли, это правда? — Да. Мой отец предпочитал ранить меня своими словами. — А твоя мама? Ники был удивлен. — Ты видел её. Эта женщина и мухи не обидит. Она боится моего отца и даже не знает об этом, поэтому никогда не ссорилась с ним. Нил был впечатлён тем, что Ники так хорошо это понимает. Он решил против своей воли выдать немного честности. — Тогда я понимаю, почему тебе трудно видеть, что забота может быть жестокой и беспощадной. Моя мать умерла, защищая меня. — В следующую секунду Ники дал Нилу подзатыльник, но тот не остановился. — Иногда она причиняла мне боль, но, в конце концов, её заботила только моя безопасность. Она не знала другого способа сделать это, кроме как быть свирепой и безжалостной. — Руки Нила сжались на руле, костяшки пальцев побелели. Вспоминать так больно. — Ты должен признать, что это способ заботы, если хочешь быть частью жизни своего кузена, потому что Эндрю тоже не знает другого пути. Он пытается, Ники. Он не понимает нежной или доброй заботы, потому что никогда не получал её. Что ещё хуже, он, вероятно, никогда не был защищён каким-либо другим способом. Всё, что он знает, это насилие, и он изо всех сил старается использовать единственное, чему он научился, во благо. — Нил остановил машину, но не мог поднять глаза, чтобы встретиться с Ники взглядом. — Всё, что он делает, это защищает нас, Ники, как и обещал. Старший парень молчал целую минуту. — Я знаю. — На его лице начала появляться улыбка. — Я имею в виду, я всё ещё здесь, верно? — У Нила был вопросительный взгляд, поэтому он продолжил: — У меня нет обещания с ним, как у вас, ребята. — Ох. — Нил никогда не задумывался об этом, но он просто предположил, что между Эндрю и Ники тоже есть какое-то соглашение. — Ну, я обещал быть с ними, пока я им нужен, но на этом всё, — сказал он, пожав плечами. Они вышли из машины, и к тому времени, когда они вошли в здание, Ники вернулся к своему обычному беззаботному состоянию, к которому Нил теперь относился ещё менее серьёзно. Было действительно интересно учитывать, что Эндрю держал Ники рядом только потому, что хотел. Он был уверен, что Эндрю мог бы просто запугивать старшего, пока тот не сбежит обратно в Германию, если бы он действительно хотел, но Эндрю никогда не заходил так далеко. После этого Нил целый день гадал, знал ли Эндрю, что Ники действительно его любит. Нил также пришёл к выводу, что причина того, что Ники иногда вёл себя как маленький хитрец со старшекурсниками, вставая на сторону своего кузена, даже когда это было неэтично, заключалась в том, что он боялся, что Эндрю однажды просто отошлет его. Их отношения не были такими стабильными, как у него с Эндрю. Это была обычная история, которая могла закончиться в любой день. Однако это не сделало поведение Ники более приемлемым, и он встал на сторону старшекурсников, говоря, что он такой же плохой, как и его кузены. Поскольку ему запретили тренироваться до тех пор, пока Ваймак не поверит, что с ним всё в порядке, разговор с Ники был не единственным на этой неделе. Во-первых, у них была встреча с Бетси, которая оказалась такой же неловкой, как и ожидал Нил, а потом однажды ночью он даже застал Рене наедине. Он просто хотел вернуть книгу Эллисон, но девушка уже спала, и когда Дэн была в их комнате, он обнаружил Рене одну в гостиной, делающую домашнее задание. Это был шанс сейчас или никогда, и он им воспользовался. — Что я сказал вчера? — спросил Нил. — Почему ты так отреагировала? Рене выглядела удивлённой, что он начал разговор, затем отложила ручку и откинулась на спинку стула. Она наклонила голову влево, затем улыбнулась. — Почему бы тебе не сесть? Я обещала тебе историю в прошлый раз, и она всё равно смешивается с ответом. Нил чувствовал себя неловко, но ему было слишком любопытно. Он знал, что Рене имела в виду тему своей родственной души. Он всё ещё чувствовал себя странно рядом с девушкой, но ему нравилось всё узнавать. Нил ненавидел ничего не знать о людях. — Хочешь чаю? — спросила Рене, указывая на чайник на столе рядом с учебниками. — Нет, спасибо. — Нил вытер ладони о бёдра. — Так что? Рене фыркнула, затем вздохнула. — Помнишь, я говорила тебе, что состояла в банде? Там был человек, который изо всех сил старался причинить мне боль. Ему нравились ножи, и он хотел причинить мне боль, потому что любил её. Нил нахмурился. — Ты имеешь в виду…? — Да, он был моей родственной душой. — Она смотрела на стол, возможно, на свою чашку чая. — Думаю, у него были серьёзные проблемы с психикой. Он был и садистом, и мазохистом, и его очень устраивало то, что во мне он нашел идеальный способ наслаждаться и тем, и другим одновременно. — Она посмотрела на Нила и обняла себя за живот. — У меня есть шрамы, которые я не хочу показывать людям, но я тоже пытаюсь принять эту часть себя, точно так же, как я изо всех сил пытаюсь принять то, что я сделала с ним в конце. Нил сузил глаза. — Что ты сделала? — Он мог угадать ответ, но вид Рене всё равно сбивал его с толку. Это просто не соответствовало бы. Он также чувствовал отвращение, думая о том, что только что услышал. Ему так повезло с Эндрю. — Я не могла защитить себя обычными средствами, поэтому я научилась драться и ножами. Я тренировалась год, прежде чем, наконец, превзошла его. Превзошла. — Рене несколько секунд обдумывала выбор слова, прежде чем сказать. — Он не выжил в бою. Нил был прав. — Ты убила свою вторую половинку. Рене прикусила нижнюю губу, затем кивнула. — Да, но я не считала этого человека чем-то подобным. Наша связь была не для того, чтобы понять друг друга; это был просто инструмент в руках сумасшедшего, чтобы причинить мне боль. Я сожалею о том, что он сделал со мной, больше, чем сожалею о необходимости его смерти. Я не чувствовала ужаса, когда смотрела, как он умирает. Я гордилась тем, что сделала с ним. Я рассказала Эндрю, что сделала, — сказала Рене. — На следующий день он забрал мои ножи. Нил слушал, как она говорила об Эндрю, понимая, что это не оружие, а символ того, что они преодолели, но его больше заботило другое. Когда Рене закончила, он спросил в ответ: — Он что-нибудь говорил о том, что ты убила свою родственную душу? Рене кивнула. — Ему было интересно, каково это. Он сказал, что не может дождаться момента, когда убьет свою вторую половинку, потому что эта связь доставляет ему слишком много хлопот. Нил тяжело сглотнул. — Это правда? — Это не должно было быть таким шоком. — Да, было несколько раз, когда он не скрывал от меня своей боли в прошлом году, но он никогда мне ничего об этом не рассказывал. — Рене задумалась на несколько секунд. — Однако какое-то время он не упоминал ничего о своём соулмейте. Я тогда чувствовала себя очень обеспокоенной, потому что я люблю Эндрю, поэтому я не хочу говорить, что надеюсь, что его родственная душа умерла, если это означает, что теперь у него меньше проблем, но желать чьей-то смерти тоже было бы неправильно. Поэтому я просто надеюсь, что их жизнь сложилась к лучшему. Нил ничего не сказал, но чувствовал, как горят его уши от смущения. — И? Каково это? — Как если бы я убила себя, — тут же ответила Рене. — Но я имею в виду только физически. Я чувствовала боль, когда его сердце билось до последней секунды, но, как я уже сказала, эмоционально я была рада, что он ушёл. Я не знаю, как это было бы между двумя людьми, которые действительно заботятся друг о друге. Я предполагаю, что «как убить себя» было бы гораздо более верным словосочетанием в их случае. Нил вернулся в свою комнату, размышляя о многих вещах. Как будто они когда-либо могли достичь уровня, когда они действительно заботились друг о друге? Или что это будет наихудший возможный исход, потому что он никогда не хотел, чтобы Эндрю снова испытал боль от потери кого-то, кто ему дорог. Они должны были быть вдали друг от друга. Ты слишком поздно задумался об этом, Джостен, слишком поздно. Он нашёл Дэн и Мэтта обнимающимися на диване. — Эй, я уже начал думать, что Эл тебя съела, — сказала Дэн с улыбкой, прислонившись к груди Мэтта. — Она уже легла спать. Я разговаривал с Рене. — О, это странно. Всё нормально? — Конечно. Что вы, ребята, смотрите? — На самом деле это не было попыткой отвлечь их внимание от темы. — Новый фильм о Джеймсе Бонде, «Казино Рояль», он только что вышел на DVD, — взволнованно ответил Мэтт, но Нил даже не мог видеть его лица из-за Дэн. — Хочешь присоединиться? — Это нормально? — Он чувствовал себя полностью проснувшимся, но из-за его травм ночные тренировки с Кевином приостановили, а делать домашнее задание Нилу не хотелось. — Не глупи, — ответила Дэн, затем поманил его рукой. — Мы заставим тебя… — Нет нужды, — прервал её Нил. — Я просто сяду перед диваном, вы, ребята, кажись, слишком удобно устроились, чтобы двигаться, — улыбнулся он. — Ты сокровище, малыш. — Дэн рассмеялась, как будто она была действительно благодарна этому жесту Нила. — Эй, Мэтт упомянул, что ты хочешь подстричься, — сказала она, когда Нил сел. Она взъерошила рыжие волосы Нила на макушке. — Ты уже спросил Эл? Нил покачал головой. — Может быть, завтра, когда она сделает мне макияж. — Не бойся её, ты ей очень нравишься. Он почти не сомневался в этом, но ничего не сказал. Дэн долго гладила его по волосам, пока они смотрели фильм. Нил понятия не имел, когда заснул — эти боевики, казалось, Мэтту до смерти надоели своей глупостью, — но в итоге ему приснился Эндрю, умирающий у него на руках. Он резко проснулся, когда Дэн тряхнула его за плечо и чуть не опрокинул низкий стол, под которым лежали его ноги. — Прости, — прошептала девушка. — Ты издавал звуки, будто тебе было больно. Нил на секунду закрыл лицо обеими руками, когда волны воспоминаний о сне захлестнули его. — Спасибо, я в порядке. Я просто пойду спать. Они оба смотрели на него с такой искренней заботой и беспокойством, что Нилу стало ещё хуже. Он был таким глупым. Он не просто подпускал Эндрю слишком близко, он подпускал всех этих людей, когда этого не должно было случиться. Он был не в порядке. «Нил, между нами говоря, я думаю, ты никогда не был в порядке». Слова Ваймака эхом отозвались в его голове. Он действительно никогда не был в порядке. У него было так много людей, которых он оставил, так много людей, которые пытались заботиться о нём, но он не мог позволить им этого. А теперь, с Лисами, ему не удалось удержать их на расстоянии вытянутой руки. Он любил их всех. Оставить их позади было бы больнее, чем то, что его отец мог бы сделать с ним.